Завтраки из мертвечины

мещанствуйте, узники народного потребления
днища стаканов выпитой водки с горя
мещанствуйте, дважды жиды – жиды добровольные

Будто бы нес диковинный цветок Шизофреник оступился из сказки, провалился в мир без прикрас. «Вот еще одним уровнем ада ниже», - подумал Шизофреник встал, отряхнулся ногами, почесал за ухом и пневматическим зверем побежал дальше, сжимая в зубах цветок из сказания о Гильгамеше, саженец молодильных яблок, истинный стержень.
Мимо проползал желтопузик, увидав Шизофреника решил ползти рядом с ним до конца, авось выведет куда, отсюда в новый ад, поблагополучней здешнего.
Во времена неотлучного бдения, сиденья в теле бесом, печеночным сосальщиков тонких материй в Теле человека, Шизофреник чурался мистерик и говорливых межеумков о чем-то. «Что-то» казалось ему серийного выпуска феноменом. Феномены выпускают инфернально-шизофренические фабрики яви и предлагают шизофреникам на выбор - купить или продать, познать или пройти мимо. Шизофреник проходил мимо всех феноменов народного потребления всех ежесуточных уёбищ существа, он стремился к тому, что никому еще не предлагало себя познать. Не валялось под ногами ежесекундной истинкой на каждый момент времени. Шизофреник стремился или скорее поскорее или никогда стремление Шизофреником… безумная интенция конечной инстанции дойти самой до себя и вырвать все проводки питающие её безумные естества. Найти гроб, в гробу овцу, в овце, пережеванный силос и в говне распознать истинное зерно, истинное назначения всякой твари её Добро и Зло, Преступление и Наказание.
Шизофреник поймал уже зайца из лисы, для комплекту не хватало только выпотрошить ту самую овцу и нафаршировать жаренным останками бывшего сатиром барана.
- Ах, мой подвисающий труп, как компьютер, муравится в мареве Майи! Ах, мои маленькие аперойны, что меня из рук вон составляют! Тебе, пою дифирамбы, тело-мгновения, не останавливайте, пой! До финального окоченения, а потом тебя примут в хор Иной - Хор ангелов неба, доблестно падших алкашей благодати. Пьяного бога спеленатые проклятий, оклозерые сами по себе, не со-присутствующих в теле, но Духом Божьим до сих пор витающие где-то, в мирах - не мирах, сущностями - не сущностями, эдакой неплодной спермой разливаются они безосновательные, в мертвых концах, нервно хватая пустоту челюстями…
- Нечего руками прах загребать, дави Тело, пока живо, пока труп не остыл – есть шанс разжечь пламя мирового пожара! Распознаю себя в каждом человеке-данного-момента, в каждом насекомом континента, бледно преступнике ошибки не-выхода, не-вытащи себя за волосы из болота беспощадно копошащегося контингента.
В полостях матки пахло спермой и реализмом. Никто так и не выбрался из утробы Жизни, не выбился из стоялого потока биомассы, циркуляции сонной из ниоткуда в никуда. Да и зачем? «Тепло, светло и мухи не кусают», как говорил Незнайка… Иных не-сущностей не наблюдается, чуть выгляни за сферы, они сожрут, откусят голову иными органами хватания, отхватят допустимое к перевариванию и вытащат на Волю. Волю такую свободную, что некуда её девать, негде проявить… в отсутствующую благодать, истинную, до-предельного.
- Что разграничивать?... каждая точка уходит в бесконечный отрезок, ежели рассмотреть её с определенного угла зрения, каждое состояние – все проявление в целом. И нечего смотреть за окно, убеждаясь в якобы объективности мира. Мир – чушь! Это известно давно. Странные сатиры с ***ми задорно стоячими давно оплодотворили индивидуально каждый атом-****у. И теперь в пустоте каждого атома зреет семя ядра, центра Нового Рождения
 
- Что это у вас за ****ая такая свобода?! Свобода выбора рабами своего рабства, вы право, не проф. пригодные, вы - земноводные. Рожи засилья черни всегалактического масштаба, в каждом - душа и червь, черведуша видна сквозь зенки всякого никчемного фраера. Средиземноморье пошлости такое, что доходит до дна … Марианской впадиной вырождения, дурацким айсбергом на той стороне всходит полу-солнышко, где боги черные и отворотливые, а бесы дружелюбные и приветливые, потому, что это - их территория!… чавкающей пошлости и бумаговаляния.

Подавляющая часть респондентов затруднилась ответить на вопрос: «Почему на вопрос о смысле жизни ответ всегда неверный»?

