Выходной день

Утренний город все никак не мог проснуться. Наступал выходной день. Лучи, взошедшего наполовину, Солнца уже осветили большинство крыш. В проулках пряталась все еще прохладная тень. Дворовые коты и кошки лениво намывали свою шерсть. Где-то предательски скрипела ведущая на крышу открытая дверь, которую пытался то захлопнуть, то распахнуть проказник ветер.
«Давай, неси ее сюда», - говорил один ребенок другому сидя на самом краю крыши девятиэтажного дома.
«Вот она. Еле нашел. Думал они на каждом шагу, а как понадобились, не найти», - отвечал второй присев рядом.
Над головой было бездонное небо, ступни их ног упирались в бездну, отчего создавалось ощущение безграничной свободы, которая всегда пьянит. В бедра давил такой неудобный край крыши. Ветер, которому надоело играть с дверью, принялся дуть им в спины. Одной рукой придерживаясь, чтоб случайно не соскользнуть вниз, один из них сжимал в руке все еще красивый, но уже сорванный цветок ромашки. Другой жадно смотрел на его лепестки, поедая каждый из них глазами. С минуту они сидели, наслаждаясь полным комплектом лепестков. Разговор начал удачливый охотник за красотой:

- А ты уверен, что нам это поможет?

- Уверен. Абсолютно уверен. Это всем всегда помогало. Жаль, конечно, что ты нашел только одну. Ну ничего. Рвать стану я, и если Ленка из 2-ого «в» меня не любит, то любит тебя. Все просто.

- Почему всегда ты первый? Я же ее нашел, значит и рвать мне.

- Нет, я старше тебя на два дня, значит решение за мной.

- Ладно, тебя все равно не переспорить. Только давай условимся, что сегодня мы решим все, и решение будет окончательным.

- Ну конечно, дурак. Зря что ли мы сюда забрались.

- А с чего начнешь? С «любит», или с «не любит»?

- Какая разница, начну с чего-нибудь, давай его уже сюда скорее.

И вот цветок оказался в его руках. Нежные лепестки, когда-то вольно растущего цветка, обреченно смотрели в лицо ребенку, но были готовы принести себя в жертву во имя любви.
Та самая Ленка из 2-ого «в» жила несколькими этажами ниже, и если бы она в столь ранний час не спала, и окно ее было открыто, она наверняка услышала бы знакомые голоса. Но был выходной день, и окно было наглухо закрыто, шторы напрочь занавешены, и спала она, накрыв голову подушкой, как часто делают дети. В столь нежном возрасте о любви она знала много. Знала, как ее любят мама с папой. Знала, как ее любит маленький непоседа котик. Знала, как она любит рисование и катание на велосипеде. Мальчишки? Для нее они казались странными. Ход их мыслей, часто нелепые поступки, смешки в ее адрес – все казалось ей странным, но об этом она пока не задумывалась. Ей было это не интересно и скучно. Вот и сейчас ей снилось тепло-нежное солнце, наливной зеленью луг и много, много, очень много разнообразных цветов. Цветов было настолько много, что казалось, даже воздух был ими наполнен. И если бы во сне неожиданно начался дождь, он непременно был бы цветочным. В ту пору, когда она с куклой Люськой в объятьях стала кружиться по бескрайне цветущему лугу, напевая так нравившееся ей «ла, ла, ла», один из мальчишек еще не уверенно, но уже занес руку над первым лепестком.

- Я начну с «любит». Или начать с «не любит»? Вот ты дал мне тему для размышлений.

- Ну давай уже определяйся, пока дворники не проснулись и не согнали нас с крыши.

- Верно. Чего гадать. Начну с «не любит», все равно не любит она тебя. Помнишь, как вчера на перемене я к ней подбежал, и как бы случайно толкнул ее? Так вот она на меня так посмотрела. Я в фильмах видел, так смотрят только когда любят. Страсть в глазах. Мне пришлось быстро забежать в туалет для мальчиков. Только там мог от нее спрятаться, чтоб не догнала меня и ее страсть не выплеснулась на меня криками.

- Придумал себе опять. Страсть. Страсть. Да откуда в ней страсть. Она же на год нас младше. У нее куклы только на уме, да подружки. Если и есть в ней какая страсть, то только к рисованию. И вообще, думаю, зря мы тут собрались. Мне маму пришлось обмануть, чтоб она меня так рано на улицу отпустила. Пришлось сказать, что в школе сегодня субботник. А зачем ее обманывал? Чтоб слушать, как ты тут про страсть рассуждаешь? Страсти в Ленке нет. Давай уже рви первый.

