Пертурбация очевидного

Часть 1.



       – Врача! Позовите врача! – Истошно завопил кто-то визгливым голосом прямо над ухом Артура, грубо выдернув его из душных объятий вязкого забытья.
       Тут же, как по команде, подключился гул других голосов, словно чья-то невидимая рука неожиданно включила звук. Следом за голосами в общий тревожный хор ворвался шум прибоя и нервные крики чаек, радуя слух чем-то родным и знакомым.
       Артур сделал вялую попытку сообразить, что все это означает, но сосредоточиться никак не мог. Мысли залазили одна на другую, будто слепые котята, сталкивались и тут же расползались прочь.
       Вдруг среди общего гомона он стал различать отдельные всхлипы и причитания:
       – Вы видели, видели!… Как же так… Горе-то какое… Молодой совсем еще…
       Артур скорее почувствовал, чем понял – говорят о нем. Но почему?
       Время растянулось и растеклось отвратительной бесформенной массой, словно сладкая карамелька на солнце.
       «Что со мной? Где я?» – пронеслось робким облачком в дальних закоулках сознания и тут же растаяло, оставив после себя мутный осадок: что-то случилось.
       Артур попытался сосредоточиться и пошевелиться. Не получалось.
       Неожиданно среди общего хаоса ясной молнией промелькнуло: – «Почему темно?» Артур тут же зацепился за спасительную мысль. «Ночь? Нет, ночью так не бывает… Перед глазами блуждали неясные тени… Может надо просто открыть глаза? Точно, глаза-то закрыты!» Он изо всех сил постарался разлепить веки, но ничего не вышло – противная слабость железной хваткой сковала все тело.
       Тогда Артур решил хотя бы вспомнить, что с ним произошло.
       Гул голосов все время отвлекал, но постепенно в памяти выплыло главное – волна. Точно! Его накрыла огромная волна, а потом… Потом все: время, пространство, страх – смешалось в одну неопределенную густую массу, из которой никак не удавалось выбраться. Она, словно хищный неведомый зверь, затягивала, обволакивала своими жадными щупальцами и с чудовищной силой волокла в холодную темную пропасть.
       Вспомнив пережитый кошмар, Артур вздрогнул и, наконец-то открыл глаза. Кто-то рядом заголосил: «Очнулся!», но этого он уже не слышал, внимательно глядя на склонившихся над ним… на небо… на солнце…
       Где-то на затылке волосы непроизвольно зашевелились и встали дыбом. Надо же, Артур всегда считал, что такого быть не может. Оказывается, может! Но это было такой мелочью, которая не стоила внимания рядом с главным: весь окружающий мир был совершенно чужим! Все внутренности Артура моментально сковало ледяной судорогой ужаса. В ту же секунду он четко понял, что умер.
       – Пропустите врача, – оглушительно взвизгнули рядом, и Артур вновь провалился в спасительное забытье…



Часть 2.


