Бои без правил

1.

Мишу Одинцова редко кто называл Михаилом. Звали Мишкой, Мишуткой, Мишаней. Говорили так: «Мишаня, идём в футбол играть!» или «Мишка, Мишка, где твоя улыбка?».

Старики, вечно забивающие «козла» за столиком посреди двора – этакого каменного колодца в старой части города, при его появлении во дворе шутили: «Наш Мишутка вам не шутка!».

В самом деле: какие уж тут шутки? Во двор входил парень двухметрового роста, с широченной грудью и мощными мускулами. То ли штангист, то ли боксёр в сверхтяжёлом весе. Такие силачи обычно бывают или тупыми, или свирепыми. А нередко – и тем и другим. Михаил же отличался на редкость добродушным нравом, был парнем живым и смышлёным.

Ему исполнилось двадцать четыре года, позади была армия (ВДВ, а не что-нибудь!).  Жил он на втором этаже дома трущобного типа с видом на Дон в двухкомнатной квартирке. Чтобы дойти до неё, нужно подняться на второй этаж по гулкой железной лестнице, потом идти по длинному-предлинному балкону. Квартира Одинцовых начиналась с кухни, она же – прихожая, сколоченная на том же балконе из досок, утеплённая пенопластом и обитая фанерой.

В одной из комнаток жили мать Мишки и его маленькая племянница, в другой – он.

Глядя на Валентину Ивановну Одинцову – почтенную пенсионерку, трудно было поверить, что такая хрупкая маленькая женщина могла произвести на свет такого гиганта. Богатырского сложения был её покойный муж. Иван Петрович всю жизнь проработал кузнецом на заводе Ростсельмаш, отличался отменным здоровьем, но растратил его на чрезмерное курение и употребление крепких напитков. Умер, как и большинство крупных мужчин, внезапно, – рухнул, как подкошенный. Сын и старшая дочь – вот те два человека, с которыми Валентина Ивановна собиралась коротать свою старость. Дочь вышла замуж за хорошего человека, у них подрастала маленькая Маринка. Оставалось только сына женить и дождаться, когда и он подарит внуков. Пока сын и дочь были маленькими, она их обихаживала, холила-лелеяла (а заодно и мужа, которого всегда считала взрослым ребёнком), а тут и внучка подоспела. Дочка с мужем жили в соседнем доме, и общение с внучкой не прекращалось у Валентины Ивановны ни на день.

Но случилось несчастье: машина, в которой ехала семья дочери, попала в аварию. Зять не справился с управлением на крутом повороте и погиб вместе с женой. А Маринка выжила. Лежала в больнице с сотрясением мозга, но вскоре пришла в себя. Вот только головные боли время от времени возвращались к ней вместе с кошмарным воспоминанием о том, как машина переворачивалась и куда-то падала. Первое время девочка даже кричала во сне. Врачи говорили: нужна операция.

Валентина Ивановна с горечью кивала: «Да нужна, да…» Но сама думала: «Только где ж я столько денег-то возьму?». Она повела внучку на приём к знаменитому ростовскому врачу. Тот посмотрел девочку, изучил результаты исследований и на вопрос, что же теперь делать, если нет денег на операцию, тихо ответил:

– Ждать... Если гематома будет расти, могут быть и судороги. Пока вроде бы не растёт. Но лучше её убрать…

Валентина Ивановна тогда с трудом сдержала слёзы. Не стала плакать при шестилетней внучке. Та ведь уже всё понимала. Но в душу её закралась мысль: «Меня Бог за что-то наказал. Отнял дочку с зятем, а теперь и внучку хочет отнять. Где найти силы, чтобы выдержать такое?».

Михаил смотрел на это с болью и думал: «Где бы денег достать?». В профтехучилище, которое он окончил, его научили разбираться в бытовой технике. Он ремонтировал швейные машинки в фирме по пошиву сорочек, где был единственным мужчиной среди двенадцати девушек, швей-мотористок, шьющих на бешеной скорости. Михаил называл их пулемётчицами.

Хозяйка мастерской, далеко не такая молодая, как те двенадцать, но тоже, как и они незамужняя, была крепкой и властолюбивой женщиной. Бывший главный инженер на швейной фабрике. Когда фабрика в девяностые годы стала медленно умирать, она покинула своё производство, прихватив кое-какое оборудование, арендовала полуподвальное помещение в жилом доме, отремонтировала его и организовала швейную фирму «Алла». В тяжёлые годы безработицы, когда фабрика стояла, Алла Петровна и сама жила относительно безбедно, и другим жить давала. Михаила ей посоветовал взять на работу знакомый директор профтехучилища. Сказал: этот будет честно работать. Не пьёт, не курит. Бери, не пожалеешь. Ну, Алла Петрова и взяла.

Она была старше его на двадцать лет, и только с завистью смотрела, как её девчонки строили ему глазки, пока он обслуживал их швейные машинки.

Однажды она прижала Михаила в тесном углу:

– Мишенька, милый, ты ж понимаешь, что и я тоже женщина. Незамужняя. Хоть бы раз обратил на меня внимание.

Мишка и обратил. Но после двух ночей, проведённых в объятиях страстной хозяйки, решил положить конец их отношениям.

– Давай останемся просто друзьями, – сказал он.

Алла Петровна спорить не стала. Она всё поняла.

Девчонки работали на своих машинках, и отвлекаться им было некогда. Но присутствие высокого и красивого парня волновало их.

У Михаила в подвале была довольно просторная мастерская, где он держал запасные машинки и починял сломавшиеся. Там же стоял небольшой токарный станок, на стеллаже лежал паяльник, другие инструменты и приспособления. Даже запах канифоли и машинного масла в его закутке, казалось, притягивал девчат, как запах валерьянки кошек.

Девушки время от времени заглядывали туда – то в перерыв, то под конец рабочего дня. Машинки ломались далеко не каждый день, но  всем что-то было надо от парня. Они приставали к нему с расспросами, шутили, заигрывали… Михаил начал было встречаться с одной из них. С Иркой Строевой, но та в первый же вечер стала допытываться, что у него было с хозяйкой?

Мишка пожал плечами:

– Оно тебе надо? Что было, чего не было?

Лилька Королёва не задавала вопросов. Красавица с пышными каштановыми волосами, длинной шеей, большими глазами, она была родом  из хутора Мишкина, что под Новочеркасском. Там находилась областная психиатрическая больница, в которой работало почти всё население хутора. После школы её отец, фермер, занимающийся выращиванием овощей, занятый с утра и до ночи и не имеющий времени уделять детям много внимания, послал Лильку в Ростов учиться, снял ей комнату, которую аккуратно и оплачивал. Но дочь в институт не прошла, а возвращаться в хутор не захотела. Её захватила и закружила шумная городская жизнь. Сначала она жила с Николаем, но вскоре он ушёл в армию, и тогда Лилька поступила работать швеёй-мотористкой в мастерскую к Алле Петровне. Жизнь потеряла яркие краски, и девушка уже задумывалась, не вернуться ли домой, как встретила Анатолия. Молодой человек был старше неё лет на пять или семь, всегда был одет, как франт, ездил на белой иномарке и при встречах дарил ей цветы. Лилька не знала, чем он занимается, где работает. Но у него всегда были деньги, а его щедрость нравились Лильке. Правда, Анатолий иногда пропадал на долгое время, и  тогда жизнь Лильки снова становилась скучной.

Сколько бы Лилька ни заводила разговор о том, что хорошо бы оформить их отношения, Анатолий только отмалчивался или спрашивал зло и насмешливо:

– Чего тебе не хватает? Хочешь, в следующем году поедем в Арабские Эмираты? Там такое тёплое море! Там ты быстро превратишься в шоколадку! А вообще, помнишь, как Жванецкий говорил: чем больше женщину мы меньше, тем меньше больше она нам. Не ной!

Шутил, а глаза были злыми, и Лилька стала его бояться.

Однажды, гуляя в городе, они встретили приятеля Анатолия. У того был вид уголовника: одет в спортивный костюм, лысый, с выступающей нижней челюстью и нависающими над глазами большими надбровными дугами. Лильке стало не по себе.

Шло время. Лилька сделала уже два аборта, но ничего в её жизни не менялось. Анатолий приезжал, а через неделю уезжал. Она знала, что если начнёт с кем-то встречаться, он её убьёт. Но когда к ним пришёл работать огромный парень, который, если что, мог её защитить, она решила попробовать счастье.

Как-то в конце лета они с Михаилом пошли на городской пляж. Солнце хотя и поднималось высоко, но уже не припекало. Всё приуныло в ожидании осени. Лишь деревья безмятежно шелестели зелёными листьями. Серая вода Дона, казалось, стояла, и только по движению кем-то брошенной пластиковой бутылки можно было определить, что вода лениво несёт её к Азовскому морю. Пляж был почти безлюдным.

Лиля и Михаил лежали на цветистом коврике в тени развесистой ивы и любовались панорамой Ростова.

– А вон в том доме я живу.

Он показал куда-то влево. Там, на другом берегу, на горе, прижимаясь друг к другу, теснились дома, устремлялись к небу новостройки из стекла и бетона, и определить, куда показывал Михаил, было трудно.

– В том, который, как башня? – спросила Лиля.

– Нет. Вон в том – из красного кирпича. Левее…

– А-а, – разочарованно протянула она. – Так ведь он же совсем старый.

– Ну да, старинный, дореволюционный. Зато от нас такой красивый вид открывается на левый берег. Ты даже не представляешь. Я с детства смотрю и налюбоваться не могу.

– Старый… – повторила Лиля. – Крыша не протекает?

– Текла, но мы с отцом, когда он ещё был жив, отремонтировали. Дом крепкий. Там такие стены толстые! Да он ещё сто лет простоит.

– Да уж простоит! – усомнилась Лиля. – Во время войны, когда наши отбивали у немцев Ростов, они так лупили из пушек, что все дома, которые смотрели окнами на Дон, порастрескались. Это мне моя бабушка рассказывала.

– Дом наш целенький.

Лиля прижалась к Михаилу и, глядя в его серые глаза, спросила:

– И кто с тобой живёт?

– Мама и Маринка.

– А Маринка – это сестра?

– Племянница. Ей шесть лет.

– А где её родители? Почему она с вами живёт?

Миша поведал Лиле историю девочки, сказал, что племяннице нужна операция, на которую пока нет денег.

– И где ты собираешься доставать эти деньги?

– Пока не знаю... Может, заработаю?

– Да уж! В нашей мастерской много не заработаешь!

– Буду откладывать.

– Откладывай… – Лиля помолчала. Затем спросила: – И как же вы там, бедные, помещаетесь в трёх комнатах?

Михаил сказал, что комнат у них две, а не три: одна двенадцать квадратных метров, а другая шестнадцать. А кухню отец сделал на балконе. Поскольку они живут в самом конце этого балкона, отец и додумался отгородить закуток и сделать там кухню-прихожую.

– А хочешь мы после пляжа зайдём ко мне, я тебя познакомлю с мамой? Да и Маришка будет рада.

– Ой, нет, – лениво отозвалась  она. – Давай как-нибудь в другой раз?

– Давай, – согласился Михаил.

– А сейчас пойдём купаться?

Привыкшая к красивой жизни Лилька ожидала, что и Михаил сможет давать ей то, что давал Анатолий, и была разочарована, узнав о скромных возможностях юноши. Нет, не такого она себе хотела жениха.

ИМихаил понял: чтобы завоевать эту девушку, он должен быть с машиной и с квартирой, водить её в ресторан, швыряться деньгами.  Ничего этого у него не было, и вскоре он перестал думать о Лиле.

После возвращения из армии Михаил встретился со своим бывшим тренером по самбо Алексеем Васильевичем. Внешне тот оставался таким же подтянутым, как и раньше, но вот духом привял. Жаловался:

– После того, что произошло в стране, я так радовался, что, наконец, удалось собрать наших ребят. Купили новый борцовский ковёр, арендуем помещение. Конечно, помогли спонсоры, но зависимость от них меня всё же угнетает.

– Зависимость? – не понял Михаил. – А в чём?

Алексей Васильевич досадливо махнул рукой.

– Да и не говори! Как представлю, в чём она выражается, стыдно делается.

– Так и в чём же зависимость-то?

– Заставляют время от времени устраивать что-то вроде потешных боёв.

– Ну и чего ж тут такого? – удивился Михаил. – Это воровать стыдно. Сколько парней занимается спортом, не курят, не пьют и не принимают наркотиков. Это же хорошо, что секция существует! Ну, а за всё надо платить. Что нам жалко покувыркаться на ковре, что ли? Я лично – с дорогой душой.

– Придёшь, да? – обрадовался Алексей Васильевич.

– Это Михаил Одинцов, – представил тренер, когда тот через день пришёл в спортзал, – из моих лучших учеников. Он будет здесь тренироваться. Думаю, у него хорошие перспективы. В марте в Москву поедем…

После занятий Михаил сказал:

– Хорошо… Душу отвёл. Вот только деньги зарабатывать надо. У меня мать и больная племянница. … А в субботу на соревнования – приду,  не сомневайтесь.


Стоя в переполненном троллейбусе, Михаил почему-то вспомнил, как давно, в классе третьем, кажется,  подрался сразу с тремя пятиклассниками.

Он возвращался тогда из школы домой. Дорога шла мимо металлических гаражей. И вдруг он увидел, как трое оболтусов перебрасывают как баскетбольный мяч, портфель Маруси Томиной, с которой он сидел за одной партой. Маруся  стояла у ворот гаража и плакала.

