Ведьма. Глава 13

Глава 13




       - А тётя где? – удивлённо спросил Сергей, открывая дверь Ксюше, – Погоди, да ты, кажется, плакала. Вы что, поругались по дороге?
       - Поругались, – коротко ответила Оксана и пошла на верх, бросая на ходу свою дублёнку на стоящий у стены кожаный диванчик.
       Сергей хмыкнул, проводив жену испытующим взглядом, оглядел прихожую и вышел во двор. Чертыхаясь, он подошёл к машине, уцепил лежащую на заднем сиденье женскую сумочку и побрёл через сугробы обратно в дом. Привычно запершись в кабинете, Журкин вытащил из Ксюшиной сумочки миниатюрный цифровой диктофончик, присоединил его к компьютеру и приготовился слушать.
       Подождав несколько минут и ничего не услышав, Журкин пожал плечами и схватил диктофон, внимательно разглядывая его со всех сторон. Аппаратура была однозначно в рабочем состоянии, но никаких записей почему-то не было. Сергей Александрович ещё раз оглядел диктофон, постучал по нему пальцем и даже понюхал. Результата не последовало.
       - М-да… - расстроено произнёс Серёжа, недоумённо глядя на аппарат. Тётя Галя была, пожалуй, единственным человеком, с которым Оксана могла пооткровенничать и наведывалась она крайне редко, поэтому Журкин возлагал на её приезд большие надежды. Он был просто уверен, что женщины специально уехали из дома, чтобы пообщаться, друг с другом, и очень рассчитывал получить исчерпывающую информацию о ближайших планах супруги. Однако записать разговор не получилось.
       Немного поразмыслив, Серёжа пришёл к неутешительному выводу: жена опять взялась за старое – она снова обманула его. Отсутствие записи разговора отнюдь не могло означать, что бабы всю дорогу молчали. Скорее, наоборот – они трещали без умолку, обсуждая какие-то серьёзные вещи. Иначе, зачем Оксана перестраховалась, убрав сумочку подальше? Цель могла быть только одна – лишить Сергея доступа к интересующей его информации. Стало быть, ей всё ещё есть, что скрывать от него.
       Серёжа не стал валять дурака, а поднялся наверх и высказал всё своей жене. Понимая, что сейчас он уже ничего от неё не добьётся, мужчина, тем не менее, дал понять супруге всю бесполезность её поступка и забрал на два дня ключи от машины.
       Лишив Оксану средства передвижения и заодно любимой игрушки, Сергей Александрович спрятал все телефоны, включая Ксюшин мобильник, запер на ключ обе входные двери и поехал в город. «Пусть посидит под замком – завтра шёлковая станет!» - подумал он, отъезжая от дома.

       Когда нарядная красная «Мазда», весело мигая поворотниками в темноте, скрылась из виду, Ксюша отошла от окна и направилась, было, к выходу. Телефоны Сергей запер в своём кабинете, и вызвать такси она была не в состоянии, но это обстоятельство не слишком её тревожило. Родители Оксаны жили в этом же посёлке неподалёку, и Ксюша легко могла добежать до них минут за пятнадцать. Дальше, как говориться, дело техники. Женщина могла остаться у них вместе с гостившим там сыном, могла вызвать такси и тоже поехать в город, могла, наконец, воспользоваться папиным автомобилем, который сама же ему и продала не так давно с большой скидкой. Вот только ехать ей было некуда. Вернее – не к кому.
       Нет, она могла, конечно, нагрянуть в гости к каким-либо старым знакомым, но среди них не было людей, которые искренне обрадовались бы Ксюшиному приходу или тех, кого хотела видеть она. Оставался в запасе вечный ухажёр Саша, периодически разводившийся из-за неё со своей женой и также регулярно к ней возвращавшийся, всякий раз, не добиваясь от Ксюши взаимности. Уж он-то всегда ей обрадуется, и первое время после разрыва с Владимиром Оксана даже организовала себе с ним случайную встречу. Но долго поддерживать отношения не смогла. Перед глазами всё время стоял Вовка, руки у Саши были чужие и совсем не такие чувствительные, как у её любимого, поцелуи мужчины тоже оставляли Ксюшу абсолютно равнодушной. Что же касается попытки первого и единственного сексуального контакта, то об этом Оксана панически боялась вспоминать – настолько всё оказалось мерзко и гадко.
       Иными словами, вроде бы и был человек, к которому она могла обратиться в любое время дня и ночи, но лучше бы его не было вообще. Не так обидно.
       Тем не менее, оставаться в доме, где каждая вещь несла в себе злую Серёжину ауру, Оксана не желала. Решив для себя добраться сначала до родителей, а там уже действовать по обстоятельствам, женщина оделась и двинулась к выходу. Не тут-то было! Обе входные двери в доме были заперты на замок, а полные комплекты ключей красовались снаружи, иезуитски подвешенные на крючке в пределах прямой видимости.
