Амазонка

Это событие имело место в начале двадцатых годов двадцатого века. В то время на Юге Китая процветали многочисленные иностранные концессии, принадлежавшие американцам, англичанам, французам и японцам. Там же пытались найти себе место под солнцем разные слои российской эмиграции…






СЛЕДЫ ВЕДУТ В ЦИНДАО

       
       1.

Частный сыщик Джек Гриттон обосновался в Шанхае в 1921 году, и Йетис-роуд был далеко не лучшим местом для его офиса. Но за это короткое время он успешно раскрыл несколько запутанных дел, стал популярен и не сидел без работы.
В этот день Джек обратил внимание на ворохи бумаг, накопившиеся на его рабочем столе, и вспомнил о том, как ещё совсем недавно в этом кабинете царил образцовый порядок. Его обеспечивала Виктория Гутман; она была идеальной секретаршей, но ей вздумалось выйти замуж за француза и бросить работу.
Джек только что закончил беседу с одной импозантной дамой, удостоившей его своим вниманием по поводу вакантного места в офисе, и, убедившись в её профессиональной непригодности, вежливо отказал. Дама, конечно же, заметила полный беспорядок на его письменном столе, и Гриттон взял в руки дырокол, чтобы определить на свои места кое-какие бумаги. Но вдруг к нему снова постучались.
- Войдите, прошу вас, - сказал он громко, и к нему вошёл через приёмную солидный китаец, одетый, что называется с иголочки и по последнему крику парижской моды.
Джек отдавал должное аборигенам этой страны в том, что они легко усваивали европейский стиль. Ему уже приходилось видеть в Шанхае блистательных китаянок, которые могли поспорить в изяществе своих платьев как с англичанками, так и с француженками.
Китаец вежливо поздоровался, и Гриттон, коротко ответив на приветствие, пригласил его кивком головы садиться. В последнее время англичанам приходилось попирать классические традиции и якшаться с представителями китайского бизнеса, ибо назрела необходимость в объединении усилий против общего врага – китайских коммунистов.
Довольно бесцеремонно разглядывая клиента, Джек сказал:
- Английский сыщик вас слушает…
- Я к вам по важному делу, мистер Гриттон, но сначала представлюсь. Меня зовут Ли Дачжао, я бизнесмен, - продолжал китаец на хорошем английском. – В последнее время вы стали весьма популярны, и так как со мною случилось несчастье, я решил обратиться именно к вам.
- Ближе к делу, поторопил сыщик, и китаец перешёл к главному:
- Несколько дней назад моя жена ездила на похороны своей матери в Кантон и на обратном пути везла с собой много ценных вещей, доставшихся ей по праву наследования. Это были наши родовые реликвии из золота, серебра и фарфора, которым нет цены. Но в поезде на неё напали плохие люди и захватили целое состояние. Убиты два человека из её охраны, но ещё двое, в том числе один русский, бесследно исчезли. Надеюсь, вы понимаете, что у меня есть основания подозревать и своих бесследно исчезнувших охранников.
- Гоняться за гангстерами я не буду, для этого есть полиция, - сказал Гриттон. – Но если речь идёт о ваших охранниках, то можно попробовать их разыскать. У вас были на них досье?
Китаец открыл небольшой портфель, достал из него фотографии и, положив их перед сыщиком, ответил на его вопрос:
- Разумеется, кое-что у нас есть, но начнём с фотографий. На первой – эмигрант Серов, белый офицер: сильный, ловкий и отличный стрелок. Живёт во французском сеттльменте на Авеню Жоффр. На второй – китаец Чжэн И, работает у нас недавно, и его прошлое не совсем ясное. Живёт в китайской части города.
- И это всё?
- Почти всё. Мистер Гриттон, я отдаю себе отчёт в том, что дело, которое я вам предлагаю, нелегкое, - клиент почувствовал, что сыщик теряет интерес к разговору, и торопливо продолжал: - Но если вы сумеете вернуть нам утраченное, то я заплачу вам три тысячи американских долларов. Половину суммы, в виде аванса на расходы, вы получите прямо сейчас, и эти деньги я не взыщу с вас, если вам не повезёт. Такие условия вас устраивают?
- Безусловно, и, возможно, я возьмусь распутывать это дело, но давайте продолжим разговор. Что вы можете добавить к тому, о чём мне уже известно?
- У Серова есть сожительница, которая в данный момент исчезла из дому. Это Вера Бестужева. – Китаец вынул ещё одну фотографию и положил её на стол. – При этом мы располагаем сведениями, что Серов и Бестужева в данный момент находятся в Нанкине.
- Каким образом вы об этом узнали?
- Туда уехала Бестужева, при этом сказала своей соседке, что её вызывает муж…
- Да… Прямо скажем, - не густо! Найти этих людей по фотографиям в многомиллионном городе практически невозможно. И как искать вашего Чжэн И? Все китайцы на одно лицо… - Джек Гриттон на какое-то время задумался и затем спросил: - А во что были упакованы вещи?
- Это были большие чемоданы из толстой кожи, тёмно-коричневые, со множеством ремней и застёжек. – Китайский бизнесмен вынул блокнот и вырвал из него листок: - Здесь записаны адреса подозреваемых и одной китаянки, проживающей в Нанкине. Это знакомая Серова; знает английский и русский языки. Думаю, что она сможет вам помочь. – Рядом с фотографиями Ли Дачжао положил свою визитную карточку.
- Знаете, мне почему-то не хочется браться за ваше дело, и всё же я попытаю счастья, - наконец согласился Гриттон.
- В таком случае распишитесь на бланке и получите аванс, - китаец пододвинул ведомость и рядом с ней положил деньги. – Когда собираетесь в Нанкин?
- Сегодня, - ответил сыщик, расписываясь в расходном ордере.
- Это очень хорошо! – оживился Ли Дачжао и, пожелав сыщику удачи и доброго пути, покинул офис.
Вообще-то Гриттону всегда везло, и он надеялся на успех. А столь щедрый гонорар явно повышал его тонус. Но предстояло основательно поработать, и сыщик задумался. С чего начать? Он знал имена четырёх человек. Ему также известно, где находятся Серов и Бестужева, но никто не знает, куда исчез Чжэн И. Адрес китаянки Мэйлин позволял начать расследование с неё…
В этот же день Гриттон размножил фотографии, побывал на Авеню Жоффр и у родственников Чжэн И. Затем он сел на поезд до Нанкина.

       
       2.

Многомиллионный город встретил его поздно вечером. Гриттон остановился в фешенебельном отеле в центре Нанкина. Заняв свой номер, он решил немного поработать и достал из кармана список с адресами отелей. Изучив его, он решил навестить поутру китаянку Мэйлин и затем побывать на бирже труда. Гриттон не любил делать преждевременные выводы, но его мысли сами собой кружились вокруг нового дела. Кто из двоих? В русской эмигрантской среде подобные преступления встречались редко. Однако сразу же возникал вопрос: что заставило Серова вызвать в Нанкин Бестужеву?
Совершив вечерний туалет, сыщик неторопливо разделся и, потушив свет, забрался в постель.
…Его разбудили ровно в шесть, как он попросил об этом портье. Приведя себя в порядок, и перекусив в буфете, Гриттон покинул гостиницу и вышел на проспект. Поймать машину не составило большого труда, и минут через двадцать его доставили в микрорайон со стандартными коробками жилых домов. Джек быстро разыскал нужный дом, и когда позвонил, ему открыла миловидная китаянка.
- Мисс… Мэйлин? Доброе утро! Я Гриттон, частный сыщик, - Джек приподнял шляпу.
- Здравствуйте, - растерянно ответила китаянка на сносном английском.
Он извинился за раннее вторжение и сказал, что хочет задать ей несколько вопросов. Китаянка помедлила, что-то обдумывая, но затем пригласила его пройти в квартиру, и когда они оказались в гостиной, показала рукой на кресло:
- Прошу вас, мистер Гриттон, устраивайтесь поудобней…
- Благодарю вас, и с вашего позволенья я сразу же приступлю к делу, - Сыщик внимательно осмотрелся и задал первый вопрос: - Госпожа Мэйлин, вы знакомы с господином Серовым?
- Да, я знаю его очень хорошо, - ответила китаянка и, заметно побледнев, спросила: - С ним уже что-то случилось?
- Почему уже?
- Дело в том, - начала китаянка, но запнулась на полуслове.
- Говорите, говорите! Вы видели его совсем недавно?
- Несколько часов назад. Он приходил ко мне ночью и был очень взволнован. – Мэйлин была явно встревожена появлением сыщика и его вопросами.
- И зачем же он приходил? – расспрашивал Джек.
- Он попросил взять для него билет на поезд. Вы, вероятно, уже знаете о том, что по его следу идут гангстеры?
- Да, я знаю об этом, - соврал Гриттон и продолжал допрос: - Но тем не менее мне нужно выслушать всех свидетелей по делу. Итак, что вам ещё известно о господине Серове?
Она сказала, что Серова преследуют китаец Чжэн И и его сообщники. Они захватили какой-то ценный багаж и теперь пытаются убрать последнего свидетеля. Обо всём этом она уже успела рассказать своему дяде, который позвонил ей час тому назад.
- Скажите пожалуйста, а кто ваш дядя? - Поинтересовался Гриттон.
- Это известный в Шанхае бизнесмен Чжан Сяолинь, - ответила она.
- Кажется, я знаю его. Он ниже среднего роста, худощавый, и у него есть шрам на лице? – провоцировал сыщик.
- Нет-нет, совсем не то! – возразила Мэйлин. – Он выше среднего роста, коренастый, полноватый и лицо у него чистое, без шрамов.
Сыщик сказал, что он скорее всего спутал её дядю с другим человеком и спросил, не вспомнит ли она что-нибудь ещё. Китаянка немного подумала и сказала, что Серов работал у Чжан Сяолиня, - сопровождал какие-то грузы.
– А до какой станции просил взять билет Серов и на какое число? – полюбопытствовал Гриттон.
- До Тяньцзина, - отвечала она. – Он уезжает туда послезавтра.
- А вы рассказали дяде, куда собирается ехать ваш знакомый?
- Да, конечно…
Гриттон поинтересовался, есть ли у Чжан Сяолиня брат, проживающий в Шанхае, и она ответила, что нет. Зато у него есть брат в Нанкине, и это её отец.
- Госпожа Мэйлин, вам о чём-нибудь говорит имя Ли Дачжао? – задал он последний вопрос, и китаянка ответила, что такого человека она не знает.
- Ну ладно, я не намерен беспокоить вас далее и, если ещё не поздно, сделаю всё возможное, чтобы оградить вашего знакомого от неприятностей, - пообещал сыщик.
На этом Гриттон распрощался с китаянкой и подумал о том, что у русского неплохой вкус и что он тоже не отказался бы от такой симпатичной аборигенки.
Полученная информация была очень противоречивой, и прежде всего не вязались между собой два имени: Ли Дачжао и Чжан Сяолинь.
Покинув городок китайских химиков, построенный бельгийской компанией, Гриттон тут же поспешил на «Биржу труда», где ему уже приходилось бывать не один раз. Около восьми часов утра он вошёл в довольно скромное одноэтажное здание на Наньцзин-лу и в вестибюле повстречался с управляющим биржи Юшкевичем. Они выразили удовольствие по поводу встречи и крепко пожали друг другу руки.
- Чем могу быть полезен, Джек, и кого ты ловишь на этот раз?
- Ты понимаешь, Николь, тут есть одна заковыка: я узнаю об этом только тогда, когда всех поймаю…
Управляющий посмеялся, отдавая должное юмору сыщика, и заметил:
- Понимаю, понимаю… Как же, служебные секреты!
- Николь, у тебя, как всегда, уйма желающих получить любую, даже однодневную работу. Подбери мне человек десять энергичных ребят из русских эмигрантов; разумеется, владеющих английским.
- А когда они тебе потребуются?
- Чем быстрее, тем лучше…
- Ты их получишь, к девяти часам здесь соберётся около тысячи человек, но мало кому повезёт…
Гриттон послонялся в окрестностях и примерно через час вернулся на биржу. Теперь здесь стоял невыразимый гвалт, и он еле пробился в помещение. Сыщика уже ждали и тут же пригласили в один из кабинетов, где собрались счастливчики.
- Хеллоу, ребята! – поздоровался Джек и тут же приступил к делу: - Я детектив Гриттон, и с этой минуты вы стали моими агентами, но только на один день.
-А нельзя хотя бы на неделю?
- Мне позарез нужна работа!
Гриттон подождал, пока смолкнут голоса, и продолжал:
- Тот, кто сегодня отличится, на какое-то время останется работать со мною дальше. А теперь – за дело! Сейчас вы получите у меня по три фотографии и адреса гостиниц, которые необходимо обойти как можно быстрее! Я разыскиваю троих человек, и если вы найдёте хотя бы одного из них, то должны немедленно явиться в отель «Звезда Поднебесной» и там спросить обо мне.
- А если администратор, или как там его, портье, не захочет со мной говорить? – спросил его молодцеватый парень с усиками.
Гриттон ответил, что он выдаст им по пять долларов, чтобы они могли заплатить за информацию. Хорошие деньги заработает тот, кто найдёт одного из разыскиваемых людей.

       
       3.

