Как там Альма?

Как там Альма?

 Это было спонтанное решение. Мы вышли из машины и подошли к подъезду. Немного злые, немного уставшие, после субботнего визита в супермаркет, с пакетами, полными продуктов и единственным желанием - плюхнуться в кресло и ничего не делать.
 И вдруг эта снежная гладь. Чистая девственная поверхность соток в десять. В Москве это уже редкость, как снегири.
       Мы не могли пройти мимо.
       Толстый короткий сук одиноко стоящего клёна стойко принял на себя тяжесть наших сумок. Потревоженные галки спорхнули с веток. Под ботинком скрипнул мокрый снег, моя нога ступила в мягкую, податливую массу.
       После несложной, лишённой творчества, но не менее интересной работы три плотных комка разной величины встали один на другой.
       Маша занялась лицом снежной бабы, я лепил грудь и задницу. В этом я знал толк.
       Прохожие с любопытством посматривали на нас. Кто-то помогал советом.
- Кто ж так лепит? Глабелла у неё слабо выражена. Дуги надбровные увеличить бы надо…
Кто-то скептически высказывался:
- Зря стараетесь. Снеговики долго не стоят.
Усталость и раздражение бесследно исчезли, мы веселились, как дети.
- Я этим лет сто не занимался. Уже и забыл как это здорово! Сейчас мы такую красавицу выстругаем – в кино сниматься сможет…
- Саш, а это правда?
- Ты о чём?
- Ну, что - снеговики всегда ломают.
- Да ну брось… Кому это надо?
- И нашу красавицу тоже сломают. Жалко…
- Нет, - говорю, - не сломают, разве что набросится какой-нибудь сексуальный маньяк и изнасилует. Смотри какая прелесть получается.
       Я отошёл – взглянуть на неё со стороны.
       На голове красовался трёх лепестковый кокошник, на плече лежала толстая коса. Под кокошником - высокий светлый лоб. Явный признак благоразумия. Целомудренно сжатые губы намекали на воздержанность, маленький решительный подбородок говорил о стойкости.
       Природная добродетель собралась в простых чертах снежной девушки. Но у её благопристойной головы было просто аморальное тело. У живых людей чаще встретишь обратное.
       Утрированная грудь смущала неприличными размерами и набухшими торчащими сосками. Увесистая задница выпирала, как у сексуально озабоченной самки павиана.
 Маша прыснула от смеха.
- Что это? Секс бомба какая-то...
- Ты так считаешь? – Я склонил голову на бок, - Хотя ты права, не знаю, как так получилось. Возможно, я увлёкся.
Но судя по лицу – она всё ещё невинна. Непорочная секс-бомба. Как тебе? По-моему - возбуждает…
Маша, шутя, стукнула меня. Её руки дрожали от холода.
- Где твои перчатки?
- Они уже мокрые.
- На, возьми мои, - говорю.
- Нет, тебе самому нужны, а я так. Без них удобней.
- Одевай, одевай, мне жарко в моих.
- Надо её сфоткать, пока она не потеряла свою невинность в лапах маньяка. Доставай телефон. Если её разрушат - останется фотка.
Мы сделали несколько снимков.
- Пасмурно, освещения не хватит, - рядом остановился высокий парень. Шапка густых волос перетянута наушниками. Коричневая куртка с пушистым воротником, ворсинки колышутся на ветру – тут вспышка нужна.
- Да, а то она с задником будет сливаться – добавила девушка с чёрным доберманом. Она появилась с другой стороны. Пёс тут же заинтересованно уставился на наши сумки.
Маша повернулась ко мне.
- Уважаемый фотограф, у Вас нет случайно другого задника?
- Остались только «Тропический берег» и клоун «Макдоналдс».
- То и другое испортит ей фигуру… Нет ли у Вас что-нибудь типа «Зимней сказки»?
Я развёл руками.
- Нет. Откуда в Коптево зимняя сказка?
- Клёвая она у вас всё-таки получилась, – сказала девушка.
- Точно, – отозвался парень, - хоть за «бабки» с ней щёлкай вместо того клоуна. У него вечно какой-то вид нездоровый. О!... это твоя там собака на дерево лезет? Дрессированная?
- Невоспитанная… Фу! Я кому сказала! – Крикнула девушка, доберман недовольно отошёл. – Да, сфоткаться с ней нестыдно – настоящее произведение искусства… а как её зовут?
- Зовут?... – Удивлённо переспросил я, - ну… снежная баба.
- Точно, надо ей имя дать – сказал парень - Так она просто куча снега, а с именем уже собеседник. Поговорить можно. Он повернулся к девушке.
- Кстати, а как… э… зовут?...
- Собаку?
- Э… ну да, собаку.
- Гад.- Ответила девушка.
- Серьёзно!?
- Нет. Просто он срёт на ковёр, когда обижается. Поэтому я его так зову. А на самом деле он - Рекс. Через «е». Потому что его папу звали Рева.
- И что?
- Породистых собак по родителям называют. Складывают части слов, чтоб имя получилось…
- Значит, его мама - Ксения что ли?...
- Пайя. Её из Китая привезли. Но имя Репа, как-то не прижилось. Поначалу пробовали Репкой звать, но он обижается. А когда Рекс обижается…
- Срёт на ковёр.
- Точно.
- Неплохая идея, - говорю, - дать имя снежной бабе.
Я вопросительно посмотрел на Машу. Она улыбнулась.
- Я согласна, давай назовём её. Может, с именем она дольше простоит.
- Конечно, простоит! Куда она денется! Итак, снеговичок женского рода, мы, твои родители, Александр и Маша нарекаем тебя… Алемаш. Приятное девичье имя.
- Назовите её Альма.- Сказал парень – Это по-испански – душа. Да и звучит красиво.
- Мне нравится – Сказала Маша.
- Ничего не имею против.- Насупился я.
       Мы поднялись домой. Из окна хорошо было видно нашу Альму. Она стояла на виду у всех. Гордо выпятив грудь, и не реагируя на сальные взгляды.
       Долго ли она протянет, не хотелось об этом думать. В конце концов, важен был сам процесс. Мы хорошо отдохнули, эмоционально разрядились. Да и фотки остались.
       Но Маша весь вечер, пока было видно, взволнованно поглядывала в окно – как там Альма?

