Не умереть от скуки

Я сидел на вершине холма среди выжженных солнцем полей. Далеко внизу неспешно перекатывала воды река, за ней, от самой кромки воды до горизонта раскинулся лес. Слева виднелись серые крыши небольшого поселка; ветер доносил грустно-протяжное мычание коров, изредка захлебывались лаем собаки. Справа, поросшие чахлыми кустами, тянулись навстречу небу два террикона, формой напоминавшие острую, излишне волосатую женскую грудь, впрочем, на любителя. Позади меня, куда хватало взгляда, тянулись рыжие, с редкими зеленоватыми вкраплениями поля. Ветер перекатывал по ним волны из ковыля, и казалось, будто за спиной вздымается неглубокое желтое море.
Мне было скучно. Я мысленно придавал пышным облакам очертания фигур и зверей, когда услышал шаги за спиной. Оглянулся: ко мне приближалась Алина. Протянула в сложенных ладонях горсть спелой земляники:
- Собрала для тебя. Будешь?
Я взял наугад одну ягоду, она оказалось кислой. Поморщился.
- Как хочешь, - пожала плечами Лина.
Подумала минуту и, сдвинув брови, строго посмотрела на меня. Я с трудом удержался, чтобы не прыснуть со смеху.
- Скажи - только честно! - я тебе еще не надоела?
Я все-таки не выдержал и улыбнулся.
- Знаешь, я сейчас видела в поле ров. Он зарос травой, мне по пояс, и из его глубин будто веет чем-то страшным. А вдруг там кого-то убили, расчленили, спрятали в мешки и закопали? Например, кому-то жена, и он решил с ней расстаться, но чтоб наверняка. Может же там быть труп?
- Может. Но его там нет.
- Ты слишком самоуверен. Здесь такое глухое место, никому даже в голову не придет искать. Сколько людей пропало за последние годы, знаешь?
- Не знаю. Мне это не интересно - сегодня здесь кто-то пропадет, а спустя пару лет где-нибудь объявится. Например, в Москве или Анапе, или вообще на Таити.
- Или во рву, - гнула свою линию Лина.
- Или во рву, - согласился я, - Все равно рано или поздно всех найдут.
- Меня бы не нашли.
- Почему?
- Ты ведь знаешь, как они ищут. Не ищут, а ждут, пока само всплывет. И меня бы здесь не нашли. Никогда.
Она на несколько минут задумалась и вдруг спросила:
- Спорим?
Я внимательно посмотрел на нее. Немного подумал. На всякий случай уточнил:
- Ты действительно хочешь проверить?
В ее глазах уже разгорался огонек азарта:
- А что, слабо?
Я пожал плечами. Вздохнул. И пошел к машине за ножовкой.

Солнце уже почти скрылось за горизонтом, когда я закончил. Присыпая мешки землей, я поторапливался, стараясь закончить засветло.
Лина не умолкала ни на минуту. Новое развлечение всецело захватило ее фантазию:
- Всегда хотела побывать на месте иллюзионисток. Тех, что в цирке распиливают надвое. Веселая, наверно, работка. Эй, эй, ты мухлюешь, не старательно присыпаешь! Так меня уже завтра найдут. И травой все засыпь. Вот так. С глазом, кстати, мог бы обойтись осторожней.
- Ну, прости, я нечаянно, - извинился я, наблюдая, как вокруг ее левого глаза распухает багровое пятно. - Ты сама под руку попала. Хочешь, мы тебе новые глаза сделаем? Сходим к микрохирургу, когда тебе надоест здесь сидеть.
- Зеленые?
- Какие хочешь.
- Тогда в восточном стиле, они дороже. И заодно - новые ноги, только длиннее. Эти-то все равно придут в негодность.
Наконец я закончил. Отошел к дороге, присмотрелся - в пейзаже будто ничего не изменилось.
- Как я выгляжу? - поинтересовалась Лина.
- Как распиленный натрое труп, спрятанный в мешки. Хорошо-хорошо, больше не буду. Ты выглядишь замечательно, как всегда. Этот шалфей тебе очень идет, а лопух приятно оттеняет цвет глаз.
Я нагнулся, поцеловал ее мягкие губы:
- Не скучай. Завтра тебя навещу.

Дома я оглядел пустую комнату, и мне стало немного грустно. Включил телевизор, бесцельно походил из комнаты в комнату и понял, что отвык жить один. Доел оставшуюся с обеда курицу с гречневой кашей и рано лег спать.