– Вам что, делать нечего? – вмешался Михаил. – Отдайте девчонке портфель!

– А чего ты за неё заступаешься? Жених, что ли?

– Не твоё дело! Отдай портфель!

Но портфель над его головой пролетел к другому мальчишке. И тогда Михаил ударил обидчика.

Мальчишки бросились на помощь товарищу. Маруся подобрала портфель и убежала, а за гаражами шёл неравный бой.

Домой Михаил пришёл с синяком под глазом, с вымазанной в грязи и разорванной одежде.

Отец не ругал сына, а в первый же выходной повёл  и записал его в секцию самбо.

С тех пор начались изнурительные тренировки. Каждую свободную минуту он тратил на то, чтобы ещё и ещё раз повторить какой-нибудь приём. Кроме того, каждое утро он пробегал на школьном стадионе по десять кругов, делал зарядку с гантелями…

О том событии они с Марусей не вспоминали. Просто Михаил стал провожать её до самого дома.

Когда умер отец, мама снарядила Михаила в профтехучилище.

– Пусть хоть специальность получит! А захочет учиться дальше, – это  от него не уйдёт…

Но и тогда Михаил ни на день не прекращал тренировок. Спортивный клуб стал для него родным домом. Вскоре на соревнованиях он стал завоёвывать победы. Алексей Васильевич удовлетворённо улыбался:

– Нормалёк! Ты, Миша, ещё им всем покажешь! Резкости только тебе не хватает. Неожиданности. Когда для противника твой приём ожидаем, он никогда не будет успешным!..

Сравнительно легко выиграв областные соревнования среди юниоров, Миша в составе областной команды поехал в Москву на всероссийские соревнования и… стал чемпионом по самбо в своём весе.

Зная, что ему принесли повестку в военкомат, тренер предложил:

– Я могу отмазать. Знаешь же, как сейчас? Пошлют в горячую точку, и кому там дело до твоих подсечек.

– Нет, Алексей Васильевич! Я… пойду…

Попал он в воздушно-десантные войска. А когда через два года вернулся из армии, первым делом захотел повидать Марусю. Он знал, что она учится в институте. Надев китель с множеством значков за достижения в службе, сдвинув оранжевый берет на затылок, он пошёл к Марусиному подъезду. Часа через два показалась Маруся. Её провожал парень.

Михаил подошёл к ним.

Маруся, удивлённая его неожиданным появлением, смущённо проговорила:

– Познакомься. Это мой товарищ, Олег. Мы вместе учимся…

– Я это понял, – сказал Михаил, пожимая руку Олега.

– Ты извини! Нам с Олегом нужно заниматься. Завтра зачёт.

– Да, конечно… Я понимаю…

И он грустно посмотрел им в след.

Всё это неожиданно вспомнилось Михаилу, когда он ехал в троллейбусе домой.

День был жарким. Солнце скрылось за крышами домов, но раскалённые камни ещё отдавали своё тепло. Хотелось скорее оказаться в тени, вдохнуть вечернюю прохладу.

«И где этот клуб «Шанс»? Я вроде бы знаю все спортивные клубы города», – думал Михаил, стараясь представить себе, где в субботу искать этот клуб.

Оказалось, что клуб располагался в полуподвальном помещении обычного девятиэтажного дома.

В коридоре толпились люди. Многие друг друга знали, и спортсменов, пришедших на выступления, бурно приветствовали.

Михаила почти никто не приветствовал, если не считать двух-трёх знакомых, которые пожали ему руку.

Алексей Васильевич тихо сказал:

– Никаких особых правил и формальностей. Тут главное зрелищность. У многих здесь полным-полно болельщиков, но на твоей стороне есть одно преимущество, которого у них нет: тебя не знают, а про то, что ты был чемпионом России, я промолчу. Тебя просто объявят, и ты выйдешь против того, кто тебе выпадет по жребию. Понял?

– Понял.

– Будут улюлюкать или выкрикивать оскорбления – не обращай внимания.

Михаил только усмехнулся. Он к таким вещам всегда был равнодушен.

– И ещё одно, – Алексей Васильевич почему-то смутился.

– Что ещё?

Алексей Васильевич  отвёл глаза в сторону:

– Только ты меня пойми правильно… Тут вот какое дело…

– Да в чём дело-то?

Алексей Васильевич собрался с духом и сказал:

– Это будут бои без правил.

– Как это? – удивился Михаил.

– Да так. Как ударишь, так и ударишь. Лишь бы результат был.

– Так ведь в самбо не бьют. Самбо – это самооборона без оружия.

– Вот и обороняйся.

– Я буду его бросать через себя, отводить удары… Если надо  – проведу удушающий приём.  В общем, буду действовать так, как вы меня учили.

– Миша, – тихо сказал Алексей Васильевич, – проводи всё, что сможешь. А про то, чему я тебя когда-то учил, – забудь. Твоё дело сейчас – победа. А как ты её достигнешь, это уже не важно.

Михаил удивился.

– Ну, если я, допустим, сломаю ему руку?

– Смотри лучше, чтобы тебе ничего не сломали.

– А если я его вообще убью?

– Не убьёшь. Он тоже не подарок. В зале будут бизнесмены, чиновники всякие… Бои без правил – они всех привлекают. Ты американский  фильм «Самовольная отлучка» видел?

– Что-то смутно помню. Там всё время дрались и дрались. Ну, так там же на деньги…

Алексей Васильевич похлопал его по плечу.

– Мишенька, – тихо сказал он, – и здесь тоже на деньги.

Михаил внимательно взглянул на тренера и, загадочно улыбаясь, проговорил:

– На деньги? Ну, что ж, это даже и хорошо. Мне сейчас деньги ох как нужны! И на большие?

– На большие, Мишенька, на большие, милый. На тебя ставить никто особенно не будет. Тебя-то никто не знает. Все будут ставить на знаменитостей всяких. И ставить много. И, если ты ту знаменитость завалишь, это и будет означать, что мы выиграли, а они проиграли. Его жалеть после этого уже никто не будет.

– Это почему же?

– На человека поставили большие деньги, а он их доверия не оправдал и проиграл какому-то неизвестному пареньку. Ты для них мальчик для битья, боксёрская груша. Победителю причитается приличная сумма. К тому же и я половину того, что выиграю, тебе отдам. У меня всё честно. Без жульничества.


Выступлений планировалось всего три. Михаилу сказали, что он выходит на ринг в последнем бою, его соперником будет знаменитый боксёр  из Ташкента Мансур Хакимов.

– Если он боксёр, как я, самбист, буду с ним сражаться? – изумлённо спросил Михаил.

– Как хочешь, – сказал Алексей Васильевич. – Уверен, что ты его победишь, хотя бы только потому, что он самоуверенный нахал. Посмотри на его самодовольную рожу. Он привык к славе, к лёгким победам. На таких соревнованиях ему специально подставляли неопытных пареньков. Вытряхни из него мозги, душу и деньги.

– Вытряхну.


Боксёр Хакимов имел устрашающий вид. Гора мускулов и тупое лицо убийцы, для которого что человека зарезать, что барана.

К третьему выступлению нервы у публики были напряжены до предела. Все понимали, что Михаил приготовлен на заклание и сейчас его разделает этот опытный мясник.

– Бей его, Мансур! Бей!

– Раздави в лепёшку!

Раздавались и вовсе нецензурные крики. И все – только в поддержку Мансура.

– Ну, что, сука, – пробормотал Мансур. – Я сейчас из тебя сделаю отбивную.

– Это мы ещё посмотрим, – сказал Михаил, но тут же получил удар такой силы, что весь зал сначала заревел от восторга, а потом завыл от разочарования: было ясно, что после такого удара оправиться почти невозможно. А это означало, что бой закончился, не успев начаться.

Сквозь гул в голове Михаил слышал, как Алексей Васильевич крикнул ему:

– Вставай! Ты можешь!

Ему казалось, что он уже не встанет, но, на его счастье, знаменитый боксёр, решив, что победа у него в кармане, стал для большей зрелищности пинать ногами поверженного противника.

Это было ошибкой. Михаил из последних сил схватил его ногу и заломил её так, что боксёр взвыл от боли. Но силы всё-таки были не равны – Михаил едва оправился после неожиданного удара. Мансуру удалось вырваться, и он, отскочив в сторону, секунд пять  приходил в себя. Михаил использовал это время, чтобы встать. Шатаясь, он огляделся по сторонам.

Зал ревел от восторга. Кровожадной публике хотелось только одного – человеческого страдания. Он заметил среди  зрителей и женщин. Одна из них даже показалась ему знакомой, но он так и не успел сообразить, кто это, потому что Мансур попёр на него снова. Удары сыпались один за другим, но Михаил ловко уворачивался от них. Он понимал: второго такого удара уже не выдержит.

Рука Хакимова пронеслась мимо его лица, и этого было достаточно, чтобы схватить её и вывернуть так, что противник в одну секунду оказался на ковре.

Увидев поверженного врага, Михаил обрадовался: бой закончен! Враг на лопатках! Он торжествующе поднял руки, но вдруг почувствовал, как кто-то рванул его за ногу. Удачным кувырком он ушёл от противника и вскочил на ноги. Хакимов снова шёл на него.

Алексей Васильевич крикнул:

– У него правая рука повреждена! Кидай его сейчас!

Михаил правильно оценил ситуацию: он бросился на противника, с лёгкостью увернулся от его удара и так перекинул его через себя, что тот, грохнувшись на ковёр, уже не мог подняться.

Михаил мог бы теперь добить Хакимова ударами ног, о чём его и просил взбесившийся зал, но ему непривычно было бить лежачего, и он просто стоял и ждал.

Хакимов зашевелился, а зал, чьи симпатии уже резко поменялись, орал:

– Бей его, Миша, бей! Чего ты на него смотришь!

Но те, кто поставил на Хакимова, орали совсем другое:

– Хакимов, вставай, сука! Вставай, падла!

Хакимов приподнялся на локтях, посмотрел тусклым взглядом куда-то перед собой и, обессиленный, откинулся на спину, потеряв сознание.


Когда Михаил вышел из душевой и оделся, Алексей Васильевич отвёл его в сторону:

– Ну, Мишка, получай свою долю.

Сумма, которую он протянул, изумила Михаила.

– Это мне?

– Здесь то, что причитается победителю, и половина моего выигрыша. Как договорились. Всё по-честному. Теперь, по правилам, положено идти на банкет, который устраивают в честь победителей. Пойдёшь?

– Нет! – решительно ответил Михаил. – Мне домой нужно.

– Да успеешь ещё, – возразил Алексей Васильевич. – Тебя потом на машине домой доставят.

– Нет, – повторил Михаил, –  я – домой.

– Ладно, – согласился Алексей Васильевич. – Я тебя сам отвезу.

Они вышли на улицу. В домах давно зажглись окна. Бесконечным потоком ползли машины с зажжёнными фарами.

Когда они подходили к старенькой «Волге» Алексея Васильевича, к ним подбежала девушка.

– Миша, Миша! А ведь я болела за тебя.

Это была Лиля.

Алексей Васильевич преградил ей путь:

– Барышня, отойдите от машины.

Михаил, ничего не ответив Лиле, сел в машину, и они поехали.

Дома он сказал матери:

– Мама, ты только посмотри, сколько я заработал сегодня!

И выложил деньги на стол.

Мать так и обомлела.

– Ты что, ограбил кого-то? – встревоженно спросила она.

– Нет, мама, всё было честно, хотя и очень тяжело, – и он очень коротко, опуская ненужные подробности, рассказал, как всё было.

Мать спросила:

– И что теперь? Ты так и будешь выступать в этом «цирке»?

– Посмотрим…– задумчиво ответил Михаил, –  Теперь можно будет сделать и компьютерную томографию, и операцию Маришкину оплатить.

Мать покачала головой:

– А, может, в Москву поехать?

– Я думаю, в Ростове всё не хуже сделают. Можно и у другого врача проконсультироваться для верности… Этих денег должно хватить!

Зазвенел телефон. Это опять была Лиля. Она поздравила с победой и поинтересовалась его свободным временем.

– Извини, Лиля, – сказал он, – у меня нет свободного времени.

И положил трубку.

– Кто это? – спросила мать.

– Да так, – отмахнулся Михаил.

Маришка, которая всё это время была рядом, спросила:

– Дядя Миша, а что у тебя с лицом? Тебя побили, да?

Миша погладил её по головке и ответил, ласково улыбнувшись:

– Много будешь знать, скоро состаришься.

2.

Воскресенье Михаил собирался провести дома. Попросил мать и племянницу отвечать на телефонные звонки, что его нет дома.  Всем, кроме тренера. Надо было отлежаться. В понедельник на работу. Но тренер не позвонил, – приехал.

– Чего лежишь-то? – спросил он, входя в комнату. – На улице такая погода. Сейчас бы на природу. Шашлычок, волейбол. Искупаться или позагорать. Пока лето не кончилось. Пошли!

Михаил поморщился.

– Нет, Алексей Васильевич, мне завтра на работу, а у меня такое ощущение, будто выпил водки и не закусил. Этот Мансур своим копытом меня так лягнул, что до сих пор голова шумит.

– Не ты первый, не ты последний. Хорошо, что как-то среагировал и провёл приём, заломив ему ногу. Решение, которое человек принимает, находясь в таком состоянии, редко когда бывает правильным. Но бывает иначе. На войне или на пожаре. Да и на ринге тоже, когда боксёр, у которого вышибли остатки разума, всё же делает единственно верный рывок, который и спасает бой. Вот и ты сейчас не можешь понять всего происходящего. Единственно, что ты верно делаешь, – отдыхаешь.