 
       – Эй, парень, хватит спать! – голос звучал по-будничному весело и бодро. Артур прислушался и рискнул приоткрыть один глаз, надеясь на чудо…
       Увы, чудо решило повременить и вокруг ничего не изменилось.
       Вот уже несколько раз Артур пытался вынырнуть из затянувшегося страшного сна, но это ему никак не удавалось – картина все время оставалась прежней: светлая комната, словно молоком залитая странным свечением, а в центре нее он, лежащий на чем-то вроде кровати. Один раз, видимо от отчаяния, несчастный парень даже рискнул посмотреть на свою руку и пошевелить пальцами. Несмотря на то, что пальцы шевелились, рука была не его, а какого-то странного существа, хотя по форме вроде бы похожа. От этого зрелища стало еще страшней, и Артур решил, что лежать с закрытыми глазами безопасней. И вот теперь этот голос…
       – Ну, наконец-то. Ты, брат, в рубашке родился! – так же весело прозвучало откуда-то сбоку.
       Артур попытался отыскать взглядом источник звука. Когда его глаза наткнулись на улыбающуюся физиономию доктора, он чуть не закричал от ужаса. На него смотрело что-то непонятное, похожее на тех с пляжа, которое никак не могло быть человеком…
       По спине тут же расплылось пятно ледяного пота.
       – Где я? – в ужасе выдавил из себя Артур.
       – В больнице, где же еще! – радостно хмыкнуло нечто.
       – …
       – Пора просыпаться! Мы уже заждались.
       От этого «мы» внутри Артура похолодело еще больше, а по коже побежали стайки колючих мурашек.
       – А что, ЗДЕСЬ тоже есть больницы? – со слезами в голосе произнес паренек.
       – Где это ЗДЕСЬ?
       – Ну-у, не знаю… может в раю?
       – Эко ты загнул, – от души рассмеялся «доктор», – рановато ты в рай собрался!
       В горле у Артура предательски сжался комок терпких слез.
       – Выходит в аду, – мрачно пробормотал он, словно зачитал собственный смертный приговор.
       – Ну, ты даешь! – врач развеселился еще больше и с нескрываемым любопытством склонился над больным. Увидев прямо над собой что-то похожее на человеческое лицо, излучающее диковинный свет, Артур весь сжался от ужаса, но мужественно заставил себя смотреть на «доктора».
       – Ты никак помирать собрался? – руки врача стали ненавязчиво и ловко ощупывать голову Артура. – Рано, рано… Похоже ты, батенька, у нас еще в шоке. Ничего, скоро оклемаешься, – заулыбался врач. – Ладно, лежи, отдыхай. Попозже зайду. – Хитро подмигнул он больному и скрылся из поля зрения Артура.
       Парень с некоторым облегчением вздохнул.
       «Выходит это не сон! Ну и что теперь?» – огромный знак вопроса, словно неоновая реклама, запульсировал в голове парнишки, – «Что делать-то?»
       Артур собрал всю свою силу воли в одно не такое уж большое целое и, удерживая ее, словно драгоценную хрупкую вещь, приподнялся на кровати. К большому удивлению ничего не болело, уже это радовало. Сев он стал медленно и тщательно осматривать все вокруг.
       «Что ж, где бы я сейчас не оказался, надо как-то приспосабливаться. А ведь красота точно неземная!» – с восхищением подумал Артур.
       Осторожно опустив ноги на пол, он стал медленно с опаской обходить комнату. Все предметы были, более ли менее знакомых очертаний, но от каждого исходило собственное невероятное сияние! Артур никогда раньше такого не видел, даже во сне.
       Потихоньку подобравшись к проему в стене, судя по всему окну, из которого лилось таинственное свечение, заполнявшее комнату, Артур осторожно выглянул. Дух тут же захватило, и бедняга даже зажмурился от неожиданности.
       Простояв так несколько секунд, Артур все-таки отважился раскрыть глаза и стал с жадностью впитывать в себя новый неизвестный мир…



Часть 3.


 
       – М-да… Ну, что я могу сказать… – важно вещал престарелый тип в очках, расхаживая из угла угол, и время от времени, нервно похлопывая себя по пузу короткими пальцами, – случай неординарный, более того – уникальный!
       Остальные собравшиеся в комнате внимательно слушали «важного», кто с плохо скрытым презрением, кто с искренним восхищением на лице.
       Артур, словно некий бездушный экспонат восседал в самом центре. Ему совершенно не улыбалась перспектива быть «уникальным случаем». Больше всего ему хотелось, чтобы все как можно скорее закончилось, и его наконец-то оставили в покое. Длинные и непонятные медицинские термины нагоняли невероятную тоску, от которой Артура даже начало подташнивать.
       – Молодой человек, давайте еще раз пройдемся по спектру. Не возражаете? – обратился к нему толстый коротышка, сосредоточено блеснув лысиной и очками.
       – Нет, – обреченно вздохнул Артур.
       Тут же мягко зажужжал мотор камеры, и оператор нацелил на них свой оптический глаз.
       – Покажите, пожалуйста, синий цвет.
       Артур уверенно ткнул карандашом в маленький серый квадратик цветовой раскладки.
       – Так-так… По-вашему, это синий цвет? – Очки нервно сверкнули и внимательно уставились на Артура. – А это тогда какой цвет? – толстый палец указал на яркий квадратик, сразу же напомнивший Артуру своим цветом вчерашнее вечернее небо.
       – Я не знаю, как этот цвет называется, – потупился парень.
       – Отлично, – буркнул «важный» и, сдвинув очки на нос, с торжеством осмотрел притихшую аудиторию. Что в этом «отличного» Артур так и не понял, но покорно продолжил эксперимент.
       – А теперь, будьте любезны, покажите желтый цвет, – «важный» внимательно следил за кончиком карандаша Артура, сместившимся на светло-серый квадрат.
       – Вот.
       – Великолепно! – от удовольствия лысина коротышки даже вспотела.
       – А это какой? – ткнул он в квадратик очень похожий на апельсины в палате Артура.
       – Не знаю, – парень окончательно смутился.
       – Прекрасно! Теперь голубой… – Артур указал на чуть более темный серый. – Так-так… Красный… Фиолетовый… Угу… Ну что ж, опять полное совпадение. Благодарю вас, молодой человек. Можете выключить камеру, – сказал он оператору и свысока оглядел присутствующих. – Каковы ваши мнения?
       По комнате тут же расплылся ровный гул одновременно заговоривших врачей, и на Артура, к его огромной радости, наконец-то перестали обращать внимание.
       За последние дни, проведенные в плотном кольце дотошных врачей, бедолага совсем измучился. Единственный, кто ежедневно вселял в него оптимизм, был тот самый лечащий врач – Геннадий Николаевич, который после несчастного случая приводил его в чувства. С ним Артуру всегда было о чем поговорить. И именно он объяснил пареньку, что же на самом деле случилось…



Часть 4.