       Утром я проснулся поздно, Маша ещё спала. Торопиться было некуда – выходной. Отодвинул штору, выглянул на улицу. На месте нашего детища лежал бесформенный сугроб. Роскошная грудь свалилась на бок, в середине виднелся отпечаток рифленой подошвы. Рядом чернели винные бутылки.
       Обида и злость забурлили во мне. Мы так старались – Маша с увлечением лепила уши, нос, косу, трудились над формой губ. Я пыхтел, катая тяжёлые комья, заворожено шлифовал шершавую поверхность…
       Все прохожие улыбались, глядя на неё. Она никому не мешала, никого не раздражала.
       Нет, всё-таки раздражала. Кто-то ведь самоутвердился, за счёт этого беззащитного создания. (Я неосознанно думал об Альме, как об одушевленном предмете.)
       А Маша?... Как она отреагирует? Надо её осторожно к этому подготовить.
- Как там Альма? – Услышал я неожиданно её голос. Маша проснулась, и, потягиваясь, тёрла глаза.
- Похоже… - Я замялся, подбирая слова.
       Но тут в окне что-то привлекло моё внимание. Между голых веток клёна я увидел три, сложенных один на другой, снежных валуна. Вокруг них кто-то суетился - молодой человек в коричневой куртке с меховым воротником и девушка. Юноша аккуратно мастерил грудь. Девушка смеялась и отмахивалась от добермана, который игриво прыгал рядом, размахивая тонким хвостом.
- Похоже, всё ещё стоит, - сказал я.