Родное

Так иногда хорошо бывает просто с родными людьми…
Мудрые добрые глаза, улыбка в морщинках. Немного удивленный, ироничный взгляд. Она всегда мне удивляется. Всегда находит нечто, чему можно удивиться…
- Юляш, ты у нас, как артистка…
Не выдерживаю, смеюсь… Усаживаюсь на пол у ее ног. Она гладит меня по вихрам, ерошит волосы. Мы никуда не торопимся. Задумчиво улыбается. Руки такие теплые. С набухшими венками. Такие родные. Кладет мне ладони на голову…
- А волосы у тебя потемнели… Были светлей, я помню. А выросла – потемнели. И вьются не так…
- Да я их укладываю, распрямляю.
- А зачем? Кудри-то лучше.
- Стрижка такая.
- Аа… Да… и так хорошо тоже. Красиво.
Закрываю глаза. Это те самые руки, которые знаю всю жизнь. Они столько сделали для меня. Им можно доверять безоговорочно и всегда… Слушаю плавную речь…
- Ба… А у тебя косы были?
- А как же. До колен. Густые, черные.
- А чего остригла?
- Да отчего? Мороки много - чесать их. Да и когда мне было? Сама ж знаешь…
Обожаю эти рассказы и воспоминания. Бабушка говорит плавно, спокойно. И все есть в ее словах. И горести и радости, и специфический, неповторимый ЕЕ юмор.
- ...Работали день и ночь. И с детьми никто не сидел. Все сами. А потом уже старшие – с младшими. Моя-то мама помогала, хоть и работала.
- А дедова?
- Ууу, что ты! Дедова. Свекровь, бабка Ганна никогда с ними не сидела. Да у нее своих забот…
- Каких?
- Таких… Была она, милая моя, известной повитухой. Многим ребятишкам помогла на свет народиться. Издалека, бывало, за ней приезжали. Надежная была, опытная… Уважали ее очень. Как уедет в какое село – нет и нет. Потом привозят – благодарят, конечно. Ходила в платках хороших, полушалках цветных. И продуктами благодарили и по-всякому. Раньше в роддома-то не возили. Сами дома и рожали детей-то. Тут вся надежда на повитуху.
- Ба, а страшно – не в больнице?
- А чего страшного-то? Тогда так принято было. Да и роды принимали по-другому.
- Как это?
- А так,- смеется. Речь медленная, задумчивая. – Через балку на потолке вожжи перекидывали… Вот женщина стояла, держалась за них, так и рожала… Повитуха говорила, что и когда делать надо. Стоя-то легче!...
- Правда? – удивительно мне все это слышать.
- А как же. Знающие люди так и скажут. А коли долго не могла родить-то бабенка, с мужа рубашку снимали да на нее и надевали…
- Зачем?
- Дак затем, чтоб сила его мужская, любовь что ли (улыбается), помогла жене родить…
- И что – помогало?
- Помогало. Жене мужняя сила всегда помогает…
Под ласковыми руками погружаюсь в дрему…. Через эти руки я чувствую эту живую связь времен… С теми неведомыми мне людьми, которые были до меня. Жили на этой земле, любили, смеялись, страдали или были счастливы. Они не могли знать обо мне, а я уже не узнаю о многих из них… Но я – их продолжение в этом мире…
- Расскажи еще что-нибудь…
…Никогда не знаешь, о чем будет разговор. Столько воспоминаний, историй, наблюдений сохранила в себе эта пожилая женщина. Вырастила шестерых детей. Как у всех женщин ее поколения – война, работа, трудная жизнь. Непростой характер мужа. Он - лидер, умница, замечательный. Она, как сейчас я понимаю, - очень мудрая женщина. Знала всегда – что и когда сказать, сделать, а где и промолчать, разрядить ситуацию, не создавать напряжения. Только от нее можно было получить нагоняй и не обидеться, только с ней – похохотать до слез, доверить тайну. И почувствовать, что тебя не только любят, но и балуют, восхищаются и гордятся (сдержанно и почти незаметно).
Время проходит, они начинают уходить… Это неизбежно. Но их так не хватает. И какое счастье, что они были и еще остаются…