- Сам ты еще не дорос до страсти, а она уже доросла. Точно тебе говорю. Не торопи меня. В таком деле торопиться нельзя. Ты хочешь сказать, что Ленка еще маленькая? Тогда зачем полюбил ее, а?

- Я полюбил ее потому, что… так как… ну.. это..

- Ага. Не можешь ответить.

- А сам-то, почему полюбил ее?

- Она страстная говорю же тебе.

- Опять ты за свое. Хватит может уже, а?

- А что? Тебе не приятно это слушать? Может, ударить меня хочешь?

- Может и хочу. Может и ударю, если не престанешь. Ленка, она хорошая. Тебе не понять этого. Ты когда свой велик сломанный обменял Ваське из 5-ого «г» на рогатку, скучал потом по нему.

- По Ваське что ли?

- Дурак ты. По велику.

- Нет конечно, чего по нему скучать. Мне новый родителя скоро подарить обещали, если без троек третью четверть закончу. А зачем ты спрашиваешь?

- Вот. А мне мой велик от папы достался. Он на нем катался, когда маленький был, теперь я катаюсь, и, как говорит папа, дети мои на нем кататься будут.

- Сам ты дурак, вот и велик у тебя старый. А Ленка тут причем?

- При том, что тебе она не нужна. Ты с ней, как это сказать, не всерьез.

- Да. А ты всерьез. И дети твои с ней будут всерьез.

- Может и будут. В смысле дети. В смысле не с ней, а от нее. Да только я люблю ее честно, а ты ее любишь нечестно.

- А чем твое «честно», отличается от моего «нечестно»? Мы же любим оба.

- Любим оба. Только ты Ленку дразнишь постоянно, а я …

- А ты боишься Ленку, даже подойти не решаешься. Я видел, как ты только из-за угла на нее смотреть можешь, или в спину ей пялиться.

- Да, могу. А знаешь, какая у нее спина красивая.

- Сивая-красивая.

- Ничего ты не понимаешь. Ладно, давай рви уже, а то до вечера с тобой просидим тут, так ничего и не решив.

Солнце уже поднялось и стало припекать накрытые панамками детские головы. На улицах уже давно появились люди. Они неспешно передвигались, и никому, абсолютно никому не было дела до двух детей на крыше. Прохожим невдомек было смотреть вверх. Все смотрели прямо, или под ноги или в сторону, но не вверх, туда, где разгорался спор, где была ромашка. Дети зря опасались дворников. Был выходной день, и все дворники по обыкновению сидели в парке на лавочке за игрой в домино. Наступал день.
Та самая Ленка из 2-ого «в» уже проснулась и в ванной плескалась водой по стенкам раковины умывальника. Настроение было игривым, отчего она, выбежав из ванной, как во сне, обняла куклу Люську и стала кружить ее по комнате, вспоминая цветущий сказочный луг. В комнату зашла мама и с улыбкой посмотрела на дочь. Ленка, бросив куклу на кровать, подбежала к маме и, как бы боясь скоро забыть приснившееся ей чудо, недоговаривая слова, глотая их окончания, перебивая слова мамы, стала рассказывать о своем сне. Добрая улыбка мамы, и такие строгие слова: «Дождь из цветов? Ты что милая? Такого не бывает». Дверь в комнату захлопнулась и Ленка, одернув шторы и открыв окно, занялась Люськиной прической. День был выходной, а значит, все должно быть красиво в этот день.

- Рви, рви. Заладил. А вот захочу и вообще не стану рвать.

- Как это не станешь? Мы же договаривались. Это не по правилам. Я что зря оббегал весь палисадник?

- Шучу. Сейчас, только усядусь поудобнее, а то все ноги уже отсидел. Неудобная крыша.

- А почему именно на крыше? Мы что во дворе не могли все решить?

- Ну ты дурак. Про любовь мне объясняешь, про Ленку так красиво говорил, про велик что-то непонятное, а элементарных вещей понять не можешь. Ну кто? Скажи мне, ну кто решает любовные вопросы во дворе? Крыша. Вот это самое подходящее место.

- А чем она подходящее двора?

- Всем. Вот смотри. Помнишь компьютерную игру, где главного нужно победить суперударом?