- Что у вас за ****ая такая свобода, свобода рабов исполнять своего Предназначение?! Всех рабов для работ предназначил бог елдаваоф ублагораживать своё творения. Мыть-поддирать за ним, за его ***восделанным… вот и копошится флора кишечная, биомасса земельная, затевает всяческие обмены: хлеб – за биомассу, духовная работы – плата сдельная. Смысл истории – дерьмо, линейное испражнение текучими полчищами следующих поколений, дерьмо – в унитаз, историю – в Ничто – и лампочка в сортире погасла.
- Да пошли вы на ***, предки и потомки двуногие, никчемные сотовые телефоны половой связи, коммуникаторы витальных токов, трупы-передатчики СПИДа, дерьма и спермы неугасимые потоки. Закрались в человечьи тела неваляшками, думают: «Как угодно, лишь бы в форме оставаться, в рубашке, жить, равноценно развиваться и никогда не заново рождаться». Твари воздаяние за невежество – счастливое отцовство твари следующей по очереди на утробу матери.

Ногокрылые зайцы чесночесумняша отправлялись в дальний поход за яйцами призванными оплодотворить их бессмысленные тела. «Я такой же бессмысленный, к головобрюшко мертвого жука хруща», - думал про себя Шизофреник. Ногтеногие недотыкомки восьмиглазо рыли подкопы под себя самое. У них нечего не получалось, так как рыла их упирались в неразгрызаемый бетон. Тяжесть минеральных вод, столпов электричества давила на них всей тяжестью атмосферных столбов. Покрытосеменная недотыкомка зачесала волосыглазы в пробор, представилась Смертью, ведь все мы тварны, какой-де может быть разговор…

Расслоенные корпускулы творчества рассеяно болтались в пространстве музами, всячески призывая демиургов втворить их во что-нибудь, втемяшить-вдемиуржить. Однако демиурги пребывали в запое самое себя и не хотели ничего отчуждать. Демиурги-злостные нехотельщики, сильно пиво полегли метельщики, в рваных звездозанозах пальцы грели о ****ы терлись Вселенской Благоматери мигрени.
- Вопросы к администрации кармоприимного пенитенциария следует задавать раскрыв своё я в реверансе, проворно открыв уста. Паровым отоплением Жизнь в тела богом-теплоппотребщиком подавается… смертью – всего и вся утомительный сезон отопления закрывается. Ах, Махапралайя, когда же у Нельзя отнимется всякий предмет?! Когда же сами глаза скажут субъекту, что он вконец ослеп?! И не на что больше смотреть, все предметы стерлись. Нечего больше разглядывать, суетливо взоры переводя на разговорчики о чем-то никчёмном.
- ****ый радиопередатчик истины, радиостанция «Голос Свободы», свобода, освободи в первую очередь Нельзя от их нельзяйно-склизлых личностей! Радиостанция «Голос Свободы», чтоб срать где угодно, на что вам свобода?...

- Да, собственно место онтологии - в отсутствии всякого существования, в могиле основания, в смерти тотальной, приостановлении спешащих невесть куда жизненных соков, остановке заблудившегося трамвая сердешной мышцы. Хочешь заглянуть в глаза бездне, познать чего-нибудь основополагающенькое? Надо умереть, ибо «умрете - поймете», и всячески к смерти хотеть… Туда направить дерзание дерзостное, ни к жизни мерзостной с её метаболизма носителями индивидуальными организмами М+Ж дуально-друг-в друга вставляемыми, как конструктор разборный, как проводки каких-то непонятных электростанций, свечи зажигания разврата + – замыкание… и так продолжим, двуодногоговорящие кавалергарды мелкозернистого субстрата покаянно просили двуогнедышлых драконов опоросить их чем-таким эдаким, облагодетельствовать, омеднокупоросить.
- Двуогнедышлые субстанции, что же вы молчите?! Заявляете-заявляйте, прямо здесь и сейчас свое присутствие!
- Ля-ля-ля, мы со-присутствуем певцу поя, танцору танцуя, творцу творя, лошади гарцуя, Мы не-здешние, не-я, мы - атомы всесоставляющего… ля-ля-ля.
- Ах, как очаровательно, правда-таки, ну крокодил, извольте и вы выявиться, что называется из мерзости загнуснения.
Крокодил вполз на сцену и запел человеческим фальцетом: «Миру – мир, Миру – Мор, до войны с вами был разговор, а теперь, подошли ессильдорстки осадливы полчища, проросли мимоходом, проросли позвоночные ничтожества».
- Ха-ха, - рассмеялся Кровавый Арлекин и чуть не выпустив все зубы пулевой очередью в крокодила.
 - Москва, нет никакой Москвы… ермолку ядерного гриба водрузил бы я над всеми городами. Еврейские пейсы пустил бы из-под золотыми куполами, да курицами гологрудыми заменил бы орлов двуглавых.
- Двуглавые орлы – это вырожденцы, уроды в биологическом смысле. В смысле же сакральном таком, что прячется у попов под рясами – две головы символизирует единства Духовной и Светской власти. И они действительно у нас едины жиды – жидками погоняют. Одни жиды сознательные, другие с микрочипами сознания-жида, народонаселение уродов… духовное же их – стяжение неустанного гешефта – связывается проводкой социальной сети светского. И тянут эту лямку жизни рабочие скоты, как бурлаки не Волги, а какого-то притока Леты реки, тянутся и принюхиваются к темным отстойным водам Забытья всей их пошлой Истории.
- Ешь его, говна ложкой, хоть жопой жуй – каждого дня атома происходящие события вертлявой недотыкомкой жженой.
- Необыкновенные приключения трупа и его могилы-землянки. Он умер и стал онтологическим партизаном, все сидел и ждал - «когда придут наши». Но наши трубами гавриила глашатанные не приходили, а он угасал, подружился с червями и новый гнозис обрел.
- «Фатальная колесница в пути-и-и, кто не согласен с маршрутом может сойти-и-и», - пропел Тальков и сошел со своего заблудившегося трамвая, пулей унесся.
- Приостановкой всех процессов - дыхания, усвоения пищи, понимания-непонимания феноменов окружающего мира ударьте, ценами конвульсий подвесьте Тело на крючок, пусть унесет его Рогнир Волчок, в пустоту пред-существующего я, где ни *** нет, только нет…
Восьмиухие коростели пели и пели. Карманоглазые невростни плясали под тамтамы глотания, шлюхи шлялись, честные женщины давились от зависти. По ним всем проходил Шизофреник выглядывая ежесекундочно из глаз каждой твари, меняя углы зрения, как перчатки.
Перчатки позудели, обратились в кровь выхолостями, мертвые дамы пожить не еуспели и были дефлорированы безвестным жидом Емануилом.
«Похуели – похуели и бросьте», - говорил Шизофреник ааждому проявляемому междометью.
- Человек – это ни зигзаг и не палочник, человек – междометье безостановочно заявляющее о своей значимости - «Я» да не я, ты, мы…

