Воскресное утро, или Иван Сергеевич Мышь

Двадцать минут одиннадцатого воскресного утра я, со смешанным чувством стыда, раздражения и недовольства, обнаружила, что не хочу вставать. Совершено не хочу, несмотря на жутко позднее время. В это время положено уже переделать кучу дел, в виде включения компа и Интернета, умывания, варки и пития кофе, приготовления завтрака обеда-ужина членам семьи, просматривания в Инете всего дорогого и ценного – почты, ЖЖ друзей, сайтов Поэзия.РУ и Проза.РУ , в которых я выкладываю временами свои творения, написания ответов на комментарии, при наличии таковых... Да, таково обычно мое воскресное утро, ибо очень ценю возможность посидеть одной на кухне, безраздельно владея минутами тишины и, конечно, Инетом.
Последние пару лет мою жизнь сопровождает хронический недосып. Причины этому совершенно объективные – необходимость вставать около шести, чтобы всем всё приготовить и без десяти семь отбыть в сторону работы, укладывание в койку около часа ночи – не потому, что дела хозяйственные, хотя и их хватает, ибо приезжаю с работы в восемь, а потому, что раньше никто и не ложиться, дети бродят, занимаются образованием, делят Инет, и поочередно ложатся еще позже, приходя при этом в нашу общую комнату, включая свет и продолжая общение со мной и между собой. Но даже этот короткий по времени сон неполноценен, сплю я валетом на полуторной кровати с младшей дочкой, девицей взрослой, спящей чутко, и, при каждом моем сопении и всхрапывании, пинающей меня «пяткой в лоб». При этом я, конечно, просыпаюсь, и моментально погружаюсь в размышления или стихосложение, мысленно ещё и сопротивляясь, отмахиваясь эдак мысленно, пытаясь отогнать и мысли, и рифмованные строки.
В выходные с высыпанием тоже как-то не складывается – рано вставал отец- инвалид, его нужно было покормить, помочь со всеми делами. Недавно он упокоился, вечная память, но в подсознании пока жила привычка раннего вставания. В учебное время младшая по субботам училась с «нулевой пары», т.е. вставала в шесть и меня, естественно, поднимала. А в летнее время она тоже поднималась не поздно, потому как добровольно работала на нашей местной конюшне.
Но в эти выходные дитя уехало в Питер, можно было развалиться в кровати и вдоль и поперёк, и спать, спать....
Ан нет. Масса веселых мелочей мешало крепкому сну.
Первое веселье – жара. Это надо же, август в середине, а жара, даже жарища, мерзкая такая, душная и днем и ночью, разгуливала по Средней полосе России. За тридцать днем, варево какое-то. Лично я зиму уважаю, в любом виде, особенно морозную, осень люблю, с ночными заморозками, синим небом и желтой листвой, раннюю весну, в крайнем случае до середины мая... Но лето, с жарой и пылью, душными электричками и разогретым асфальтом, нет... Не мое это время.
Второе веселье – свинки. По воле опять же младшей дочуры в нашей же девичьей комнатке, на письменном столе, в двух клетках живут две морские свинки – двухгодовалая Йона, черная, лохматая и довольно крупная, и двухмесячная Пиранька, верткая, гладкошерстная, смахивающая на бесхвостую крысу. Живут в основном отдельно, потому как Йона болеет – чешется, выдирает шерсть, и в настоящее время имеет большую лохматую, с хаером, голову, почти лысые бока и немного лохматый, постриженный дочей зад. Разнообразные ветеринары убедили нас в ее незаразности, выписали таблеточки, включая гомеопатию, и витаминчики. Таблеточки Йона с удовольствием поедает с нашей (в основном с моей) руки, витаминчики капаем в рот - облизывается, шерсть особо не растет, чешется вроде меньше, в остальном она бодрая, прожорливая и добрая. Потихоньку сажаем их в одну большую клетку, днем, ненадолго, чтобы приживались и, в конце концов, зажили вместе. Свинки дружелюбны, Йона поедает пищу Пираньки и больше помалкивает, Пиранька бегает кругами и все рассказывает что-то, прямо без умолку, как болтливый ребенок. И вот вчера я поменяла наполнитель у старшей свиньи, и только к ночи решила почистить большую клетку. Посадила свинок в одну маленькую и решила оставить на ночь вместе, а большую проветрить на балконе. Вообще свинки по ночам спят. Иногда с шумом и грохотом пьют воду из шариковой поилки. Но, как оказалось, совместную ночь они решили посвятить разговорам. Говорила, как обычно, младшая, произносимые звуки напоминали звук от проводимого по стеклу мокрого пальца. Старшая иногда отвечала, как обычно – «мурчанием», напоминающим звуки голубя перед голубицей. Временами они с легким грохотом от свежего наполнителя передвигались по тесной клетке.
