7. Дурдомия

                     Дурдомия, или приглашение к путешествию
                       Неудавшийся “бренд” 


  Вы бывали когда-нибудь в дурдоме? Нет? Если нет, то каждому, хотя бы раз в жизни, нужно туда заглянуть! Естественно, как экскурсанту. Но не просто посетить зверинец, а отбыть там деньков пять, лучше десять: смешаться с толпой, вкусить завтрак, обед и ужин, непринуждённо потолковать с народом. Прелюбопытно, скажу Вам. Освежает.
  Уверяю, ничего страшного - всё давно знакомо. Вы сталкиваетесь с подобным практически каждый день. Не бойтесь! Смело платите кровные и наслаждайтесь разнообразием общения. Но уже под пристальной защитой санитаров и квалифицированных сотрудников заведения.
  Перестаньте ощущать себя устремлённым к своей единой… высокой. Вы и так давно знаете, как в миру сложно, точнее, титанически трудно достичь желанной цели с изяществом. А здесь и забота, и душевность.
  Для начала ставьте несложную задачу. Возьмитесь, к примеру, решить элементарный кроссворд. Но обязательно до конца официального по распорядку дня, пока свет не потушен, и рёв “Спа-ать!” не прибил Ваше удивлённое лицо к примятой подушке!
  Сразу хочу сказать, что это отнюдь не привилегированная клиника а-ля Бехтеревка, Скворец со Степаном или Пряжка. Она - самая настоящая, но заштатная, обыденная живопырка, где по разным причинам встретился и ещё долго будет встречаться убогий сброд со всей нашей обширной Родины. Правда жизни и обнаженность натуры человеческой в свободных её проявлениях гарантированы в полной мере, и отдельного кабинета Вам не видать, как Вашей попке Вашего же пупка.
  Уговорил?
  Допустим, уговорил!
  В первую очередь определите, как желаете туда попасть:
а) с работы, под грубой опекой санитаров и при изумлённом шёпоте сослуживцев?!
б) от врача, под доброжелательным присмотром тех же братьев, но не в смирительной рубашке, а рядышком с ними… между?
в) приведут родственники, которым Вы давно протёрли плешь одним лишь своим существованием? Или, возможно, как просто упавший, не сохранивший физических сил в наисложнейшем походе к дому алкоголик, случайно подобранный “скорой помощью”?
  Пофантазируйте!
  Итак…
  Решились.
  С Вас несколько банкнот и подпись. Вам - полный пансион!
  Контракт подписан?..
  Вы переступаете порог “Жёлтого Дома”!!!
       
