Эпизод из истории административного ресурса

Статья «Ату его!» была помещена в конце 1989 г. в газете «Точка зрения». В описанном эпизоде видно, что такое административный ресурс, и что наши единоросы и тут идут по следу «ведущей и направляющей» В общем, последыши.
 
Ату его!

«Дали принципиальную оценку» - под таким заголовком «Октябрьский нефтяник» в номере от 11 сентября опубликовал статью тт. Кустова и Зарипова из городской контрольно- ревизионной комиссии (КРК) КПСС. Прочитал я её, и мне показалась тут уместнее не утвердительная, а вопросительная интонация. Почему? Постараюсь объяснить.
 
Коротко для тех, кто не читал «Октябрьского нефтяника»: почти 20 лет был человек в КПСС, а потом по собственной инициативе подал заявление о выходе. Казалось бы, что тут такого – на сегодня рядовой случай. Но нет, партийные товарищи по старой недоброй памяти, когда такой поступок становился началом падения в бездны ГУЛага, решили ещё и плюнуть ему вдогонку – не просто вычеркнуть из списка согласно поданному заявлению, а исключить с шумом, с уведомлением «по начальству». Скорее всего, такая острота их реакции вызвана тем, что из партии вышел не рядовой коммунист, какоё-нибудь служащий или рабочий, а человек с именем более или менее известным – собственный корреспондент главной башкирской республиканской газеты и народный депутат Октябрьского горсовета Н.И Пентегова.

Не располагая никакими дополнительными данными – с Пентеговым я, как и большинство читателей, знаком лишь по его публикациям да по редким встречам в общественных местах – о затронутом вопросе сужу только на основании статьи Кустова и Зарипова. Я вижу две стороны вопроса. Первая чисто формальная. Авторы ссылаются га разъяснение ЦК КПСС «О прекращении членства в партии в связи с добровольным выходом члена КПСС из её рядов» и цитируют отрывок: «Если на члена партии до его заявления о выходе из КПСС заведено персональное дело или он допустил нарушение устава КПСС, то вопрос рассматривается с учётом всех обстоятельств, и может быть принято решение об исключении его из рядов КПСС». Из того, что пишут Кустов и Зарипов не ясно, успели ли вообще завести на Пентегова персональное дело, но совершенно очевидно, что даже намерение такое появилось уже после подачи им своего заявления. О нарушении Устава КПСС требования вполне конкретны. Соответственно, конкретно же и должно быть указано, какой пункт устава и в чём именно нарушен. Для меня, читателя «Октябрьского нефтяника» совершенно не просматривается хотя бы формальная правота, законность решения первичной парторганизации КПСС редакции газеты.

Теперь второй вопрос дела. Имея с Н. И. Пентеговым только шапочное (раскланиваемся при встрече) знакомство, не берусь судить о его моральном облике. Но вот что думаю о моральности получения им «Жигулей» (надо полагать, за собственные деньги и полную стоимость) и садового участка «вне очереди за короткое время проживания в городе, используя своё служебное положение». Насколько я представляю себе возможности и полномочия собкора «Советской Башкирии», сам себе он ни сегодня, ни два года назад не мог выписать решения о выделении автомобиля и садового участка. Вероятнее всего, с соответствующей просьбой, изложенной в заявлении, он обратился по месту работы, может быть, в горком КПСС или горисполком. Далее решения он уже принять не мог, принимали его люди, наделённые необходимыми правами. Если это решение было принято в обход или вопреки закону – «по блату», то рядом, а точнее, раньше имени Пентегова должны стоять имена его доброхотов. Если при этом имела место взятка – тем более, и с обязательной передачей материалов по делу в правоохранительные органы. Может быть, имеются доказательства того, что Пентегов, располагая более других возможностью выхода на страницы газеты (кажется, это единственное доступное ему использование служебного положения корреспондента) шантажировал кого-то из имеющих доступ к распределению материальных благ, угрожал им в случае отказа в его притязаниях публично разоблачить их действительные или мнимые прегрешения? Это действительно аморально до омерзения. Но тогда непонятно, как могли после этого терпеть его в своей среде те, кто об этом знал, как могли подавать ему руку?

Будем откровенны, всё гораздо проще: существовал – и, к сожалению, нет ещё оснований тут применять глагол только в прошедшем времени – круг лиц, пользующихся привилегиями, не оговоренными ни в одном законе, присвоенными ими самовольно. Этот круг – номенклатура. За десятилетия существования нашей системы такое положение вещей настолько въелось в нашу повседневность, что стало считаться чуть ли ни естественным, само собой разумеющимся. Спросите горожан, и вам назовут не одно «видное имя», поменявшее малогабаритку на просторную полнометражную квартиру вне всякой очереди и отнюдь не для большой семьи, купившее машину престижной марки и через три-пять лет поменявшую её на новую раньше тех, кто десятилетиями копит трудовой стаж на одном производстве. (Примечание для современного читателя: в те годы подержанная 3-5 лет машина стоила на рынке 2-3 номинала) О садовых участках и говорить нечего. Стоит хотя бы вспомнить о безрезультатной борьбе покойного создателя городского краеведческого музея энтузиаста-археолога А. П. Шокурова за сохранение нанесённой на археологические карты стоянки палеолитического человека на берегу Ика. Закон запрещает до завершения научных исследований на таких местах всякое строительство. Однако, выросла же на том самом месте дача одного из бывших «отцов города» т. Сакаева, а с ней рядом и другие такие же. И ничего, молчит КРК – наша городская партийная совесть. Или старая, всем известная по газетным публикациям история со строительством дачи для дочери другого, тоже «отца города» т. Ахметшина. Дело-то было с явным уголовным оттенком. И что? Удовлетворились выговором (с занесением?) Не исключили – свой.

Статья приведена с небольшими и несущественными сокращениями