       Связки были заботливо вывешены перед носом у стоящей в тамбуре Оксаны, чтобы она могла их хорошо разглядеть и не мучаться в бесполезных поисках запасного ключа – все пять были на месте возле обеих дверей.
       - Та-ак! – выдохнула Ксюша, начиная осознавать своё положение.
       Через двери выйти нельзя, окна до второго этажа зарешёчены, через подвальное окошко тоже не протиснуться – слишком мало даже для неё…
       - Вот козёл! – выругалась Ксюша, пнув ногой крепкую металлическую дверь с узкими декоративными стёклянными вставками, и опустилась на колючий пластиковый коврик на полу, вытирая набежавшие слёзы…
       Проплакав под дверью около часа, Оксана поняла, что выхода (в прямом смысле этого слова) на данный момент нет, тяжело поднялась и пошла смотреть телевизор. Однако автоматически прощёлкав каналов тридцать, почти сразу выключила его и перебазировалась на кухню, попробовав чего-нибудь приготовить. С кулинарией тоже не заладилось: посуда валилась у неё из рук, а нежелание делать для мужа что-нибудь хорошее вообще и вкусное или даже просто съедобное в частности напрочь перебарывало чувства привычки и семейного долга вместе взятые.
       - Обойдётся, жирный боров, - мстительно произнесла Оксана, сбрасывая со стола внушительный кусок первоклассной телятины в миску персидскому коту.
       Не ожидавший такого королевского подарка кот Сева обалдел на мгновение, но тут же сориентировался, утробно зарычал, вгрызаясь острыми зубами-иглами в свалившуюся с неба телятину, и поволок свою добычу под диван.
       Женщине полегчало, но не надолго. Подумав, чем бы ещё напакостить супругу, она схватила каминные щипцы и решительно подошла к Серёжиному кабинету. Резная комбинированная дверь обители Журкина была заперта, но Ксюшу это не остановило, а лишь раззадорило. Оксана шарахнула щипцами по бронзовому квадратику вставленной в деревянный каркас «метелицы» и довольно ухмыльнулась, услышав звон разлетающихся в разные стороны осколков стекла. Женщина просунула в образовавшуюся брешь руку и открыла кабинет изнутри.
       Здесь точно было, где разгуляться! Ксюша изучающе посмотрела на аккуратно развешенные по стенам Серёжины фотографии и сертификаты подводного плавания в красиво оформленных рамках, дорогущий ноутбук, с которым Журкин почти никогда не расставался, стационарный компьютер с приделанной к жидкокристаллическому монитору вебкамерой и кучей всевозможной оргтехники и облизнулась от удовольствия.
       - Я полагаю, в следующий раз Сергей Александрович крепко подумает, прежде чем запирать меня в доме! – весело подмигнула она любопытному Севе, расправившемуся, наконец, со своей телятиной и с интересом посматривающему теперь за действиями хозяйки, – Что скажешь?
       Кот одобрительно мяукнул и переступил с лапы на лапу, выражая своё полное одобрение.
       - Вот и чудненько, - кивнула коту Ксюша, - С чего бы только начать?...
       Соблазны окружали Оксану со всех сторон, но, будучи человеком практичным, она не собиралась устраивать в кабинете мужа тотальный погром, понимая, что это глупо и нерационально: Сергей в отместку ей завтра же побежит в магазин и накупит всё то же самое, если не круче – наверняка, ещё и удовольствие при этом получит - а пострадает в первую очередь её семейный бюджет. Нет. Нужно уничтожить вещи, может быть, не такие ценные в плане материальном, но дорогие Журкину как память. И чтобы нельзя их было просто взять и купить!
       Ксюша похвалила себя за сообразительность и уселась за стол, выискивая потенциальную жертву. Если бы предоставленные ей варианты возмездия были более ограничены, она, пожалуй, могла принять решение гораздо быстрее. Но комната просто ломилась от дорогих Серёжиному сердцу вещей, и Оксана вся извелась, придумывая месть пострашнее. Внезапно цепкий взгляд женщины привлекла голубая пластиковая папка, лежащая прямо посередине стола. Сразу было видно, что муж работал с ней.
       Раньше, гордая от природы Оксана ни за что на свете не стала бы совать свой нос в документы Сергея, но теперь Ксюша, не задумываясь, расстегнула папку и вывалила на стол её содержимое: несколько заполненных печатным текстом листочков и бланков с печатями и штампами.
       Пробежав глазами по тексту первого документа, Оксана закашлялась и вытаращила глаза. Потом ещё раз внимательно перечитала бумаги и осторожно, словно боясь обжечься, положила документ на стол. Она долго сидела без движения, глядя в блестящий паркетный пол, и хмурилась, как ребёнок, тихо вздрагивая время от времени. «Да, нет, не может быть! Наверное, поняла что-то неправильно», - подумала Ксюша и, отчаянно помотав головой, снова взялась за изучение содержимого синей папки.
