ЮЛЯ

Юля медленно поднималась по ступенькам завершая, свой обход больных на дому. Вот последний визит и я побегу домой, так она себе уже планировала дальнейший день. Кстати а кто это там у меня? Она аккуратно достала карточку, и сразу в лицо бросилось участник войны. Странно я вроде всех знаю, многие были на приемё, а вот эту женщину я не помню, размышляя, Юля позвонила в дверь. Кто там? Послышалось из квартиры. Это ваша дежурная медсестра ответила Юля, ещё совсем нежным девичьим голоском. Дверь открыла пожилая женщина, среднего роста, худого телосложения. Повернувшись, спиной она произнесла, проходите, и сама пошла в сторону кухни. Юля прошла за хозяйкой. И так вы, у нас Вера Семёновна открывая, карточку, продолжала Юля. Женщина устало вымолвила да это я. На первой странице на полях Юля увидела пометку узник концлагеря.
Что-то вы мне не нравитесь, Вера Семёновна продолжила Юля, всматриваясь в отрешенное старое лицо? А давайте я вам давление померяю, продолжала медсестра, и быстренько из сумочки достала свой прибор. Вера Семёновна оголила свою руку и протянула её Юле. На худой костлявой руке виднелся татуированный номер, от которого Юле стало не по себе. Ну, вот у вас высокое давление продолжала Юля как бы чувствуя, некое замешательство, или даже сострадание перед человеком, который в этом мире испытал не лёгкую судьбу. Я вам сейчас дам таблетку, и обязательно вы придите, к нам на приём продолжала Юля. Мы вам с доктором подберём курс лечения, и у вас будет, нормальное давление. Вера Семёновна только сейчас посмотрела на Юлю и с полным сожалением ответила, не хочу жить на свете этом дочушка. Слеза медленно наполняла морщинки под глазами. Юля от всей души пыталась объяснить этой женщине, что так говорить нельзя. И относится к себе тоже. Но Вера молча плакала, взявшись рукой за свой подбородок. Юля набрала стакан воды и пыталась успокоить старушку. Я все понимаю, Вера Семеновна, что жизнь у вас была тяжелая, но война уже кончилась, что все наладится, тараторила Юлька, не понимая, от чего так расстроилась эта старушка. Ой, доченька, что это я тебя тут заставляю, переживать сказала Вера Семёновна. Ты присядь я сейчас чайку. Я сейчас тебе все расскажу, ты только присядь, стала хлопотать Вера Семёновна. Юля из уважения к людям пожилым присела на табуретку, вы только не волнуйтесь, ответила она. Я тут дочка уже чуть с ума не сошла, всех своих схоронила, и дочку в тридцать семь, и мужа, и кошку. Вот сижу, и думаю, может и мне в окно бросится, не могу больше жить, не могу больше бороться с этой судьбой, будь она не ладна. Ты присядь, поговори со мной. У меня не жизнь, а сплошная борьба устала я, говоря эти слова, Вера Семёновна тяжело вздохнула. Юля уже подумала о том, что ей сейчас перескажут все о концлагере и о Великой Отечественной войне. Но рассказ пошёл совсем о другом.
У меня была тоже доченька начала Вера Семеновна, выучилась, окончила институт, здоровенькая, одна моя надежда, и вот семь лет назад упала на работе. Забрала её скорая помощь в реанимацию. Опухоль в головке её появилась и стала она глохнуть. И что мы только не делали, и оперировали, а ей ещё хуже стало, зрение пропадало. И шаталась. Ходить не могла, в общем, дошли мы до Москвы. Приехали к одному профессору, а он и говорит, давайте за пять тысяч сделаю операцию. Где же такие деньги нам взять, мне как узнику заплатили, так я этим врачам все отдала, а легче не стало. А квартира не приватизирована продать, ее не знали как. Одним словом на коленках вымолила я операцию. И впрямь Леночке, доченьке лучше немного стало, и видеть она лучше стала, и молилась и Бога просила. А все равно угорала моя кровиночка. Кошка у нас была, так та прямо возле головки целыми днями сидела, и лизала ее, и терлась, а все тщетно. Пришла она как-то в себя и выбрала фотографию на памятник. И платье себе и умерла, семь лет я мучилась, и страдала, а все не спасла я свою доченьку. Гроб сколько стоял в квартире, столько под ним и сидела наша кошечка, и месяц не прошёл, как на том месте и она умерла. Очень переживал отец кончину дочки. Три инсульта и после лёжа тоже покинул эту землю. А я вот все живу на страдание на этом белом свете, вот и надумываю здесь не доброе. Юля тоже уже плакала, слушая эту жизненную историю. Сердце просто ходило ходуном. Она встала и обняла старушку. Я буду к вам приходить часто и помогать, вы не будите против? Ой деточка не жалей ты меня. Не губи ты свою жизнь на пустые хлопоты. А вот я с тобой поговорила, и вроде ещё чуть протяну. Возвращаясь, домой Юля думала о жизни, о том, как можно остаться одному, и никому стать не нужным. Все второстепенное, куда то улетучивалось. И деньги, и карьера. И гулянки. Наверно она становилась, взрослее прикоснувшись к настоящей беде. И удивительное, происходило в ее чистой душе. Это было ее первое самопожертвование. Которое не томило и сдерживало, а приносило некое ощущение человеческой сути, которой наполнены далеко не все живущие на этой планете.