  Внимание! - съёмка!
  Прошу в телевизор!
                       . . . . . . .
  Авто с красными полосами медленно подкатывает к широким металлическим дверям и, упершись бампером в специально предусмотренный пандус, останавливается. Двойные дверцы автомобиля и двойные двери помещения открываются почти одновременно - вы в ловушке. В этом тамбуре не покурить - только вперёд…
  Оказавшись в тамбуре, вы инстинктивно, как самый нормальный человек, попытаетесь шагнуть назад. Не рекомендую. Бывшие братья по разуму - теперь для вас бывшим будет многое - не только буднично угрюмым взглядом, но и увесистым кулачищем смогут направить вас по заданному пути. Только вперед! Никакие восклицания и требования наподобие: “Я не хочу! Это была ошибка! Я разрываю контракт! – и даже: - Я так не играю!” - не возымеют желаемого отклика, кроме, как я уже пояснял, самого будничного и угрюмого. Идите. Идите! Договор обратного хода не имеет.
  Вы обескуражены? Напрасно. Не мельтешите. Диагноз поставят позже. Возможно, вы не жертва своего любопытствующего самодовольства, а всего лишь странник у истоков познания сказочного, калейдоскопически изменчивого, пока ещё загадочного мира грёз, страстей, истины и лжи. Неизвестность - самое трудное, затягивающее, самое разрушительное состояние Души. Вспомните: первый шаг… первый экзамен… первое признание… первая атака! Есть только Вход! Выход с другой стороны.
  Узкий, не очень длинный коридор. Тусклая лампочка, затаившаяся у давно истлевшей проволочной сетки. Ещё одна металлическая дверь – “главная”, - дальше пойдут решётки. Звонок.
  Один из бывших братьев с трудом прожимает кнопку, окрашенную заодно со стенкой зеленоватой масляной краской, - ни звука. Жмёт ещё раз - жиденькое надтреснутое попискивание. Наконец-то!
  Вы стоите и не разрешаете себе бояться. Это хорошо. Зачем бояться, если от тебя ничего не зависит? Можно часто-часто повторять: “Я здоров. Я очень здоров!” Некоторым помогает. Единственная в данном случае рекомендация: в запале не перескочите на живую речь. Выслушать - выслушают. Поверить? Ну… здесь все здоровые - не надо кичиться.
  Ещё можно просто стоять и совсем не думать: вам надо, вы и ведите, вам надо, вы и думайте! Прикинуться кулем или мешком с картошкой - тащите. Вариантов немало. Стиль выбираете любой. Можно, конечно, поработать и над индивидуальным проектом, эксклюзивно, так сказать, но...
  За дверью тишина. Трезвонить в такой звонок себе дороже, когти обломаешь. Братки со “скорой” люди нетерпеливые, привыкли на тачке по городу жуировать; успевают не только скорбные, но и свои дела справно исполнять: пяточкой по железу, ладошкой. Гул по всему этажу. И в ответ гул - Эхо.
  Больничные люди - люди степенные, неторопливые. Им туды-сюды егозить не пристало, чай не на базаре шмотками торгуют, понимать надо! Это же приёмный покой. Покой, а не кузнечный цех. Да и доходы?.. что с дуриков за спрос? А посему степенность больничного человека обратно пропорциональна зарплате: чем - тем! Изрядная степенность. Но большинством люди сердобольные. А как уж ещё?! И трудятся тут в основном женщины, да пожившие: “Ишь, молодуху нашёл, бугай кудлатый! Попридержи!”.
  Щёлкнул замок. Громыхнула, наконец, щеколда. Заскрипела, наверное, ни разу не мазанная с блокадных времён дверная петля.
  - Давай бумаги, Бендера!
  - Ну, ты спать, бабка!
  - Это вам всё галопом по Европам, по Иранкам да Афганкам, а у нас тут мир! Почти у Бога рядом.
  - Ха! Тоже! Мать-Тереза нашлась. Держи. Ушли мы! Справишься?
  - Идите-идите! Не буйный же.
  Снова загрохотала щеколда. Что-то звякнуло. Клацнула сталь. Всё!
  - А ты, касатик, не бойся, не в тюрьме уж, верно. Вон вещички на стульчик-то пристрой, а сам на банкеточке посиди!
  Вы можете вздрогнуть. Можете плюнуть! Можете раздражённо отвернуться.
  - Посиди… И как тебя такого чистенького занесло? Ай-ай! Ну, жди: придут за тобой, определят.
  Пожилая женщина покачала головой и неторопливо, слегка прихрамывая, вошла в небольшую комнату с прикрученным к стене телефоном.
  -Алле, Петрович! Спустись-ка! - потом дверь в комнату прикрылась. Служебная тайна. Голос приглушился, и вы остались наедине с собой и тем сумеречным, напрягающим нервы и мысли миром, отзвуки которого всё настойчивей пробивались от лестницы, ведущей на второй этаж.
  Веки сомкнулись. Чего ждать?
  Друзья и знакомые где-то на Багамах, Канарах. В конце концов, на нарах или в центральном парке. Ясность. За стенами нахально шуршат суперрезиной машины со спецномерами и мигалками - деловые партнёры, конкуренты… Офис, спортзал, бассейн… Вечером: казино, клуб и… И огромная, почти пустая квартира, теперь совсем осиротевшая.“ Господи! Прости за грех, - вспомнил всуе. Сколько бы я дал, чтоб исчезнуть отсюда? Две, три тысячи? Да ещё психоаналитику. И забыть навсегда!”
  - Касатик! Милай… Задремал. Очнись. Сейчас всё будет хорошо. Пришли за тобой. Вставай.
  - Что?.. - Вы открываете глаза и больно бьётесь головой о стену. А может, мужественно смотрите и вызывающе ощетиниваетесь?
  - На вокзале что ль? - Перед вами, как “двое из ларца” в стареньком мультфильме про лентяя и двоечника, возникают две дородные тётки годов этак около шестидесяти каждой; вслед - невысокого роста мужичок неопределённого возраста, кряжистый, на коротких ногах, с большими сильными руками и бычьей головой.
  Вы сосредотачиваетесь: “Ну-у.”
  - Ну, раз на вокзале, вещички с собой и в вагон. Поезд пришёл!
  Они берут под руки Вас, а мужичок, прихватив ваш пакет с зубной щёткой, бритвой, сигаретами, сменой нижнего белья, молча уходит в боковую дверь; вы двигаетесь к другой, очень похожей на склизкую дверь предбанника обветшавшей сауны.
  Сигареты вам попозже отдадут. Вот это - точно.