Эти две радости уже не позволяли предаться сну. Я вертелась в жаркой кровати, с тоской вдыхая клочки теплого, мягкого, как вата, воздуха, то сбрасывая одеялко, то снова натягивая на уши, чтобы не подслушивать беседу свинок. Временами, конечно, впадала в сонное забытье, потом снова вертелась.... С пяти утра меня мучило желание встать, выйти на балкон, проделать все действия по наполнению клетки наполнителем, накрывания крышкой, вставления воды, принести все в комнату, упихнуть на стол (перелезая через кресло-кровать старшей дочери) и, наконец, рассадить свиней по домам. Но, понимая какую-то абсурдность происходящего, я терпела. Один раз я всё же вскочила и забросала их листьями одуванчика, в надежде, что объедятся и уснут. На пару минут разговор прервался. Послышались звуки пережевывания листочков, потом они продолжили беседу с набитыми ртами.
Все же я уснула. Около семи я услышала голос мамы «Доченька, иди посмотри, что это, я всю ночь не сплю...». Мама, старушка восьмидесяти пяти лет, взлохмаченная, в ночной рубахе, заглядывала в дверь и снова повторяла « Иди, посмотри...» Первая мысль, что в очередной раз что-нибудь прорвало, откуда-то капает – кран, с потолка и т.п.
Мама подвела меня к приоткрытым дверям между кухней и комнатой и показала пальцем на пол « Что же это?». Мелькнула мысль о каком- нибудь гигантском жучке, забравшимся с ночи на свет. Но когда мама продолжила «Я думала, что-то от ваших проводов отвалилось, хотела поднять, а оно шевелится...» - Господи, ну конечно....
Это была третья, довольно интересная, и даже весёлая, мелочь.
Мышка это была, попавшаяся в мышеловку, поставленную мною на ночь на кухне.
Последние пару месяцев мыши стали частыми гостями нашей квартиры, их видели все, кроме бабушки, от нее это радость скрывалась, а детей, действительно, радовала. Я, конечно, понимала возможный вред от их появления, но, по натуре своей любящая всяких зверюшек, никаких действия по истреблению не принимала. До позавчерашнего дня, когда мышь была обнаружена бабушкой в духовке. Дети мне, конечно, доложили об обнаружении по телефону, вечером бабушка взахлеб рассказывала страшную историю, как она раскрыла духовку и увидела в пустой сковороде маленькую мышь. Захлопнув духовку, и не зная, как её можно изловить, бабушка решила ее погубить методом запекания. Она снова приоткрыла духовку, хотя мыши в сковороде уже не было – зажгла газ, прихлопнула дверцу и стала выжидать минут пять. Призванная старшая дочь изобразила изумление, уверила бабушку, что в плите сзади есть дыра и мышь наверняка убежала, и действительно, в горячей духовке мышка не обнаружилась. « А я думала, она жареная на сковороде лежит» - с горечью сообщила мне вечером бабуля. Я выслушала печальный рассказ с изумленным лицом и заверила маму, что в субботу куплю ядов и мышеловок.
Вообще история появления и внедрения мышей в нашу квартиру весьма интересна. Пару месяцев назад я утречком забралась в ванну для принятия душа. Освещение в ванной комнате не очень, шторку я задвинула и включила душ. И тут же заметила некое движение в противоположном конце ванны. От льющейся воды кидался на стенку мышонок. Думаю, многим женщинам (за мужчин говорить не буду, но могу предположить, что и мужчинам) это соседство не очень понравилось. Подозреваю, что многие даже издали бы кричащие звуки. Но лично у меня практические никакие животные не вызывают ни страха, ни отвращения. Душ я немедленно выключила, из ванны вылезла, натянула халат и стала думать. Думы закончились принесением двухлитровой банки, в которую и забежал несчастный мышонок. На банку была натянута марличка, на дно помещены кусочки сыра – и я с детьми с радостью стали наблюдать за жизнью за стеклом. Тюрьма была перенесена в нашу комнату и поставлена на письменный стол рядом со свинячьей клеткой (тогда еще одной). Чтобы заключенный не ощущал нехватку воздуха, я еще поковыряла марлю ножницами. Мыша было велено беречь хотя бы до возвращения младшей дочери из колледжа, но случилось страшное. В середине дня, войдя в комнату, старшая дочь обнаружила его на стоящем рядом с банкой, в вазе, нарциссе, кстати, своем любимом весеннем цветке. Испуганная перспективой съедания нарцисса, дочь протянула руки с целью ухватить мыша, но тот ловко соскочил и юркнул под кресло. Больше всего мы боялись гнева младшей дочери, а она уже звонила с дороги и сурово спрашивала, как там мышонок. Я что-то промямлила, типа «случилось страшное...» «Сдох?» - гневно спросила дитя, уже, видимо, подозревая нас в плохом обращении. Весть о бегстве дитя приняло спокойно, нас не ругала. По каким-то своим ассоциациям дети прозвали его «Иван Сергеевич Мышь», и уже через пару дней радостно сообщали, что «сижу я в кресле, вдруг из-за двери кладовки выглядывает Иван Сергеевич....». Был ли это конкретно он, либо какая иная мышиная личность, но в комнате, на полу которой стояли коробки со свинячьим питанием, эта личность обосновалась крепко. По ночам он, упорно называемый детьми Иван Сергеевич, ходил под креслом-кроватью старшей, грыз сначала коробки от видеокассет, сложенных в большом количестве в коробе от телевизора под письменным столом, потом, судя по изменившемуся звуку грызения – и сами кассеты. Днем он выглядывал из-под трюмо, перебегал под стол и кресло, а один раз, зайдя в пустую комнату, я увидела его на краешке стола, с завистью, как мне показалось, смотрящего на уплетающую что-то Йону через пластиковую стенку клетки.