- Карманоухие, вперед, сквозь невыносимые полчища фекальнообязанных - людей, господ и чесночных подливок! Ты, курица фаршированная чесночным духом, курица под майонезом из спермы! Вонючая лупоглазая курица, притом мертвая, невинноубиенная властями Совнархоза. Курицу убили лишь за то, что она принадлежала к курино-бройлерному роду-племени. Растили её чтобы сожрать безумные боги-поедатели. Удовлетворители своих ненасытных утроб, дваждыхуии обыватели.
В зазвездных странах Шизофреник полу-жил и лелеял в себе ужасно тяжелое урановое ядро, вместо сердца его был распад. Вместо копошения жизненных соков – переливались гамма и бета-лучи. Радиоактивный Шизофреник вовсе не хотел облучать своим светом раковобольных. Нет, он хотел убивать. В первую очередь детей, чтобы не выросли никчемными фраерами. Он хотел переодеться в клоуна из Макдоналдса с чертами клоуна Pogo прийти к детям, порадовать их под похотливо-репродуктивные взгляды родителей, подарить подарки… затем нажать на кнопку и взорваться. Унося с собой невинные жизни, невинных жертв неумолимого взросления. «Пусть лучше уничтожатся «и станут небесным огнем», чем вялым тлением уродливо-податливых Системе человеков», - думал Шизофреник и готовил заряд аммонала. Он даже специально воплотился в человека обыкновенного, чтоб сделать какой-нибудь такой пафосный поступок.
- Уничтожение всех тварей на свете ничего не даст… нужно постучать в местное отделение ФСБ со словами: «У меня для вас важное сообщение, откуда не скажу». Пробиться к самому главному начальнику и выдать ему листок испещренный загадочными знаками. «Это сообщение от инопланетных цивилизаций, они сказали, что в 2010 году придут и велели держать связь через меня». Начальник ухмыльнется и посадит ваше тело в каземат, будет пытать шоком электричества и тестировать вашу правду на детекторе лжи, вы будете волноваться, но все равно ничего не скажете о том, что вы солгали. Вас отведут к президенту. Президент в Росси – медведь, как водится, тот, что не гуляет по Красной Площади, а сидит, да из Кремля наблюдает за прочими медведями-шатунами. Вы скажется ему: «Здр-р-расте!» Он приветливо что-то подобное прорычит, а позже скажет: «Это какие? Из Альфа-Центавры? С ними связь уже давно налажена… не смешите Чубайса, это ****юк-озорник оттуда наладил радиоприемник и забавляется…» Вы осядете и тут же превратитесь в переливающегося всеми цветами радуги медведя, уйдете от всех на красную площадь, устроитесь незримо поближе к мавзолею Ленина и будете коротать свой век в ожидании посланца.

«Стоит ли сил Величие? Окупается ли творение господу богу?», - думал Шизофреник по дороге в новую Вальхаллу бесплатных обедов для бедных и нищих духов.