Поле

Август 1944 года.
После поспешного отступления фашистов из посёлка наступила счастливая тишина. Где-то слышались отдельные выстрелы, но это было далеко, в лесу Кодры. В нём во время оккупации прятались партизаны. Теперь они разгуливали по посёлку, заслужив почётное право освободителей. Жители приглашали их в свой дом, щедро угощая спрятанными в подвале запасами вина и снеди.
Андрей и Иван чувствовали себя взрослыми в четырнадцать лет. Ребятам было не страшно выходить в поле, где до наступления немцев сажали картошку, несмотря на то, что поле было ограждено металлической проволокой, и на ней висела небольшая картонная табличка, гласившая: «Заминировано».
День был жарким. Августовское небо было безоблачным. Солнце близилось к закату, целуя своими лучами каждый дом, каждое дерево и куст, заглядывало в лица мальчишкам, весело шагавшим в сторону поля. Голубоглазый Андрей, с выгоревшими соломенными волосами и вздыбленной чёлкой, в холщёвой рубахе и в серых штанах, заправленных в сапоги, явно не с его ноги, так как в высоких голенищах утопали его колени, постоянно посматривал на них, будто любовался ими. Кареглазый Иван, с тёмными волосами, в голубой ситцевой рубахе на выпуск и в синих штанах, подвёрнутых по щиколотку, шёл рядом, босой и весёлый, руки держал в карманах и, щурясь от солнца, вглядывался в бирюзовое небо.
– Какое небо бездонное! – воскликнул Иван.
– Обычное, ничего особенного, – буркнул Андрей.
– Говорят, оно похоже на море, – задумчиво произнёс Иван. – Закончится война, заработаю денег и поеду к морю. А сейчас, если повезёт, может, боевые кресты немецких офицеров найдём?
– Нет, – говорит Иван, – немцев уже похоронили. В поле одна картошка осталась и гильзы от патронов. Мне картошка нужна, сестрёнку и маму кормить надо.
         Дошли быстро. Андрей перерезал кусачками проволоку с двух сторон, чтобы не порвать одежду и спросил:
– А вдруг поле, правда, заминировано? Кто пойдёт первым?
– Я пойду, – сказал Иван, – Не думаю, что заминировано. Партизаны могли за ночь разминировать, только табличку не сняли, чтобы никто сюда не ходил, ждать не имеет смысла. Как только снимут табличку, весь посёлок сюда сбежится.
Я пошёл. А ты иди следом за мной на расстоянии десяти шагов.
– Ладно, – сказал Андрей.
Картошка в некоторых местах лежала на поверхности земли, даже выкапывать не пришлось.
В поле зияло несколько воронок, смешавших картошку, сорняк и землю с глиной. Ребята воронки обходили осторожно.
Вдруг Иван закричал:
– Удача! Я нашёл немецкие монеты… и ещё что-то там закопано! 
Иван руками разгребал землю, раскидывая её по сторонам, озвучивал свои находки. 
– Смотри, Андрей, это пистолет, настоящий немецкий пистолет! Вот это да!
– Здорово, – с завистью произнёс Андрей, – А я собираю картошку.
У меня уже полный мешок. Пора возвращаться назад. Темнеет.
Но, Иван, увлечённый поисками, не хотел слушать Андрея.
– Я возвращаюсь, – убедительно сказал Андрей, и сделал несколько шагов к выходу.
– Ты что! Мы даже половину поля не прошли, – выкрикнул обиженно Иван, – там столько всяких находок, иди ко мне, поделимся!
Андрей остановился, раздумывая, взвалил мешок с картошкой за спину и понёс его к выходу. Затем опустил мешок на землю и направился к Ивану.
Не успел он проделать и десяти шагов, как раздался оглушительный взрыв и свист в ушах.
Его тело стремительно оторвалось от земли, взлетело и упало. Очнулся Андрей лежащим лицом к земле. Он не понимал, что происходит. Вокруг было тихо, а тело его было мокрым от крови. Андрей дрожащими пальцами правой руки коснулся левой руки, потрогал живот, смахнул алые комочки земли и понял, что кровь на теле и руках была не его…
        Он чувствовал сильную боль в правой ноге без сапога, с зияюшей, алой раной. Вокруг летали лоскуты голубой и синей ткани с красным оттенком и медленно падали на землю и на его, чудом уцелевший, мешок с картошкой. Андрей дрожащим голосом стал кричать: – Иван! Иван! – и пополз к спасительному выходу, из этого ужасом переполненного поля. От боли он потерял сознание.
Очнувшись, он увидел вокруг себя столпившихся односельчан,  они ощупывали тело, поливая теплой водой из жестяной кружки.
Мама тихо причитала: – Живой, сынок, живой, только в ногу ранен, а Иван…
Андрей ничего не хотел слышать и изумлённо  смотрел сквозь дымовую завесу поля, на изодранную снарядом изгородь. от которой отделился силуэт Ивана, и  едва касаясь земли, уходил вдаль…
Андрей прошептал: «Иван, я знал, что ты выживешь …»