  Боже ж ты мой! Какие красочные картины вы могли рисовать перед тем, как решиться провести этот уик-энд в подобном экзотическом уголке. Как весело вы прощались с друзьями, и как юморно они оценивали вашу решимость вкусить подобной экзотики. За каких-то штуку “зелёных” вы в их глазах стали чуть ли не космонавтом, впервые взглянувшим на вселенную в ином, ранее никому неведомом ракурсе - романтика, почти героизм! Нет, им и в голову такого не придёт! А вы? Чудак. Изумительный чудак. Душка! Потом расскажете - смеху будет, хохота. Дождутся - отметим.

  - Раздевайся-раздевайся! Что стоишь? Нечего стеснятся, мы и не такого добра повидали.
  Вы стоите, стыдливо прикрывая руками всё, что возможно прикрыть.
  Тётки смеются:
  - Лапка-то маловата, все равно не удержишь. А вот мы тебя сейчас холодненькой! Само  спрячется, и ручки освободятся. Голову-то помыть надо обязательно. И ножки потереть.
  -Какая пошлость! - цедите Вы сквозь зубы или посылаете говоруньям сигнал телепатически.
  -Ладно, не обижайся. У меня трое взрослых сыновей, а всё одно - мальчики. Отвернись уж к стенке, мы тебя из шланга потихонечку. Душ-то засорился.
  -Да дай ты ему эту кишку в руки. Пусть сам потрудится. А мы выйдем.
  -Не положено. Вдруг в самом деле, сумасшедший? Шланг в рот и – утопленник?
  -Ну, как знаешь… Я пойду одежонку приготовлю посправней, а то старьё всё. Мальчик-то не бомж какой, пусть покрасуется. - Она подходит к шкафу и начинает в нём что-то перебирать.
  Вы отворачиваетесь. Получаете в затылок струёй тёпленькой водички. Потом по спине, ниже. Теперь поворачиваетесь лицом к водомёту, как в раннем детстве, подавив перед взрослой тётей чувство привитого обществом стыда. И что? Пусть смотрят, если интересно. Поток из шланга опускается от подбородка к груди, совершает волнообразные движения, скользит в низ живота, завершает бережный круг от бедра к бедру.
  -Трись. Мыло справа.
  «Господи… да прости ещё раз за упоминание имени твоего. Только бы эрекция не началась… Нет, не от этого. Какое может быть влечение к этим двум сто раз перезревшим, почти одеревеневшим пузатым матронам? Скорее от страха, или как безумие перед казнью: что-то на этой грешной не довершено, что-то самое важное. Прорывается природа. А может… Эдипов комплекс ассоциативно. Эх, мама-мамочка! Да зачем ты меня, такого дурного-то, в свет вывела?”
  -Не жмись! Вижу, не дурак ты. Вон там крантик. Поверни. Струйка не ахти, но обмоешься - хватит. Пойду и я, твоё добро под замочек припрячу.
  Дверей между комнатками нет. Но деликатность, с которой вашу стыдливость оставляют в покое, вызывает невольную благодарность. “Спасибо” готово сорваться с почти посиневших от холода губ. Но за что “спасибо”? За соблюдение элементарных прав на неприкосновенность личной жизни?! Бог мой! В пятый раз прости - не в молельне уж.
  Вы киваете и бредёте к крантику. Действительно, спасибо! А то могли помыть и сами!
  Всё хорошо… И полотенце нашлось. И вытерся спокойно без контроля. Подошёл к дверному проёму, спрятался за уголок перед отсутствующей дверью, выглянул из-за косяка, попросил почти робко:
  -Хозяюшки? Холодно. Дайте одёжку-то.
  -Входи. На стуле всё найдешь! Полотенце там оставь.
  «Эх, была - не была! Начхать в конце концов! Что мы как дети? Вошёл – увидели. Да проходили сто раз. Оделся и - готово. Действительно, зачем дёргался? Жизнь. Бог дал - бог взял. Ох, да не хрена себе речи. А это что, одёжка?… Я здоров. Очень! Абсолютно здоров!”
  Белые когда-то, длинные, на завязочках подштанники, рубашка тоже когда-то белая, с большим вырезом и укороченными до локтей рукавами - ни майки, ни футболки; разношенные не одним поколением топтунов шлёпанцы и, наконец, он - Халат! Нет, не простой, застиранный до неопределённого цвета, а настоящий махровый, в тёмную коричневую полосочку, истасканный, но пока живой. Одеждой это можно назвать, только будучи в полном наркотическом бреду или достигнув высочайшей степени просветлённости.
  Бельё сидит как родное. Кожа теплеет. По телу прокатывается благостная, оживляющая волна.
  Видимо, просветлённость.
  Что ж, можно и покрасоваться!

_______ ^
       Зачат: 2000