Михаил усмехнулся:

– Я так и думал: лежать и не шевелиться.

– Нормально… Но ты меня пока не прогоняй, я возле тебя посижу, мне ведь тоже надо в себя прийти.

– Сидите… – пробормотал Михаил.

– Ты теперь знаменит, – сказал Алексей Васильевич. – В определённых кругах разговоры только о тебе.

– А что с Мансуром? Мне кажется, что я его искалечил.

– Бери пример с него: если бы он тебя вчера искалечил, меньше всего думал бы о твоей судьбе. Вот и ты не думай.

– Не могу. Не выходит из головы.

– Он тоже сейчас отлёживается, и возле него врачи крутятся. Денег у него много. Если он заработает миллион, ему и тогда этого будет мало, полезет на ковёр зарабатывать второй.

– Значит, ему деньги нужны. Как и мне. Посмотрите, как мы живём. Заработаю деньги, квартиру куплю, мебель всякую. Учиться пойду.

– Постой, ты же говорил, что племяннице нужна операция.

– На операцию тех денег, что я вчера заработал, должно хватить.

– Но такой способ зарабатывать деньги опасен. Можно и калекой на всю жизнь остаться. Бои без правил хуже, чем бои гладиаторов. Здесь всегда зрители жаждут крови и держат палец вниз.

– Это что означает?

– То же самое, что кричали тебе: «Кончай его!», «Размажь по стенке!». Здесь споткнувшегося или упавшего никто не пожалеет.

–  Сволочи!

– Так было всегда и не только на ринге или на ковре. Друзей много у победителей. У побеждённых их мало.  И можешь мне поверить, что многим бизнесменам… да что бизнесменам, губернатору или президенту такие бои приходится выдерживать каждый день. Но пока они всё время ходят в победителях.

– Хорошенькая жизнь у них. Слава Богу, у меня есть профессия. Я в технике неплохо разбираюсь.

– Ага, в швейных машинках! Ладно! – сказал Алексей Васильевич. – Не буду я с тобой спорить. Отлежишься, придёшь в себя, тогда и подумаем, что делать дальше.

– А что делать? Тренироваться, готовиться к новому бою.

Алексей Васильевич некоторое время посидел, разглядывая рисунок прикроватного коврика. Потом сказал:

– Поживём – увидим. Есть другие варианты зарабатывать деньги. Но ты пока отдыхай.

– Ладно, – согласился Михаил.

Алексей Васильевич собрался было уже уходить, как вдруг Михаил остановил его:

– У меня к вам вопрос.

– Ну, что за вопрос?

– Была у меня девушка одна – Лиля. Красивая такая. Она в своё время мне отставку дала. Отказалась быть со мной. Кто я такой? Голодранец. А она ищет крутого и богатого.

– Вот скоро ты таким станешь, тогда и подумаешь, нужна ли она тебе.

– Да я совсем не о том! Помните, когда мы садились в машину, к нам кинулась девушка?

– Это она?

– Ну да! – с жаром воскликнул Михаил.

– И чёрт с ней. Она не стоит твоего внимания.

– Да не это я хотел спросить. Не понимаю, как она там оказалась? Купила билет в кассе? Случайно проходила мимо и зашла «на огонёк»?

Алексей Васильевич улыбнулся.

– Хороший вопрос. На такие мероприятия билетов не продают. Там были только свои люди.

– Так что: она для них своя?

Алексей Васильевич усмехнулся.

– Ты и сам уже всё понял, только не хочешь себе в этом признаться. Это чисто мужское мероприятие. И женщины там на правах любовниц, подруг. Она тоже там была с кем-то. А тут ты…

– И она сразу же переметнулась ко мне?

– Именно так! Не расстраивайся. Ну а теперь, если больше вопросов нет, я пойду.

Мишка долго ещё лежал на спине, заложив руки за голову, и думал: «Вот же гадюка! Простой честный парень ей не нужен. Богатого и крутого подавай».

Вошла мама.

– Сыночек, о чём ты всё думаешь? Поел бы…

– Ничего не надо, мама, – сказал Михаил. – Скажи Маришке, чтобы не шумела, а я, пожалуй, посплю.

Ему снилось, будто Мансур его свалил одним ударом, он пытается подняться с ковра, но кто-то держит за руки и ноги. Он взглянул, кто так его захомутал, и вдруг увидел ротного, старшего лейтенанта Волгина. Понял, что теперь уж точно ему конец. В голове пронеслось, что этот ротный так и не врубился, что он его от тюрьмы спас.

А было так… В новогоднюю ночь за несколько месяцев до его демобилизации закадычные друзья, командир первой роты Волгин и командир второй роты Коновалов, крепко набравшись, решили поменяться женами. Ну…на одну ночь. Жёны эту их идею с энтузиазмом поддержали. Но когда на следующее утро хмель прошёл, жена Волгина решила остаться с Коноваловым, а жена Коновалова, собрав вещички, уехала к родителям. Волгин не мог перенести такого предательства жены и своего лучшего друга. Для храбрости выпил водки и пошёл разбираться. На его счастье рядом оказался Михаил – помощник дежурного по части. Увидев пьяного Волгина с пистолетом, он заученным приёмом выбил из рук оружие. Старший лейтенант и моргнуть не успел, как оказался на земле. Ещё не сообразив, что произошло, стал искать пистолет. И только тогда увидел, что его обидчик – какой-то старший сержант. Командир роты взревел и двинулся на него, но в то же мгновение снова оказался на земле. Не понимая, как это произошло, опять вскочил на ноги, прорычав:

– Как ты смеешь, сопляк?! Меня!.. Офицера!.. Десантника!.. Убью, гадёныша!…

Резким движением правой руки, словно копытом лошади, ткнул Михаила в грудь. Это был сильный удар. Но Михаил лишь качнулся и отступил на полшага.

– Товарищ старший лейтенант… Не останови я вас, поубивали бы тут всех!

Но старший лейтенант не хотел мириться с этими и снова пошёл на обидчика. И тогда Михаил, высоко подняв над землёй пьяного командира, бросил его так, что после броска того пришлось отправлять в медпункт.

Не вдаваясь в подробности, Михаила посадили под арест, но через день к нему пришёл Волгин и освободил заключённого.

Но сейчас во сне Михаил видел старшего лейтенанта, который держал его за ноги, приговаривая: «Не лезь не в своё дело!».

Преодолевая сопротивление, Михаил всё же освободил ноги и вскочил. Они стояли друг против друга, и ротный, зло глядя на него, рычал: «Я на голове кирпичи разбиваю, ребром ладони доску перебиваю… Не дразни меня. Сказал, чтобы не лез в это дело, значит, не лезь. Ты меня спас от тюрьмы, и я тебя должен спасти!..»

Потом Михаил увидел, как уносят медики Мансура и кивнул Волгину:

– Хорошо, только помиритесь с моим ротным.

– Ладно. А ты вставай… Хватит валяться. На работу пора…

Михаил открыл глаза. Над ним стояла мать и тормошила:

– Хватит валяться. На работу пора…

Позавтракав, он вышел из дома. Швейная мастерская располагалась на улице имени Греческого города Волос в подвальном помещении жилого дома, и нужно было довольно далеко идти пешком, так как автобусы сюда не ходили.

Как обычно, в восемь утра Михаил был уже на своём рабочем месте. Узнав, что вышел из строя оверлок, он взял его в ремонт. Поломка оказалась несложной, и через полчаса машинка уже шила.

В соседней комнате стоял огромный раскройный стол, где трудились закройщики. Они по лекалам кроили ткань, которую потом передавали в швейный цех. С другой стороны швейного цеха расположилась комната, где работали упаковщики. Они гладили сорочки, складывали их и упаковывали в целлофановые кульки, а потом в картонные ящики по размерам. Отсюда их забирали реализаторы, которые на следующее утро везли товар на рынки.

Михаил был далёк от всей этой технологии. Его дело – чтобы швейные машинки работали. Запасных частей не было, из двух списанных с фабрики машинок он собирал одну вполне рабочую, за что его и ценила хозяйка.

Работа затягивала. Со стороны можно было подумать, что она однообразна, скучна. Но всё не так. Работа с техникой и людьми требовала и творчества и смекалки. Попробуй, усмири женщину, когда она орёт, что у неё техника неисправна, а из-за этого у неё брак идет, а технику эту не починяет (отказывается! не хочет!) этот чёртов Мишка.

Когда в самый разгар своего ковыряния в железках услышал, что девушки завизжали от восторга, узнав, что их Мишка позавчера выиграл какой-то бой, а  вместе с ним и целую пачку долларов, он даже и бровью не повёл. Рассказала им это Лилька. Работать девушки прекратили и кинулись целовать Мишку. Даже хозяйка  с удивлением посмотрела на своего механика, спросила, как он себя чувствует. Мишка только буркнул в ответ что-то вроде «всё в порядке» и «девочки, не мешайте работать».

Когда страсти улеглись, хозяйка подошла к Михаилу, положила ему руку на плечо и сказала:

– Чует моё сердце, ты уйдёшь от нас.

– Да ну! С чего вы взяли? – не поднимая головы, Михаил  продолжал делать своё дело.

– Женскую интуицию не обманешь, – вздохнула хозяйка.

Вечером того же дня к Михаилу  на улице подошли какие-то типы  и попросили сесть в машину.

Мишка отказался. Типы не настаивали.

– Ты пойми, Миха, – сказал один из них, представившийся Тик-таком. Мансурчик сейчас лежит и очень грустит: до сих пор его никто и никогда не бил. Ты – первый. Наши люди тоже грустят: ставили на Мансурчика и проиграли.

Михаил взглянул на него:

– Так что мне теперь делать? Проиграть вашему Мансурчику, чтобы у него поднялось настроение?

Тик-так усмехнулся:

– Не горячись! Мы совсем не об этом толкуем. Ты его тики-так сделал.

– Тогда что вам от меня надо?

– Работать надо тики-так, Миха, работать.

– Да я и так работаю.

– В швейной мастерской? – хохотнул кто-то.

– Да, – ответил Михаил, отчего компания дружно заржала.

Тик-так сказал:

– Это такая шутка юмора. Мы всё понимаем. Сами любим иногда пошухарить. Но я тебя сейчас призываю поработать головой. Если Мансур не отбил твою думалку. Вот тебе мой телефон. Моего шефа зовут Баобаб – его все в Ростове знают. Работать у него – честь, которая не всякому выпадает. Мы тебе такие условия предложим, что будешь дураком, если откажешься. Всё будет тики-так! Купишь себе хорошую недвижимость, «Мерс», вот тогда и возвращайся в свою швейную мастерскую, если у тебя такое чувство юмора.

Только Михаил переступил порог дома, как позвонил какой-то  Алконавт  и тоже стал что-то очень выгодное предлагать, но он, сославшись на усталость, положил трубку.

Ашот Карпович Адамян по телефону не звонил и на улице не останавливал. Он пришёл домой. Это был почтенный джентльмен, генеральный директор совместного российско-канадского предприятия «Золото и брильянты Дона». На шее у него болталась огромная золотая цепь, а на пальце красовался огромный золотой перстень, усыпанный брильянтами.

– У меня к тебе конкретное предложение, – сказал он.

Далее последовало детальное изложение условий, на которых Михаил Одинцов мог бы возглавлять его службу безопасности…

Директор частного спортивного комплекса «Геркулес» предложил тренерскую работу...

Так прошла неделя. Алексей Васильевич не показывался и лишь изредка звонил и спрашивал, как дела. Михаил рассказывал ему про все предложения и говорил, что они ему не интересны.

– Правильно, – одобрил Алексей Васильевич. – Твоя настоящая цена намного выше.

– Так мне что же, – спросил Михаил, – ждать, когда назначат настоящую цену?

– Нет, конечно. Ты представь: тебе скажут: убей человека. А мы тебе заплатим за это миллион долларов. Это очень выгодное предложение, но принимать его не стоит. А кто-то скажет: вот тебе тихая и спокойная работа, и там будет хорошая зарплата. И, может быть, это и будет твой настоящий шанс. Ты слушай, что тебе говорят, и мотай на ус. А решений никаких не принимай пока. Будет что-то хорошее, я тебе подскажу. А плохого не посоветую.

В пятницу вечером он позвонил Михаилу:

– Завтра надо бы встретиться, – сказал Алексей Васильевич.

– Приходите, – сказал Михаил. – Вы же знаете: я вам всегда рад.

– Нет. Прийти должны будем мы с тобой.

– А куда?

– Оденься поприличнее. Ровно в час дня я тебя буду ждать возле памятника Пушкину. Пойдём в гости к одному человечку – это недалеко. Договорились?

– Договорились! А что там за разговор предстоит?

– Потом узнаешь. И помни: я тебе плохого не посоветую.

Так и сделали: встретились возле памятника и двинулись в путь. Шли недолго. Это был ресторан в центре города. Они прошли через зал. Алексей Васильевич с кем-то поздоровался и, подойдя к какому-то важному человеку, сказал:

– Петрович, принимай гостей.

Познакомились. В кабинете, который находился на втором этаже ресторана, Петр Петрович сказал просто:

– Ну, что, Миша, ничего, если я тебя буду называть на «ты»?

– Ничего, – согласился Михаил.

– Мой ресторан пользуется хорошей репутацией. Сюда кто попало не ходит. Швейцар дядя Миша  не пропустит. Он сильный, в прошлом военный летчик. Ну а надо будет, он и милицию вызовет. Но милиция не всегда помогает. Если что крупное, она ведь не вмешивается.

