Сердце человека вершит его судьбу

       Сердце человека вершит его судьбу

       Перед тем, как выйти из дому, Сергей Николаевич, немолодой мужчина, да что там говорить, старик уже, внимательно вгляделся в свое отражение в зеркале, висящем в прихожей. Оно нисколько не порадовало его, даже испугало: он похудел, и вид у него стал какой-то изможденный. Махнул рукой на свое отражение, открыл дверь и вышел
       У Сергея Николаевича появилась тайна, и поэтому, несмотря на появившееся недомогание – колики в левом боку - он часто, почти каждый вечер уходил из дому и возвращался в просветленном состоянии духа в десять вечера. Никто из домочадцев пока вопросов не задавал .
       Стоял жаркий день – последние теплые дни осени баловали его. Небо было такое синее, солнце такое горячее – казалось, что лето вернулось, и будет царить всегда. Паутинки, эти вечные спутники бабьего лета, проплывали над ним, упоенные безмятежностью воздуха: словно мгновения радости, они летали между небом и землей, шептали что-то друг другу. Вчера утром прошел не совсем осенний, теплый дождь, и от земли поднимались ароматы осени: пахло вялой пожухлой, прибитой к земле листвой и гарью залитых водой костров.
       Он сдвинул шляпу на затылок и подставил подбородок и щеку солнцу. Он опять почувствовал легкую тоску от любви к жизни, чувствуя, может быть, глубоко внутри, что ему недолго осталось радоваться жизни. Мысль о том, что все это у него отнимется скоро, представлялась ему несправедливостью.
       На то, чтобы у него появились такие мрачные мысли, были основания: сегодня он вдруг проснулся в четыре часа. Как и у всех стариков, внезапное пробуждение в предрассветное время вызывает панику — все тревожные мысли обостряются до безотчётного страха. Сергей Николаевич лежал с открытыми глазами, называя себя старым трусишкой, а сердце его билось громко, а потом, казалось, совсем перестало биться. Прежде чем он опять провалился в тревожный сон, он видел, как рассвет прочертил щели в занавесках, слышал, как защебетали и зачирикали птицы.
       Два месяца назад он сидел на скамейке в городском скверике и увидел молодую женщину, державшую на коленях раскрытую книгу. Чем она привлекла его внимание? Наверное, отрешенностью от мира: казалось, она сидит, погруженная в свои мысли, витает где-то в своих грезах. Он ощутил какое-то беспокойство, почувствовал отчаянное одиночество этой красивой женщины и ее незащищенность. Проходившие мимо мужчины уделяли ей чрезмерное внимание: ахали, отпускали фривольные шутки. Пара городских хлыщей подсела на скамейку и, наглецы, пытались заговорить с ней, но она и не слышала их слов.
       Почему-то Сергей Николаевич подумал, что он должен подойти к ней и заговорить: он слишком стар, чтобы у этой милой женщины появились какие-то мысли о приставаниях с его стороны. Она не удивилась и сразу предложила ему присесть рядом. Они проговорили как добрые старые знакомые довольно долго. Начало уже темнеть, когда вдруг он вспомнил, что домашние будут волноваться – старика нет дома, это нечто!
       Как прелестно понимающе она взглянула на него, улыбнулась и прошептала: «До завтра!»
       Они договорились встретиться в этом же месте. Джайя работала где-то недалеко.
       «До завтра» - эти неожиданные для него слова заиграли радостной мелодией в его сознании всю дорогу до дома.
       Ночью он лежал без сна, вглядываясь в темноту, и думал об этой необычной женщине и об этом событии, уже перевернувшем его жизнь. Вот так и всегда в жизни: думаешь, что ты хозяин своей судьбы, а что-то никогда не испытанное подкрадывается к тебе, хватает тебя за шиворот и начинает толкать из стороны в сторону в поисках какого-то разумного выхода. Это проделки Космоса: хватает звезды, сталкивает их носами и расшвыривает, вот и происходят в жизни странные встречи, неожиданные расставания, уходы и приходы
       Шесть с половиной миллиардов людей на Земле, и все они во власти этой силы — Жизни, как шахматные фигурки: случайно толкнешь доску , фигурки и начинают со стуком прыгать и падать. Сам себя укорил за эти думы: ему-то немного осталось прыгать, глубокий долгий сон пойдёт ему на пользу.