       Так. Вот заключение областного психоневрологического диспансера… Журкина Оксана Олеговна… Диагноз – шизофрения, заключение – недееспособна, нуждается в опеке. Печать, подписи членов комиссии… С этим более или менее всё ясно. Дальше – копия ходатайства об оформлении опекунства от Журкина Сергея Александровича, расписка в приёме документов… рассмотреть не позднее… Ну, в общем тоже ясно. Дальше – договор дарения объектов недвижимости – Журкина Оксана Олеговна, в лице опекуна Журкина Сергея Александровича… передаёт Журкину Александру Павловичу… Буквы прыгали и расплывались сквозь текущие из глаз Оксаны слёзы и отказывались складываться в доступные её пониманию слова.
       Ну, всё. Дальше читать и самое главное вникать в суть написанного Ксюша уже не могла. Сейчас не могла. Она несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться, включила ксерокс и сделала себе копии всех находившихся в папке документов. Затем аккуратно, насколько могла, сложила бумаги обратно в папку и положила её на прежнее место. Крушить что-либо в Серёжином кабинете ей расхотелось.
       Поразмыслив ещё, Ксюша разыскала в верхнем ящике стола спрятанный мужем телефон и набрала номер Александра.
       - Привет! Это я, - хрипловато поздоровалась Оксана, - Извини, что поздно – мне помощь нужна. Нет, всё нормально, мне срочно стекло нужно – бронзовая метелица. Квадратик один, размер… Сейчас скажу…
       Ксюша схватила со стола линейку и приложила к разбитому стеклу:
       - Двадцать на двадцать, Саш… Знаю сколько времени, знаю что магазины закрыты и нарезка стекла тоже, - сухо сказала она в трубку, - Но мне очень нужно. Если привезёшь… ну, в общем понимаешь, не маленький… Когда захочешь, в любое время. Хорошо – жду!
       Простимулированный Оксаной Саша, спустя полтора часа примчался-таки к дому Ксюши, сжимая в руках вожделенный кусочек декоративного стекла. В мгновение ока верный влюблённый перемахнул через трёхметровый неприступный забор журкинской усадьбы и отпер висевшими на крыльце ключами дорогие английские замки на бронированных дверях, отделявших женщину от внешнего мира. Вместе они быстро заменили разбитое стекло в двери кабинета Сергея Александровича, убрали осколки и скрыли все следы пребывания Ксюши в помещении.
       После этого, Оксана выпроводила расстроившегося ухажёра и занялась скрупулезным изучением отксерокопированных ею бумаг. В принципе всё было просто и ясно: Сергей сфабриковал медицинское заключение о Ксюшиной недееспособности, на основании чего приступил к оформлению опекунства над женщиной и подготовил необходимые документы для переоформления прав собственности на зарегистрированные на неё объекты недвижимости.
       Раньше собственником всех материальных ценностей в семье автоматически становилась Ксюша, так как Сергей Александрович занимал важный государственный пост и не хотел декларировать в налоговых органах своё растущее как на дрожжах богатство. Теперь же Журкин почему-то вознамерился освободить жену от бремени числящихся за ней бывших муниципальных детских садиков, музыкальных школ и стоматологических поликлиник, зарегистрировав их на своего престарелого папу.
       Самое обидное заключалось в том, что Сергей начал этот процесс именно сейчас, когда семейные неурядицы уже давно позади. Оксана прекрасно поняла бы его, если б он попытался защитить свою собственность от возможного раздела между супругами полтора года назад. Тогда опасность развода действительно реально существовала, и подобные действия были бы логичны и объяснимы. Но сейчас… Сейчас Ксюша отказывалась понимать Сергея.
       Она вернулась в семью, начала в полной мере заботиться о муже, совсем как раньше. Она простила ему все низкие поступки, которые, как ей казалось, никогда не смогла бы простить: все эти записи её разговоров и интимных свиданий с Владимиром, частые изнасилования и унижения в постели, побои, даже его причастность к смерти любимого человека! Даже это ужасное событие она смогла пережить и принести в жертву на алтарь семейного благополучия, гоня от себя прочь мысли о том, что Сергей не просто отнял у неё любимого человека – он перешагнул самую страшную грань человеческого бытия – по-сути, превратившись в убийцу.