– А крупное – это что? – спросил Михаил. – Грабители с пистолетами?

– Ну что ты! Я про такое не слыхал, чтобы грабители врывались в ресторан. Такое только в кино показывают. У нас публика культурная. Это тебе не Америка.

– Тогда что?

– Вымогатели. С беспредельщиками обычно разговор короткий. Настоящую опасность представляют мелкие бандитские группировки, которые любят прощупывать честных людей на прочность. Если им дать сдачи, они отойдут в сторону, но, если не дать, они будут доить тебя, как корову. Мне нужен человек, который бы просто присутствовал в ресторане. Надёжный, нормальный человек. Известный спортсмен и силач, который время от времени будет появляться в каких-то спортзалах на тренировках. Этому человеку нужно будет просто сидеть в ресторане и ничего не делать. Одним своим видом он будет отпугивать тех, кто попытается вторгнуться ко мне, не посоветовавшись предварительно с умными людьми…

– И этим человеком должен быть я?

– Вовсе не обязательно. Но очень желательно. Алексей Васильевич мне тебя рекомендовал. Нормальный, честный парень, отслужил в армии, чувствует ответственность перед семьей. Физически прекрасно подготовлен, недавно выиграл бой со знаменитым Мансуром, которого до сих пор, как уверяют, ещё никто не побеждал. Надо было этого бандита поставить на место, вот ты и поставил. Молодец! Иными словами, я предлагаю тебе работать на меня. Нужно будет просто сидеть и ничего не делать. И получать за это деньги.

Алексей Васильевич подсказал:

– Ты уточни, Петрович, какие именно деньги.

Пётр Петрович уточнил:

– Штука баксов.

Михаил перевёл изумлённый взгляд на Алексея Васильевича: он шутит?

Тренер ответил одним взглядом: бывает, не шутит.

Михаил призадумался.

– Я должен буду ответить сразу?

– Тебя никто в спину не гонит. Умные люди сначала думают, а потом делают что-то. Вот и ты подумай.

Когда они выходили, Пётр Петрович добавил:

– Забыл сказать, что питаться ты у нас будешь бесплатно.

На улице Михаил спросил Алексея Васильевича:

– Что вы об этом думаете?

– Я думаю, что есть и ещё будут предложения намного выгоднее этого.

– Мне следует отказаться?

– Ты слушай дальше. Пойти на бой с очередным Мансуром – за это можно получить намного больше. Но там есть риск, что ты когда-нибудь станешь калекой. Есть другие способы заработать много денег: например ограбить банк. Взять денег можно сразу очень много. Но зато можно и погибнуть в перестрелке. Или получить крупный срок. Или потом при дележе награбленного получить ножом в спину от своих же дружков. Это скорей всего.

–  Так мне согласиться?

– Думаю, да. Если уж так хочется, то поработай ещё несколько дней в своей швейной мастерской. Мысленно сравни своё положение там и то, что у тебя будет здесь.

– А как же спорт?

– Ты разве не слышал, что сказал Петрович? Он подразумевает, что ты и впредь будешь ходить на тренировки, поддерживать свою спортивную форму и репутацию. Может быть, кто-то и есть посильнее тебя, но он или бандит, или тупица. А среди честных и умных ты точно будешь самым сильным. Вот за это тебя и ценят в наших кругах.

Дома Михаил рассказал матери, на какую работу собирается перейти и сколько на ней будет получать.

– Ой, сыночек, смотри сам. Но боязно мне что-то. Такие большие деньги за просто так не платят.

– Да не за просто так, а за  охрану. Она того стоит. Зато сама посуди: Маришку в люди выведем. Отдадим  в школу платную, где языкам учат. Тебя шубу купим…

3.

Через неделю Михаил уже работал в ресторане. Он пришёл в своём единственном парадном костюме, уселся за столик возле музыкантов. В вазе – фрукты, рядом – несколько бутылок с прохладительными напитками.

– Ничего спиртного!  – предупредил Пётр Петрович. – Ничего и никогда!

– Да у меня и нет такой потребности, – ответил Михаил.

– Ну, вот и прекрасно. А захочешь есть – позовёшь официантку. Теперь смотри: отсюда дядя Миша очень хорошо виден, и ничто его не заслоняет. Если он тебе подаст знак, иди к нему и выясняй на месте, что случилось.

В первый день работы ничего не случилось. На второй день  пришлось пару раз подойти к дяде Мише, но при появлении в дверном проёме Михаила Одинцова подозрительные типы переглядывались и отходили в сторону.

У Михаила создалось впечатление, что он даром получает свою зарплату. Сидеть целый день и ничего не делать он не привык. Свои сомнения он высказал Петру Петровичу, на что тот ответил:

– Если ничего не случается, значит, ты хорошо работаешь, и я недаром трачу свои деньги.

На четвёртый день стал буйствовать один из посетителей: что-то орал, потом ударил официантку, и та с визгом уронила поднос. Михаил подошёл к хулигану:

– За что ты её так?

– Я же её по-хорошему попросил, а она человеческого языка не понимает!

– О чём ты её попросил?

– Да ты кто такой, чтобы я тебе докладывал? – возмутился смутьян.

Официантка, которая уже пришла в себя, сказала, что он её принял за проститутку, а она ему отказала, вот он и взбесился.

А тут и Пётр Петрович подошёл. Тихо спросил у подвыпившего парня:

– Милицию будем вызывать или миром дело решим?

– Да ты меня не запугивай! Ты хоть знаешь, кто я такой?

– Наш город не так уж и велик. И я знаю всех. Если не знаю человека лично, то сразу же понимаю, какие у него знакомые и связи, и сразу же вижу, с кем имею дело. Ты – Никто и имя твоё Никак. – Повернувшись к Михаилу, сказал: – Я вызову милицию, а ты его придержи.

Петр Петрович достал телефон и стал говорить кому-то, мол, на обыкновенное хулиганство не похоже, подозреваем попытку ограбления или даже изнасилования.

Михаил взял парня под руку и вывел его в вестибюль.

Пётр Петрович взглянул на часы:

– Милиция ко мне быстро приезжает. Свои ребята. В последний раз спрашиваю: миром будем решать или как?

Парень сник и, глядя на хозяина, спросил:

– Сколько с меня?

Петр Петрович стал перечислять:

– То, что было на подносе и затем упало, войдёт в твой счёт, это раз. Официантке за моральный ущерб, я проституток у себя не держу, у меня только приличные девушки – это два. Парню, который тебя сейчас вежливо держит, не бьёт и не ломает, а культурно с тобой обращается, хотя он и чемпион по самбо – это три. Дядю Мишу-швейцара не забудь, он тоже хороший человек – это четыре. Ну а мне от тебя ничего не надо. Только будь добр, не появляйся больше здесь.

Пётр Петрович достал калькулятор и с самым серьёзным видом сделал расчеты.

Смутьян побледнел и сказал, что у него нет при себе всей суммы.

Пётр Петрович отобрал у него документы и велел зайти с недостающими деньгами завтра.

Когда парень ушёл, Пётр Петрович  ленивым движением положил документы себе в карман. Попутно заметил Михаилу:

– Учись, как надо с людьми обращаться. Мы победили без драки и шума.

Михаил спросил:

– А если приедет милиция, что мы скажем?

– Да я их не вызывал. Их дозваться невозможно. Если бы я сказал, что у меня началась стрельба, они бы и тогда крепко подумали, надо ли спешить.

– А стрельба может начаться?

– Такого ещё не было, поэтому лучше не доводить до неё, а присматриваться к посетителям ещё на входе. Да и потом поглядывать за ними.

Лишь однажды у Михаила случился довольно крутой разговор с какими-то забулдыгами, которые пытались пройти в ресторан. Михаил по сигналу дяди Миши тут же оказался рядом, кого-то оттеснил, а кого-то и довольно ощутимо толкнул в плечо. Но драки не получилось. Один из нападавших мгновенно сообразил: «Ребята, сваливаем, это же тот самый Мишаня».

Дома мать не нарадовалась. Маришке сделали операцию в нейрохирургической клинике. Оперировал профессор. Сейчас единственной её заботой было следить за тем, чтобы у сына каждый день была свежая рубашка. Как правило, белая. На работу следовало приходить прилично одетым. Но это не такая уж и обременительная нагрузка.

Маришка тоже была довольна. Каждый день дядя Миша приносил ей то фрукты, то конфеты. Очень скоро девчушка привыкла к тому, что на столе в вазе всегда лежали какие-то вкусности, которыми в прежние времена её баловали не так уж и часто.

С Алексеем Васильевичем Михаил виделся на тренировках: нужно было поддерживать спортивную форму.

Как-то Михаил сказал Алексею Васильевичу:

– Это что выходит?  Я так и буду всю жизнь вышибалой в ресторане?

– А ты используй эту благоприятную возможность, чтобы учиться. Об этом ты не думал? Образование сегодня немалых денег стоит.

– Насчёт учиться – подумаю, нужно ли мне это.

– А ты решай. Здоровье и молодость – вещи не вечные, а оставаться на старости лет специалистом по ремонту швейных машинок – не очень приятная перспектива. Может быть, надо выучиться на инженера, и эти самые швейные машинки починять или собирать уже в качестве начальника производства? Или в тренеры податься.

– Но для этого надо идти в институт, – грустно сказал Михаил.

– А ты иди! Поступай на заочное отделение и учись!

– Так ведь знания-то уже не те, что были. Всё позабыл.

– Найми репетиторов, дай взятку при поступлении, но не сиди без дела! А иначе этот ресторан и  в самом деле окажется для тебя болотом, из которого ты не выберешься. Ты там выпивать не начал?

Михаил рассмеялся:

– На этот счёт будьте спокойны!


Наступила осень. Ночью Михаил возвращался домой.  Фонари на улице давно погасили. В разрывах чёрных, несущихся неизвестно куда туч, проглядывала  бледная щербатая луна. Свет в окнах домов был тускл и тосклив. Под ногами чавкали лужи. Однако на душе у Михаила было светло и легко. Ему казалось, что вот-вот с ним должно случиться что-то приятное и радостное.  И это несмотря на то, что жизнь его была однообразна. Приходил на работу к открытию, к двенадцати часам, а уходил – далеко за; полночь. Был у него и один выходной: понедельник.

Большую часть времени в ресторане было мало посетителей, и только после семи вечера собирался народ.

– Сейчас люди стали жить лучше, – объяснял Пётр Петрович. – У многих – машины. Столько открылось разных ресторанчиков и кафе, что конкурировать с ними трудно. Это раньше все стремились в наш ресторан. Теперь, чтобы зазвать посетителя, нужно чем-то его привлечь. Вот и изворачивается каждый как может: то китайскую или узбекскую кухню предложат, то официанток нарядят в казачьи костюмы… Есть и такие, которые пытаются оказывать и другие услуги… Один мой приятель, так тот свой персонал одел в пионерскую форму с короткими штанишками и галстуками. Меню отпечатал со всякими прибабахами. Обычная яичница с ветчиной и сыром у него называется «Не верь глазам своим», а  сёмга  с хреном – «Охреневшая сёмга».

Выручали приличная кухня и два банкетных зала, в которых устраивали всякие корпоративные вечеринки, дни рождения.

Михаил недоумевал: зачем он тут нужен? Никаких особых происшествий не происходило, публика благопристойная. Недоразумения случались чаще на каких-то вечеринках, когда подвыпившие юнцы начинали бузить.

– Не бери в голову! – успокаивал его Пётр Петрович. – Всё нормально, и я рад, что ты у нас работаешь.

Однажды в банкетном зале на каком-то дне рождения подвыпивший обалдуй схватил официантку и стал усаживать к себе на колени. Девушка пыталась встать, но парень крепко держал её. Тогда она залепила ему звонкую пощёчину. На крик прибежал Михаил. Увидев растрёпанную официантку и пьяного верзилу, попытался усмирить его, но тот, грязно ругаясь, пытался оттолкнуть Михаила. Тот, словно ничего не случилось, повернулся к девушке и попросил её выйти из зала. Разбушевавшегося же парня взял за шкирку и точно щенка, вынес из зала.

Наташа, так звали официантку, тихо плакала возле барной стойки.

– Успокойся и иди в зал… – сказал ей метрдотель.

После смены Михаил предложил девушке проводить её до дома.

– Спасибо тебе…– улыбнулась Наташа. – Эти подонки думают, что все официантки шлюхи.

– Мало ли кто что думает. Важно, кем ты себя ощущаешь. Ты где живёшь?

Оказалось, что живут они совсем рядом.

– Не страшно ночью возвращаться с работы?

– Страшно. А что делать. В институт я провалилась. Буду поступать в следующем году. А сейчас работать нужно. На мамину зарплату сильно не разгуляешься.

– Отца нет?

– В прошлом году умер. Рак…

– И ты с мамой?

– И с братишкой…

– А куда собираешься поступать?

– Хотела в медицинский. Но там сложно… Может, в училище медицинское пойду. Но это уже в следующем году.

– И я думаю поступать.

– Куда?

– Не знаю. Скорее всего, в институт физкультуры. Заочно… Я тоже живу с мамой и племянницей…

– Я знаю. Нам о тебе Пётр Петрович рассказывал… Ну, вот мы и пришли. Ещё раз спасибо тебе…

Михаилу не хотелось прощаться с девушкой, и он спросил:

– А можно, я тебя всегда буду провожать?

Наташа улыбнулась:

– Можно, конечно… Спасибо…

Ему нравилась Наташа. Он давно уже обратил на неё внимание. Тихая, работящая, она успевала быстро обслужить свои столики в общем зале, ею были довольны. После истории с Лилькой Михаил настороженно относился к женщинам. Тренер говорил, что не все такие алчные.