Гриттон вернулся в отель и там решил привести в порядок свои мысли. Китаянка Мэйлин почему-то внушала ему доверие, и то, что она сообщила, могло быть правдой. Было похоже на то, что Серов не причастен к ограблению. Но как не крутить, а получалось так, что Ли Дачжао и Чжан Сяолинь – это одно и то же лицо, потому что они оба оказались в одинаковом положении и у них были одни и те же охранники. Но в таком случае, почему понадобилось вводить в заблуждение сыщика, от которого ждут помощи? Это был вопрос вопросов!
Джек спустился в ресторан, пообедал и вернулся в свой номер, чтобы часик-другой отдохнуть.
Во второй половине дня начали подходить его «агенты», но их результаты пока не радовали.
Сыщик дотошно выяснял достоверность каждой информации и, выплатив обещанное вознаграждение, отпускал их домой. Он уже мало на что надеялся и обдумывал новый вариант поисков, но когда подошли последние два человека, то один парень, который запомнился ему по усикам, вынул из кармана фотографию Бестужевой.
- Эта женщина находится в «Нанкин-отеле», в номере «315» - уверенно сказал он.
- Молодец! Ты кто будешь? – спросил его сыщик.
- Виктор Рогов, - ответил тот, и Гриттон сказал ему, что берёт его на временную работу и что они приступают к ней немедленно. Сыщик тут же выплатил Рогову причитавшиеся ему пятьдесят долларов, и они поспешили в «Нанкин-отель». Дорогой сыщик предупредил его о том, что они теперь установят наблюдение за этой Бестужевой; для чего он, Гриттон, поселится в соседнем с нею номере, а ему, Рогову, придётся подежурить возле подъезда гостиницы.
- Только не стой там болваном: читай газету или делай вид, что кого-нибудь поджидаешь, - предупредил Гриттон.
До «Нанкин-отеля» они добрались за десять минут, и сыщик немедленно отправился в гостиницу. Там он показал свои документы клерку администрации и попросил поселить его рядом с номером «315».
- Но, сэр, рядом с этим номером нет свободных! – воскликнул китаец, но когда перед ним появилась купюра довольно высокого достоинства, он тут же прикрыл её рукой.
- Будьте добры, посидите в холле, а я сейчас что-нибудь придумаю, - забеспокоился клерк и покинул своё место.
Но ждать пришлось долго, и Джек уже явно терял терпение, когда к нему наконец-то подошёл другой служащий, по-видимому портье, и сказал:
- Сэр, меня просили передать, что ваш номер уже свободен. Правда, горничная ещё там, но она вам не будет помехой.
Гриттон поблагодарил портье за услугу и уже собрался идти к себе, как вдруг застыл на месте возле лестничного марша, - вниз спускалась леди, красивая, изящная, с горделивой осанкой, не замечающая никого вокруг. И он сразу же её узнал, это была… Бестужева. Она направилась к выходу, и Гриттон, проводив её восхищенным взглядом, сразу же сделал вывод, что она великолепна и хорошей породы.
Сыщик поднялся к себе, но горничной уже не застал, а на столе лежал ключ. Джек только упал в кресло и вытянул ноги, как вдруг услышал шаги в номере Бестужевой и внимательно прислушался. Кто это мог быть? Кто угодно, но он должен был увидеть этого человека. Гриттон энергично вскочил на ноги, вышел в коридор и, приблизившись к двери, снова прислушался. Шаги принадлежали мужчине, он в этом не сомневался, и тот уже приближался к двери. Едва щёлкнул замок и приоткрылась дверь, сыщик тут же протиснулся в номер и вдавил револьвер в чей-то живот. Оказалось, что это был молоденький китаец в униформе служащего отеля.
- Говори, кто тебя послал? – грубо спросил Гриттон, он не сомневался в том, что кто-то решил немедленно воспользоваться уходом Бестужевой.
- Я убирал номер, - ответил китаец едва слышно и не сводя глаз со ствола.
- Врёшь, в этом номере убирает женщина, к тому же ты находился здесь недолго. Говори, что искал! – Его револьвер втиснулся глубже…
- Один господин попросил осмотреть вещи этой женщины, - признался юноша; его английский был очень скверным.
- Ну, и какие результаты?
- Ничего особенного, только женские тряпки…
- Тебя послал этот? – сыщик показал фотографию Чжэн И.
- Нет-нет, клянусь вам!
- А кто? Как его зовут?
- Его зовут господин Ли, - ответил китаец.
- Ладно, пошёл вон! - прогнал его англичанин.
Гриттон вернулся в свой номер и связался по телефону с отделом обслуживания:
- Я Джек Гриттон. Мне нужно взять в своё распоряжение машину. Нет, на несколько дней. Пусть всегда стоит возле отеля. Спасибо…
Довольно скоро портье принёс ключи и назвал номер машины. Сыщик какое-то время размышлял о том, кем может быть господин Ли, и в конце концов решил, что поскольку в это дело втянулся ещё один китаец, то Чжэн И должен находиться в Нанкине.
Прошло около двух часов, когда наконец-то вернулась его соседка по номеру, а несколько позже постучался и вошёл Рогов. Он рассказал о том, что Бестужева доехала до универмага и прошла в отдел мужской одежды. Там она купила костюм, при этом примеривала пиджак и прикидывала на себя брюки. Затем женщина приобрела сорочку, галстук, шляпу, туфли и даже носки. И всё это она привезла с собой.
- Больше она никуда не заезжала?
- Нет, сэр…
- И ни с кем не разговаривала?
- Только с продавцами; сэр…
- Ну что ж, смотри теперь в оба и не проморгай её в мужской одежде!
 - Ни в коем случае, сэр, я тоже об этом подумал…
Гриттон сказал, чтобы он остался дежурить до восьми часов вечера, и предупредил:
- Завтра в семь утра постучишься ко мне. Если я не открою, то спросишь обо мне у портье. Но может случиться так, что он не будет знать, где я нахожусь, и тогда жди меня в холле.
- Я опять понял вас, сэр…
- Ну, ступай.
Около восьми часов Гриттон поужинал в ресторане и затем больше никуда не отлучался. Его соседка тоже оставалась в номере и довольно рано улеглась спать.
Джек посидел ещё немного и от нечего делать последовал её примеру. Но сон не приходил, и он, ворочаясь с боку на бок, продолжал размышлять:
«Итак, допустим, что существует только Чжан Сяолинь, который по какой-то причине решил оставаться в тени. Серов, будучи близок с Мэйлин, имел хорошие отношения с боссом, и об этом знал Чжэн И, который теперь не успокоится, пока не уберёт опасного свидетеля. Но почему Серов не известил о случившемся Чжана и что привело его в этот город? Непонятно, зачем приехала в Нанкин Бестужева, и откуда взялся Ли, которому есть до неё какое-то дело». - Вопросов оказалось много, и правдоподобная версия снова не складывалась. Незаметно подкрался сон…

       
       4.

Гриттон проснулся среди ночи из-за того, что услышал, как разговаривают в номере Бестужевой. Он тут же вскочил на ноги и быстро оделся. Но вскоре же голоса смолкли, и люди направились к выходу.
Сыщик дождался, пока они вышли, и затем приоткрыл свою дверь. В коридоре стояла темень, а неизвестные посетители уже спускались по ступенькам; они не спешили, боясь оступиться, и едва слышно разговаривали между собой. Джек последовал за ними и, оставаясь в тени последнего лестничного марша, увидел всю компанию, в которой впереди всех шла Бестужева, и следом – двое мужчин, очень похожих на китайцев. Они вышли наружу, и сыщик, наблюдая за ними через застеклённые двери, понял, что все они направляются к «форду», припаркованному на противоположной стороне улицы. Перед тем, как сесть в машину, женщина оглянулась по сторонам, и Гриттон решил, что её увозят насильно.
«Форд» быстро отъехал, и Джек выбежал из отеля. Ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы оказаться в машине и повернуть ключ зажигания. Но «мерседес» молчал, и никакие попытки завести его ни к чему не приводили.
Гриттон бегом вернулся в отель и там потребовал другую машину. Не менее его раздосадованный портье начал куда-то звонить…
Время шло, но Гриттону ничего не оставалось, как только ждать, хотя он понимал, что ждать уже нечего. Из его рук ускользнула единственная нить, которая могла привести его как к Серову, так и к главному действующему лицу в этом деле, некоему Чжэн И.
«Меня провели, как мальчишку! Но я тоже хорош! Что мне стоило за два-три доллара посадить кого-нибудь в машину хотя бы на ночь?» - досадовал сыщик и проклинал китайцев за то, что в их стране не существовало европейских порядков.
Прошло около часа, пока подогнали другой «мерседес», но теперь было бессмысленно куда-либо ехать. Раздосадованный сыщик всё же залез в машину, чтобы проверить её на ходу, но вдруг рядом с ним заскрипел тормозами «форд», и из него выскочила респектабельная леди. Джек не поверил своим глазам, но это была именно Бестужева! Женщина оставила дверцу открытой и едва не бегом поспешила к подъезду…
«Она сейчас вернётся», - подумал Гриттон и стал ждать. Он понял, что его предположение не подтвердилось, но радовался, что теперь ему не придётся начинать сначала. Однако возникали новые вопросы. Куда она ездила и зачем? Кто эти китайцы? Почему они оставили ей машину? Но, по крайней мере, теперь ему было ясно, что он преждевременно вывел на сцену того, кого ему хотелось найти прежде всего – Чжэн И.
Как он и предполагал, Бестужева вернулась очень скоро. В руках она несла небольшой саквояж и две картонки. Женщина быстро села в машину и тронулась с места, а Гриттон поехал следом.
Бестужева примерно с полчаса колесила по городу и, похоже, что-то искала. Наконец она остановилась возле Главного полицейского управления и, оставив машину, пошла вместе с вещами пешком. Она очень спешила и когда поравнялась с отелем «Жемчужина Востока», то скрылась за его парадными дверьми.
Несколько позже Гриттон тоже вошёл в этот отель и, узнав в каком номере остановилась русская леди, попросил поселить его рядом с ней. На этот раз он сослался на сердечные дела и, подмигнув клерку, снова не пожалел денег.
Время приближалось к четырём, когда сыщик наконец занял номер. У Бестужевой стояла тишина, и он, не раздеваясь, лег на кровать.
Гриттон проснулся около семи утра и сразу же позвонил в «Нанкин-отель». Он назвал себя и спросил, нет ли в вестибюле его человека. Ему ответили, что есть, и через минуту-другую он услышал голос Рогова. Они накоротке переговорили:
- Виктор, ты знаешь, где находится Главное полицейское управление?
- Да, конечно…
- Так вот, почти напротив него есть кафе. Позвони мне оттуда, и как можно быстрее! – сыщик назвал ему номер телефона и положил трубку.
Скоро проснулась Бестужева и по её неторопливым шагам Гриттон понял, что она никуда не спешит. Рогов позвонил намного быстрее, чем можно было ожидать, и сыщик объяснил в чём дело:
- Виктор, она переехала в «Жемчужину Востока», и наши номера рядом. Добирайся сюда и поднимись в номер «226».
- Сейчас я буду у вас, сэр, - пообещал Виктор.
Ждать его пришлось недолго, и Гриттон отметил, что Рогов был на редкость подвижным малым. Он похвалил парня за быстрый приезд и сразу же перешёл к делу:
- Вот что, Виктор, я теперь должен отлучиться, а ты останешься в моём номере. Она за стенкой, слева от входа, и если куда соберётся, ты сразу же следуй за ней. Наш «мерседес» припаркован на краю площадки, в машине оставлен бинокль и тёмные очки. Возможно, эта женщина поедет на железнодорожный вокзал за билетом. У кассы ты должен стоять рядом с ней, чтобы услышать, куда и на какое число она берёт билет. Тебе всё понятно?
Рогов ответил, что ему всё понятно, и сыщик пожелал ему успеха. Сам он спешил в «Нанкин-отель», но не за своими вещами, хотя его саквояж пока оставался там. Он хотел какое-то время побыть в своём номере. Логика подсказывала ему, что Бестужеву будут искать. Иначе, зачем она с поспешностью поменяла отель? После того, как её похищение обернулось какой-то деловой встречей, роль Бестужевой в этом деле представлялась ещё более загадочной. И на этот вопрос могли ответить только те люди, от которых ей пришлось скрыться.
Гриттон поинтересовался у портье, не искал ли его кто-нибудь ещё, и, получив отрицательный ответ, направился к себе.
Джек только вошёл в свой номер, как тут же напрягся. «Здесь кто-то есть!» - подсказало ему пока ещё никем не открытое седьмое чувство, и затем его затылок ощутил холодное прикосновение ствола…
- Не шевелиться и поднять руки вверх! – послышался спокойный голос, но английский был очень скверный. Так мог говорить только китаец. Неизвестный одной рукой обыскал его одежду и забрал револьвер. – Теперь три шага вперёд и можешь повернуться ко мне, - приказал он, и ствол отлип от затылка.
Гриттон повернулся лицом к китайцу и сразу же узнал Чжэн И.
- Может быть, теперь можно опустить руки? – спросил он, внимательно изучая того, кого искал.
- Опусти руки и сядь глубоко в кресло! – потребовал тот, и он сел. Сам же китаец уселся на стул и, не выпуская из рук браунинга, продолжал: - Кто ты такой и почему путаешься у меня под ногами?
- Я тот, кто делает деньги на краденых драгоценностях, - начал врать сыщик по заранее продуманному плану. – Ты хочешь меня ограбить? Но при мне ничего нет! Или у тебя есть какое-нибудь предложение? Только я не понимаю, к чему такие предосторожности?
- Не пудри мне мозги! Говори, куда исчезла эта русская мадама и где мои люди? – наседал китаец, и Гриттон окончательно сбился с толку. Он не мог себе представить, каким образом китайцы могли потерять Бестужеву и свою машину, на которой она вернулась в «Нанкин-отель». Но в данный момент нужно было вконец запутать Чжэн И, и он сказал:
- Я думаю, что их забрала полиция, потому что видел вашу машину возле Главного полицейского управления.
- Ты не врёшь?
- Это легко проверить, а ты – Чжэн И?
- Откуда тебе известно моё имя?
- Нашему клану известно и кое-что другое, - продолжал выдумывать сыщик.
- Ладно, я понял, чем занимаются ваши люди, но почему ты полез в чужие дела?
- Я ищу два чемодана, они очень большие, оба коричневые и стоят шибко дорого!
Китаец долго «сверлил» сыщика глазами и что-то обдумывал…
- Ладно, ещё успеешь поплавать в водах Великого канала,* - зло сказал Чжэн И и добавил: - Теперь я уйду, но учти, я буду ходить за тобой по пятам, пока не найду эту русскую…
- Верни мне оружие! – попросил Гриттон.
- Верну, когда встретимся снова, - ответил китаец.
- Ну и чёрт с тобой! - крикнул ему вслед Гриттон и подумал: - «Пусть желтомазый волочится за мной до поры до времени. Сейчас главное – найти Серова, и тогда многое прояснится».
Гриттон вернулся в гостиницу и поднялся в свой номер. Рогов отсутствовал, и в номере Бестужевой стояла полная тишина. Сыщик поудобнее устроился в кресле и попытался разгадать, каким образом китайцы потеряли Бестужеву. Упорно напрашивалась мысль, что в этом деле участвует ещё одна группа, и он вспомнил о молодом служащем из «Нанкин-отеля», который рылся в вещах Бестужевой и что-то искал по заданию какого-то Ли.


       5.