       Неужели всем этим она не доказала Сергею серьёзность своих дальнейших жизненных планов и свою преданность? Зачем ему понадобилось переводить на отца экономическую базу семьи? Ксюша схватилась руками за голову и застонала. Помимо потери законных прав на изрядную долю их общего богатства, в случае успешного воплощения в жизнь Серёжиного плана, она теряла не только потенциальную возможность в принципе претендовать на какие-то деньги. Оксана и сама становилась собственностью Сергея Александровича. Его вещью, за обладание которой Серёже уже никогда не понадобиться ни с кем бороться и даже думать об этом не понадобиться. Живёт она себе где-то в доме и живёт! Понадобилась – свистнул: и вот она тут как тут готовая к употреблению.
       И совершенно без проблем. Даже притворяться будет не нужно, как ненужно, например, ей притворяться с тем же Севой. Можно поиграть с котом, если есть настроение, а можно просто дать ему пинка, если настроения нет или когда надоест. Можно выпустить погулять и можно запереть в тёмной комнате в наказание за провинность.
       Но Оксана же не домашнее животное, а человек и, наверное, не сможет так жить. А если она взбунтуется, что тогда? Тогда Сергей в очередной раз поколотит её или поместит в клинику для душевнобольных? Или и то и другое? Хорошо зная изобретательность супруга, Оксана понимала, что ничего хорошего при таких раскладах её не ждёт. Нужно было срочно принимать какие-то контрмеры – вот только какие…
       Самое страшное заключалось в том, что собственностью она распоряжаться уже не может – Сергей не даст, имея на руках заключение о её недееспособности. А через какое-то время она вообще станет нищей. Серёжиной содержанкой, если не хуже – его вещью. В принципе, он неоднократно говорил ей об этом, но Ксюша не думала, что вопрос ставится так буквально. Да, кажется, он попала…
       Оксана судорожно вздохнула и невероятным усилием воли заставила себя успокоиться. Она знала, что если хорошо подумает, то выход наверняка найдётся, даже и из такой, казалось бы, безнадёжной ситуации. Нужно просто хорошенько просчитать все возможные варианты и решение обязательно найдётся. Так было всегда, так будет и сейчас, необходимо лишь трезво оценить ситуацию и не делать скоропалительных выводов. В конце концов, она не глупее Сергея и сможет себя защитить.
       После нескольких часов напряжённого раздумья чёрт действительно оказался не так страшен, как его намалевал хитрый Сергей Александрович. Омрачённое тревогой лицо женщины просветлело и постепенно приобрело некоторую уверенность. Она даже улыбнулась слегка, представив растерянную физиономию мужа, когда все его грандиозные замыслы рассыплются, как карточный домик, в самый момент триумфа. Ксюше сразу стало хорошо и спокойно; нервное напряжение отпустило из своих колющих щупалец хрупкое тело женщины, уступая место свинцовой тяжести трудного дня. Оксане захотелось спать…





       … Эгон на самом деле всего лишь усыпил Малыша и теперь, принесённый гвардейцами Совета на пластиковых носилках веснушчатый рыжий паренёк медленно приходил в себя. Оксана искренне обрадовалась, увидев юношу целым и почти невредимым. Она очень хотела обнять мальчика и взъерошить волосы на голове своего любимца, но стабилизирующая инъекция действовала медленно, и ей ничего не оставалось, как уступить нетерпеливым просьбам Главы и спуститься в подземное хранилище.
       - Хватит дуться, Сударыня, - примирительно говорил Дигон, весело шагая по засыпанному осколками камней мраморному полу подземелья, - Пока Ваш пацанёнок окончательно придёт в себя, мы пять раз вернёмся! И потом, Вы всего-то несколько дней без него, а я в ожидании этой замечательной штучки семьсот лет живу – почувствуйте разницу!!
       - Вот именно! – упрямо ответила Ксюша, – Семьсот лет ждали, а лишний час, видите ли, уже и невмоготу. Могли бы, и повременить с таким-то терпением.
       - Э-э нет! – не согласился Дигон, по-собачьи сглатывая слюну.
       Женщина посмотрела на него и рассмеялась.
       - Уже почти пришли…
       Они действительно очень скоро подошли к тяжёлым металлическим дверям, перекрывавшим сильно пострадавший от недавней бомбёжки подземный туннель, и остановились. Оксана внимательно осмотрела покрытые копотью сенсорные запорные устройства и осторожно протёрла небольшую блестящую панель возле самой стены. На первый взгляд электроника и механизмы не пострадали.
       - Вам повезло, – укоризненно глядя на иссечённые глубокими царапинами и обугленные двери произнесла с некоторым сожалением в голосе хозяйка. Она стянула с правой ладошки изящную лайковую перчатку и коснулась блестящей панели, – Сезам, откройся…
       Искалеченная матовая перегородка послушно щёлкнула и мягко повернулась вокруг своей оси, пропуская союзников в уцелевшую часть подземной крепости. Оставив охрану по другую сторону перегородки, Оксана включила освещение и повела любопытно вертящего по сторонам головой Дигона в свои апартаменты.
