La langue de l amour

Рассказ подружки

А что нужно для любви? А почти ничего. Особое состояние души (и тела). Воображение. Правильный гормональный баланс. Одиночество, реальное или кажущееся. И - искрой в бензобак - слегка подходящий кандидат в очень подходящее время.

"Когда б вы знали из какого сора..."

Познакомились в клубе. А где еще, не на сайте же. Я его сразу заметила, и подружке незаметно головой показала: "Смотри, в углу за стойкой, рядом с тем усатым? Ничего, а?" Приятельница плечами пожала, а я еще взглядывала пару раз, отслеживала. Когда подошел пообщаться, всеми плечами развернулась и улыбку включила. Ну, понравился. Танцевали, пили. Смеялась, покачивая окаблученной ногой на высоком стуле, что-то пыталась прокричать на ухо, перекрывая шум. В клубе гремит, не до разговоров. Но телефон, кивая и переспрашивая, вбил в память, и имя, кажется, правильно проспеллил. А когда в клубе свет включили безжалостно и потянулись на прохладу, к машинам, выяснилось что он здесь в командировке и по-английски совсем не говорит.

Это длилось несколько лет, с большими перерывами. Он приезжал по делу, по настоящему делу, военному, мужскому, морскому, то часто и на несколько месяцев, то на пару дней, и так и не отоспавшись - снова в аэропорт. В номере был раскрытый чемодан, вид на некрасивые казенные вашингтонские красоты и неадекватное количество хорошего алкоголя. Ему звонили, он отвечал непонятно и нетерпеливо. Ему постоянно присылали стрекочущие факсы и машину с номерами в красно-синeй рамке. Вежливый шофер, страшный, черный (не потому страшный, что черный, а сам по себе страшный, как персонаж карикатуры "Пьянству - бой") не поворачивая назад головы переводил нейтральными хорошо построенными фразами. "Вам удобно? Вы любите морскую еду? Замечательно". Мне драйвер мешал. Мне хотелось быть с ним одной. Мы понимали друг друга без переводов и слов. В ресторанах, а особенно в барах его английского хватало вполне, он шофера отпускал, слава богу. У меня б аппетит пропал если б тот за столом сидел, бурый, как полуживой лобстер. Очень уж страшный был. Не потому страшный, что бурый, а... Ладно, проехали.

Ааах, девочки, махайте на меня, махайте, черный лимузин, черный шофер впереди, черный лейбл со льдом из бара. Альфа самец, вожак стаи, завоеватель. Да Золушке-замарашке, на задворках выросшей, барской лаской не избалованной. Кто в юности экзальтированной лаком для ногтей последние колготки починял и уговаривал себя, что не заметно, тому шампанское за двести долларов - мощный афродизиак. Шучу-шучу. А все-таки, инстинктом бабьим слепым ведешься на всю эту дешевую (дорогую) атрибутику влияния и положения, ведешься со смутным, нутряным и неистребимым желанием произвести потомство от того, кто не сомневаясь в праве, первым рвет на куски кабанчика, порыкивая на зарвавшихся соплеменников. Даже тогда, когда ему это твое потомство не снится и в страшном сне. Это я отвлеклась.

Он ждал меня в холле с пепельницей, полной окурков. Bыдавал в двух фразах весь запас английского. Открывал, улыбаясь шампанское (см выше), с вечной сигаретой в зубах. Усаживал меня в кресло. Я радостно и безнадежно рассказывала ему что-то, рисовала картинки в блокнотике с логотипом отеля, стучала на лаптопе. Электронные трансляторы выдавали полную чушь. "Что ты ищешь?" "Родник власти. Вид круг (окружность)". Тут мы разводили руками и хохотали - и целовались - от беспомощности. Ему опять звонили и он с извиняющейся улыбкой поднимал трубку. Всегда был занят, и всегда не хотел, чтоб я уходила. А мне всегда надо было уходить.

Паралельно фулл тайм, я вела другую, настоящую жизнь с митингами, меморандумами, отпусками, родительскими собраниями, грилями на заднем дворе и застольями с фаршированной индейкой. А это было так, мой маленький векейшн. Гавайи с видом на Капитолий. Праздник.

У него на том конце воздушных трасс, конечно, тоже была семья. Или несколько.

По дороге к нему я стучала по рулю, злясь на красные светофоры. Навязчиво проверяла в зеркале заднего вида прическу и помаду. У меня колотилось сердце и сохли губы. В горле першило от духов, которыми я обычно никогда...

Смуглый, глазастый. Cдержанный, таинственный, молчаливый (Dah!). Ласковый, властный. Огромный, неуклюжий, как Кинг-Конг. Ростом под два метра и не худенький. Обнимал сразу со всех сторон и так что никуда уже. Губы мягкие, медленные. Всегда горячий, кондиционеры в номере надрываются, а ему все жарко. Я замерзала в момент и согреться можно было только прижавшись. Вот тaк, крепко, чтоб не оторвать. И уткнуть замерзший нос в шею. Ууу-у, зверюга, самец. Маааленький мой. Фффу. Я отойду, водички попью, а потом закончу повествование.

Уехав, он писал очень редко и коротко. Пару раз поздравил с праздниками. Сообщал о приезде. Кто-то ему переводил, грамотно и сухо. В последний раз сам с ошибками написал что приедет надолго, заканчивать проект. Больше некому. Что послали учить английский, что занимается этим вплотную уже третий месяц. Что будет рад, наконец, и как там я и что мы обязательно должны и привет подруге...

Он и вправдy язык выучил, вполне достойно спикает теперь, я даже удивилась. Он, оказывается, если есть возможность потрындеть, очень любит это дело. Вот он мне три часа вперетяг, полуголый, полпачки скурив, мозги сверлил, о том как джип отсюда переправлять собирается. Знаете, подробно так. И на какой авиалинии поганый алкоголь подают.

Мляааа, звиздец, какой идиот оказался.