Далеко за полдень вернулась Бестужева, и несколько позже пришёл Рогов.
 Мистер Гриттон, она вышла из своего номера в мужской одежде, и её трудно было узнать! – начал рассказывать Виктор.
- Я так и думал, - не удивился сыщик, а Рогов продолжал:
- Вы как в воду глядели… Но сначала Бестужева кружила: заходила в кафе, а потом рикша довёз её до речного порта. Там она посмотрела расписание и, взяв такси, поехала на железнодорожный вокзал. Сэр, эта женщина сегодня уезжает в Циндао, и её поезд отходит в шесть часов вечера.
- Говори тише…
- Подумать только: она взяла четыре билета и сказала «в одном купе». Сэр, может быть, мне тоже нужно было взять билеты? Но я боялся её упустить.
- Ты правильно сделал. Она вполне могла улизнуть, заметив за собой слежку. А вот теперь поезжай на вокзал и возьми два билета на этот же поезд, но в разные вагоны. Мы уедем на несколько дней, предупреди об этом своих близких, - сказал сыщик.
…В конце дня они колесили по городу, пока Бестужева не очень умело заметала следы, но узнать её было непросто.
- Сэр, она даже усики приклеила, прямо как настоящие! Теперь её никто не узнает, кроме нас! – восхищался Рогов.
- Да, это не совсем обыкновенная особа. И если, дай то Бог, она не замешана в этом деле, я рискну пригласить её на ланч, - задумчиво сказал Гриттон, но затем резко повернулся к Рогову и уже другим тоном добавил: - Послушай, Виктор… На вокзале не спускай с неё глаз и садись в тот же вагон. Но как только она займёт своё купе, дай мне об этом знать.
Бестужева прибыла на вокзал, когда уже шла посадка. Она отпустила машину, без поспешности вышла на перрон и, определившись куда нужно идти, направилась к своему вагону.
Рогов, выждав момент, последовал за ней, а Гриттон вошёл в помещение вокзала, где позвонил в «Нанкин-отель» и объяснил, в каком месте оставил машину. Потом он стал пробиваться к выходу на перрон и вдруг случайно заметил в толпе физиономию Чжэн И, - она только мелькнула и исчезла…
«Так и есть, он не распознал Бестужеву и теперь потащится за мной в Циндао. А если китаец, и в самом деле, выйдет через меня на Серова и ему удастся его убить?» - подумал Гриттон, и у него мгновенно созрел план…
Вернувшись в помещение вокзала, сыщик подошёл к кассе и взял билет до Тяньцзина. Потом он затерялся в толпе, но едва объявили отправление поезда, как он появился на перроне и заскочил в свой вагон. Джек только занял своё купе, как постучался Рогов, и он, впустив его, спросил, как устроилась Бестужева.
- Мистер Гриттон, она через два вагона и сидит в пятом купе, - ответил тот.
- Очень хорошо, только теперь внимательно выслушай, что я скажу, - продолжал сыщик. – Теперь нас не должны видеть вместе: за мной следят гангстеры, и меня ожидает передряга. Тебе же нужно немедленно перекочевать в её вагон и ехать рядом с ней до конца. На глаза не лезь, если она заметит слежку, то обведёт тебя вокруг пальца.
Гриттон выделил Рогову тридцать долларов на текущие расходы и сказал, чтобы он немедленно покинул его купе.
Оставшись один, сыщик спрятал в одной из щелей свой билет до Циндао и вышел из купе. Под тем предлогом, что он разыскивает одну знакомую леди, Джек прошёл до конца сначала в одну сторону поезда, потом – в другую, и только после этого устроился в том вагоне, в котором он должен был сидеть как пассажир, следующий до Тяньцзина. Теперь он делил купе с одним пожилым китайцем, который не знал других языков, кроме родного, и они, поупражнявшись на пальцах, прекратили общение.
Предстояла бессонная ночь, и Гриттон решил поспать, пока это будет возможно.
…Он проснулся около двенадцати, потому что китаец собрался сходить на следующей станции. Джек тоже поднялся и сразу же вспомнил о Чжэн И, который почему-то до сих пор не дал о себе знать. Это ради него он прошёл по всем вагонам, и теперь наступало самое подходящее время для их встречи. Старик выходил, и об этом не мог не знать Чжэн И.
Гриттон открыл саквояж и, достав полотенце, направился в туалет. Освежившись до самого пояса, он поиграл перед зеркалом своими мускулами и сделал несколько несложных упражнений.
Поезд остановился и после короткой стоянки тронулся снова. Теперь сыщик был уверен в том, что Чжэн И сидит в его купе и ждёт его появления.
Постояв ещё несколько минут, Джек покинул туалет и направился к себе. Напротив своего купе он спокойно отодвинул дверь и округлил глаза, тем самым показав, что удивлён встречей. Китайцы сидели у окна, и один из них направлял на него браунинг, а другой – револьвер.
- Проходи и закрой за собой дверь, - спокойно сказал Чжэн И. Джек вошёл, но едва он повернул рычажок замка, как последовал окрик: - Руки вверх! И стоять лицом к двери! – Ствол браунинга упёрся в спину, и проворная рука обшарила со всех сторон его одежду.
- Ты ищешь мой револьвер? Но я видел его у твоего напарника, - усмехнулся сыщик.
- В каком вагоне едет русская? Отвечай быстро! – нетерпеливо спросил китаец.
- Почему ты решил, что она едет, а не спит где-нибудь в Нанкине?
- Не заговаривай мне зубы, она едет в этом поезде!
- Чжэн, неужели все китайцы такие глупые, как ты? Будь она в этом поезде, я сидел бы в соседнем с нею купе! Я ведь говорил тебе, что их забрала полиция, - отвечал Гриттон, продолжая стоять спиной к китайцам.
- Врёшь, я успел проверить: их там нет, и никто не знает, откуда взялась машина.
- Ну, тогда я и сам ничего не пойму…
- Ничего, сейчас ты быстро всё поймешь, я научу тебя говорить, - горячился китаец.
- Подожди, Чжэн, не нужно горячиться! Давай рассудим здраво. Как я мог выследить русскую на испорченной машине? С тех пор, как она уехала с твоими людьми, я ничего о ней не знаю!
В таком случае, зачем ты сел в этот поезд?
- Чжэн, я знаю, что ты следил за посадкой, и твои ребята обшарили все вагоны. Разве вы видели эту женщину? – запутывал китайцев Гриттон.
- Ты не ответил на мой вопрос: куда и зачем едешь! Не юли, англичанин, или я начну обрабатывать твою кожу! – явно терял терпение китаец.
- Я еду в Тяньцзин, но не скажу, зачем. Это служебная тайна, - твёрдо ответил сыщик.
Сильный удар ребром ладони пришёлся по левой почке, и Гриттон стал «сговорчивее». Он пространно поведал им о том, как нашёл в номере Бестужевой телеграмму из Тяньцзина, в которой Серов сообщал ей, что будет ждать её в «Светлой Радуге»…
- Это гостиница?
- Откуда я знаю? Это может быть не только гостиница, но и ресторан.
Китайцы залопотали по-своему. Было похоже на то, что они клюнули на приманку.
- Покажи свой билет!
- Он в книге, которая лежит на столе.
Азиаты нашли билет и снова залопотали между собой; затем Чжэн И спросил у сыщика:
- Пересадку будешь делать в Цзинани?
- А где же ещё, - ответил Гриттон.
Ему показалось, что китайцы окончательно поверили этой выдумке, и он уже полагал, что они его отпустят, но Чжэн И неожиданно огорошил:
- Англичанин, ты нам больше не нужен, и мы тебя сейчас пристрелим.
Гриттон вздрогнул; такой оборот дела его никак не устраивал, и нужно было выходить из «игры» иначе, чтобы не погибнуть так скоро и по-идиотски.
- Чжэн И, ты не посмеешь. Я частный сыщик и в данный момент работаю на Чжан Сяолиня! – закричал Гриттон, - это была единственная правда из всего, что он «наплёл» китайцам.
- Что-что? Чжан Сяолинь? Он тебя нанял? – воскликнул Чжэн И.
- Чжэн И, если ты разрешишь мне сесть, я могу многое рассказать.
Китайцы разрешили Гриттону повернуться к ним лицом, но не разрешили сесть.
- Как ты можешь доказать, что тебя нанял Чжан Сяолинь? – спросил Чжэн И.
- Во-первых, он снабдил меня фотографией из твоего личного дела, во-вторых, он подробно рассказал мне об ограблении…
- Покажи фотографию! – потребовал китаец.
Гриттон вынул из кармана конверт и начал искать в нём нужную фотографию.
- Отдай мне всё! – протянул руку Чжэн И.
Гриттон подал ему конверт, и китаец, схватив его, высыпал его содержимое на стол.
Теперь всё решали секунды… Бросок сыщика был пластичен как у пантеры, и его молниеносные удары, нанесённые «кулаком дьявола», положили китайцев на полках.
Прежде всего, Гриттон забрал свой револьвер и браунинг Чжэн И. Потом он, выдернув у них брючные ремни, связал им обоим руки. В это время Чжэн И простонал и открыл глаза.
- Проклятые черепахи! – изрыгнул он ругательство на родном языке, потому что понял, что на этот раз проиграл.
Гриттон же молча подошёл к окну и, нажав на рычажки, опустил раму.
- Что ты хочешь сделать? – с тревогой в голосе спросил китаец.
- Я не могу допустить, чтобы ты поехал вместо меня в Тяньцзин. Поэтому вынужден отправить тебя в дорогу через окно! – ответил сыщик.
- Проклятье! Не делай этого!
- К тому же ты ограбил своего босса и должен быть наказан! – продолжал Гриттон.
- Он заблуждается, это сделал русский! – провопил Чжэн И, но сыщик был неумолим:
- А русский говорит, что это сделал китаец из той же охраны и его зовут Чжэн И. Кому из вас верить? Но я сам убедился, кто есть кто. Раз ты решил убрать не только Серова, но и меня, значит ты бандит и способен на что угодно!
- Вы, англичане, не верите китайцам!
- Я верю, прежде всего, логике и здравому смыслу. Только дурак может поверить в твою непричастность к ограблению!
- Ну хорошо… В таком случае, как ты найдешь чемоданы, если меня не будет? – цеплялся за свою жизнь китаец и пообещал указать место, где припрятаны чемоданы.
- Так, где они находятся? – спросил сыщик, зная наперёд, что китаец соврёт.
- В китайской деревне Канлао, что в пяти километрах от Нанкина, это на главной магистрали, если ехать на юг.
Нет, Гриттон не был так прост, чтобы ему поверить. Чжэн И юлил и врал; ему нужно было выиграть время. Нечего было и думать о том, что он приведёт его к тому месту, где запрятаны чемоданы с драгоценностями. Китаец скорее умрёт, чем это сделает. Чжэн И можно было только выследить, поэтому Чжан Сяолинь и нанял «ищейку». Однако грабитель полез на рожон и его пришлось локализовать. Это не входило в планы Гриттона. Пока не входило. Тем более, он не собирался выкидывать его из окна. Чжэн И нужен был ему живым, но не сейчас. Сейчас ему нужен был Серов, который мог многое рассказать о своём напарнике. Гриттон не боялся потерять Чжэн И. Ведь тот теперь будет отираться возле гостиницы «Светлая радуга» и ждать, когда там объявится русская парочка. Но вместо неё он дождётся его, Гриттона, когда он приедет в Тяньцзин после встречи с Серовым…
Гриттон продолжал думать, и китайцы ему не мешали, потому что нутром почувствовали перемену в его настроении.
«Отпустить, но сделать это так, чтобы они сбежали сами», - решил сыщик и наконец сказал:
- Ладно, Чжэн И, живи, но я сейчас передам тебя в руки поездной полиции. Пусть они сами решают, как с тобой быть.
Сыщик покинул купе; прошёлся в конец вагона и оттуда стал наблюдать за дверью своего купе. Поезд приближался к какой-то станции и постепенно замедлял ход. Остановка была короткой, чуть более минуты. Однако Гриттон не сомневался, что китайцы уже сумели воспользоваться его отсутствием. Так оно и было. Когда он открыл дверь своего купе, то оно оказалось пустым, а на окне трепетали на ветру занавески.
События разворачивались так, как он хотел. Теперь можно было без опасений добираться до Циндао, и он, заперев купе, улёгся спать.


       6.