– Ты ещё найдёшь девушку. Важно, чтобы она была человеком хорошим. Только не бегай по бабам. Начнёшь – потом трудно будет остановиться. И вообще жениться тебе пора.

– А жить где?

– Придумаете что-нибудь. Первое время и снимать жильё можно…

Провожая Наташу вечерами домой, Михаил думал: «Мне с ней легко и хорошо. Может, это и есть любовь?».

Вскоре Наташа и Михаил уже не представляли жизни друг без друга.

Мама Наташи работала библиотекарем. На такую зарплату жить было невозможно, потому Наташа была рада, когда папин друг помог ей устроиться на работу в этот ресторан. Это была скромная начитанная девушка, и ему было интересно с ней. Однажды, когда они шли по ночному городу, между ними неожиданно возник разговор о любви.

– Для меня любовь, – говорила Наташа, –  означает, что я все твои запросы, желания ставлю выше своих, а ты делаешь то же самое по отношению ко мне.

– И я так же считаю. Тогда что нам мешает быть вместа?

– Да ничего. Просто я не хочу лёгкой связи.

– А кто тебе сказал, что я только и думаю, чтобы затащить тебя в постель?

– Ты будешь первый у меня мужчина.

– И последний…

– И последний.

Михаил остановился, повернул девушку к себе и поцеловал в губы.

– Я люблю тебя… А что касается того, что всё должно произойти после свадьбы, я ведь никуда не тороплюсь. Хотя, должен сказать, что ты не права.

– Но союз двух – это не только постель!

– Ты мне прямо скажи: согласна быть со мной?..

– В качестве кого?

– В качестве любимой! В качестве жены!

Встав на цыпочки и обхватив его руками, Наташа Прошептала:

– Согласна… Только бы ты не передумал… Я не переживу, если ты меня бросишь…

– О чём ты говоришь?..

В тот вечер они расстались, когда начало светать.

Однажды, это было в конце сентября, часов в шесть в ресторан пришли трое мужчин. Небрежно кивнув бармену, они направились к дальнему столику у окна. Поев, один из них пригласил Михаила присесть за их столик.

– Я на службе, – попытался отказаться Михаил. – У нас не принято…

– Я вас задержу недолго, – сказал солидный мужчина.

Когда Михаил присел за столик, мужчина оценивающе взглянул на него:

– У меня предложение…

– Слушаю, –Михаил понял, что сейчас его начнут переманивать.

– Могу предложить в два раза большую зарплату, а заняты на работе будете меньше.

– Но я не собираюсь менять работу.

– Да, но вы собираетесь строить семью. Сняли квартиру, которая стоит немало. Вам лишние деньги пригодятся…

– Вы хорошо осведомлены. И что это за работа?

– У меня фирма, которая торгует оргтехникой. Фирма старая, имеет несколько магазинов не только в Ростове, но и в Новочеркасске, и в Таганроге… Товар мы доставляем из Москвы. Иногда из Питера. Но последнее время участились случаи грабежей на дорогах. Не так давно ограбили водителя моего конкурента. Трое отморозков на старой «Волге» без номеров подрезали «Газель», остановили её и, угрожая оружием, выгнали водителя из машины. Отогнав «Газель» в сторону от дороги, перегрузили товар, а машину облили бензином и подожгли! Мне нужно защитить свой бизнес.

– Но у меня нет оружия.

– Я знаю. Но с вами мало кто захочет связываться. Они не дураки.

– Так, может, вам заключить договор с вневедомственной охраной? Они и оружие имеют. Или застраховать товар.

– Есть  разные способы защиты грузов. Делают специальные пломбы, замки, специальные наклейки. И вооружённое сопровождение можно организовать, но это значительно повысит себестоимость, и мы не выдержим конкуренции.  А на рынке даже десять долларов могут склонить чашу весов в сторону конкурентов. К тому же, я не удивлюсь, если менты на дороге сами наводят на нужный груз бандитов… Соглашайтесь. Вы тут сколько получаете?

– Мне хватает.

– И целый месяц привязаны с двенадцати дня до часа ночи. А у меня вы получите в два раза больше за каждый рейс. Соображайте! Рейс длится три-четыре дня. А в месяц могут быть и два, и три таких рейсов.

– Как вы можете обещать платить в два раза больше, не зная, сколько я получаю?

– Примерно знаю. Петрович вам платит штуку баксов? Я буду платить две. По рукам?

Михаил задумался. Предложение было заманчивым, но нужно было всё же хорошо подумать. Да и с Наташей посоветоваться.

– Я надеюсь, ни оружие, ни наркоту вы не возите?

– Не возим. Значит договорились? Рад, что вы не обманули моих ожиданий. И не переживайте, что переходите ко мне. Вы не подводите Петровича. Не те времена теперь.

– Я не думал менять место работы…

– Сегодня вам целесообразнее работать у меня. Как сказал один наш политик: «о плюрализме двух мнений быть не может!». Так что я вас поздравляю с вашим решением. А если нужно договориться с Петровичем, то это могут сделать мои парни.

– Ничего не нужно. Я сам…

– Сегодня четверг. В понедельник жду вас у себя к девяти утра.

И мужчина протянул свою визитку.

4.

В ноябре Михаил уже работал в фирме «Электроника». Здесь не нужно было демонстрировать свою респектабельность. Его повседневной формой были старенькие джинсы и серый свитер. Мужчина, который его оформлял на работу, был немногословен.

– В трудовой книжке вы будете значиться экспедитором. Пусть это вас не смущает. Прочитайте свои обязанности и распишитесь.

Михаил внимательно прочитал страничку текста, напечатанного на тонкой серой бумаге, и расписался.

– Что дальше?

– В первую поездку поедете с Новиковым. Он завтра утром едет в Москву за товаром. Посмотрите, что и как. В следующую поездку поедете уже самостоятельно.

– А сейчас мне куда? – спросил он, переминаясь с ноги на ногу.

– Домой… Завтра быть здесь к семи. В восемь выезжаете.

Выйдя из офиса, Михаил подумал: «Может, к тренеру? Неловко получилось. Я ему даже не сказал… Он меня устроил к Петру Петровичу, а я ушёл, даже с ним не посоветовавшись…».

Но к тренеру он не пошёл. Медленно побрёл в сторону дома. Погода была гнусная. Сильный ветер разгонял облака. В воздухе висела какая-то морось, и в один миг лицо стало мокрым. По улице, разбрызгивая лужи, мчались машины, а у обочины медленно ехала повозка, гружённая какой-то рухлядью. Возчик, укрывшись с головой в грубый брезентовый балахон, казалось, не замечал дождя, лошадь медленно шла, низко опустив голову, понуро цокая копытами.

«При такой зарплате и машину можно будет купить, – подумал Михаил. Правда, сначала – крышу бы над головой…».

Уже больше месяца они с Наташей снимали однокомнатную квартиру и начали копить деньги на собственное жильё.

– Отработал? – улыбнулась  Наташа , открывая двери.

– Завтра в рейс.

– Куда?

– В Москву… В семь должен быть на месте…

– Я постараюсь прийти сегодня пораньше. Зима. Людей в ресторане мало… Отпрошусь…

– Ты уже уходишь?

– Пора. Не люблю опаздывать…

«Всё-таки странно устроена жизнь, – думал Михаил. – Иногда не нужно ничего особенного делать. Достаточно просто изменить точку зрения. Или поменять правила игры. И всё сразу пойдёт по-другому!». В его  трудовой книжке появилась новая запись. Ему всегда казалось, что экспедитор – это человек, похожий на складского начальника. В сапогах и в телогреечке он сопровождает грузы. И в дождь, и в снег, и в жару он томится рядом с водителем и проклинает работу вечно пьющих грузчиков. Особенно угнетал неведомо откуда взявшийся образ самосвала, застрявшего в грязи. Дождь хлещет по стёклам кабины, машина ревёт от натуги, а экспедитор, стиснув зубы, клюёт носом на своём сидении.

В действительности всё оказалось совершенно иным: гладкая накатанная дорога, постоянная смена пейзажей за окном, получение и отгрузка товара. Всё происходило без драматизма. В Москву и в Петербург чаще всего добирались на фирменной «Газели». Иногда летели на самолёте или ехали на поезде. А для транспортировки груза искали машину на месте. Получали товар, и только тогда начиналась основная работа: товар следовало благополучно довезти в Ростов. После каждой поездки Миша получал на руки живые деньги. И много. Непривычно много!

Он вспомнил первую свою поездку.

Газель мчала их по пустой трассе. Порывы ветра раскачивали лёгкую машину. Монотонное жужжание мотора усыпляло. Чтобы не уснуть, водитель включил радио, но музыка, несущаяся из приёмника, ещё больше убаюкивала Михаила. Он дремал, откинувшись на спинку сидения, и в его мимолётном сне ветер вздымал в небо искры из-под колёс повозок, которые так гремели, что сотрясались горы. Потом вдруг всё изменилось, и он увидел себя поверженным в том самом подвале, где проводились бои без правил. Над ним склонилась Наташа и почему-то голосом тренера кричала: «Вставай! Ты можешь!».

Михаил открыл глаза. Голубая  полоса дороги всё бежала и бежала под колёса. По лобовому стеклу стекали струи дождя, и дворники едва успевали справляться с ними. Далеко  в поле стояла отара овец. Они жались друг к другу, образуя светлое пятно на чёрном фоне.

– Где мы? – спросил Михаил, стараясь сориентироваться.

– Воронежская трасса… – ответил Новиков, сидящий рядом с водителем. – Привыкай…

– И что, часто случаются приключения? – спросил Михаил.

– На дорогах сегодня небезопасно ездить. Не говоря о поборах, когда приходится платить «за проезд и стоянку», могут остановить и разбойники в милицейской форме.

– И что? – не понял Михаил.

– Изобьют до полусмерти, а если будешь трепыхаться, и прикончить могут…

– А как узнают, с чем едет фура? Наверняка по наводке…

– А кто говорит, что без наводки?

– С тобой такое случалось?

– Бог миловал. Но с Гришей Манукяном  случилось.

– И что?

– Похоронили парня в прошлом году. Но бандитов нашли. Их трое было. С оружием… Они организовали на дороге стационарный пропускной пункт и со всех фур собирали «пошлину». Как думаешь, могли они такое сделать без крыши ментов?

– А бывает, – подключился к разговору водитель, – останавливают машину, и всё…  Несколько лет назад под Воронежем напали на «газель», в которой ехали мои знакомые. Их подрезала иномарка без номеров, вышли двое, направили на водителя оружие и забрали все, что могло представлять хоть какую-то ценность. Как правило, они грабят на пустынных участках дороги.

Михаил  снова откинулся на спинку сидения и закрыл глаза. И вновь перед ним возникло видение: какие-то люди толпились вокруг него, лежащего на земле. Он видел над собой белое небо. Обрывки облаков мчались по ветру. Деревья вдалеке казались сплошной чёрной массой, и только на самом верху скребли небо голые ветки… И снова увидел он склонившуюся над ним Наташу, говорящую голосом Алексея Васильевича: «Вставай! Чего разлёгся? Ты сможешь!».

Михаил открыл глаза. Машина стояла у милицейского поста и водитель что-то объяснял сержанту. Возле них стоял и Новиков.

– А что, знак вы не видели? – лениво спрашивал сержант. – Или он не для вас поставлен?

– Так не было там никакого знака, – убеждал гаишника водитель.

– Ладно, командир. Сколько? – спросил Новиков.

– Сколько не жалко…

– Так мне и рубля жалко.

– Значит, жмот. А всё же сотенной тебе придётся поделиться. Впрочем, я могу и передумать…

– Держи, вымогатель, – сказал Новиков, протягивая сержанту сотенную.

– Ты должен легко расставаться с деньгами… Думаешь, мне здесь на ветру приятно стоять? Это – компенсация. Езжайте. И внимательнее к знакам. Для вас поставлены. Дорога скользкая. Осторожнее…

Когда они снова тронулись в путь, Михаил поинтересовался у Новикова:

– Хозяин компенсирует эти поборы на дорогах?

– Шутишь? Никто ничего не компенсирует. Но это и не поборы вовсе. Лёня действительно скорость превысил. Я попросил. Задержка в пути с этим неожиданным ремонтом выбила нас из графика. Хотелось бы дотемна успеть. Но по такой дороге вряд ли. Придётся под Москвой остановиться в гостинице. Кстати, и гостиницу тоже тебе никто не компенсирует. Ни в дороге, ни в Москве…

«Бесплатный сыр бывает только в мышеловках», – подумал Михаил. Съев бутерброд и выпив из термоса сладкий чай, он снова принялся смотреть в окно. Говорить не хотелось.

Дождь усиливался. Скучный пейзаж…  Он снова закрыл глаза и опять увидел Наташу. Она глядела на него, лежащего на борцовском ковре. На ней было серебристо белое платье, а на груди горело ожерелье из необработанного янтаря. И волосы такого же янтарного цвета. Она  всё толкала его и толкала, а он никак не мог подняться.

– Ну и силён ты дрыхнуть, – сказал Новиков. – Что ты ночью делал?

–  Спал… – односложно ответил Михаил.

Морось все сыпалась с невидимого неба на землю,  и даже в машине Михаилу казалось, что он весь промок и куртка не защитила его от этой сырой холодной мути.

К вечеру стали искать, где можно переночевать. Водитель свернул в сторону небольшой придорожной гостиницы.