       - Красиво и уютно, – коротко оценил Глава интерьер Ксюшиного жилища, пробежав глазами по великолепным персидским коврам, темно-зеленому малахитовому столу, картинам на стенах и изящных статуэтках искусно расставленных в строгом порядке, –Но, знаете, как-то всё это… Слишком декоративно, что-ли…
       - Возможно, - недовольно ответила женщина, не желая продолжать разговор на эту тему. Она открыла белый блестящий шкаф с золотой инкрустацией и достала оттуда большую, обитую тёмным бархатом коробку, – Вот Ваше сокровище, полюбуйтесь.
       Дигон осторожно взял в руки коробку и благоговейно прижал её к груди:
       - Ну-ка, ну-ка… - забормотал он, водрузив вожделенную добычу на стол, и воскликнул, заглядывая под крышку, – Какая прелесть!
       Глава трепетно вытащил из коробки шар и поднёс к глазам, вглядываясь в пронизывающие его разноцветные прожилки. Шар действительно завораживал: сотканные из тысяч разноцветных вкраплений внутренние разводы предмета, словно мириады галактик, искрились и плясали в глубине тёмной стеклянной сферы, складываясь в затейливый колдовской рисунок. По краю полированной поверхности змеились млечным путём крошечные ленты застывших навеки под блестящими сводами воздушных пузырьков размером с иголочное острие, а в самом центре сферы разливался ровным красноватым светом отблеск неизвестного минерального образования.
       - Не жалко Вам отдавать это чудо? – поинтересовался Дигон, выходя из гипнотического состояния, произведённого на него необычайной красотой Ксюшиного сокровища.
       - Кажется, нет, - грустно покачала головой хозяйка, - У меня с этой красотой мало чего хорошего связано, хотя, я и воспользовалась-то им только один раз. По большому счёту…
       - Тогда – вперёд? – тепло спросил Оксану Глава, по-дружески обнимая её за плечи.
       - Назад… - печально вздохнула женщина, указывая Дигону на выход из подземелья у него за спиной, – У нас ведь всё получиться, правда?...

 
       
       

       
       
       
       К удивлению Журкина, Оксана, после того как посидела сутки взаперти (Серёжа заявился домой лишь поздним вечером следующего дня), действительно стала шёлковой, стараясь избегать с мужем даже самых лёгких конфликтов. С одной стороны, Сергея это обрадовало: чуть приструнил бабёнку, и вот она уже ему и в рот смотрит. С другой стороны, стало скучно – никакого тебе сопротивления, ни интриги: лежи и командуй! Нет, так Серёже совсем уж не понравилось – какое-то минимальное своё мнение Ксюша временами выражать должна, иначе как же он будет совершенствовать свой ум, если не в управляемых спорах с женой по тому или иному вопросу? Но это было не страшно, он поговорит с ней и объяснит, что от неё требуется.
       Настораживало другое. Опытный Серёжа, хорошо изучивший психологический портрет супруги, почувствовал в её поведении что-то неладное. Следуя всем совокупностям своего характера, Оксана, пусть даже и испугавшись, должна была в чём-то выразить внутренний протест. Так было всегда. К примеру, если Сергей вёл её на какой-нибудь банкет, куда Ксюша по каким-то причинам идти не хотела, она всё равно шла по его настоянию, но надевала платье, которое Журкину не нравилось. Или когда у Сергея Александровича возникало желание исполнить супружеский долг, строптивая жена обязательно мстила ему, постелив на кровать скользкие шёлковые простыни, на которых у Журкина разъезжались колени.
       Логика подсказывала, что после понесённого наказания женщина должна была выкинуть какой-либо маленький фокус по отношению к своему мужу, но почему-то этого не делала. Возможно, любой другой мужчина остался бы доволен достигнутым успехом и стал бы почивать на лаврах, но Сергей Александрович был мужчиной умным и наделённым природной интуицией. Ум Журкина настойчиво обращал его внимание на всё ту же нелогичность в поведении жены, а интуиция заставляла держаться на стороже, словно предупреждая о вполне возможной очередной подлости с её стороны.
       В отличие от жены, интуиции своей Журкин доверял безоговорочно. Поэтому, побродив пару дней по дому с чувством непонятной тревоги на душе, Серёжа решил действовать. Отправив ничего не подозревающую Оксану за продуктами, Сергей Александрович с энтузиазмом приступил к тотальному обыску своего родового гнезда. Поиски изобличающих супругу улик он начал со спальной комнаты, методично обшаривая каждый угол в доме по направлению часовой стрелки.