В Циндао Бестужева, она же молодой джентльмен, наняла рикшу, и то же самое сделал Рогов. Он следовал за ней на небольшом расстоянии и с равнодушным видом поглядывал по сторонам…
Гриттон взял педикеб и, изображая из себя туриста, не выпускал из виду Рогова. К удивлению сыщика русская остановилась в японской колонии.
Его педикеб поджидал Рогова в переулке, и тот, вскоре же разыскав сыщика, протянул ему свёрнутую рулончиком газету:
- Сэр, я здесь записал её адрес.
Гриттон похвалил его за безукоризненную работу и далее сказал:
- Виктор, а теперь не спускай глаз с подъезда и замечай всё вокруг. Очень скоро я пришлю тебе машину и бинокль, а в девять вечера тебе нужно будет позвонить в английское Консульство и попросить, чтобы тебя соединили с квартирой мистера Рейса. Запомнил?
- Да, сэр, я обязательно позвоню, - пообещал Рогов.
Джек Гриттон и Дэвид Рейс были старыми друзьями и когда-то учились в одном колледже в Бирмингеме. Вице-консул встретил его в приёмной и проводил в свой кабинет, где у них сразу же завязался оживлённый разговор.
- Ну, старина, как твои дела? Продолжаешь представлять Британскую корону желтолицым аборигенам? – поинтересовался сыщик.
- А ты продолжаешь ловить желтолицых гангстеров? И, конечно же, какие-то следы привели тебя в Циндао. Так просто ты не навестил бы своего старого друга. Я верно говорю, Джек? – расспрашивал Дэвид Рейс, и весь его вид говорил о том, что он очень рад этой встрече.
- Ты как в воду глядел, Дэвид, - отвечал Гриттон, - и мне очень нужна твоя помощь…
- Говори, старина, в чём дело, я рад помочь тебе!
Гриттон тут же вырвал листок из блокнота и протянул его Рейсу.
- Дэвид, по этому адресу остановилась одна русская женщина, некто Бестужева, и она будет там ожидать человека, которого я ищу. Он тоже русский эмигрант, и они оба проходят как свидетели по одному крупному делу.
- А если конкретно, Джек?
- Кража драгоценностей, которым нет цены…
Дэвиду Рейсу уже не один раз приходилось оказывать помощь сыщику, и он, взглянув на адрес, спросил:
- Ну, я думаю, что ты, прежде всего, хочешь узнать, кто проживает по этому адресу?
- Дэвид, твои мозги работают отлично!
- Ну, что ж, тогда сразу же возьмёмся за дело, - сказал Рейс и покрутил ручку телефона.
- Алло! Это английское Консульство. Дайте мне общий отдел муниципалитета. – Он немного подождал, а потом радостно заулыбался: - Это ты, Морис? Как поживаешь? Знаешь, мне нужно срочно узнать, кто проживает в доме номер двадцать семь на улице Цветущей сакуры. Да, это в японской колонии. Как нет сведений? Ну, позвони туда, тебе ведь не откажут! Хорошо, жду твоего звонка. – Он положил трубку и повернулся к гостю: - Ну и как, Джек, ты продолжаешь ходить в холостяках и по-прежнему развращаешь милых девушек?
- Увы…
- Почему же «увы»? Разве это не самое приятное занятие? – Они продолжали шутить, и Дэвид начал рассказывать анекдот: - Знаешь, один закоренелый холостяк вроде тебя, задумал жениться…
Но в это время загремел телефон, и он поднял трубку.
- Сейчас… Записываю. Рудольф Вагнер, коммивояжер. Жена Такаки-сан. Ясно, что японка. Ну, ладно, спасибо, Морис! Да-да, я твой должник. – Оставив телефон, он обернулся к гостю: - Джек, ты доволен?
- Конечно, но это только четверть дела.
- Разумеется! Итак, как бы посмотрел на всё это Шерлок Холмс? Наверное, он постарался бы узнать как можно больше об этой русской? Не так ли, Джек? – хитро прищурился Дэвид Рейс, ожидая ответа приятеля.
- Дэвид, ты гениален, и я всегда жалел, что ты не последовал моему примеру.
- Тогда мы сейчас же пригласим Мансурова, - Рейс нажал на кнопку, и вошла секретарша, высокая «каменная леди», и сыщик, скользнув по ней взглядом, подумал: «Синий чулок, но преданная службистка…»
- Фрэнси, пригласи ко мне Мансурова!
- Сию минуту, сэр, - заученно сказала она и исчезла, не удостоив Гриттона взглядом. А Дэвид Рейс вернулся к анекдоту:
- Так вот, надумал этот холостяк жениться и пришёл за советом к своему однокашнику, с которым когда-то сидел за одной партой в колледже. Но того не было дома, и его встретила очень красивая девушка. «Какая она прелесть! Пожалуй, мне лучше жениться на ней», - подумал холостяк. А эта девушка пригласила его пройти в гостиную и говорит: - «Мистер Джонс, присаживайтесь, мой дедушка скоро придёт». Ну как, Джек, правда, неплохо?
- Дэвид, ты заставил меня задуматься, - ответил Джек и натянуто улыбнулся.
- Серьёзно, Джек? Тогда поскорее женись!
В это время вошёл элегантный чернявый мужчина и кивком головы поприветствовал Джека.
- Это один из сотрудников международного отдела Рашид Мансуров, - представил его Рейс и с широким жестом руки в сторону гостя продолжал: - И мой друг, знаменитый сыщик Джек Гриттон!
- Ну, насчёт знаменитости у меня есть серьёзные сомнения, - возразил Гриттон и, в свою очередь, кивнул Мансурову.
- Рашид, я всегда ценил в тебе такое качество, как коммуникабельность. Чего не хватает нам, англичанам, так это способности к непринуждённому общению с самыми разными людьми. Понимаешь, нужно помочь мистеру Гриттону раздобыть кое-какие сведения. И чем быстрее, тем лучше! – Тут Рейс протянул Мансурову листок из блокнота и продолжал: - по этому адресу проживает господин Вагнер и его жена Такаки-сан. На днях к ним приехала гостья. Она русская. Так вот, нужно узнать о ней как можно больше: какие планы и прочее. Ты справишься с этим?
- Я думаю, что да, - ответил Мансуров.
- Сколько тебе потребуется времени? – поинтересовался Рейс, и Мансуров сказал:
- Я знаю эту японскую фирму. Там работают несколько немцев из России, и среди них у меня есть один хороший знакомый. Вместе с ним можно побывать в гостях у Вагнеров, и там познакомиться с кем нужно. Если я займусь этим сегодня, то завтра же отвечу на ваши вопросы.
- В таком случае приступай к делу прямо сейчас, - попросил Рейс, и Мансуров вышел.
После его ухода Рейс снова вызвал Фрэнси и предупредил её, что будет находиться дома.
- Ну что, Джек, мы давно не виделись, словом, теперь ты пленник нашей семьи, по крайней мере, на сутки! – сказал Дэвид Рейс тоном, не допускающим возражений, и они покинули Консульство.
Вечером Гриттону позвонил Рогов. Он сказал ему, что Бестужева из дому не выходила. Но зато он видел японку, и ему показалось, что она живёт в этой же квартире. В конце дня подъехал какой-то мужчина, по виду русский…
- Это немец Вагнер, а японка – его жена. Ладно, Виктор, на сегодня хватит, - сказал Гриттон и, немного подумав, добавил:
- Устраивайся в отеле «Виктория» и отпускай машину. Завтра подъедут за тобой в семь утра, и ты весь день будешь делать то же самое. – На этом они попрощались.

…На другой день Гриттон получил от Дэвида Рейса очень важные сведения, и они оказались неожиданными. Серов, который уже был на месте, и его подружка ожидали рейс на Сингапур, намереваясь уплыть туда на пассажирском лайнере «Элизабет». Это сообщение обеспокоило сыщика, и он, отменив намеченный визит к Серову, лично встретился с Мансуровым и поинтересовался, с каким багажом отправляется за океан русская парочка.
- Вещей у них – сущая ерунда! Кажется, всего два чемодана, - ответил тот, но Гриттон, услышав об этом, сначала побледнел, а потом покраснел, - его стройная версия рассыпалась как карточный домик.
…Вечером Рогов сообщил о том, что заметил слежку.
- Виктор, ты заметил слежку за собой? – встревожился Гриттон.
- Нет-нет, сэр! Сегодня во второй половине дня подъехал Вагнер. Почти тут же из подъезда вышел Серов и сел в его машину. Они только тронулись с места, как откуда ни возьмись выскочил «мерседес» и поехал за ними.
Гриттон похвалил Рогова и сказал ему, что эти сведения крайне важны…



МЕЖДУ ДВУМЯ ЖЕНЩИНАМИ


       1.

В четыре часа утра Серов внезапно проснулся, и с тех пор его не покидало щемящее чувство, которое трудно было объяснить.
Накануне он случайно обнаружил слежку, которую вели за ним китайцы.
«Всё-таки выследили Веру и приехали у неё на хвосте, проклятые азиаты!» - мысленно ругал своих преследователей Григорий, и его плохое настроение усугублялось тем, что он узнал одного из китайцев, который был вхож к самому Чжан Сяолиню. Его звали Ли, и он командовал каким-то невидимым отрядом. О его назначении можно было только догадываться. Однажды в приёмной босса кто-то обмолвился о том, что этот Ли учился в Америке и закончил там колледж.
«Какого чёрта он здесь, этот загадочный Ли?» - размышлял Серов и окончательно упал духом…
Ни с того ни с сего вспомнилось босоногое детство и рабочая слобода на окраине Тулы. Вера тоже зашевелилась и проснулась:
- Гришенька, почему не спишь?
- Сам не знаю, Верунчик! Почему-то вспоминается вся моя жизнь. Ты спи, а я, пожалуй, выйду на свежий воздух.
- Лучше спал бы перед дальней дорогой, - продолжала она.
- Высплюсь, когда выйдем в море, а сейчас мне нужно хорошо обо всём подумать.
Григорий неторопливо оделся и через окно спустился в сад…

* * *

Серов происходил из низов. Его отец после двух десятков лет прилежного «вкалывания» на заводе неожиданно стал мастером, и их семья сразу почувствовала, что значит жить по-людски. Улучшив благосостояние семьи, родитель очень постарался, чтобы его старший сын закончил гимназию, и с тех пор Григорий мечтал совсем о другой жизни.
Первая мировая война помогла ему меньше чем за два года окончить офицерское училище, и перед отправкой на фронт он заехал домой.
Бравый прапорщик, видный да пригожий, внезапно появившийся в рабочей слободе, оказался ни кем иным, как Гришкой Серовым, чей отец, да почитай и дед с прадедом, из поколения в поколение делали самовары, известные России, как «тульские».
Слободские девки с ума посходили из-за Гришки и всё норовили покрасоваться перед ним в своих лучших нарядах.
«Наконец-то сбылось то, о чём я мечтал бессонными ночами», - радовался молодой офицер и млел от восторженных взглядов; он и вовсе задирал нос, когда какой-нибудь дедок навеличивал его «вашим благородием». Но недолго гостил Григорий в родительском доме: военный молох был ненасытен и алкал новых партий «пушечного мяса».
Незадолго перед своим отъездом Гришка «осчастливил»-таки самую видную слободскую девчонку Анфису Бологову. Позвал он её повеселиться в самом городе, и она согласилась, полетела за ним безоглядно, как бабочка на огонёк, и в тот же день опалила «крылышки». И право, каково ей было устоять перед Гришкой? Почти все слободские девчата мечтали о молоденьком прапоре, а он выбрал её…
Во время пышных проводов заволок он деваху в тёмный чуланчик и там просил ждать его и не выходить замуж. Анфиса, едва не задохнувшись от счастья, снова уступила.
Почти два года исправно воевал Григорий и был уже в чине поручика. Но тут грянула революция, и господа офицеры оказались в большой немилости у своего же народа. Не нужно было долго думать, чтобы понять, кто собирается похоронить его заветную мечту, и Григорий примкнул к белому движению.
На гражданской Серов озлобился и озверел, так как предчувствовал, что уже никакая сила не спасёт его господского звания. Братоубийственная война полыхала в Сибири, когда незаурядное рвение поручика было замечено, и Серов стал командовать особым отрядом, выполнявшим карательные функции.
Было дело, погарцевали его молодцы по сибирским деревням, попроливали кровушки, да только неспокойно и пакостно было у него на душе, и всё реже снились ему родная слобода и свеженькие губы Анфисы. И не один раз червь сомнения точил его душу, и ему казалось, что он гонится за миражом и что он зря сеет великое зло, и что не будет ему за это прощения ни от отца, ни от матери и, тем более, от Бога…
После сдачи Иркутска белые стремительно покатились на восток. В Чите он долго не мог сесть на поезд и ютился в одной из ночлежек неподалеку от вокзала. Их было семь человек и с ними – юный корнет с чёрными усиками на нежном лице, ещё не знавшем бритвы. Спали они вповалку на грязном полу.
Однажды под утро у корнета, заснувшего крепким сном, сползли на щеку бутафорские усы. Это заметил его сосед, ефрейтор Заборский, и толкнул в бок своего дружка Сомова:
- Васька, смотри, - показал он на предмет неожиданного открытия. Они захихикали, а потом долго шептались…
Серов давно уже догадывался, что «корнет» - вовсе не корнет, а очень красивая молодая женщина, но помалкивал – не до того было. Но его попутчики начали что-то затевать: в заговор вошли ещё двое, а остальные пообещали не вмешиваться.
На следующую ночь «корнета» схватили в жаркие объятия, и Серов услышал горячий шёпот:
- Ну, что тебе стоит? Знаем, что ты баба. Уважь…
Натужное дыхание и возня усилились, но вдруг Заборский взвыл, перекатился на спину, затем на другой бок и подтянул к животу колени. В тот же миг «корнет» вскочил на ноги и тонким голоском прозвенел:
- Вот что, мужик! Бабу поищи в своей деревне! А я женщина, и поэтому – не для таких как ты. Только полезь снова, и я тебе кое-что отстрелю! – В её маленькой ручке появился небольшой браунинг, затем прогремели выстрелы, и пули вошли в пол возле ширинки Заборского.
- И в самом деле, ребята? Неужели мы настолько озверели, что забыли о таком понятии, как честь? – вмешался Серов, и она, отметив его своим взглядом, вышла из ночлежки.
Григорий подошёл к ней утром и сразу представился.
- Спасибо вам за поддержку! – поблагодарила его молодая амазонка, при этом одарила очаровательной улыбкой.
Так Серов познакомился с Верой Бестужевой, и они разговорились:
- Два года воевала с красными в составе женского батальона и вот теперь бегу в Маньчжурию, - рассказывала она ему свою историю.
- Я тоже заслужил у них только девять граммов свинца, - заметил он и спросил, не страшно ли ей ехать одной в чужую, к тому же азиатскую страну.
- А что поделаешь? – коротко ответила она и тяжко вздохнула.
Они помолчали, и затем Серов предложил ей дружбу и покровительство, пока они не доберутся до Харбина. Она ответила, что принимает его предложение, и с тех пор они ехали вместе.
…В Харбине они столкнулись со страшной сутолокой: беженцы валили валом, и найти мало-мальски приличное жильё было крайне трудно. Но, в конце концов, Серов снял флигель на Пристани* и предложил ей кров. Перед тем, как поселиться с ним под одной крышей, Вера взяла с него слово, что он будет вести себя как благородный человек.
- Гриша, я два с лишним года не носила платье и перестала чувствовать себя женщиной. И потом нужно время, чтобы получше узнать друг друга, - сказала она, и он твёрдо пообещал ей, что не будет притязать на её тело.
 Шаг за шагом она обзавелась кое-каким гардеробом и самыми необходимыми косметическими средствами. Вера теперь подолгу простаивала перед зеркалом и, занимаясь собою, чему-то улыбалась. Постепенно её душа оттаивала, и она уже узнавала в себе прежнюю Верочку: привлекательную и женственную…
На свой день рождения Бестужева впервые предстала перед ним во всём блеске, и Серов начал думать о ней денно и нощно…
Пока они добирались до Харбина, она много рассказывала ему о себе. Вера была потомственной дворянкой и жила с родителями в Петербурге. Она уже заканчивала Смольный институт благородных девиц, когда началась революция, отнявшая у неё состояние и близких людей. Словом, Вера была из той жизни, о которой он знал только по книгам и рассказам боевых офицеров, принадлежавших к «белой косточке».
Григорий был недурён собою, к тому же неглуп, и очень старался произвести на Веру самое благоприятное впечатление. Он был очень внимателен к ней, предупреждал каждое её желание и хотя был гол, как сокол, не жалел для неё денег, когда они у него появлялись. Однако же Бестужева не могла не отметить, что в Серове отсутствует многое из того, что присуще интеллигенту от рождения. Он знал этикет, но не следовал ему по привычке, то есть всегда и везде. Он не умел красиво ухаживать за дамой, легко и непринуждённо вести себя в обществе благородных людей. Он не умел есть с закрытым ртом, и это шокировало её более всего. Вера часто заводила разговор о его прошлом, но он ловко обходил стороною самое главное. Он охотно рассказывал об офицерском училище и о фронтовой жизни. Но он замыкался, если она начинала расспрашивать его о родном городе, о том, где он там жил и кто его родители…
В конце концов, Вера поняла, что он человек не её круга, и ей будет с ним нелегко, если она станет его женой. В то же время она не могла всё время сидеть на его шее и нужно было определяться – кем-то стать для него в этой новой жизни.
Вера видела и чувствовала, как вожделеет её Григорий и однажды спросила:
- Гриша, ты меня любишь?
- Я полюбил тебя с первого взгляда! – ответил он и покраснел от волнения.
- В таком случае, почему ты не сделаешь мне предложение? – поинтересовалась она, и он сказал, что не может этого сделать по той причине, что беден и не имеет постоянной работы.
Он был прав, и она ждала, когда их жизнь немного наладится. Флигель был тесен, и они спали в трёх метрах друг от друга, - она на кровати, а он на диване. Он слышал её спокойное дыхание, чувствовал запах её чистого женского тела и мучился…
Однажды Вера проснулась из-за того, что он разговаривал во сне, и вздрогнула, когда услышала своё имя. Она насторожилась, но тут же заскрипел диван, чиркнула и загорелась спичка, и сразу же запахло сигаретным дымом.
«Мучается из-за меня…» - подумала Вера и спросила его, почему он не спит.
- Ну, как тут уснёшь? Однако хватит, завтра же куда-нибудь перееду, - прохрипел Григорий.
Вера не ожидала такого ответа, и ей стало не по себе: она боялась остаться одна. Уже не один раз она оставляла без внимания его намёки, но в ту ночь, замерев от робости и стыда, сказала:
- Гриша, иди ко мне, обойдёмся пока без венчания…


       2.