– На сегодня баста! От такой дороги я устал… Сейчас поедим и на боковую. А утречком будем в Москве. Погрузимся и в обратный путь.

Поужинав, они разместились в одной комнате. Михаил подошёл к окну, в котором было видно лишь его отражение, да свет фар проходящих машин. Постояв немного, набросил на себя куртку и вышел.

– Ты куда? – спросил Новиков. – В дороге дрыхнул, а сейчас бессонница?

– Привык перед сном воздухом дышать. Выйду.

Он встал под навесом. Вдалеке над деревьями придорожной лесополосы тлел закат. Голые ветки деревьев выглядели устрашающе. Пролетели  вороны.  Хриплые  крики  слышались  ещё долго после того, как их поглотила тьма.

Постояв несколько минут, Михаил вернулся в комнату, разделся и лёг в постель.

Так прошла первая поездка.


И всё-таки однажды Михаилу пришлось применить свои навыки самообороны. Было это, когда они с московским водителем ехали с грузом в Ростов. Выехали из Москвы поздно, и вечер их застал уже за Орлом. Они остановились, чтобы  купить в придорожном магазинчике что-нибудь поесть. Пока водитель ходил за продуктами, к машине подошли двое парней. Резко открыв дверь, они попытались вытащить из машины Михаила. Но не успели опомниться, как один из них валялся на земле, корчась от боли, а второй был прижат к кузову так сильно, что не мог пошевелиться.

– Отпусти, падла! Ты же покалечишь!

В этот момент из магазина подбежал с покупками водитель. Михаил провёл удушающий приём незадачливому бандиту и бросил на землю рядом с его дружком.

– В ментовку я вас сдавать не буду. Времени нет. Но не попадайтесь мне больше. В следующий раз действительно покалечу.

Они сели в машину и поехали.

– Ты только языком не трепи, – предупредил водителя Михаил. – Мне реклама не нужна.

Водитель был так возбуждён, что всю ночь ехал. Останавливаться в дороге он больше не хотел.

Чтобы не уснуть, водитель всё время рассказывал Михаилу о глобальном потеплении и тех ужасах, которые готовит оно человечеству.

– Повышение температуры  всего на два градуса может привести к страшным катастрофам, – говорил он.

– Откуда ты знаешь?

– Читал. Да и радио слушаю. Едешь в дальний рейс и, чтобы не заснуть, слушаешь всякую ерунду.

– Так ты же сам говоришь, что это ерунда! – удивился Михаил.

– Не ерунда, – упорствовал водитель. – Обещают нехватку питьевой воды, неурожаи… Чаще будут всякие природные катастрофы происходить, ураганы, торнадо, землетрясения…

– Кончай пугать. Ты лучше на дорогу смотри!

В Ростов они приехали, когда начало светать.


В конце декабря под самый Новый год, Михаил возвращался из Санкт-Петербурга в Ростов с партией компьютеров. Возвращался, как всегда, с водителем Толиком, парнем тоже не из хлипких.

Они уже подъезжали к Москве и проехали Солнечногорск, как вдруг началась метель. В считанные минуты снег покрыл всё вокруг, резко похолодало.

Газель медленно пробивалась сквозь пургу. Натужно урчал мотор, и колёса оставляли за собой глубокую  колею. В машине стало холодно, и Толик включил печку.

– Хорошо бы остановиться где-нибудь, переночевать. Ехать ночью в такую метель не кайф, – сказал Толик.

Михаил не возражал. Только бы найти приличную гостиницу. Их по дороге появилось множество. Но как узнать, какая из них безопасная?

– Наконец-таки зима пришла настоящая, – сказал Толик. Он был парень обстоятельный и всегда говорил что-нибудь очень разумное: пришла зима, Волга впадает в Каспийское море, снег белый, а уголь чёрный.

Говорить с ним было неинтересно, но какое-то спокойствие он всё-таки излучал.

– Всему свой черёд, – продолжал задумчиво размышлять Толик.  – Сейчас зима, и мы недовольны тем, что так много снегу намело, а потом будет весна, и мы будем ругаться, что всё развезло. Летом будем жаловаться на жару и духоту, а осенью на дожди… А природа, она и есть природа. Недаром поётся: «У природы нет плохой погоды!».

Толик был из Петербурга и неплохо знал эти места.

– Знаешь, недавно у нас случай был. Если бы мне кто рассказал, – ни в жисть бы не поверил. Мой напарник грузился на складе на Песочной. Там за онкологическим институтом большой склад. Вдруг после погрузки к нему причаливают два амбала и говорят, что они от шефа и груз нужно вести не в Москву, а по другому адресу. Напарник не поверил. Тогда те дают ему мобилу и говорят: «На, позвони шефу».

Напарник набирает номер шефа и слышит: делай, что говорят…

Ну, напарник и поехал в какой-то склад, где никогда не был, разгрузился и уехал. А оказалось, что это были обыкновенные урки. А их мобила был так запрограммирована, что какой бы он номер ни набрал, попадал к их человеку. В телефоне был треск, и голос шефа разобрать было трудно.

– И много пропало?

– Много. Чтобы с фирмой расплатиться, напарник машину продал, в кредит влез… так-то…

Михаил слушал и дремал.

Когда он проснулся,  увидел, что за окном уже ночь, а машина стоит. Ветер завывал, и белые полосы снега оставляли свои следы на лобовом стекле.

Всегда добродушный Толик выругался:

– Мать-перемать! Въехали! Приехали!..

– Где мы? – спросил Михаил.

– В часе от Москвы! Но до неё нам не добраться. Новый год в дороге будем встречать!

– Да что случилось?

– Пробка – вот что. Метёт и метёт и, я так думаю, впереди замело дороги, а их расчищают, вот потому и едем так медленно.

Михаил посмотрел на часы.

– Это что ж получается, – сказал он в растерянности, – мы и так сильно опаздываем?

– Вот это самое и получается!

Собственно, спешить было особенно некуда. Не нужен был этот товар сейчас никому. Впереди был новогодний праздник, а там – всеобщие зимние каникулы, когда весь народ пьёт и гуляет. Но хотелось вовремя приехать домой и там, в кругу дорогих людей, встретить Новый  год.

Толик произнёс:

– Как год встретишь, так его и проведёшь!..

– Как ты думаешь, успеем или нет? – погодя спросил Михаил.

– Если будем и дальше ехать на такой же скорости, вот как сейчас, то и к Новому году не успеем.

– И что же будем делать?

– А что тут поделаешь? Ночевать придётся – вот тебе и всё.

– На дороге?

– Ну, я не думаю, что всё так уж плохо. Если сейчас успеем найти какую-нибудь гостиницу, хотя бы самую захудалую, то и переночуем как люди, а завтра поедем. А вот если не найдём, тогда хуже будет! Не одни мы с тобой сейчас такие умные: всем хочется  на ночлег, и все поняли, что доехать не успеют.

– Ты хоть знаешь тут что-нибудь? – спросил Михаил без всякой надежды.

– Знаю, но надо будет свернуть с основной трассы. И тогда мы увидим по правой стороне придорожную гостиницу «У Амбарцума». Старик Амбарцум меня знает. Даже, если мест и не будет, для нас он что-нибудь придумает. Замерзать на дороге не будем.

Они так и сделали: свернули и, проехав около километра, остановились возле комплекса небольших сооружений под названием «У Амбарцума».

Хозяин и в самом деле помнил Толика. Толик когда-то возил ему какой-то груз, и с тех пор сохранились у них хорошие отношения.

– Это ж надо такому случиться! – вздыхал Амбарцум. – Какой страшный снегопад! От постояльцев нет отбоя.

– Ну, нам-то местечко найдётся? – спросил Михаил.

– Найдётся. Осталась последняя комната. Как раз вам и отдам.

Они загнали машину во двор и отправились в номер.

Михаил позвонил домой:

– Мама, ты?.. Я застрял. Дорога трудная. К Новому году не успеваю. Тут такие снежные заносы, не едем, а стоим.  Переночуем, а завтра уже поедем. Ты Наташе позвони, а то у меня батарейка садится.

К удивлению Михаила, Толик тут же разделся и улёгся спать.

Телевизора в номере не было, а спать Михаилу не хотелось, и он прошёл в зал.

Густой табачный дым смешался с запахом горюче-смазочных материалов, пива, шашлыков и закусок. Какая-то компания шоферюг  ржала, глядя  на выступление знаменитого пародиста. Михаил заказал себе гуляш и салат и неторопливо ел, изредка поглядывая на экран телевизора, недоумевая, над чем там можно смеяться?

– К вам присоседиться можно? – спросил кто-то, присаживаясь возле него и выкладывая со своего подноса тарелки с едой и напитки.

Михаил кивнул.

– А чего не пьём?  Алкоголь в малых дозах безвреден в любом количестве. Сегодня грех не выпить!

– Да я никогда не пью, – ответил Михаил, не глядя на подсевшего к нему человека.

– А чего так? Болеем, или из принципа?

– Не люблю, вот и всё, – пробурчал Михаил.

– А я вот выпью. Люблю. Вот и всё. В жизни можно делать всё. Ибо за всё придется расплачиваться. Если хочешь – только скажи, и тебе налью.

Михаил отказался, а сосед продолжал:

– Пить, если в меру – очень даже можно. Главное – не терять человеческого лица и относиться ко всему адекватно.

Михаил взглянул на соседа. Это был  толстый и грузный мужчина.

– Валера, – представился он.

– Михаил. Я давно хотел узнать, что такое «адекватно»? Все говорят-говорят это словечко, а что оно означает – понять невозможно.

– А ты не понимай особенно. Адекватно – это значит хорошо и правильно. Вот и всё. Вот то, что мы с тобой сидим здесь за столом и спокойно беседуем, означает, что мы люди адекватные. А вон та компания, которая орёт во всё горло и вот-вот передерётся, – это не адекватные люди.

Слово за слово, выяснилось, что Валера возвращается из Питера, куда ездил по коммерческим делам.

– А куда едешь? – спросил Михаил.

– В Ростов. Я из Ростова.

– Так и я из Ростова.

– Вот, значит, поедем завтра вместе, если, конечно, непогода уляжется.

Валера рассказал, что занимается автомобильным бизнесом. Покупает дорогие, можно сказать, эксклюзивные автомобили для конкретного заказчика. Дело нехитрое, если знать, где можно найти нужный автомобиль. И самое главное, что работает он «на деньгах клиента», то есть своих денег не вкладывает.

– Вот такой у меня бизнес…– заключил Валера свой рассказ. – А ты чем промышляешь?

Михаил кратко рассказал о себе.

– Постой! Да ведь я же тебя знаю! – радостно закричал Валерий. – Вижу, фейс мне твой знаком! Ведь это ты тогда уделал Мансурика?

Михаил промолчал.

– Здорово! Я сам видел только видеозапись, но все, кто там был, говорят в один голос: это было офигенное зрелище! Мансурика побить ещё никому не удавалось.

– Что с ним, не слыхал?

– Уехал из Ростова. А ты сам-то чего не сражаешься? Там деньги совсем не такие, как здесь?

Михаил рассмеялся.

– Я жить хочу.

– Адекватно рассуждаешь, – сказал Валера. – Я такого же мнения: жить надо разумно, а жертвовать жизнью или здоровьем ради лёгких денег – это, я тебе скажу, как раз не очень разумно.

Поев и допив своё пиво, Валера спросил:

– Где будешь встречать Новый год? Домой мы с тобой не успели…

– Здесь посижу ещё немного, а потом пойду спать. Мой напарник давно уже дрыхнет.

– Так у тебя номер на двоих? А у меня на одного. Пойдём ко мне посидим. У меня и телевизор есть.

Они пошли в его номер, включили  телевизор. Валера усадил гостя в кресло, а сам уселся напротив.

– Я больше никогда в жизни не буду горбатить на дядю, – сказал Валера и посмотрел на Михаила. – Да и тебе уже давно пора своим делом заняться.

– Это как понимать? И откуда у меня такие деньги?

– Чудак-человек. Для начала поскреби по сусекам. Займи у дружков. Зато весь барыш будет твой. Рассчитаешься с долгами и будешь не хуже других. Зато на себя будешь горбатить, не на дядю! Ведь чужие грузы возишь?

– Чужие, да.

Валера задумался, а потом сказал:

– Видишь ли, какое дело: в этой жизни ничто не бывает так просто. Вот ты меня встретил, и из-за этого что-то теперь произойдёт.  А теперь слушай, что я тебе объясню…

Мысль Валеры была очень проста: а что если бы  ты сделал такую закупку на свои деньги?

Валера  так горячо развивал свою мысль, так красиво говорил о том, какую прибыль можно было бы получить, если самому провернуть это дельце, что Михаил задумался. «Может, это не такая и глупая идея. А деньги можно было бы и перезанять».

К тому времени, когда прогремели кремлёвские куранты, они сидели в тихом номере,  и Валера, так и не уговорив Михаила выпить, сам пил водку, запивая её пивом.

В Новый  год Михаил Одинцов входил с новыми жизненными решениями.


Дома он ничего не рассказал матери, но Наталье поведал о своих планах. Та очень удивилась:

– Но ведь это же так опасно!

– А что опасного? Какая мне разница, чей товар перевозить – свой или чужой? Свой – намного веселее. Вот я и привезу. А заработать можно значительно больше. Я знаю, где взять товар. Знаю, кому его предложить. Всё будет хорошо.

Собрать нужную сумму было не просто. Часть денег уже была у Михаила, а часть он взял взаймы у хозяина ресторана, в котором прежде работал охранником.