       Несмотря на внушительные размеры коттеджа, Сергей закончил мероприятие уже через полтора часа. Не обнаружив ничего существенного, Сергей Александрович сильно расстроился. Во-первых, он был абсолютно уверен, что опасность со стороны Оксаны существует, а он не смог её обнаружить. Но самое неприятное заключалось в том, что теперь жена станет осторожнее. Обыскивая дом, Серёжа торопился и, само собой, ему некогда было раскладывать по местам сброшенные с полок простыни или собирать высыпанные из ящиков столов вещи. Жена всё уберёт, с этим проблем нет, но, увидев перевёрнутый вверх дном дом, она поймёт, что Сергей раскусил её и постарается так запрятать концы в воду…
       Нет, разгадку нужно искать сейчас, потом будет поздно. Серёжа снова поднялся в спальню и стал сосредоточенно думать, тихо покачиваясь из стороны в сторону сидя на мягких подушках. Поразмыслив немного, он перебрал в голове возможности супруги и даже подскочил от радости. А ведь всё очень просто: последние три дня Журкин не выпускал Ксюшу из дома, и если она и попыталась что-то предпринять, то только с помощью телефона, причём её мобильник всё это время находился у него в столе.
       Не откладывая дела в долгий ящик, Серёжа подбежал к домашнему телефону и быстро набрал номер оператора.
       - Здрасьте, девушка! – вежливо мурлыкнул он в трубку, – Абонент Ваш беспокоит. У меня просьба небольшая – срочно нужна распечатка телефонных звонков с этого номера за последние три дня…
       Трубка неприветливо закудахтала, что-то объясняя Журкину, и отключилась. Сергей Александрович злобно оглядел трубку со всех сторон и решительно нажал клавишу повтора вызова.
       - Здравствуйте, - уже холодным служебным тоном поздоровался чиновник, - Приемная правительства области беспокоит. Соедините меня с руководством компании!
       Прошло буквально несколько секунд, и Журкин услышал мягкий предупредительный мужской голос:
       - Заместитель директора Праведнов Александр Петрович, слушаю Вас!
       - Замминистра здравоохранения области Журкин Сергей Александрович, - отчеканил приосаниваясь Серёжа, - Тут вот какое дело, Праведнов… Моей жене последние три дня звонит кто-то постоянно с угрозами, а она женщина впечатлительная, нервничает… Хотел я, было, в УВД обратиться, но решил до времени горячку не пороть – сначала сам разобраться. Ты уж будь ласков, Праведнов, дай команду, чтоб мне по факсу распечатку звонков на этот номер сбросили… Да, за последние три дня достаточно. Да смотри, сам проконтролируй! А то знаю я этих исполнителей… Да везде они одинаковы – что у Вас, что у нас: чего бы не делать – лишь бы ничего не делать… Всё, давай. Я жду. Проблемы будут – звони!
       - Ну, вот – другое дело! – самодовольно пробурчал Журкин и направился к холодильнику, – А то, понимаешь, не положено по телефону: правила у них, видите ли! Клал я на все Ваши правила и с прибором!
       По всей видимости, телефонный разговор с заместителем директора телефонной компании получился очень конструктивным, поскольку дожёвывал сделанный на скорую руку бутерброд Сергей Александрович, уже держа перед глазами листок с необходимой ему информацией. Острые поросячьи глазки Журкина мигом вычленили из двух длинных рядов цифр несколько подозрительных междугородних номеров, все остальные звонки вопросов не вызывали.
       Серёжа недоумённо хмыкнул, разглядывая московские и питерские коды, и старательно подчеркнул один из номеров карандашиком. Тот, по которому Ксюша болтала дольше всего – целых семнадцать минут. Не долго думая, Сергей набрал заинтересовавший его номер и услышал приятный женский голос:
       - Санкт-Петербургский научно-исследовательский институт психоневрологических болезней имени Бехтерева. Слушаю Вас!
       - Извините… - пробормотал Журкин, и растерянно положил трубку.
       Неприятные мысли, одна страшнее другой отчаянно заметались в угловатой голове Сергея Александровича, запуская в действие самый важный инстинкт в его организме – инстинкт самосохранения.
       Этот древнейший инстинкт заложен в каждом живущем на земле человеке, пожалуй, за крайне редкими исключениями, но самосохраняющий инстинкт, сидящий внутри Журкина, был, по-сути, тоже крайне редким исключением, но с обратной стороны. Этот инстинкт в его гипертрофированной форме Серёжа впитал в себя чуть ли не с пелёнок и очень им дорожил. Потому что он всегда выручал его в самых опасных ситуациях, толкая на нестандартные, порой отчаянные поступки, на которые Сергей никогда бы не отважился в своём нормальном состоянии.
       Вот и сейчас, в то время когда Журкин только ещё осмысливал свалившуюся на него информацию, в панике перебегая из комнаты в комнату и подвывая от бессильной злобы, страха и жгучей обиды, обострённый инстинкт самосохранения уже захватил его воспалённый мозг, отдавая команды и руководя действиями мужчины на подсознательном уровне. Для робкого от природы Журкина помощь инстинкта в минуты опасности была просто неоценима. Инстинкт, как отдельно работающий процессор сигнализировал Серёже о возникающей угрозе, определял пути выхода из ситуации и указывал на необходимые средства для достижения намеченной цели.