Они прожили в Харбине несколько лет, и Серов наконец понял, что их засасывает нужда. Город был буквально наводнён эмигрантами, и никакой перспективы для себя и Веры он здесь не видел, так как приходилось перебиваться только случайной работой. Но однажды Григорий вернулся домой в приподнятом настроении и чуть ни с порога объявил:
- Верочка, я должен ненадолго оставить тебя. Один человек посоветовал мне съездить в Шанхай, и я решил попытать счастья!
- Ну что ж, если это необходимо, поезжай. А я буду ждать тебя и молиться Богу.

       * * *

Серов ехал в одном купе с китаянкой, но как он вскоре убедился, она была далеко не из тех китайских женщин, которых ему приходилось видеть раньше. Это была молоденькая дама, интеллигентная, умная и очень общительная. На ней прекрасно сидел женский костюм, именно такой, какой он видел у Чурина и давно собирался купить Вере, но стесняли средства. Она хорошо говорила на русском языке, и они познакомились.
- Год назад я закончила ХПИ*, и вот, приезжала на встречу выпускников нашего курса. Вы не можете себе представить, какой замечательной была эта встреча! – рассказывала Мэйлин. Далее он узнал о том, что она инженер-строитель, но работает на химкомбинате в Нанкине и сейчас возвращается домой. После небольшой паузы китаянка поинтересовалась, куда он едет, и Серов сказал, что едет в Шанхай
- Все русские почему-то едут в Шанхай, хотя Нанкин тоже прекрасный город, - сказала она и затем спросила, кто у него есть в Шанхае.
- Что вы? У меня никого там нет. Я еду искать себе приличную работу. В вашем Китае русским офицерам негде работать, - отвечал Григорий.
- Да, вы правы, но это связано с тем, что русских стало значительно больше вследствие политической эмиграции. А какую работу вы имеете в виду для себя? – поинтересовалась она.
- Русский офицер вполне может работать в какой-нибудь охране.
Мэйлин понятливо кивнула головой, и диалог продолжался. Она говорила о том, что теперь на её Родине очень много и других иностранцев, но её симпатии на стороне русских. Почему? Наверно, потому, что она хорошо узнала их во время учёбы в институте.
Китаянку смущало то, что Григорий ни разу не назвал её по имени, и она, расценив это по-своему, предложила ему называть её Майей, как её называли русские студенты.
Мэйлин оказалась очень интересной собеседницей, много рассказывала о родном городе и очень гордилась его историческим прошлым. Серов, несомненно, был рад знакомству и находил его очень полезным для себя. Он совсем ничего не знал о Китае и забрасывал её своими вопросами.
- Скажите, а это правда, что почти все китайцы очень бедные и многие из них влачат жалкое существование?
- Так устроен весь мир: повсюду есть бедные, - отвечала Мэйлин. – В то же время в Китае много предприимчивых и богатых людей. Например, мой дядя! Кстати, он как раз живёт в Шанхае. И если вам не повезёт с работой, то я смогу вам помочь. – Она внимательно посмотрела на собеседника и добавила: - Между прочим, от Шанхая до Нанкина подать рукой, так что при случае можете заглянуть ко мне.
Серов поблагодарил китаянку, и она быстро начеркала свой адрес на уголке английского журнала мод. Отрывая его для него, Мэйлин приятно улыбнулась. «А она ничего… Да нет, она очень даже мила!» - вдруг подумал Григорий, и ему захотелось узнать о ней побольше, и прежде всего о том, замужем она или нет. Он зашёл издалека…
- Видимо, уже завтра вы будете в Нанкине?
- Да, а вы приедете в Шанхай ночью.
- Ваш муж, наверное, ждёт не дождётся…
- А почему вы спросили об этом? – В глазах Мэйлин промелькнуло обыкновенное женское любопытство. – Признайтесь, вам захотелось узнать, замужем я или нет? – её чёрные глаза пытливо изучали собеседника. – Нет, я не замужем и живу одна, хотя у меня есть родители, и они живут в этом же городе.
- Да просто так. Но мне было приятно узнать, что вы не замужем, - заметил Григорий.
- Вот как? Интересно… Не хотите ли вы сказать, что я вам понравилась? – смущённо спросила она.
- Хочу!
- Ну, знаете… Вы любите дорожные приключения? – в её голосе прозвучал упрёк.
- Нет-нет! Я просто сказал о чём думал.
Мэйлин зарделась и отвернулась к окну. Молчание затянулось, и Григорий спросил:
- Майя, вы на меня обиделись?
- Ничуть… Пока не на что обижаться. Просто я думала о вас. Вы интересный мужчина, слов нет. Но вы поторопились. – Она снова помолчала и затем как ни в чём не бывало предложила поговорить о другом.
Серов согласился; он продолжал расспрашивать её о Китае и китайцах, и Мэйлин охотно рассказывала ему о своей родине.
На другой день он решил учиться у неё китайскому языку и записал около двадцати самых расхожих слов. Благодаря Мэйлин и её высокой эрудиции, он узнал о Китае намного больше, чем рассчитывал.
Прощаясь с ней на перроне, Серов признался:
 - Майя, я буду откровенен, мне было очень приятно познакомиться с вами, и я сожалею о том, что вы не едете со мною дальше.
- Знаете, я тоже привыкла к вам за эту дорогу, и теперь мне кажется, что я знаю вас давно-давно. И, пожалуйста, забудьте о том, что я приняла вас за легкомысленного человека. Ну что ж, если случится быть в Нанкине, заезжайте в гости, – отвечала Мэйлин.
- Благодарю вас, теперь мне кажется, что это обязательно случится, - сказал Григорий, и они попрощались как добрые друзья, за руку.
…Серов прибыл в Шанхай в двенадцатом часу ночи и, наняв такси, попросил отвезти его в гостиницу. Его привезли в «Палас-отель». Дежурный администратор, подавая ключ, предупредил:
- Есть отдел обслуживания, работает круглосуточно. Так что звоните.
Григорий поблагодарил, затем поднялся к себе и, так как очень устал, лёг спать пораньше.
На другой день он решил прежде всего познакомиться с городом и прошёлся по проспекту «Нанкин-роуд».
«Интересно, почему «Нанкин»? – подумал Серов; при этом он вспомнил о попутчице-китаянке, но тут же о ней забыл. Пока он был полон надежд и с большим интересом изучал город. Справа и слева пестрели яркие вывески на английском языке, без конца напоминавшие прохожим о гостиницах, ресторанах, универмагах, ночных барах и других учреждениях. В военном училище Серов изучал именно этот язык и теперь понял, что не зря – в Шанхае говорили на английском.
Но вскоре ему объяснили, что он находится в международном сеттльменте, а на другой концессии говорят на французском, потому что там живут французы, и там же немало русских. Но чтобы туда попасть, нужно пройти туда-то и туда-то, а потом пересечь «Авеню Эдуард Седьмой».
Во второй половине дня Григорий побывал на набережной Вампу и даже заходил в городской парк. После этого он вернулся в отель.
Каким же было его удивление, когда он столкнулся в холле с Рудольфом Вагнером, русским офицером и немцем по происхождению, с которым бок о бок сражался под знамёнами Верховного Правителя.*
- Серов, ты откуда свалился? – порадовался Вагнер, и не менее его обрадованный Серов сказал, что он приехал из Харбина.
Они по-мужски, сдержанно, обнялись и затем засыпали друг друга вопросами:
- Да что мы здесь стоим? – спохватился Вагнер и предложил ему зайти в гостиничный ресторан. За столиком разговор продолжался. Оказалось, что Вагнер обосновался в Циндао и там же работал на японской концессии в качестве коммивояжера. Приехал в Шанхай, чтобы сбыть партию товара. Месяц назад женился…
 Серов рассказал о себе и в заключение добавил:
- Пока ещё не знаю, чем буду заниматься. Приехал искать работу.
Вагнер, узнав о цели его приезда, какое-то время поразмышлял и, вынув из кармана блокнот, сказал:
- Знаешь что, пожалуй, я дам тебе один адрес, но это в Нанкине. Между прочим, очень солидная китайская фирма…
- Адрес возьму, но сначала попытаю счастья в Шанхае. Уж больно понравился мне этот город!
Вагнер быстро начеркал несколько строчек в своём блокноте и вырвал из него листок:
- Я даю тебе заодно и свой домашний адрес в Циндао. Может быть, доведётся когда-нибудь заехать. Всегда будем рады! Бог ты мой, чуть не забыл сказать тебе, что я женат на японке. Гриша, если бы ты только знал, какая это удивительная женщина! Мало того, что она прелесть, Такаша едва не молится на меня, и я очень счастлив. Да, а ты здесь надолго?
- Не знаю, пока не определюсь. В Харбине меня ждёт пассия, мы вместе бежали из России. Должно быть, я тоже женюсь на ней.
- А я сегодня возвращаюсь домой. Как жаль, что ты не приехал немного раньше. Здесь можно неплохо развлечься с красотками ночного кабаре, - заметил Вагнер и подмигнул Серову. Затем он с сожалением покачал головой, сказал, что ему уже скоро на поезд, и они, рассчитавшись за вино, покинули ресторан. В холле гостиницы однополчане пожелали друг другу удачи и расстались.

…На следующий день Серов побывал на Бирже труда, но бестолку; единственное, что он вынес оттуда полезного – это названия газет, в которых следовало дать объявления о том, что он ищет работу. Не теряя времени, он разыскал издательство американской газеты «Шанхай Ивнинг Пост энд Мерюри», которая выходила на английском языке и её читали почти все иностранцы. Побывав там, Григорий отправился дальше и второе объявление дал в «Шанхайской Заре», пользовавшейся популярностью среди русского населения.
После этого Серов посчитал свои деньги и тут же решил поискать более дешёвую гостиницу. В этом могли помочь вездесущие таксисты, и он остановил первую же машину. Разбитной парень из русских эмигрантов посоветовал съездить в китайскую часть города – Нантау, где есть дешёвая и в то же время вполне приличная гостиница, обслуживающая европейцев.
Пока ехали, таксист не умолкал и искренне хотел хоть чем-то помочь:
- Сразу видно, что только приехал и ищешь работу. Советую побывать на Авеню Жоффр, это на французской концессии. Там много наших земляков, и они могут кое-что посоветовать.
Узнав, что Серов боевой офицер, таксист посоветовал ему сходить в английскую полицию, - там одно время требовались полицейские.
Он доставил его в китайскую гостиницу, и Серов довольно неплохо устроился. Вечером к нему вошла горничная, опрятно одетая молодая китаяночка небольшого росточка.
- Господин, меня зовут Лу, и я буду у вас прибираться, - сказала ему девушка на очень скверном английском.
- Я это понял, но сегодня вряд ли нужно. Здесь чисто…
- А господин не желает массаж? – вкрадчиво спросила горничная.
- Это в каком смысле? – удивился Серов и посмотрел ей в глаза. Её симпатичная мордашка вытянулась от удивления.
- Господин только приехал в город? – Губы горничной сложились в привлекательную улыбку: - Это такое приятное занятие, которое стоит десять шанхайских долларов.
- Сейчас нет, Лу… Меня ждут дела, но в будущем это не исключено. Ты очень мила…
Китаяночка надула пухленькие губы и, протерев кое-где пыль, неслышно удалилась.
На следующий день Серов проснулся рано, едва в окнах забрезжил рассвет. Но вставать не хотелось, и он мысленно прикидывал, чем будет заниматься весь день. В это время послышался осторожный стук в дверь. «Кого это несёт в такую рань?» - подумал Серов и вдруг увидел ту же самую горничную. Она улыбалась, и её глаза загадочно поблескивали. Лу присела на его кровати. Свеженькая, пахнущая фиалками, экзотичная даже в современной униформе, она притягивала его к себе как магнит. Григорий уже готов был повалить её рядом с собой, но вспомнил о тощем кошельке и немедленно взял себя в руки.
- Не надо, Лу! Мне пока противопоказаны массажи, - сказал он.
Китаяночка подпрыгнула, как ужаленная, и, бросив на него испуганный взгляд, тотчас вымелась из номера.
Прямо с утра Серов отправился на Авеню Жоффр, и на этой улице на него напахнуло русским духом. Он заходил в магазины, кафе, парикмахерские; не миновал и пивной бар. Повсюду, где ему приходилось встречать земляков, он заводил разговор о житье-бытье.
И очень скоро Григорий понял, что и в Шанхае многие русские люди тоже живут в большой нужде.
Прожив в этом городе полную неделю и не получив никаких отзывов на свои объявления, Серов забеспокоился. Заканчивались деньги и теперь их едва хватало на обратный путь. Потеряв всякую надежду найти работу в Шанхае, он вспомнил о Вагнере и в этот же день выехал в другой город.
Серов прибыл в Нанкин ранним утром и в скверном настроении. Уже в пути он случайно узнал о том, что отстал от жизни на целый день и перешагнул из субботы в воскресенье за несколько часов до того, как сел на поезд.
Сетуя на свою оплошность, он всё же отправился искать нужное ему учреждение – была ни была, и ничего другого не оставалось – и нашёл его довольно быстро. Парадные двери были закрыты, но он заметил кнопку электрического звонка и тут же нажал на неё. Это было невероятно, но его впустили, несмотря на ранний час и выходной день. Привратник тут же удалился, и через несколько минут подошёл заспанный китаец. Он важно уселся за свою конторку, затем почесал спину маленькими грабельками на тонком и длинном черенке и, посмотрев на раннего гостя, что-то пролопотал по-своему.
Самое трудное началось именно с этого момента. Клерк не разумел английского языка, а Серов, записавший в поезде значения некоторых китайских слов, никак не мог их выговорить и больше «упражнялся» на ломаном русском.
Но, в конце концов, он понял, что господин Тан находится в отъезде и вернётся только через неделю. Это был сокрушительный удар. Серов окончательно понял, что он вынужден обратиться за помощью к женщине, к тому же китаянке, иначе ему придётся просить милостыню, чтобы вернуться домой хотя бы в общем вагоне.
Покинув учреждение, он стремительно вышел на какой-то проспект и тут же поймал рикшу. На его счастье китаец понял, куда нужно везти пассажира, и пригласил его в коляску.
Несмотря на раннее утро, рикша бежал, обливаясь потом, и иногда переходил с бега на шаг. Примерно, через полчаса показались аккуратные кварталы стандартных домов, и Григорий почему-то подумал, что это и есть тот самый заводской городок, где живёт Мэйлин. Наконец китаец остановился и, отчаянно жестикулируя, о чём-то залопотал. Серов понял, что ему теперь нужен более конкретный адрес, но предпочёл сойти, чем упражняться в китайском языке. Достав из кармана три китайских доллара, Григорий вопросительно посмотрел на рикшу, и тот утвердительно кивнул головой.
Время приближалось к восьми утра, но в выходной день женщина могла ещё спать, и Серов не спешил. Он шёл медленно, с интересом осматриваясь вокруг, и его лицо выражало удивление. Бросался в глаза чисто европейский стиль в архитектуре, поражала чистота и порядок. Отчего-то вспомнилась рабочая слобода, где он родился и вырос, покосившиеся бараки, вдребезги разбитые улицы, где весной и осенью не пройти, не проехать…
«Не иначе, как англичане приложили руку», - неприязненно подумал Серов, потому что сравнение было явно не в пользу России.
Наконец он нашёл её дом и, поднявшись на второй этаж, позвонил. Прошло минуты три, но никто не отозвался. Григорий почувствовал, что волнуется; он нажал на кнопку два раза подряд, и вскоре же услышал её голос. Она спрашивала на китайском, но смысл вопроса был понятен.
- Мэйлин, Майя, это я – Григорий!
- Ой, мама! Гриша, ты можешь немного подождать?