Отпросившись на неделю по семейным обстоятельствам, Михаил ринулся в опасное предприятие. Он надеялся, что в случае  успеха и получения прибыли можно будет и вовсе отказаться от работы. В случае же неуспеха… Впрочем, об этом думать не хотелось. Пётр Петрович грустно взглянул на Михаила:

–  Нельзя рассчитывать только на везение. Я тебе расскажу одну историю, которую слышал от одного своего знакомого. Он поехал по турпутёвке в Лондон. Через неделю возвратился с чемоданом фунтов стерлингов. Друзья спрашивают: мол, как это у тебя получилось? «Всё очень просто, – ответил тот. – После экскурсии по Лондону я купил всем своим сувениры, а на последний фунт решил сходить в настоящий лондонский клуб – сыграть в карты. Ну, выбрал самую простую игру – «в очко». Сдали карты, смотрю – у меня всего семнадцать; а один из англичан говорит – у меня двадцать. Покажите, говорю! – Что вы, среди джентльменов это не принято!.. И тут у меня пошла карта!». Но везёт, как правило, дуракам. А ты не дурак. Дело, в которое ты ввязался, – опасное. Но если тебя постигнет неудача, у тебя всегда есть запасной вариант: бои без правил. Рискнёшь один раз, второй и компенсируешь потери, так что – удачи тебе!

Михаил рассудил: закупки надо делать только в Москве. И путь короче, и расходов меньше. Он не хотел с самого начала афишировать своё предприятие, опасаясь, что, если об этом узнают его нынешние хозяева, то могут нервно отреагировать на новоявленного конкурента. «Пусть пока никто ничего не знает. Потом скажу…».

Загрузить машину электроникой особого труда не составило.

Михаил оформил документы и отправился в обратный путь.

За Воронежем его остановила милиция.

5.

–Что везём? – весело спросил лейтенант милиции и, не дожидаясь ответа, приказал: – Предъявляем документы, открываем машину.

Михаил выполнил требования и стал ждать, когда милиционер отпустит его, и он поедет дальше. К его удивлению, лейтенант отпускать его не торопился.

Выяснилось, что часть документов – липовые, а некоторых и вовсе нет.  Лейтенант сообщил, что вынужден его задержать для выяснения обстоятельств.

Михаил предложил деньги, лейтенант стал торговаться, в конце концов договорились, и Михаил поехал дальше. Правда, в кармане у него не осталось почти ни копейки.

Ехал медленно, строго следя за дорогой. Вдруг он увидел милицейскую машину и милиционера, приказывающего ему остановиться.

Сверля Михаила гипнотическим взглядом, милиционер  приложил небрежно руку к козырьку, отрекомендовался:

– Старший сержант Терёхин. Ваши права, пожалуйста.

Михаил показал права, ожидая, что сейчас начнётся обыкновенная доиловка.

– Пройдите в машину. К вам у капитана есть вопросы, – сказал милиционер, возвращая права.

Он повернулся и, не оглядываясь, направился к милицейской машине, стоящей на обочине.

– Какие ко мне могут быть вопросы? Правил я не нарушал. Ехал медленно…

– Это не ко мне… Проходите, садитесь на переднее сидение.

Сержант открыл дверцу машины, приглашая Михаила сесть. Сам сел на заднее сидение.

– Документы на груз? – спросил капитан, даже не глядя на Михаила.

– Так меня же километров за тридцать отсюда уже проверяли, – начал было Михаил.

В это время огромной силы удар обрушился на его голову. Всё было настолько неожиданно, что Михаил даже не успел ни о чём подумать. Тело его обмякло, и он провалился в небытие.

Вытянув бесчувственное тело Михаила на обочину, сержант  достал из кармана куртки ключи и хотел было идти к «Газели», но капитан его остановил:

– Стой! Влей в его глотку водяры. Натуральнее будет.

Сержант влил в бесчувственный рот добрые полбутылки. Остальное вылил на куртку. Потом побежал к машине Михаила, завёл её и, свернув с трассы, помчал по грунтовке. За ним едва успевал капитан на своей милицейской девятке.


Через час Михаила заметил водитель-дальнобойщик. Уж очень необычно лежало тело на обочине. Он остановил фуру, вышел из кабины. Потом подозвал напарника.

– Семён, ходь сюда! Кажись, труп. Нужно сообщить.

Подошёл Семён. Наклонился над телом, прощупал на шее пульс.

– Жив. Алкаш несчастный…

– Жив? Во дела! И что делать будем?

– А хрен его знает. Замёрзнет и превратится в жмурика.

– Не-е. Давай его до медпункта подбросим. Видно, здорово грохнулся об асфальт. Голова вся в крови. И как черепок не треснул!

Они взяли бесчувственное тело Михаила и потащили к машине. Сдав его в ближайшей больничке на попечение медиков и, оставив свои данные, они уехали, а Михаилом занялась Любовь Никаноровна Матюшкина, единственный хирург той участковой больницы.

Михаил пришёл в сознание на следующий день. Голова дико болела, и он никак не мог понять, где он и как здесь оказался. От боли мутило, и тошнота подступала к самому горлу комками, затрудняя дыхание.

– Пришли в себя! Разве можно так напиваться? – обрадовалась почему-то сестричка.

– Что вы! Я алкоголь не употребляю, – шёпотом ответил Михаил. – Где я и как здесь оказался?

Он прикрыл веки и вспомнил, как его остановил милиционер и потребовал документы на груз. Груз! Машина! Где они? Неужели ограбили?

В палату вошла Любовь Никаноровна.

– Очухался? Это хорошо! Кто вы? Как вас звать-величать?

– Михаил Иванович Одинцов… Где я?

– В больнице. Вчера ночью привезли вас в бесчувственном состоянии и в сильном алкогольном опьянении.

– Доктор, я вообще не пью. Вчера меня ограбили. Я ехал из Москвы с грузом. Остановила меня милиция. Пригласили к себе в машину. И всё. Больше я ничего не помню.

– Сейчас бандиты могут представиться и милиционерами, и кем хотите. Я сообщу в райотдел. Приедет следователь. Ему всё и расскажете. Но вставать вам нельзя! Сотрясение мозга. С этим не шутят.

Любовь Никаноровна сделала назначения и вышла.

На следующее утро в палату пришёл следователь, стройный молодой человек в дублёнке.

Подробно расспросив Михаила о том, что произошло, он пообещал разобраться. Через несколько часов снова зашёл в больницу.

– Могу вас хоть чем-то обрадовать, –он присел на стул у кровати Михаила. – Вашу машину нашли. Стояла с открытыми дверьми километрах в пятнадцати отсюда в лесопосадке. Случайно обнаружили. В машине ничего не повреждено, но никакого груза, конечно, в ней не было. Значит, охотились за грузом. Машину вашу отогнали в гараж райотдела.

– А следы какие-нибудь… – начал было Михаил, но следователь его прервал.

– Какие следы?! Ночью все следы замело… А вот вы говорили, что ваши документы на груз проверяли на посту ДПС. Где это было?

– Километров пятнадцать отсюда. Я  проехал Воронеж, и вскоре меня остановили на посту. Проверили документы, и я поехал дальше… Вы думаете, что оттуда могли дать наводку тем бандитам?

– Всё может быть. Будем проверять. Хорошо, что ваши документы бандиты не забрали. Если бы трепыхались, могли и убить…


Через неделю Михаил был у себя дома. Его не хотели выписывать, но он настоял.

– Мать волнуется, да и машину должен отдать, – сказал он доктору. – Спасибо вам за всё. Дома я буду лежать. Обещаю.

– Сотрясение мозга – это очень серьёзно, – сказала Любовь Никаноровна и вручила ему выписку из истории болезни.

Так как Наташа целыми днями была на работе, решили, что они несколько дней поживут у его матери. Наташа тихо плакала.

– Я возьму отпуск за свой счёт. Петрович мне не откажет…

Михаил молчал.

Первые два дня он лежал, ничего не рассказывая ни матери, ни Маришке, которая по-детски тянулась к нему и хотела как-то помочь дяде. Но он попросил мать, чтобы она забрала от него племянницу.

– Голова раскалывается…

На третий день позвонил тренер. Узнав от матери, в каком положении находится Михаил, тут же примчался.

– Что случилось?

Михаил, убедившись, что рядом нет матери и племянницы, коротко рассказал всё.

– Из тебя бизнесмен, как…

Он не договорил. Было и так ясно, что имел ввиду учитель.

– Долг большой? – спросил он.

– Приличный. Миллион рублей.

– Ну, это ещё не смертельно. Кому ты должен и почему скрыл от меня о своей затее?

– Не хотел беспокоить… Всё могло быть иначе.

– Ну да! А счастье было так возможно, так близко!..

Он помолчал. Потом, видимо, решившись, твёрдо произнёс:

– Завтра я принесу тебе деньги. Отдашь долг Петровичу.

– А вы?

– У него бизнес, а я могу подождать. Очухаешься, и мы что-нибудь придумаем. Может, придётся ещё раз тебе поучаствовать в том цирке. Выздоравливай.


Через две недели Михаил снова приступил к тренировкам. Никогда прежде не тренировался он так усердно, так фанатично. Он приходил утром. Днём делал перерыв на обед и снова тренировки до полного изнеможения.  Узнав, что Наташа беременна, Михаил на следующий же день пошёл к знакомой работнице загса, и она расписала их в один день без всяких церемоний.


Наталья знала, что Михаил увлечён идеей участия в каких-то новых соревнованиях, которые позволят им расплатиться с долгами. Но ей было не до того сейчас.  Она думала о малыше, который должен появиться на свет.

Не знала ничего толком и мать Михаила.

Между тем тренер внушал ему:

– Пойми, пока ты занимался настоящим красивым спортом, там было место этике. Ты обязан был соблюдать существующие правила. Спортсмены берегли свою репутацию и вели себя достойно. Ну, или старались так вести. Даже самые буйные и тупые – и те. А сейчас всё не так… – он махнул рукой.

– А как? – спросил Михаил.

– Или ты, или тебя – вот так.

– Не нравится мне это, – сказал Михаил однажды после тренировки.

– И что же тебе не нравится?

– Подлость этих боёв – вот что!

– А ты представь, что сражаешься с теми милиционерами, которые тебя обобрали. Или с теми бандитами, которые переоделись в милицейскую форму, чтобы тебя ограбить. Что бы ты сейчас  с ними сделал, если бы они тебе попались?

– Поубивал бы!

– Вот-вот! А те ребята, с которыми тебе предстоит сражаться, такие же точно. Вот ты их и не жалей.

– Да почему такие же? Может, и они точно так же, как и я, нуждаются в деньгах?

– А ты вспомни Мансурика. Ты думаешь, у него в душе было что-то святое? Твоё счастье, что ты его тогда побил. А если бы он тебя? Ты можешь себе представить, что бы он сделал с тобой?

Михаил поёжился при этих словах.

– Ну, вот и здесь будет то же самое. А благородство своё ты сможешь проявить в том, что не убьёшь противника. Выруби его, отключи и всё. Он отлежится потом, очухается, и с него – как с гуся вода.

Тренер убеждал:

– Твоя провалившаяся сделка с закупкой компьютеров была страшнее, чем такой бой. Там ты мог лишиться всего – денег и жизни. А здесь у тебя остаётся хороший шанс для дальнейшего выживания, даже если ты и потерпишь поражение: проигравший получает сорок процентов.

6.

Тренировки становились всё напряжённее, всё больше приближали к реальным боям без правил. Алексей Васильевич пригласил Фёдора Конюхова, боксёра и борца, который согласился сразиться с самим Одинцовым. Он пришёл к открытию клуба, огромный, жилистый, спортивный, поразмялся немного и взглянул с явным пренебрежением на Михаила.

– С этим, что ли? – спросил он.

– С этим, с этим.

– Я согласен. Только за так я драться не буду. Поставишь пузырь, – сказал он, улыбаясь своим изуродованным шрамами лицом. Глаза же его продолжали наблюдать за Михаилом.

– Поставлю, – улыбнулся тренер, – поставлю, если ты ему накостыляешь!

– Нет проблем. Я за Мансурика с ним посчитаюсь. Классный был боксёр. Точно наваляю.  Правда, после этого он к бабам вряд ли пойдёт. Сделаю из его яиц яичницу!

– Ну, ну, – сказал тренер.

– Тренировочный бой или как? – спросил Михаил.

– Обычный бой без ограничений. Ты готовишься  к соревнованию не по фигурному катанию. Иди!

Попросив ребят, тренирующихся в зале, сделать перерыв, Алексей Васильевич вызвал на ковёр Михаила и Фёдора.

Ребята притихли, ожидая красивого боя. Но бой оказался неожиданно коротким. Фёдор Конюхов, которому предсказывали победу, вдруг повис в воздухе и со всего маха рухнул на ковёр так, что уже не мог подняться. Зал на мгновение онемел. Потом поднялся шум. Все чувствовали себя обманутыми, а Алексей Васильевич тихо сказал Михаилу:

– Имей в виду, что люди туда приходят удовлетворить свои кровожадные инстинкты. Если ты так легко будешь справляться со своими соперниками, они подумают, что их просто дурачат!

– Как дурачат?

– Да так: сговорились! Крови нет, травм нет, страданий особых нет. Дуриловка! Они же деньги заплатили за зрелище, а его-то и не было!

Потом отвёл Михаила в сторону.

– Понимаешь, какое дело, Миша. Не любят у нас шибко прытких. И чересчур удачливых. Ты ещё не дорос в понимании публики до того, чтобы вот так лупить со всего размаха своих противников.