       Буквально через какие-то полчаса всхлипывающий и жалобно скулящий от страха перед уголовным наказанием Журкин взял себя в руки. В маленьких выпуклых глазках заскользили мысли и появился холодный металлический оттенок. Он достал из стола пачку сигарет, закурил и потянулся к телефону.
       - Сергей Викторович, здравствуй! – твёрдым голосом поздоровался он с давним приятелем, – У нас проблемы.
       - В смысле? – не понял его главный психиатр области, – Сергей Александрович, выражайся яснее, что случилось.
       - Случилось то, что мне срочно нужна бригада твоих орлов, – огорошил Сергея Викторовича Журкин, – Слышишь, срочно! И лекарства пусть обязательно захватят, которые… Ну, ты понял, не маленький.
       - Да знаешь, как-то не совсем я тебя понял! – не сразу ответил Сергей Викторович, – Ты чего это там удумал?! У нас с Вами были немного другие договорённости, если мне память не изменяет.
       - Значит передоговоримся! – заорал в бешенстве Журкин на собеседника, – Вот прямо сейчас приезжай сюда с санитарами своими и передоговоримся, если тебе, конечно, на зону не хочется! Понял меня, идиот старый?!
       - Ну, хорошо, - сдался Сергей Викторович, - Сейчас подъеду. Разговор и в самом деле не совсем телефонный получается, поэтому будет лучше, если Вы мне всё объясните с глазу на глаз.
       - Уж куда как лучше! – вновь сорвался на фальцет Сергей Александрович, – Какой же ты молодец, что догадался! Но один ты здесь не нужен – санитаров всё-таки захвати. Настоятельно советую!
       «Может и впрямь на «скорой» поехать? Сориентируюсь на месте, если что», - решил про себя, нервно натягивая пальто, психиатр и распорядился, чтобы дежурный экипаж подъезжал к подъезду. Кейс с лекарствами он тоже прихватил: вдруг действительно понадобятся…
       …Едва машина «скорой помощи», шурша колёсами по заснеженной просёлочной дороге, подкатилась к высокому бетонному забору журкинской усадьбы, коричневые металлические ворота разъехались в стороны, и навстречу автомобилю выскочил взъерошенный хозяин.
       - Сюда! Сюда! – проворно замахал короткими руками заместитель министра, указывая водителю на дальний конец двора, – Ты чего, бестолковый? Машину с улицы убирай быстрее… Вон туда, под навес, видишь?!
       - Да вижу, - недовольно проворчал, презрительно поглядывая на приплясывающий перед автомобилем колобок, молодой водитель, - Чего орать-то?!
       - Язык прикуси! – прошипел парню сидящий на соседнем сиденье главный врач, – Замминистра всё-таки…
       - А-а… - немного смутился водитель, - А я его за клиента принял. Подумал, что он - псих.
       - Псих и есть! – тяжело вздохнул Сергей Викторович, – Ох, не к добру я с ним связался…
       Спрятав машину за красивую раскидистую ель, посаженную на месте бывшего собачьего вольера, Сергей Викторович велел санитарам оставаться в машине, а сам тяжело поплёлся в дом следом за Журкиным.
       - Ну, рассказывай, Сергей Александрович, что случилось? – спросил психиатр, стряхивая снег с шапки и усаживаясь напротив барабанящего пальцами по столу Журкина, – Только давай спокойно и по порядку.
       - Давай! – злобно уставился на него чиновник, часто моргая выпуклыми бесцветными глазками, – Тебе как излагать, фактами или сразу выводами?
       - Начните с фактов, Сергей Александрович, а выводы попробуем вместе сделать, – Попросил врач.
       - Годится! – снисходительно фыркнул Сергей, – Тогда вот тебе факты, вернее, один факт… Малюсенький такой фактик! Позавчера моя драгоценная супруга звонила в институт Бехтерева, в Питер. Разговаривала почти двадцать минут…
       - И что? – удивлённо развёл руками Сергей Викторович, – Что в этом страшного?
       - А то, бестолковое ты создание, - снова повысил голос раздражённый непонятливостью собеседника заместитель министра, - Что звонить туда она могла только в одном случае – не догадываешься в каком?!
       - Ну-ну? – вопросительно посмотрел на Журкина главный психиатр, ощущая, как разливается неприятный холодок внутри живота.
       - Узнала что-то, сучонка! – убедительно произнёс Сергей Александрович, звонко хлопнув по столу жирной ладошкой, – Узнала и решила меня переиграть!