       * * *

Прошло не менее десяти минут, пока Мэйлин открыла дверь и пригласила его пройти в квартиру.
- Ну, здравствуй, Гриша! Извини, что заставила ждать у порога, - сказала она, забыв о том, что они ещё не переходили на «ты».
- Здравствуй, Майя. Извиняться нужно не тебе, а мне, за то, что поднял тебя в такую рань! – ответил Григорий, довольный тем, что она не заметила своего промаха.
- Не слишком-то рано, но я ещё спала. И, конечно же, не могла предстать перед тобой в неприбранном виде. А знаешь, я почему-то была уверена в том, что ты вот-вот нанесёшь мне визит.
Серов коротко поведал ей о Вагнере и о том, как уже успел побывать в одной китайской компании. Затем он спросил у неё, можно ли ему побриться и умыться с дороги.
- Ради Бога, Гриша! Проходи в ванную комнату и прихорашивайся, а я что-нибудь приготовлю на завтрак, - сказала она и принесла ему свежее полотенце.
Наконец Григорий покинул ванную комнату; теперь он заметно посвежел и выглядел молодецки.
- Гриша, проходи в гостиную и садись за стол. Я сейчас закончу со своей причёской, - послышался голос Мэйлин из соседней комнаты, и он прошёл в гостиную.
Григорий был приятно удивлён изыскано накрытым столом. Увидел коньяк и невольно сглотнул слюну – хотелось выпить после сплошных неудач. «Как быстро она всё успела?» - подумал он, разглядывая неведомые доселе закуски.
Ждать пришлось недолго, и когда Мэйлин появилась в гостиной, Серов не смог скрыть своего восхищения:
- Ну и ну! Майя, ты будто сошла с обложки китайского журнала! Право, я не ожидал увидеть китайскую принцессу!
Он был искренен, и китаянка это почувствовала.
- Ладно, Гриша, перестань! – нарочито сердито сказала она и продолжала далее: - Ты ведь прекрасно знаешь, что значит для женщины подобная лесть. Давай-ка лучше садись за стол. Сразу предупреждаю, что ты не увидишь у меня русских котлеток, потому что я обожаю свою национальную кухню. – Далее она попросила, чтобы он наполнил рюмки. Серов с удовольствием взялся за бутылку, но сказал:
- У русских говорят, что с утра не пьют, но за встречу, по-моему, и сам Бог велел…
- Я тоже так думаю, Гриша. У тебя какие планы на сегодня?
- Побыть у тебя в гостях, если ты позволишь…
- А с какой целью ты приехал?
- С единственной, чтобы приятно провести время у китайской принцессы. – Мэйлин покраснела как зарево и, глядя мимо него, спросила:
- И ты даже не попросишь моей протекции?
- Не попрошу! – ответил он, и она, подняв на него глаза, сказала:
- Гриша, ты и сегодня очень спешишь, но я почему-то не могу на тебя рассердиться, хоть и пытаюсь. Ладно, за встречу, так за встречу!
Звякнул хрусталь, и они, улыбнувшись друг другу, деликатно выпили. После этого Мэйлин начала его опекать:
- Гриша, вот лимон в сахаре. Русские студенты говорили мне, что так закусывал ваш царь-батюшка, когда пил коньяк.
- Они правильно говорили, Майя. Все русские люди знают об этом.
- Знаешь, я тоже так привыкла. А теперь я положу тебе очень вкусную вещь! Ты знаешь, что это такое? – сказала она, подцепив двумя вилками нечто.
- Нет, надеюсь, не лягушка? – не очень удачно пошутил он, и Мэйлин немного обиделась.
- Нет, Гриша, китайцы не едят лягушек. Тебя кто-то ввёл в заблуждение. Лягушек и устриц едят французы, а это краб. У вас едят раков?
- Конечно!
- Так вот, это тоже раки, только очень крупные.
Серов попробовал кусочек белой мякоти и удивился:
- В самом деле, очень вкусно! А что это рядом с крабом, чёрненькое?
- Это трепанги, тоже очень вкусно! Тебе положить?
- Нет-нет, спасибо, я положу себе сам, - ответил Григорий и подозрительно посмотрел на неизвестное ему кушанье.
Мэйлин подкладывала ему то одно, то другое, но обходила трепанги, потому что заметила его реакцию на этот деликатес.
- Гриша, пока ты умывался и брился, я договорилась с соседкой, и скоро нам принесут китайские пельмени, - предупредила Мэйлин.
- Я с детства люблю пельмени, - сказал Григорий.
- Гриша, но китайские пельмени – это нечто особенное. Ты потеряешь голову, когда их отведаешь! – горячо воскликнула Мэйлин.
- Я ничем не рискую, потому что потерял голову значительно раньше, когда увидел тебя с этой причёской, - шутил Серов.
Мэйлин упрекала его за то, что он ей льстит, но в душе ликовала.
- Гриша, попробуй это! Это называется утка по-пекински, - положила она на его тарелку самый лакомый кусочек. Она раскраснелась от выпитого коньяка и его комплиментов, и ей тоже хотелось говорить и говорить. – Гриша, между прочим, конечно… Ты уже женат?
Он поспешил заверить её в том, что не женат, но не скрыл, что живёт с любовницей. Мэйлин о чём-то задумалась, а потом с грустью сказала, что в институте у неё были близкие отношения с русским студентом.
- А почему вы не поженились? – поинтересовался он.
 Она ответила, что в этом виноваты его и её родители. Но теперь её родители поняли, что были неправы. Далее она сказала, что в этом году встречалась с Виктором в Харбине, но не испытала к нему прежних чувств. Григорий тут же отреагировал:
- Майя, я уже вижу, как мне улыбается фортуна!
- Почему? Ну да, ты хочешь сказать, что у тебя появился шанс. Не так ли, мой дорогой приятель? – улыбнулась она.
- Нет, я хотел сказать другое. Дело в том, что одного шанса мне мало…
Мэйлин расхохоталась и легонько стукнула его по руке. В это время в квартиру позвонили, и она сорвалась с места:
- Ура, это принесли пельмени!
«Она явно ничего не имеет против флирта!» - подумал Серов, и у него приподнялось настроение. Загадочная китаянка вернулась с огромным блюдом пельменей, и он почувствовал удивительно приятный запах.
- Бог ты мой, как вкусно пахнет! А почему они как вареники?
- Так спрашивают все русские, впервые увидев китайские пельмени. Ничего не поделаешь, у нас принята такая форма.
- У меня уже текут слюнки от одного запаха! Может быть, очаровательная хозяйка разрешит – под пельмени? – спросил Григорий, и она милостиво разрешила:
- Ради Бога, Гриша, я тоже об этом подумала.
Серов наполнил рюмки и вдруг сказал:
- Я больше не хочу называть тебя Майей, потому что такое имя тебе не подходит. А Мэйлин – это очень красиво и звучит, как колокольчик.
- Мне тоже больше нравится собственное имя, и я терпела эту «Майю» только ради тебя!
- Знаешь что, Мэйлин, давай выпьем с тобой на брудершафт? – неожиданно предложил Серов, и она вздрогнула.
- Ой! Какой ты быстрый, Гриша! Скажи честно, ведь ты думаешь уже сегодня затащить меня в постель?
- Конечно, думаю, - выпалил он, не задумываясь.
С её лица сошла улыбка, и она с некоторой досадой сказала:
- Гриша, ты наглый, но ладно, что не юлишь и говоришь прямо…
- Итак, на брудершафт? – Он поднял рюмку и внимательно посмотрел ей в глаза.
- На брудершафт, но не больно рассчитывай на что-то ещё, - ответила она.
После занимательного пития с переплетением рук их губы соединились… Мэйлин очнулась первой и, отпрянув от него, предложила уделить внимание пельменям. Она подала ему вилку, а себе взяла палочки. После второй стопки у Григория разыгрался волчий аппетит, и он попросил её положить ему побольше. Они оба увлечённо жевали и смущённо поглядывали друг на друга.
Наконец Серов отодвинул от себя тарелку и тяжело вздохнул.
- Ну, всё, я сдаюсь. Спасибо, Мэйлин. Никогда не ел ничего подобного. Теперь это станет моим любимым блюдом на всю жизнь!
- Гриша, я очень рада, что тебе понравилось.
Серов откинулся на спинку стула и блаженно закрыл глаза.
- Ты, наверно, очень устал с дороги? – заботливо спросила Мэйлин.
- Если откровенно, то я совсем не спал, - ответил Григорий.
- В вашем купе, наверное, ехал маленький ребёнок? – с сочувствием спросила она и продолжала далее: - Я тоже однажды так ехала. За всю ночь никто не сомкнул глаз. Знаешь что, ты можешь прилечь на мою кровать. У меня всё равно много дел. Нужно убираться. Кроме этого я хочу принять ванну.
- Спасибо, Мэйлин, ты очень чуткая и добрая женщина. Он взял её за плечи, осторожно привлёк к себе и, завладев её губами, вложил в поцелуй всё своё искусство.
Когда она, наконец, высвободилась из его объятий, то подосадовала:
- Всему виной – коньяк. И как бы мне не наделать глупостей…
Мэйлин прошла в свою спальню и, разобрав там постель, вернулась назад.
- Иди, ложись, - опустив глаза, сказала она.
- А ты? – спросил он.
- Я пока ничего не решила, - ответила она.

* * *

Он возвращался в Шанхай на теплоходе и с приятным чувством перебирал в памяти события последних суток. Мэйлин была умной женщиной и всё понимала без слов. Вечером она, как ни в чём не бывало, вручила ему письмо на имя Чжан Сяолиня.
- Правда, мои родители почему-то порвали с ним всякие отношения, но меня он обожает и любит, как дочь. Это за счёт того, что Бог не послал ему своих детей. Так что можешь быть уверен в успехе…
- Даже не знаю, как тебя благодарить, - смутился Серов.
- Главное, будь честен со мной. Гриша, у тебя трудно с деньгами?
- Почему ты так решила?
- Кое-что подмечаю, и ты не пытайся мне лгать. К тому же, ничего страшного не случится, если ты возьмёшь у меня взаймы. Тебе хватит одной тысячи? Разумеется, китайских долларов…
- Взаймы я, конечно, возьму, но мне вполне хватит трёхсот.
Мэйлин посоветовала ему не скромничать и сказала, что уже приготовила одну тысячу. Затем она поинтересовалась, когда он её навестит, и он пообещал ей приехать в следующее воскресенье.
Английский комфортабельный теплоход летел, как птица, а рядом с ним, не ведая строя, носились быстрокрылые чайки, и в их крике слышалась тревога, вызванная появлением редкого «чудовища».
Серов удобно откинулся на высокую спинку сиденья, и как только смежил веки, на него снова нахлынули воспоминания…
Мэйлин пришла к нему в сорочке и легла на самом краю кровати, - парная, свеженькая и желанная.
- Не смотри на меня, а то я умру от стыда, - едва слышно пролепетала она и закрыла лицо ладонями.
Но он сразу же сел и, не спуская с неё глаз, задрал ей комбинацию. Горячий, жадный, нетерпеливый, он перебросил её на середину кровати, но Мэйлин с быстротой кошки упёрлась руками ему в грудь и с беспокойством зашептала:
- Тише, тише, тише… Успокойся, милый… Так нельзя, так можно всё испортить… Полежи немножечко рядом со мной, но только совсем тихо… мне это нужно…
Это было непросто, но он обуздал свою похоть, а Мэйлин уже спокойнее продолжала:
- Как хорошо ощущать тебя рядом! Но ты не торопись, иначе я ничего не почувствую.
…Вдруг чей-то голос вернул его в салон теплохода:
- Мсье, вам плохо? – Это спрашивала его соседка, пожилая француженка.
- Я плохо знаю французский, - ответил ей Серов на английском и продолжал: - Мадам, вы глубоко заблуждаетесь: мне как раз очень хорошо, потому что я занят приятными воспоминаниями. Скажите, пожалуйста, во сколько мы будем в Шанхае? – спросил он, чтобы не молчать дальше…
- Где-то около трёх. Вы, должно быть, русский? – Дама неплохо владела английским и различила у него акцент.
- Вы угадали, я русский.
- Но большинство русских хорошо владеют французским!? – заметила она.
- Видите ли, мадам… Была война, и у меня не хватило времени изучить несколько языков. К вам просьба, мадам, посидите тихо, - попросил Серов. Грубоватый тон оскорбил француженку, и она надолго замолчала, а Григорий стал глядеть в иллюминатор. Постепенно его мысли вернулись в Нанкин.
…Он обцеловал ей лицо, шею и плечи. Мэйлин порозовела, расслабилась и отдала ему свои нежные губы. А когда он обласкал её груди и стал пить аромат с их нежных «бутонов», она задрожала, её дыхание стало прерывистым, и всё её тело ожило…
Наконец её руки обвились вокруг его шеи, и он понял, что её час пробил…