– И что же мне делать? – удивился Михаил. – Сдаваться, что ли?

– Да упаси тебя боже! Сдаваться никому не надо! Бей, бей и бей! Но бей зрелищно! Люди идут на действие, на зрелище, на некий сюжет. Вот ты и покажи им этот сюжет.

– А это как?

– Даже если ты видишь, что враг измотан и вот-вот рухнет, то и тогда – постарайся продержать его подольше.

– А если враг будет силён?

– Вот об этом и надо думать. В следующий раз твой соперник будет к бою с тобой готовиться серьёзнее. Может, тот же Фёдор Конюхов. Он – титулованный боксёр-тяжеловес, призёр олимпийских игр… Пойми: ты его опозорил, и теперь ему надо отыграться! Насчёт твоего боя с Мансуром Хакимовым кто-то подпустил утку, что имел, мол, место  предварительный сговор…

– Но вы же знаете, что это не так! – вспыхнул Михаил.

– Я-то знаю, и все, кто в теме, тоже знают. Но остальных ещё придётся убеждать. А деньги-то за зрелища платят не только умные болельщики, но и дураки. Деньги, они у всех одинаковые. Поэтому дорожить надо всеми, кто поддерживает такие бои материально.

– А если буду тянуть и не использую  своего шанса, то я ведь могу и проиграть!

– Нет, проиграть ты не имеешь права. Но и меру нужно знать… Бои без правил имеют свои правила!

Когда друзья вывели Фёдора Конюхова из зала, спортсмены, сидящие на скамейках стали громко обсуждать бой.

– Этот Федя уж слишком самоуверен. Ему наплели, что он будет драться с выскочкой, лопухом, случайно выигравшим у Мансура. А Миха этот – лучший ученик Алексея Васильевича. Ты видел, как он с ним общается?

– Может, ты и прав. Только очень уж быстро всё закончилось. Интересно, Талик снимал бой на камеру?

– Должен был.

– Нужно посмотреть. Какой этот Одинцов провёл приём? Я и не заметил…


Домой Михаила подвозил Алексей Васильевич. К ночи собралась гроза. Небо затянули чёрные тучи, укравшие закат, но ему на смену заиграли зарницы, сначала беззвучные, потом с отдалёнными раскатами грома.

– Когда бой? – спросил Михаил.

– В середине марта. Время ещё есть. Тренировки и ещё раз тренировки. Пока больше ни о чём не думай!

Потом замолчал, объезжая яму, заполненную водой.

– Вот разыгралась буря. Вроде бы рано. Конец февраля…

– Если и завтра будет такая погода, не знаю, как и доберусь до клуба, – грустно сказал Михаил. – Чтобы зимой, да такая гроза. Это, как зловещее предзнаменование.

– Брось каркать. Завтра в девять я за тобой заеду. Всё равно по дороге…


Через неделю приехала целая группа парней, настроенная по-боевому. Это были коротко стриженные боевики школы телохранителей.. Они целыми днями тренировались в небольшом зале и в их драках тоже правила писаны не были. Стреляли из всего, что стреляло. Водили всё, что двигалось, и готовы были отразить вооружённое нападение, а если того требует дело, и защитить собой порученную охранять персону.

– Пришли, – равнодушно взглянув на вошедших, констатировал Алексей Васильевич. – Это хорошо.

Ребята были все, как на подбор: рослые, мощные и настроенные по-боевому.

Поначалу Алексей Васильевич хотел было предложить своим воспитанникам поработать с гостями, но первые же, вышедшие на ковёр, очень скоро оказались побеждёнными. Это несколько расстроило тренера.

– А ты, Дима? – спросил он парня, недавно пришедшего в секцию самбо, но уже успевшего показать себя с хорошей стороны.

– Да что я? Гладиатор, что ли, чтобы с ними драться? Они же проводят запрещённые приёмы. Так и калекой могут заделать…

– Трусишь, что ли?

– Я не трус, но я боюсь, – ответил, улыбнувшись, Дима. – Одно дело, когда нет выбора. А здесь я могу избежать драки…

– Так это же тренировки!

– Какие тренировки, когда они ногами в пах бьют?!

Алексей Васильевич с надеждой взглянул на Михаила.

– Я могу попробовать, – кивнул Михаил.

Верзила подошёл к Михаилу вплотную, хотел сказать что-то обидное, но, заглянув ему в глаза, не решился. Он только сдёрнул с его головы вязаную шапочку, бросил её под ноги и с удовольствием придавил ногой, будто окурок.

– Это ты напрасно сделал, – прошептал Михаил. – Ох, напрасно.

Михаил взглянул на шапочку, потом на верзилу и,  не оглядываясь, пошёл на ковёр. Верзила, легко, будто вприпрыжку, тоже двинулся к ковру. Оказавшись рядом с Михаилом, без всякого размаха, рванул правой рукой, стараясь нанести сокрушительный удар с самого начала боя.

Нырнув под яростный кулак, Михаил ударил верзилу дважды – в солнечное сплетение и в шрам на скуле. Согнувшись и уронив руки, тот слепо пошёл вперёд, уменьшаясь в росте, пока совсем не распластался на ковре. Его дружки так и ахнули:

– Стёпа, держись!

Молодёжь клуба подалась вперёд и выросла стеной за спиной Михаила. Между двумя, готовыми сомкнуться в рукопашной, сторонами суетился Алексей Васильевич.

– Ну, всё, всё, кончайте. Расходитесь: на сегодня хватит.

Между тем, поверженный Степан поднялся на полусогнутых дрожащих ногах, и некоторое время оставался на месте, как цирковой борец на арене перед притихшей толпой. Но едва он сделал шаг, как, не удержав равновесия, опрокинулся на спину, тяжко ухнув массивным телом на ковёр. Его конфуз клубная молодёжь приветствовала дружными радостными криками. Михаил вмял ногой упавшую с головы шапочку верзилы и, ни на кого не глядя, отошёл в сторону.

– Ну, всё. Ну, всё. Расходитесь. Это не драка, а спортивная тренировка.

Гости подняли своего приятеля, встряхнули, подхватили под мышки и поволокли прочь: двигаться без посторонней помощи он ещё не мог.


В феврале в Ростове не бывает погожих деньков. В том году в феврале и морозов не было. Температура плюсовая, слякоть. По утрам туман такой, что в двух шагах никого не различить, а когда к полудню туман рассеивался, обнаруживалось небо низкое, тяжёлое, придавливающее к земле.

Михаил сидел в комнате Алексея Васильевича и слушал последние наставления тренера. Через пару недель должен был состояться бой.

– Тут не только сила нужна и ловкость, умение и знание противника. Здесь нужно и везение. А фортуна – что проститутка. То тебе улыбнётся, то твоему противнику. Так что расслабляться нельзя. Твои успехи на тренировках не в счёт. Там, где поставлены большие деньги, всё будет иначе. Можно и пропустить удар, и он, этот удар, может быть решающим. Оно нам надо? – Алексей Васильевич простёр над столом длинную руку.

– Я понял… – хмуро проговорил Михаил. – Мне проигрывать никак нельзя. Только жить начинаю. Да и долгов много…

– Ты об этом не думай. Думай о том, как победить…


Наконец, пришёл день «Х».

Бой должен был начаться в семь вечера, но в пять Михаил с тренером уже были в «Шансе». Михаил ещё подумал, как точно дали название клубу. Кому-то здесь даётся шанс, а кого-то везут в реанимацию.

Быстро пройдя по коридору, они зашли в комнату, которую им выделили для подготовки к бою.

Михаил стал переодеваться, а Алексей Васильевич, массируя его мышцы, говорил:

– Может, всё-таки надеть атласную куртку? Она скользит в руках. Эта горилла – Самвел, который сегодня тебе достался, точно не подарок. Я хотел бы, чтобы тебе достался Воронов или Жуков. Они  если увидят, что победили, калечить не будут. А этот только звереет от вида крови, не успокоится, пока не добьёт свою жертву. Более дикого на ковре я не видел. Жёсткий, непредсказуемый и сильный.

– Утешили. Подбодрили.

– Ты не ворчи. Отнесись к бою серьёзно. В последнее время ты всё время побеждал, а это расслабляет.

Когда прозвенел звонок, и Михаилу нужно было идти на ковёр, Алексей Васильевич сказал:

– Присядем на удачу… Ну, а теперь поехали…

Набросив махровый халат, Михаил в сопровождении тренера вышел в зал, до отказа набитый зрителями, уже разгорячёнными  предыдущими боями. Его приветствовали, что-то кричали, свистели, но Михаил ничего не слышал: по другую сторону ковра прыгал, разминаясь, Самвел. Голова его была чисто выбрита. Большие надбровные дуги и выдающаяся вперёд нижняя челюсть делали его, действительно, похожим на гориллу. В больших чёрных глазах светилась неуёмная злоба. Видно, он сам себя настраивал так, чтобы выдавить последние капли жалости к противнику.

Как только ковёрный произнёс: «Бой!», Самвел ринулся на Михаила, стараясь в первые же минуты сломить сопротивление и ошеломить противника. Но, к удивлению Самвела, Михаил эту психическую атаку выдержал и даже успел провести два ощутимых удара, что заставило Самвела отступить.

Через минуту он пошёл снова, стараясь не дать передохнуть противнику, и Михаил должен был проявить всё своё мастерство, чтобы увернуться от смертельных ударов.

Ему удалось схватить эту глыбу и провести бросок. Самвел, оказавшись на ковре, вскочил, словно кошка, выпрямился и сильно замотал головой. Да, он не ожидал такого сопротивления. На мгновенье помутившийся взгляд снова стал осмысленным и злым.

От воплей зрителей нельзя было услышать, что кричал Алексей Васильевич. Да Михаил и не старался услышать. На него снова пёр Самвел.

На этот раз Михаил встретил его уже спокойнее. Он знал, на что способен его противник, и весь собрался, готовый отразить любой удар. И снова, поймав его ногу у своего виска, он круто повернулся, делая подсечку. И снова Самвел оказался на ковре. Михаил хотел было броситься на поверженного противника, но прозвучал гонг, извещающий конец первого раунда.

Он сидел в углу, закрыв глаза, а Алексей Васильевич массировал его мышцы и что-то говорил, говорил. Но его слова не доходили до сознания Михаила.  Он только думал: «если подставлюсь, он меня убьёт. Зверь…».

Как только прозвучал гонг, противники стали медленно приближаться друг к другу. Пригнувшись, широко расставив ноги, Самвел выставил вперёд руки, стараясь ухватить Михаила за борцовскую куртку, но Михаил резким ударом рук сверху пресёк его попытку.

Самвел изловчился и, левой рукой придерживая руку Михаила, правой нанёс сильнейший удар в голову. Михаил даже не понял, что произошло. В глазах потемнело, и в это время на него посыпался град ударов. Михаил стоял, пытаясь как-то защититься. И в это мгновение прозвучал спасительный гонг. Но Самвел и не думал прекращать избиение, пока его не оттащил рефери, и тогда, недовольно выругавшись, он  пошёл в свой угол.

И снова Алексей Васильевич обмахивал Михаила, прикладывал смоченное полотенце к голове и сердцу и что-то говорил. И снова Михаил сидел, ничего не слыша, и только думал: «Когда же это кончится?!».

Когда прозвучал гонг, извещающий начало третьего раунда, Самвел бросился к Михаилу, думая, что за время перерыва противник ещё не восстановился, и можно будет его добить. И в этом была ошибка Самвела. Михаил перехватил его руку и потянул вперёд по направлению удара. Самвел не устоял и всем телом грохнулся на ковёр. Изловчившись, он повернулся на спину, понимая, что сейчас произойдёт. Зрачки его расширились. Ударь сейчас Михаил просто по грудной клетке, этого было бы вполне достаточно. Но Михаил, увидев огромные горящие глаза Самвела, полные ужаса и ожидания, промедлил, давая тому вскочить. Не понимая такого благородства, Самвел ринулся на Михаила и нанёс ему страшный удар в голову. И снова всё вокруг потемнело, а Михаил, сохраняя равновесие, отступил на шаг, но в то же мгновение, делая полный поворот по своей оси, Самвел нанёс второй удар в голову, но уже ногой. Страшная боль бросила Михаила на ковёр. А Самвел снова и снова, будто молотом, со всего маху бил его по голове. Что-то тёплое залило лицо. Откуда-то снизу, наверное, от ног начала подниматься ярость, заполняя всё тело, вытесняя боль. Михаил вскочил и выпрямился. Видеть он мог одним только глазом. Его обидчик стоял в прежней позе, готовый снова и снова его бить. И тогда Михаил, напрягая все оставшиеся силы, схватил Самвела за туловище, поднял его и бросил на ковёр. Но не удержался и со всего маха упал на него. Самвел же, выкрутившись, как кошка, опять ударил по голове. Потом, вскочив, ударил лежащего уже ногой. Михаил потерял сознание.

Он уже не слышал воплей зрителей, ревущих от восторга. Ковёрный оттянул озверевшего Самвела от поверженного Михаила, а работники клуба, положив его на носилки, понесли в машину скорой помощи, предусмотрительно вызванную хозяином клуба.

В машине Михаил пришёл в себя. Над ним склонился Алексей Васильевич.

– Ничего, ничего, Миша. Ты сейчас помолчи.

Еле размыкая губы, Михаил прошептал:

– Всё, что мне полагается, заберите…в счёт долга. Не знаю, когда я смогу с вами рассчитаться…

– Не о том думаешь. Ты сделал всё, что мог. Ты – спортсмен, а не убийца. И это главное.