 
       Они стояли в дальнем конце больничной террасы и смотрели на закат, теплым багрянцем окрасивший небо над розовато-бирюзовой морской гладью.
       Здание больницы было построено давным-давно – еще в той самой царской России, о которой теперь так много говорят. Да и не больница это была вовсе, а чье-то дворянское имение, благополучно разгромленное когда-то и с тех пор неоднократно менявшее свое назначение.
       Нынешними его хозяевами вот уже несколько десятков лет были врачи. От прежней изысканности особняка почти ничего не осталось, но аллеи больничного парка сумели сохранить былую красоту даже через сотню лет. Огромные тенистые платаны, таинственно переливаясь перламутром могучих стволов, раскинули широкие кроны и отбрасывали длинные замысловатые тени. В самых неожиданных уголках парка прятались каменные скамьи с вычурными вензелями по краям. Причудливыми узорами переплетали лужайки пешеходные тропинки, неизменно приводившие своих посетителей к террасе на краю обрыва.
       Они стояли и молча смотрели вдаль.
       – Геннадий Николаевич, – первым решился нарушить молчание Артур, – это что же выходит: я не такой как все?
       – Почему не такой? Абсолютно такой же! – Уверенно сказал врач, не отводя взгляда от горизонта.
       – Тогда почему я раньше всего этого не видел? ТАК не видел?
       – Это, сынок, уже вопрос не ко мне… Может, не время было.
       – А теперь, выходит время?
       – Выходит так…
       – Но почему? Почему я раньше не знал, что мир такой красивый. Ведь я с детства усвоил, что деревья зеленые, море синее, солнце желтое, а оказалось… Оказалось, все не так! Обман! Оказалось, что я даже не знал, что такое цвет? Словно какой-нибудь кот, я видел все вокруг только серым?
       – Выходит так… – в тон Артуру повторил доктор и достал из кармана примятую пачку сигарет.
       – Значит, если бы я не утонул, так бы и жил? – голос Артура задрожал.
       – Кто знает. Возможно, был бы какой-то другой толчок. Хотя… Знаешь, клиническая смерть еще и не такое с людьми творит. Все эти терминальные состояния … От них больше вопросов, чем ответов. Ведь зрительный корковый анализатор очень чувствителен и раним, что связано со спецификой его кровоснабжения в состоянии near-death. Ладно, не буду я тебе голову морочить этой ерундой. Можешь считать, что тебе повезло вдвойне: жив остался, шутка ли столько под водой пробыть, да еще и видеть стал по-другому. Не всякому так подфартит.
       Геннадий Николаевич улыбнулся и дружески похлопал растерянного парня по плечу.
       – Красиво, правда? – кивнул он в сторону моря.
       – Не то слово! Полный улет! – отозвался Артур, восхищенно глядя, как тонкие лучи вечернего солнца пронзают розовые облака и мягко опускаются на гигантскую водную ширь…



Часть 5.