* * *

На следующий день Серов встал пораньше, и как только привёл себя в порядок, поспешил в Нантау. Торговое представительство Чжан Сяолиня было хорошо всем известно, и он нашёл его сразу.
В приёмной на месте секретаря сидел солидный, но не старый китаец. Серов вежливо поздоровался с ним на английском и сказал, что у него есть письмо для господина Чжан Сяолиня.
Секретарь только мельком взглянул на конверт, который он протянул, и кивнул головой на стопку бумаг рядом с печатной машинкой:
- Положите сюда и ждите!
Зазвонил телефон, и китаец поговорил с кем-то на французском. А когда вошла вальяжная молодая женщина, он неожиданно для Серова перешёл на русский:
- Ирина, ты опять опаздываешь? Босс уже спрашивал о тебе. Будешь сопровождать его в Гонконг…
- Опять на яхте? – поинтересовалась она.
- Разумеется, - ответил он и затем спросил: - Ты уже в порядке?
- О, да-а! Со вчерашнего дня, - многозначительно ответила она, и он сказал ей, что шеф теперь занят и что она может собираться в дорогу.
Довольно приятная на вид Ирина выразительно посмотрела на Григория и, погуливая восхитительным задом, покинула приёмную.
Вскоре из кабинета Чжан Сяолиня вышли четверо китайцев и, продолжая говорить между собой, направились к выходу.
Секретарь тут же взял со стола стопку бумаг и скрылся за массивной дверью.
Минут через десять Серова пригласили к боссу. Плотный, коренастый, выше среднего роста китаец выглядел, самое большое, лет на сорок пять. Он был коротко острижен и одет, как лондонский дэнди. Выступив из-за стола, он протянул руку и на безукоризненном английском сказал:
- Очень, очень рад встретиться с приятелем моей любимицы. Садитесь и рассказывайте, как она там поживает, хорошо ли выглядит? Я уже давненько не видел её. Никак не позволяют проклятые дела!
- Мэйлин выглядит прекрасно. Это чудесная девушка, и она очень вас любит, - ответил Григорий.
- Вы правы, она обожает своего дядюшку, а я люблю её. Вы давно знакомы?
Серов ответил, что они познакомились недавно, и Чжан Сяолинь, приняв серьёзный вид, перешёл к главному:
- Ну что ж, если говорить откровенно, вакансий нет. И, тем не менее, вы уже приняты на работу, и мой секретарь получил необходимые распоряжения. Мэйлин у нас большая умница и очень хорошо разбирается в людях. Как вы того хотели, я взял вас в охрану. Будете сопровождать в поездах разные товары. Сразу предупреждаю о том, что мы работаем в режиме строгой секретности. За разглашение служебной тайны сурово наказываем. Я назначил вам триста долларов в неделю. Кроме этого будете получать премии за выполнение особо важных заданий. Далее он сказал, что ему сегодня же выдадут аванс, и он может обустраиваться на новом месте. На работу вызовут, когда придёт время. Он поинтересовался, есть ли у него оружие, и Серов ответил, что оно у него имеется.
- В таком случае я желаю вам успеха! Увидите нашу девочку, передавайте ей привет от дядюшки. – Теперь китаец снова улыбался. Душу Григория распирала радость, но он держался спокойно и, не теряя достоинства, поблагодарил Чжан Сяолиня.
…В этот же день Серов снял уютную трёхкомнатную квартиру на Авеню Жоффр. Её интерьер, мебель и всё остальное ему очень понравились, и ему казалось, что Вера будет счастлива. Во второй половине дня он отправил ей радужную телеграмму с приглашением немедленно приехать, и она коротко ответила ему, что выезжает в среду. Просила встретить.
Казалось, всё складывалось как нельзя лучше, но у Григория было неспокойно на душе: он думал о Мэйлин… «Образована, богата, красива, что ещё нужно для полного счастья?» - без конца стучалось в его голову, и он, чтобы избавиться от навязчивых мыслей, решил побывать в кинематографе…
Домой он вернулся под вечер и снова порадовался тому, что теперь у него имеется квартира. Расположившись поудобней в кресле, он развернул одну из купленных им газет и начал читать. Но на рубрике с новостями у него почему-то ослабело внимание, и перед его мысленным взором возникла очаровательная аборигенка…
«А если и впрямь жениться на ней? Вера меня поймёт и простит», - снова «стрельнуло» в голову, и Серов представил себя в кругу огромной семьи, окружённым многочисленными детьми-полукровками, а также Мэйлин, подурневшую и с большим животом. Ему говорили, что китаянки постоянно ходят беременными.
Серов тряхнул головой, чтобы прогнать наваждение и подумал: «Нет-нет, не дай Бог такое! Для любовницы Мэйлин – хоть куда, но для жены она не подходит, потому что она китаянка…» - Он продолжал размышлять и чем далее, тем более приходил к убеждению, что ему нужна русская жена, и именно такая, как Вера. С её дворянским происхождением он связывал большие надежды. Чем чёрт не шутит? А вдруг у него появится возможность разбогатеть и уехать во Францию? А там собрался высший цвет русской эмиграции, и сбудется его мечта. Да-да! Ему нужна только Бестужева – она поможет ему обрести тот самый мир, о котором он грезил в офицерском училище и за который воевал на гражданской.
…В четверг перед полночью Серов встретил Веру, и они радостно обнялись.
- Гриша, неужели тебе повезло? А я так переживала!
- Вера, всё складывается к лучшему и сейчас мы поедем к себе домой.
- У нас есть квартира? Господи, сколько лет у меня не было своего угла! – порадовалась Вера.
Незатейливые удобства на новом месте не шли ни в какое сравнение с тем, что её окружало до революции, но Вера пришла в восторг.
Серов рассказал ей о своей работе. Сразу предупредил, что они будут часто разлучаться и иногда надолго. Но её всё устраивало, потому что она считала, что всё так и нужно…

 
       3.