       Он схватил стоящий перед ним недопитый стакан с коньяком и выплеснул себе в рот оставшуюся в нём жидкость, промокнув губы краем розовой скатерти.
       - Короче, Викторыч, расклад, думаю, такой – она скорее всего документы на опекунство нашла… Каким-то образом… - Серёжа пососал лимончик и скривившись недоумённо пожал плечами, – Хотя я, вроде, их всегда в кабинете запирал, но, видно, добралась мать её так! Прочитала, виду не подала, а решила нас с тобой подставить… Сейчас мотнется туда под каким-нибудь предлогом, пройдёт обследование на предмет отсутствия всяких там обнаруженных тобой заболеваний и в самый интересный момент питерское заключение в ментовку отнесёт. Вместе с заявлением о привлечении меня к уголовной ответственности. Ну, а заодно и тебя, старый, тоже.
       Серёжа откинулся на стуле и по-идиотски захихикал, глядя на побелевшего от страха собеседника. Чего-чего, а убеждать людей Сергей умел очень хорошо. Во всяком случае, престарелый Сергей Викторович моментально проникся тревогой Журкина и воспринял его беду совсем как собственную.
       - Э-ээ,… - с трудом выдавил из себя растерянный психиатр, - А что же делать-то теперь?
       - Ну, наконец! – облегчённо выдохнул Журкин, – А делать, уважаемый, мы с тобой будем вот что…



       … После небольшого отдыха в походной резиденции Дигона, союзники вновь проследовали на флагманское судно совета, чтобы побыстрее вернуться к подножию величественной Конченджанги. Великодушный Глава, не выпускавший из рук Ксюшин шар в бархатной коробочке, на радостях подарил Оксане возведённые его бойцами апартаменты и оставил две роты солдат вместе с техникой из строительных подразделений армии Совета для приведения разрушенного острова в Божеский вид.
       Кроме уже сопровождавших её Артура и Исмаэля на этот раз женщина взяла с собой и окончательно оправившегося после анабиоза рыжего Малыша. Дигону она растолковала, что присутствие мальчика объясняется не стремлением Оксаны наращивать свою воинскую мощь на корабле противника, а всего лишь человеческой привязанностью к юноше. Занятый созерцанием своей игрушки Глава пожал плечами и разрешил, очевидно, посчитав, что стократное численное превосходство его экипажа тоже является достаточной гарантией его безопасности, как и стопятидесятикратное.
       Скоростная машина быстро преодолела океан, отделяющий Канарский архипелаг от дышащей зноем Африки, стремительно пересекла причудливый, ещё не изгаженный цивилизацией жёлто-зелёный материк, кишащий слонами, бегемотами, стадами антилоп и полчищами разнообразных обезьян и, оставив позади непроходимые индийские джунгли, величественно поплыла среди дымчатых снежных вершин древнего Тибета. Ещё несколько минут – и, сделав чёткий разворот, «Всемогущий» мягко опустился на уже знакомую Ксюше каменистую площадку между двумя высокими горными отрогами.
       - Волнуюсь! – коротко пояснил Оксане Дигон, не желая подниматься с кресла, – Восемьсот лет – срок серьёзный, согласитесь!
       - Не могу, - засмеялась женщина, - Сама живу только триста тридцать пять! Хотите, я буду держать Вас за руку?
       - Хочу! – искренне ответил Глава, продолжая смирно сидеть в своём кресле, – Только не сейчас, а там, в пещере… Ладно?
       - Договорились, Ваше Высочество, – пообещала Оксана и нахмурилась. Цепкая память совсем не вовремя выхватила из её далекого прошлого похожий на этот разговор. Тогда она тоже обещала держать мужчину за руку, словно забавного трусишку-бегемота из доброго детского мультика, и не подала ему руки в нужный момент. Сейчас всё было по-другому, но слова укололи. И зачем она это вспомнила: лишняя никому не нужная боль и всего лишь, – Я буду держать Вас за руку, Дигон. Не сомневайтесь!
       Мужчина внимательно посмотрел на Оксану, уловив странные нотки в её голосе, озадаченно вздохнул и побрёл к выходу, небрежно козырнув выстроившимся у траппа офицерам. Спустившись на площадку, Глава медленно обвёл взглядом окрестные горы, словно прощаясь с ними, задумчиво посмотрел на великолепный блестящий корабль посреди заснеженной стартовой площадки, на замерших, как статуи, фигуры своих верных офицеров и опустил голову. Он долго стоял так, не вымолвив ни звука, не обращая внимание на ледяной ветер и противный колючий снег, больно секущий его по непокрытой лысой голове, сам постепенно превращаясь в снежный монумент, пока, наконец, не принял окончательного решения.
       - Пойдёмте, Сударыня! – мягко произнёс Дигон, жестом приглашая Оксану следовать за ним, – Кажется, нам пора…