Спустя три дня я подал заявление в милицию. Лина была права - никакой обеспокоенности, равно как и желания рыскать полями, там не проявили. У сержанта нервно дергался глаз, я отдал ему документы и провел в его кабинете не более получаса. Посмотрел шесть фотокарточек неопознанных девушек, четверо - слишком старые, двое – не в меру молодые. Пустил слезу и, получив обнадеживающий прогноз, откланялся.
Вечером снова навестил Лину.
- Как тебе курорт?
- Здесь до безобразия скучно. Море грязное, коктейли теплые, официанты медлительны. За весь день прошло только пять человек и проехало три машины. В мою сторону никто и не глянул.
- Я подал заявление в милицию. Теперь тебя будут искать.
Лина скептически глянула на меня и скривила губы.
- Кстати, звонила твоя мама. Я сказал, что тебе все надоело, ты бросила меня и уехала в Ниццу.
- А она?
- Сказала: «Снова развлекаетесь? Ну-ну. Детей бы лучше завели».
Мой живот недовольно буркнул - вспомнил, что с утра ничего не ел.
- Почему ты не научила меня готовить? Я три дня ем пельмени: на завтрак, обед и ужин, и, кажется, уже сам - как большой пельмень. Может, закончим этот спор? Считай, что ты победила.
Лина улыбнулась и решительно покачала головой.
- Для начала, пожалуй, я научу тебя готовить суп...
Вечером того же дня я чуть не сжег квартиру. Долго вертел в руках обуглившуюся кастрюлю с остатками мяса, и все-таки выкинул этот неразрывный тандем в мусоропровод. Через пару дней дела пошли лучше: я запомнил, по какому телефону быстрее всего доставляют пиццу, а в холодильнике, путем нехитрых манипуляций завелись сыр и колбаса. Но я все равно скучал по Лине: вдвоем, как ни крути, нам было веселее.

В конце второй недели нашего спора ко мне наведались из милиции. Я снова несколько раз описал - где, когда и при каких обстоятельствах, предложил свои варианты поиска, намекнув на бескрайние поля, и подумал, что пора заканчивать эту игру.
К вечеру небо затянулось тучами. Впервые за этот месяц собирался дождь. Крупные капли ударили в лобовое стекло, только я съехал с трассы в поля. Когда я, наконец, добрался до Лины, ее волосы уже насквозь промокли, и по лицу стекали струйки дождя.
- Я думала, ты сегодня не приедешь, - грустно сказала она.
Я раскрыл на Линой зонт:
- Надо будет создать тебе здесь комфортные условия. Пляжный зонтик, клумбу, оградку...
- Не издевайся надо мной! – огрызнулась она. – Я иду на тяжелые испытания ради эксперимента!
- Ты идешь на них от скуки. Тебе скучно жить, и ты придумываешь себе все новые развлечения. Что будет дальше, самосожжение на Красной площади? Игра в камикадзе? Лина, не пора ли вернуться домой?
- Еще рано, эксперимент не окончен. А ты по мне не соскучился достаточно сильно.
Я молчал, наблюдая, как дождь размывает грунтовую дорогу, и по ней текут мутные потоки воды. Дождь шел стеной, лишь где-то вдалеке виднелся просвет, но он был еще очень далеко.
- Как ты живешь? Все так же, пельменями? - поинтересовалась Лина.
- Нет. Я научился еще одному исконно русскому блюду. Кладу на сковородку все, что нахожу в холодильнике, и заливаю яйцами. Кажется, такую байду мы когда-то ели в общежитии, - я почувствовал, что пора переходить к решительным действиям, пока она меня жалеет, - Знаешь, я подумал...
- И?
- И решил завести домохозяйку. Ты ведь еще не собираешься домой?
Лина надула губы и долго не отвечала.
- Надеюсь, она будет старой, уродливой и с деревянной ногой?
- Почти. Сегодня, например, приходили две девушки, - приврал я, - Очень даже симпатичные. Ноги я у них, правда, не проверял, но сама мысль мне нравится,
- Та-ак... Сначала домохозяйки... потом девушки по вызову. А потом что? Женишься? Забудешь меня? А я так и останусь здесь?!
- Что ты, это же просто домохозяйка. Уберет, постирает, приготовит еду. Ну, может, еще за жизнь поговорим, выпьем пива, посмотрим футбол.
- Угу, знаю я ваши разговоры. Футбол, пиво, дружеский секс... Ну-ка выкапывай меня немедленно! К черту эти эксперименты, я хочу домой!
На следующий день, всячески извиняясь, я забрал из милиции заявление. А Лина весь вечер рассматривала в зеркале свои новые длинные ноги и, разговаривая с матерью по телефону, хитро посматривала на меня новыми, чуть раскосыми глазами.

Так мы с ней и играли последние сто лет: то я поспорю, что прыгну с сорок шестого этажа, то ей захочется острых ощущений. Бессмертие – скучная штука.