Прошло время, и границы мышиного обитания расширились. Опять же первыми это увидали дети, по вечерам сидящие подолгу на кухне. Мыши скрежетали в газовой плите. Они наблюдались при открывании или юркающими в дырочки для газа, или вообще продолжающими сидеть подле и на сковородках, которые там обычно стояли даже с едой под крышкой. Дети пытались загородить дырки руками, тогда - «ты не представляешь, она бегала-бегала, потом так нагло подошла и стала пихать мою руку, сдвинула ее и пролезла в дырку».
Каждый вечер по прибытии домой мне сообщались новости дружеского сосуществования, и я уже, подстрекаемая сослуживцами, стала склоняться к мысли, что «что-то надо делать». Надежд на то, что это одна (один) мышь, не осталось, дети уверяли, что точно трех узнают «в лицо» и по окрасу.
Так что бабушка послужила катализатором, и в дом был занесен яд и мышеловка. Мышеловка выглядела игрушкой. В моё прошлое житье на даче мышеловка была приличного размера дощечкой с трудом поднимаемой пружиной. В магазине спросили на мышек или на крыс покупается орудие убийства, и выдали пластиковую коробочку чуть больше спичечного коробка, по действию напоминающую бельевую прищепку. На верхней панельке был изображен выгнувший спину черный тощий (голодный, наверное) котище.
К ночи яды были насыпаны в крышечки от банок и поставлены на кухне с левого бока от плиты, а также в нашей комнате под трюмо. А с правого бока, между плитой и стоящим на ножках шкафом-пеналом, было поставлена мышеловка с кусочком сыра. По моим расчетам, когда все с кухни уйдут спать, мышь в темноте унюхает и яд (не мгновенного действия) и сыр, клюнет на что- нибудь, и утром в мышеловке возможен труп. Так как я встаю первой, я этот труп и выброшу в ведро.
Вечер после выставления капканов еще продлился, в контактах с Инетом, дочерью, потом ночь с двумя первыми радостями – жарой и болтливыми свинками – в общем, про мышеловку я и забыла. И только вглядевшись в полумрак, я увидела мышеловочку и шевелящуюся рядом мышку, у которой был прижат пружиной, я бы сказала, палец. Мышь, видимо, долго бегала с капканом по кухне, потом прибилась к двери, где и была принята за шевелящуюся коробочку от Инета. Объяснив всё взволнованной бабушке, я подняла капкан, рискуя уронить мышь, и несколько рассеянно вынесла всё это в коридор.
Мысль появилась выбросить мышь на помойку, для чего я положила её на тумбочку и стала доставать пакет. Мышь с капканом немедленно побежала по тумбе с целью свалиться в щелку. Капкан мешал, и я успела ухватить их и засунуть в большой пакет с ручками, который теперь трепыхался и шевелился. Уже было засунула я ноги в тапки, к халату потянулась, но поняла – какого пера (одно из моих любимых, кстати выражений, чтобы имя рогатого лишний раз не упоминать) я пойду на улицу, когда мыша отлично можно выбросить с балкона. Что я и сделала, разжав пружинку, мысленно помахав рукой в надежде, что он не разобьется , убежит, залечит ножку и будет жить дальше долго, и, по возможности, счастливо.
Потом я долго утешала возбужденную бабушку, еще в течении пары дней рассказывающую про «думала от проводов ваших что отвалилось, а оно шевелится...».
Довольная счастливым окончанием тревоги, взбодрившаяся после ночных мытарств, я приступила к варке кофе. И день начал разгон.

ЗЫ, как пишет молодежь, или P.S. Следующим вечером, прямо при старшей дочери, был пойман еще мышонок, незаметно выброшен с балкона, к утру – еще. Бабушке говорилось, что больше нет. Иван Сергеевич продолжал жить в нашей комнате, несмотря на яды. Приехавшая из Питера младшая дочь устроила нам такой разнос! Мы- убийцы маленьких, беззащитных, голодных мышек. Мышеловку и яды велели выбросить, и спрашивали куда, с требованием показать помойное ведро, и на глазах ее вынести на помойку. По кухне на ночь были разложены добрые куски сыра, которых утром уже не оказалось.
Борьба на время прекратилась. Временами я незаметно сыпала чуть яда за плиту.
Через недели две мы с младшей поехали на выходные в речной круиз. Более практичная в данном вопросе старшая обильно посыпала нашу комнату ядом, тем более, что Иван Сергеевич предпочитал ночью бегать прямо под её головой внизу кресла-кровати , на которой она спала, да и сверху, собственно, пробираясь на свидание со свинками, так что «торг здесь неуместен», несмотря на любовь к животным.
Так что сейчас вроде тихо. Даже скучно как-то.

Сентябрь 2008 г.