- Это где в конце еще на машине уезжаешь?

- Да. А где последняя битва проходит? Верно. На крыше. Значит крыша это, то место, где решается главное.

- Не совсем понял тебя.

- Хорошо. Вот еще пример. Помнишь фильм о войне, где еще снайпер был главным в отряде.

- Так его же как раз на крыше убили.

- Вот. Но главное не то, что убили, а что главный на крыше был. И фильм закончился, когда его главного на крыше убили.

- Ты бы еще Карлсона вспомнил. Он тоже главный герой и тоже жил на крыше.

- А может бы и вспомнил, если бы ты таким дураком не был.

- Сам дурак. Я все понял. На крыше, так на крыше. Ты рвать собираешься?

- Да. Сейчас. Только спросить тебя хотел.

- О чём?

- Вот кто из нас сильней и честней Ленку любит, мы не знаем. Кого любит она скажет ромашка. А когда ромашка выберет одного из нас, второму что делать?

- Я не думал об этом. Я был уверен, что ромашка меня выберет, ну в смысле Ленка.

- Я тоже не думал. А тут вдруг что-то задумалось.

- Может тогда не стоит знать?

- Да нет. Пришли же уже. И ромашку, зря что ли рвали. Вон гляди на нее. Трясется вся.

- Это ветер.

- Сам знаю, что ветер.

- Знаешь, если Ленка тебя любит, я не обижусь на нее. А вот на тебя обижусь.

- И что дружить не станешь со мной.

- Наверно не стану. Не знаю, как-то тяжело думать об этом.

- Предлагаешь не думать и начать.

- Не знаю. А ты как поступишь?

- Если Ленка тебя любит, я тоже обижусь на тебя, а не хочется.

- Я придумал.

- Что?

- Придумал, как узнать, и как не обижаться.

- Ну. Говори.

- Сейчас. Соображу как сказать.

- Ну давай, говори как-нибудь.

- Давай начнем рвать вместе с одной стороны по одному лепестку и дойдем до последних лепестков вместе.

- А если тебе последний «любит», а мне «не любит»?

- Так мы же одновременно рвать станем.

- А если останется один лепесток, его как делить тогда?

- Да. Об этом я как-то не подумал… А давай, если последний останется, то его напополам.

- А Ленку, то напополам никак.

- Ну Ленка же не лепесток.

- Хорошо. Я согласен.

- И еще.

- Что?

- Ничего. Начали…

Любит … не любит … любит … не любит … любит … не любит …
Любит … не любит … любит … не любит … любит … не любит …
Любит … не любит … любит … не любит ……………..

День был в разгаре. Проезжающие внизу автомашины заглушали искренние детские голоса, которые от всего сердца верили в свою правоту, в свою любовь и друг другу, которые так хотели узнать то, что жизнь объяснит им позже, которые так боялись разочароваться, но, разочаровавшись, переставали бояться, отчего продолжали прибывать в созданной ими и детством идиллии. Солнечное тепло вязкой рекой стекало с небес, не позволяя детским мыслям думать и решать по-взрослому, даря сказочные мгновения. Ошалевшие от зноя коты и кошки искали укрытия в тиши подвалов. Уже ставший томным ветер не приносил прохлады, и был абсолютно бессилен к беспорядочно летевшим вниз лепесткам.
«Мама! Мама!», - радостный детский крик звоном наполнил комнату. «Мама, скорее беги сюда!», - не унималась та самая Ленка из 2-ого «в». В распахнутую дверь вбежала испуганная мать.

- Что случилась, милая?

- Мамочка, посмотри в окно. Мамочка ты видишь?

- Улицы, дома – город. Все как обычно. Леночка, ты чего кричала?

- Мамочка, ну как ты не видишь. Смотри, дождик из цветов. Как во сне. Так хорошо.

Мама закрыла ставни окна и вновь занавесила шторы. Ленка, не обращая на нее никакого внимания, напевая себе под нос, подхватила куклу Люську, и в такт своему «ла, ла, ла» закружилась по комнате. «Как хорошо, ах как хорошо. О что за чудный, что за прекрасный сегодня день», - повторяла из раза в раз Ленка обнимая куклу. «Обычный день – выходной»,- сказала, уже выходя из комнаты, мама. Но Ленка не услышала ее ответа, так как знала, что этот день самый чудный, самый прекрасный, такой запоминающийся день детства.