       Артур сидел на подоконнике и остановившимся взглядом смотрел на больничный двор. А может и не на двор вовсе. Может, пытался рассмотреть что-то доселе неизвестное внутри себя. Неделя, проведенная им в больнице, перевернула весь такой привычный с детства мир с ног на голову. Порой казалось, что прошло не семь дней, а семь веков. Хотя, что такое время? Условность, которая живет в каждом из нас. В одном оно будто ртуть, никогда не знает покоя, в другом растет, словно кристалл медленно и верно, для третьего существует только мимолетным «сейчас».
       Тихо приоткрылась дверь палаты.
       – Ну, что, боец, вещички собрал? – прозвучал знакомый насмешливый голос. – Небось, надоело тут у нас хуже горькой редьки. Замучили тебя профессора, домой рвешься? – Рассмеялся доктор.
       – Домой? Даже не знаю, – задумчиво отозвался Артур, слезая с подоконника.
       – Ну, ну. Скоро уже приедут за тобой. Я тут документы твои принес. Надеюсь, больше не полезешь в шторм купаться? – весело подмигнул он хитрым глазом.
       – Спасибо вам, Геннадий Николаевич. Если бы не вы…
       – Чего уж там, работа у меня такая.
       – Я не об этом. Хотя и об этом тоже, – спохватился паренек смутившись. – Просто если бы не вы… Даже не знаю, как бы я со всем этим справился.
       – Ничего, ты парень сильный, толковый, со всем справишься, – доктор ободряюще улыбнулся.
       – И еще…
       Артур потупился, собираясь с мыслями.
       – Я вот что хотел спросить…
       Геннадий Николаевич внимательно посмотрел на смущенное и еще такое детское лицо.
       – Как же мне теперь? – пробормотал паренек.
       – Теперь что?
       – Жить, – почти шепотом произнес Артур.
       Доктор вздохнул и заглянул в испуганные глаза парнишки.
       – Ну-ка присядем на дорожку, – тихо сказал он, кивнув на кровать. – Давай, выкладывай, что тебе покоя не дает.
       Слова, словно жесткие иглы застряли у Артура в горле и никак не хотели выходить.
       – Ну…
       Геннадий Николаевич ободряюще положил свою тяжелую горячую руку на хрупкую ладонь паренька и от этой особой человеческой теплоты тот как-то сразу успокоился.
       – Понимаете, – неуверенно начал он, – выходит так, словно я спал, спал и вдруг проснулся. Раньше-то я был уверен, что знаю, что к чему. А выходит, не знал ничего. Как будто заново родился и теперь не пойму, что мне делать и как быть. Все вокруг на самом деле оказалось не таким… Где правда, здесь или там? Понимаете?
       – Как же не понять, – совершенно серьезно сказал врач и задумался. – Знаешь, что я думаю: правда она везде. Это я тебе точно говорю. Ты, когда спать ложишься, разве знаешь, что будет, когда проснешься? Нет. То-то! Предполагать можешь, а знать – никогда! Вот так и тут. Сегодня одна правда, завтра уже будет другая. А может и вовсе не будет этого завтра. Да, бывает и так, это я тебе как врач говорю. Лишь бы ты всегда точно знал свое место в этой правде.
       – А как узнать-то?
       – Как?... Это, брат, самая сложная задачка и есть. Некоторые так и не узнают. Живут, словно сугроб в лесу по весне: тают и тают потихоньку, не успел даже заметить, а от сугроба уже и следа не осталось...
       Повисла вязкая тишина, в которой изредка проскальзывали невидимые тени. Наверное, каждый думал о своей правде.
       – Геннадий Николаевич, за больным приехали, – в палату каким-то чужеродным вихрем ворвалась дежурная медсестра. – Вас зовут.
       – Иду, – нехотя поднялся доктор и кивнул Артуру, – пошли, что ли.
       – Угу, – словно возвратившись откуда-то издалека, откликнулся парень и потянулся за вещами. Последний раз оглядел свои «хоромы» и решительно вышел вслед за врачом навстречу новой жизни, крепко притворив за собой дверь.
       Комнату опять опутала тишина, но теперь совершенно другая.
       Только солнечные лучи по-прежнему заливали все вокруг своим неповторимым сиянием, а может быть, уже по-новому…



Часть 6.



       Геннадий Николаевич с трудом оторвал взгляд от больничных ворот, покрытых серыми пятнами облупившейся тут и там краски. Уже и пыль от колес автомобиля увезшего Артура в новую жизнь плавно осела на теплый асфальт, а он все никак не хотел поверить, что парень исчез из его жизни навсегда.
       Обреченно вздохнув и как-то враз осунувшись, врач отошел от окна вглубь собственного кабинета и стал медленно вращать ручку сейфа. Только сейчас он понял, на каком надрыве прожил последние дни, убедившие его в правоте того, о чем он смутно догадывался, но никак не хотел признать даже перед самим собой.
       Запустив руку в недра стального ящика, Геннадий Николаевич привычным жестом достал початую бутылку – вечный символ благодарности пациентов, а следом и грязноватый стакан.
       Присел за стол.
       Не спеша налил.
       Равнодушно посмотрел в наполненный до краев стеклянный сосуд, в котором уютно плескалась светло-серая жидкость. Конечно же, он знал, что этот цвет называют янтарным, и, глядя сквозь мутное оконное стекло, куда-то за горизонт, залпом осушил стакан.
       – За тебя, сынок! Пусть хоть кому-то повезет в этой жизни, раз уж на мою долю такого счастья не выпало! Пусть хотя бы ты увидишь мир таким, какой он есть на самом деле! – глухо произнес Геннадий Николаевич и перевел тяжелый взгляд на плавно раскачивающиеся за окном ветви деревьев, серебристо переливающиеся на солнце темно-серыми листьями.
       Вздохнул и стал ждать, когда спасительное тепло в груди хоть немного притупит душевную боль.