Что-то

Есть вещи, которые нельзя сказать словами. Есть чувства, для которых не хватит слов ни в одном из известных языков. Есть что-то музыкальное в скрипе открываемой двери и в первом шаге за порог. Есть что-то терпкое в запахе свежего кофе, который заполняет дом. Есть что-то дерзкое в зимнем утреннем солнце, пробивающемся сквозь плотно задернутые шторы. Есть что-то таинственное в тихом голосе экономки, моющей посуду на кухне. И что-то родное в удивленных серых глазах, близоруко прищуренных в попытке разглядеть гостя, нарушившего сон. И есть что-то сладкое в свежих пончиках… Наверное, это сахарная пудра.
Есть что-то священное в молчании человека, сидящего на полу с папкой с отчетами. Есть чьи-то подписи в этих отчетах… Есть что-то нежное в том, как он ставит себе на колени чашку кофе. Есть что-то священное и в его молчании тоже.
Есть что-то ласковое в том, как лучи солнца скользят по светлым волосам. Зимнее солнце не согреет лучше утреннего кофе, оно лишь ворвется, заполнив комнату ярким светом, когда один из них позволит себе встать и рывком раздвинуть шторы, впуская новый день.
Есть что-то неловкое в том, как он, на мгновение ослепленный солнечным светом, роняет на пол чашку. Есть что-то покорное в том, как тонкие длинные пальцы аккуратно собирают осколки фарфора. Есть что-то еврейское в крови, что сочится из пореза. Есть что-то эротичное в нежном прикосновении бледных губ к ранке. Есть что-то ошеломляющее в поцелуе. Есть что-то странное в отсутствии сопротивления. Есть что-то неудобное в одежде, которую нужно непременно снять. Есть что-то мягкое в одеяле, под которое они забираются, чтобы скрыться от зимнего солнца… Наверное, это гагачий пух. Есть что-то теплое в темноте. Дыхание. Есть что-то электрическое в каждом прикосновении. Есть что-то остро болезненное в единении тел. Есть что-то жаркое в объятиях. И что-то приятное в каждом движении. И что-то священное в их тихих стонах.
Есть что-то яркое в моменте приближения наивысшего удовольствия. Есть что-то взрывное в последнем вскрике. И что-то умиротворенное в последнем поцелуе.
И нет ничего удивительного в том, что это всего лишь сон.