       Так они и стали встречаться с Джайей, и была в этих встречах таинственность и то не поддающееся объяснению очарование , которое можно получить в его возрасте при общении с красивой и умной женщиной.
       Они говорили обо всем, и он поражался, как ему с ней легко. И только один раз, когда он вдруг, повинуясь тому любопытству, испытываемому мужчинами при виде одиноких красивых женщин, осмелился задать ей вопрос – замужем ли она, он почувствовал, как она вздрогнула всем телом, как дерево, стряхивающее с ветвей дождевые капли. Джайя посмотрела на него долгим взглядом, словно не решаясь, и вдруг спросила : «А Вы, Вы любили когда-нибудь?»
       Услышав этот странный вопрос, Сергей Николаевич обескуражено замолчал. Любил ли он? Да или нет? «Я говорил своей жене, что она мне нравится в те давние времена. Возможно, ей хотелось услышать от меня именно слова любви и слышать их как можно чаще, но что поделаешь – ее теперь нет, и я уже не узнаю всей правды», хотел он сказать, но он сидел рядом с молодой женщиной, чью жизнь как будто приостановило ей одной ведомое горе, и промолчал.
       Она сидела, опустив голову, уйдя в свои воспоминания: тревожные феи прошлого витали вокруг нее, а как ему хотелось , чтобы ей улыбнулась фея будущего, овеянная обаянием неизвестности.
       О прошлом они больше не говорили.
       Он часто приглашал ее в кафе на ужин. Почему-то ему казалось, что она совсем не ест, а если и ест, то как птичка. Ох уж эти современные женщины – беспокоятся о своей фигуре больше, чем о здоровом желудке. Видя ее беспокойство, когда он заказывал дорогое вино, он улыбался. Но в этом и была прелесть их общения – они ничего не знали друг о друге. Они были странной парой: старик с презентабельной внешностью, солидный, подтянутый, хорошо и дорого одетый для человека преклонных лет, и молодая женщина, такая женственная и нежная.
       Иногда он приглашал ее в театр, она любила оперу, а он в опере разбирался, был знатоком. После концерта он рассказывал Джайе о знаменитых примах театра в прошлом.
       Проводив ее до дому, он ловил машину и ехал домой. Хорошо, летом никого не было в доме. Сын с семьей уехали на отдых в Чехию, а Сергею Николаевичу не разрешили ехать врачи. Он остался дома, и сейчас был рад этому, иначе он никогда не узнал бы этого чудного ощущения, будто половину его существа захлестнуло и несёт потоком жизни, а другая половина осталась на берегу, и смотрит ей вслед. В эти летние дни он познал общение с понравившейся ему женщиной, которая ничего не требовала и оставалась почти незнакомой, сохраняя обаяние тайны. Втайне он понимал, что наслаждался свободой и той самостоятельностью, которую человек теряет, когда создаёт семью.
       По возвращении домой он перетряхивал в памяти все ее слова и движения и бесился от понимания того, что это все временно: ты стар и слаб, ты уже не станешь молодым для любви и жизни. Что ему осталось? Только издали любоваться красотой, пока ещё можно. Стареть тихо, незаметно, пока, наконец, нетерпеливая Смерть не схватит его за руку , и он уйдет навсегда ранним утром. Превратиться в растение, обильно поливаемое микстурами. Стать со временем слабоумным существом, медленно вытесняемым из жизни без права на собственное мнение, и все равно продолжать жить, когда твоя воля — в руках других, твёрдо решивших раздавить тебя заботой и любовью.
       Сергей Николаевич вздохнул: он-то знал, что эти встречи, связанные с волнениями и переживаниями, укорачивают ему жизнь.
Он понимал, что он попросту пытается оттянуть ощущение неизбежного конца всего, смерти, подкрадывающейся тихими, шуршащими шагами.
       Встречи с Джайей стали для него глотком вина, которого он давно не пил: он уже стал забывать эти ощущения, как вино разгоняет кровь и туманит сознание. Все вокруг изменилось: ожило и заиграло новыми красками – цветы, запахи, музыка, солнечный свет. Он жил этими встречами в настоящем, а не прошлым — существенная разница для человека в его возрасте. Кем она была для него, если не последней попыткой удержаться за жизнь!