3 августа Серов получил своё первое задание. Секретарь офиса подробно инструктировал:
- За товаром выехали накануне, а вы поедете сегодня. Билет и деньги на командировочные расходы получите у Линь Бяо. Вот адрес (он подал исписанный листок бумаги), по которому вы найдёте свою группу. На обратном пути ваши купе будут рядом, но вас не должны видеть вместе. В случае нападения на вашу группу, будете защищать её из прикрытия. За сохранность груза все отвечают головой.
- Куда лежит мой путь? – спросил он.
- В Кантон, - коротко ответил секретарь.
Григорий сказал, что ему всё понятно, и китаец пожелал ему удачи.
Через два часа Серов уже находился в пути и ехал в купе один. Он сразу же понял, что и это предусмотрено инструкцией. Ни босс, ни его секретарь, ни Линь Бяо не сказали внятно, что они повезут из Кантона. Задание было окружено тайной, и Серову это понравилось.
В Кантон он приехал на третий день и довольно долго разыскивал свою группу по указанному адресу. Григорий показывал китайцам свою бумажку, но очень редкий прохожий знал грамоту и мог прочитать эти несколько иероглифов. А когда таковой попадался и начинал объяснять, куда нужно идти, то Серов мало что понимал.
С большим трудом и уже за полдень Григорий, наконец добрался до места. Это было невзрачное одноэтажное строение из десяти комнат. Их разделял узкий коридор, скорее всего это была ведомственная ночлежка. В первой комнате направо была открыта дверь, и там сидели китаец с китаянкой, оба в годах. Тут же вдоль всей стены располагался стеллаж, и на его полках лежали стопками одеяла, простыни и другое постельное бельё. Кроме того, в комнате были шкаф с посудой, стол и несколько стульев.
Серов обратился к присутствующим на английском языке и сказал, что приехал от Чжан Сяолиня и разыскивает Ли Шена с его группой. Он очень сомневался в том, что они его поняли, но при упоминании знакомых имён китайцы закивали головами. Скорее всего его ждали и без лишних слов проводили в одну из комнат, где стояли деревянная кровать с пружинным матрацем, стол, два стула и небольшая тумбочка. Несколько позднее постучалась и вошла со стопкой постельного белья китаянка. Она молча застелила постель и ушла.
Серов изрядно набегался за день, и когда остался один, то не раздеваясь, упал на кровать. В комнатах по соседству с одной стороны было тихо, а с другой – кто-то громко храпел.
«Интересно, что у них за стены? Неужели фанерные?» - подумал Григорий и не заметил, как заснул.
…Он проснулся из-за того, что в соседней комнате послышалось сразу несколько голосов и чей-то плач. Казалось, что плакала девочка, и её наперебой успокаивали. Спать уже не хотелось, и Серов поднялся. В это время кто-то постучался в дверь, и не успел он сказать «да», как вошёл улыбающийся китаец. Он был заметно навеселе, но не пьян и на сносном английском сказал:
- Меня зовут Ли Шен, и я ждал тебя как раз сегодня. Как доехал?
- Неплохо, только долго искал вашу гостиницу, - ответил Григорий и порадовался тому, что наконец-то встретился с Ли Шеном. Он поинтересовался, когда они отправятся обратно, но китаец сказал, что их товар ещё находится в пути.
- А что это за товар? – спросил Серов просто так, чтобы не молчать, и Ли Шен ответил:
- Об этом лучше не говорить даже между собой. Скоро ты тоже привыкнешь к нашим порядкам.
- А чем заниматься, пока доставят товар?
- Отдыхай, сколько влезет, только поблизости, - ответил китаец и далее сказал, что они привезли женщину, чтобы им не было скучно.
- А почему она плачет?
- А-а! Молодая ещё, ничего не понимает…
- А сколько ей лет?
- Её отец сказал, что двенадцать, но на вид ей вполне можно дать тринадцать. Шибко красивую девчонку купили. Если хочешь, присоединяйся к нам!
Но Серов решительно отказался от этого предложения, сославшись на то, что они привезли не женщину, а ребёнка.
- У нас в Китае выдают замуж ещё раньше. Пойдём – не пожалеешь, - уговаривал Ли Шен. – Девочка пухленькая, и её ещё никто не трогал. Если хочешь, то можешь быть первым…
Серов снова отказался, и тогда китаец посоветовал:
- Всё равно нужно как-то отдыхать. Тут через квартал есть приличный бардачок с рестораном. Сходи туда, чтобы не было скучно.
- А что, Ли Шен, у вас в Китае торгуют людьми?
- Нет, людьми не торгуют. Но в Китае есть очень бедные семьи, а детей много и их нечем кормить…
- А потом куда вы денете эту девочку?
- Заберём в Шанхай и продадим американским матросам. Они заплатят за неё в два раза больше! Хе-хе… Ты, наверное, в Китае недавно? – Ли Шен охотно отвечал на вопросы и явно благоволил к русскому коллеге.
- Да, я приехал не так давно.
- Я сразу понял, что ты эмигрант. Ну ладно, не передумал ещё? – спросил он напоследок.
Серов сказал, что не передумал, и Ли Шен ушёл…
«Ну и дела! – подумал Серов. – Настоящие дикари! Я далеко не святой, но чтобы пасть так низко? Никогда!»
Всё это время за деревянной стенкой продолжалась возня: удивлённо восклицали китайцы, а писклявый голосок повторял одно и то же слово «Пу-ё»*…
Вдруг что-то тяжёлое упало на пол, кто-то заругался, и затем послышались вопли.
Серов побледнел и вскочил на ноги. «Что они там творят?» - растерянно подумал он и покинул свою комнату. Плачь несовершеннолетней китаянки продолжал надрывать душу, и он ускорил шаги…
«И никому нет до этого дела! Что за страна?» - мысленно возмущался Григорий и продолжал идти дальше, пока не почувствовал приятные запахи…
Он мгновенно ощутил голод и, определившись откуда они могли исходить, вошёл через парадный подъезд в двухэтажное здание. В большом вестибюле прогуливались нарядные девушки, и Серов осмотрелся вокруг. Обратив внимание на длинную перегородку из бамбука, за которой гремела посуда и слышался разноголосый людской говор, Григорий вскоре же заметил, как один из китайцев вошёл в ресторан через шторы из странных «висюлек», - ряда верёвок с нанизанными на них деревянными бусами и трубками. Он последовал за ним и, заняв свободный столик, заказал пельмени.
Кругом сидели китайцы, многие - в обществе нарядных китаянок. Все они с большим аппетитом ели, но иногда прикладывались к маленьким фарфоровым чашечкам и, вытянув трубочкой губы, пили китайскую водку. К пельменям и другой еде многие посетители подливали желтоватую или коричневую жидкость, которая находилась в маленьких бутылочках и стояла на всех столах. От запаха и вида различных кушаний у Григория закружилась голова…
Но, наконец, появился «бой»* и поставил на его столе блюдо с пельменями, а перед ним – тарелку, палочки и ложку – короткую штамповку из листового железа. Порция оказалась великоватой, и Серов ужинал не спеша, продолжая с интересом наблюдать за тем, как китайцы ели и проводили время.
Кое-как поместив в свой желудок почти все пельмени, он покинул ресторан и решил прогуляться перед сном. Но узкие и душные улочки в этой старинной части города не столько освежали, сколько утомляли, и Григорий, побродив в окрестностях около часа, вернулся в ночлежку. Теперь здесь стояла тишина, и Серов, быстро раздевшись, улёгся спать.
Он смежил веки и попытался заснуть, но что-то ему мешало, и когда он прислушался получше, то грубо выругался. Сразу за стенкой, почти рядом с ним поскрипывали пружины, и кто-то натужно сопел. Сон не приходил, и Григорий не знал, что делать. Так прошло несколько томительных минут, и затем наступила тишина. Повернувшись на другой бок и устроившись поудобней, он снова попытался заснуть, но вдруг кто-то вновь завозился за стенкой, и нудно заскрипели пружины. Теперь под этот аккомпанемент что-то лопотала китаянка, и Серову в какой-то момент померещилось, что она пьяна. Уже готовый завыть волком Григорий соскочил с кровати и, проклиная китайцев, начал поспешно одеваться.
Он шёл быстро, не уверенный в том, что идёт по тем же улочкам, но пришёл туда, куда нужно. Едва он вошёл в бордель, к нему тут же подпорхнули три размалёванные девицы. Но в это время появилась какая-то важная дама и, разогнав девиц, подошла к клиенту.
- Мистер, вам нужна девушка? – спросила она, и Серов, отчего-то волнуясь, ответил:
- Я хочу молодую девушку, лет пятнадцати, но не моложе. Обязательно красивую и не сильно худую.
- Мы немедленно выполним ваш заказ, а пока пройдите в ресторан, - вежливо пригласила она, но Серов возразил:
- Дело в том, что я только что поужинал!
- Это неважно, сначала нужно угостить девушку. За это время вы познакомитесь и потом приятнее проведёте время.
Ничего не оставалось, как пройти и сесть за свободный столик и ждать. Теперь ресторан был почти полон, и официанты носились, как угорелые.
Минут через десять Серов вдруг заметил, как к его столику подходит одна юная особа и вся сияет от неподдельной радости. Она была красива, изящна и не очень похожа на китаянку…
- Ваш заказ перед вами, мистер. Мне можно присесть? – её английский был довольно сносным.
- Да, конечно. Садитесь, пожалуйста! И давайте познакомимся. Как вас зовут?
- Меня зовут Эйлин, но вы можете звать меня, как вам захочется. Например, кошечкой или ласточкой. Как вам больше нравится, так и зовите, - сказала она.
- Я буду звать тебя Элей. Тебе что заказать? Лично я только что поел.
- А вы говорите на китайском? - спросила она.
- Увы, нет, - ответил он, и она предложила:
- Тогда будет лучше, если я закажу сама. Но вам тоже нужно что-нибудь принести, а то мне будет неудобно есть одной. Вы хотите немножко выпить?
- Пожалуй, да… Пусть принесут коньяк и ломтики лимона, обсыпанные сахаром, - ответил Серов и добавил: - Что касается других закусок, то тут я полностью доверяюсь тебе.
- Хорошо, я постараюсь вам угодить, - пообещала она.
Подошёл «бой», они долго разговаривали непонятно о чём, и Григорий спросил:
- Возникли проблемы?
- Он сказал, что у них нет коньяка, и я объяснила ему, где можно купить. Это почти рядом. Знаете, я очень рада, что меня выбрал европеец. Они бывают у нас очень редко…
- А почему тебе нравятся европейцы?
- Они душевнее и добрее.
- Эля, ты здесь давно?
- Уже полгода. А почему вы спросили об этом?
- Ты хорошо говоришь на английском. И похоже, училась грамоте. Как ты тут оказалась?
Она сказала ему, что училась в колледже и что в качестве иностранного языка у них был английский. Тут она запнулась, и неохотно добавила: - Но потом моего папу убили, и я оказалась здесь.
- А за что убили твоего папу? – поинтересовался Григорий.
Эйлин незаметно оглянулась по сторонам и понизила голос:
- Это было связано с наркотиками. Весь Кантон кишит дельцами от наркобизнеса. Отсюда развозят в разные стороны героин, и однажды мой папа не угодил одному человеку.
- Понятно, - ответил он и перевёл разговор на другую тему.
Наконец им принесли коньяк и поставили закуски. Около Серова появились ломтики ароматной ветчины, его лимон и солёные орешки.
- Ну что, Эля, давай выпьем за наше знакомство!
- Давайте…
- Я только не понимаю, почему у вас такие маленькие рюмочки, то есть чашечки?
- Китайцы пьют очень мало, - ответила она.
Перед тем, как выпить, они подержали чашечки и со значением помолчали. Неловко удерживая пальцами непривычный сосуд, Серов понёс его ко рту, и Эйлин последовала за ним.
Она ела неторопливо, но с аппетитом. Палочки в её руках были также естественны, как и сама девушка. Ей принесли креветки, утку по-пекински и ананас.
У Серова почему-то не выходил из головы предыдущий разговор, и у него уже висел на языке один вопрос, но Эйлин увлечённо ела, и он не хотел ей мешать.
Григорий вяло закусывал и больше любовался китаянкой. Но, наконец, он выбрал момент и спросил:
 - Эля, здесь через квартал есть ночлежка. Ты не знаешь, кто в ней останавливается?
Эйлин очень внимательно посмотрела на него и ответила вопросом:
- А почему вас это интересует?
- Там остановился мой друг, он китаец. И мне показалось кое-что странным…
Эйлин, как и в первый раз, оглянулась по сторонам и чуть слышно сказала:
- Это плохое место, и вам лучше держаться от него подальше!
- Но почему? – удивился он.
- Не знаю, но так говорил мой папа, - коротко ответила она.
Серов наблюдал за тем, как она ест палочками, и размышлял:
«Её отец был как-то связан с наркобизнесом, и теперь она снова вспоминает о нём в связи с ночлежкой, которая принадлежит торговому предприятию Чжан Сяолиня…»
Григорий вдруг вспомнил, как Мэйлин говорила о том, что её родители находятся в плохих отношениях с дядей.
Они посидели ещё с полчаса, и китаяночка уже приканчивала десерт. Теперь она весело болтала о чём попало, но заметив, что он отмалчивается, вдруг спросила:
- Вы, наверное, уже хотите со мной позабавиться?
- Ты очень чуткая девушка, - улыбнулся он.
- Тогда пойдёмте ко мне, - предложила она.
Серов поманил к себе пальцем «боя» и, расплатившись с ним за ужин, поднялся из-за стола.
Эйлин привела его в свой тесный номер и без лишних слов начала раздеваться. Серов делал то же самое и не сводил глаз с юной проститутки. К своему удивлению он отмечал, что все приятные предметы, которые должны присутствовать у женщин с наступлением половой зрелости, были у неё на месте. Заманчиво выглянули и снова спрятались под тонкой сорочкой в меру полные бёдра…
- Я готова, - сказала она и тут же спросила, переходя на интимный лад: - Ты как больше любишь?
- Ложись на спину…
Эйлин понятливо улыбнулась, и когда забралась в постель, вытянула стройные ноги.
- Тебе и вправду только пятнадцать лет? – спросил он, разглядывая её от головы до ног.
- Нет, уже на месяц больше, - ответила она вполне серьёзно, будто гордилась тем, что уже подросла.
- Ты красивая! – не удержался от комплимента Григорий.
- Я таитянка. Мои родители приехали в Китай из Таити, когда мне было три года.
- Разве таитяне – не китайцы?
- Нет, мы полинезийцы: у нас свой таитянский язык, и в наших жилах течёт около трети европейской крови, - продолжала она.
- Как только я тебя увидел, то сразу же подумал о том, что ты не очень похожа на китаянку, - заметил он.
- Я тебе понравилась?
- Да…
Он взял её по-русски, без прелюдии, энергично и жадно. Но финал был неожиданный…
Потом она с грустью спросила:
- Ты сейчас уйдёшь?
- Я буду с тобой до утра, - ответил Григорий.
- Ой, как я рада! – воскликнула таитянка и защебетала далее: - Ты сейчас доставил мне большое удовольствие. Я уже давно ждала мужчину, с которым мне будет очень приятно, и вот ты пришёл…
- А я думал, что ты представлялась.
- Конечно, нам приходится это делать, но неужели ты не почувствовал, что я была искренна?
- Почувствовал, но не был в этом уверен.
…Уже под утро Серов задал ей последний вопрос, который никак не выходил из его головы:
- Эля, тебе знакомо имя Чжан Сяолинь? – Он очень пожалел о том, что был слишком любопытен. Она вдруг съёжилась от страха и заплакала. Любые попытки как-то успокоить девушку ни к чему не приводили. Это было похоже на истерику, и когда он потряс её за плечи и попросил объяснений, она, захлёбываясь от слёз сказала:
- Это он… приказал убить… моего папу…
Прошло не менее получаса, пока она окончательно успокоилась, и затем умылась. Перед его уходом Эйлин спросила:
- Зачем ты всё испортил? Мне было так хорошо с тобой!
- Эля, я обещаю тебе, больше никогда не касаться этой темы! – пообещал он.
- Ты придёшь ко мне снова?
- Я буду часто бывать в Кантоне, и каждый раз буду приходить только к тебе!
- Я буду ждать тебя очень-очень…

       * * *

- В девятом часу зашёл Ли Шен и весело спросил:
- Ну, как провёл время?
- По-моему неплохо! – ответил Серов.
- Ты пришёл утром. Нашёл себе женщину?
- Да, мне повезло, - сказал Григорий и после небольшой паузы добавил: - Ли Шен, у меня есть к тебе небольшая просьба.
- Какая? – насторожился китаец.
       - Передвинь кровать к противоположной стене.
Вместо того, чтобы ответить, китаец принялся хохотать и, нахохотавшись вволю, пообещал передвинуть кровать.
- Она хоть живая? Кричала так, будто её режут.
- В самом деле… Наши кожаные «ножи» ей не очень понравились, и она долго плакала. Потом нам надоели её слёзы, и мы влили ей в рот два ляна* водки. Ну, и потеха была! Зря ты отказался…
Серов сказал, что ему не о чем жалеть, потому что встретился с приятной девушкой.
- Янь Фу тоже не захотел, у него есть женщина на соседней улице, - продолжал китаец. – А вдвоём плохо – нету компании. Пока один забавляется, другой в это время скучает.
- Ну, пусть будет двое мужчин и две женщины, - посоветовал Серов.
- Что ты? Это обойдётся слишком дорого! - воскликнул Ли Шен и спросил, чем он собирается заниматься днём.
Серов ответил, что пока ещё не решил, и китаец сказал:
- Сегодня недалеко отсюда состоится ярмарка. Если хочешь, пойдём с нами. Будет на что посмотреть! – Ли Шен явно стремился наладить отношения с русским коллегой, и Серов согласился пойти с ними. Однако китаец предупредил, что им придётся держаться порознь, ибо никто не должен знать о том, что они из одной команды. Пообещав зайти за ним, Ли Шен вышел.
Серов лежал на кровати и думал об Эйлин, когда постучалась и вошла с большим фарфоровым чайником китаянка. Не проронив ни одного слова, она налила ему чашку очень ароматного чаю.
…Серову ещё никогда не приходилось бывать на китайской ярмарке. Они проталкивались через огромную массу людей, и здесь все время звучал какой-то «расстроенный» оркестр из гулких барабанов, цимбал, пронзительных флейт и других неслыханных музыкальных инструментов.
Тут и там разыгрывались всевозможные представления. Разряженные китайцы в масках каких-то чудовищ размахивали длинными палками или ударяли ими друг друга, падали, подскакивали, «умирали», «воскресали» и выделывали в воздухе немыслимые пируеты.
В другом месте будоражили публику канатоходцы и раскачивались на трапециях гимнасты. И чем дальше он шёл, тем было интересней. Но один аттракцион заставил его остановиться: на высоком помосте выступала совсем ещё юная гимнастка; со стойки на руках она постепенно так согнулась в позвоночнике, что её голова оказалась под промежностью и теперь как ни в чём не бывало выглядывала из-под её ляжек.
Серов не мог поверить, что из такого «калача» можно раскрутиться без потерь, и когда китаяночка спокойно сошла с помоста, он с облегчением вздохнул. Он пошёл дальше, но вдруг снова остановился. Его внимание привлёк молодой китаец, который, будучи только в набедренной повязке, гордо расхаживал в образовавшемся круге и что-то выкрикивал толпе. Григорий ещё не успел сообразить, в чём дело, как тот встал на одно колено и, выставив вперёд правое бедро, ударил по нему острым тесаком. Сначала все отчётливо услышали «треск» кожи, а потом с ужасом увидели глубокий рубец, из которого потекла кровь. Толпа зароптала, но тут же к «самоистязателю» подоспел ассистент и быстро засыпал его рану каким-то порошком цвета охра. Кровь остановилась, а через минуту китаец уже ходил по кругу и показывал всем зажившую рану.
Дикарский способ рекламы оказался весьма эффективным, и чудодейственные порошки расходились быстро.
Потом Серов ходил вдоль длинных рядов, где прямо на воздухе готовили еду: жарили, парили и варили. Здесь же за столиками китайцы поглощали лапшу, пельмени, поузы и другие кушанья из мяса, рыбы, овощей и других продуктов не совсем ясного происхождения.
Григорий то и дело натыкался на арбузы, дыни, ананасы, бананы, персики и другое множество плодов и фруктов.
Наконец Григорий решил вернуться в «гостиницу». Он устал от многоголосья, завыванья непонятной музыки, при этом, во все поры его тела впитывалась одуряющая жара. И когда Григорий пробился через толпу и добрался до ночлежки, то он замертво упал на кровать и мгновенно заснул.
…На следующий день доставили «товар», который умещался всего в двух больших чемоданах из толстой кожи. Ли Шен вручил Григорию железнодорожный билет и предупредил, что в его купе больше никто не сядет.
Во время посадки на поезд Серов обратил внимание на то, как согнулись носильщики, взвалившие себе на плечи по одному чемодану. Но после того, что ему поведала юная таитянка, он уже не сомневался в том, что будет сопровождать героин.
- Это весь товар? – спросил Григорий у Ли Шена и сделал удивленное лицо.
- Да, но это очень дорогой товар, - ответил китаец.
«Здесь целое состояние, а уместилось всего в двух чемоданах!» - почему-то подумал Серов и занял своё место в купе.
Их компания доехала вполне благополучно. Китайцы, и в самом деле, привезли девчонку в Шанхай. Её детская мордашка с тёмными овальчиками вокруг глаз и с нацелованными до трещин губами выражала беспокойство. Малышка явно была не в себе и не ждала ничего хорошего в этой новой для неё жизни…
Они сдавали товар в каком-то захолустье между городом и морским побережьем. Несмотря на унылые строения, по некоторым признакам нетрудно было догадаться, что сей вертеп охраняется десятками головорезов.
После этого Серов прибыл в офис и доложил секретарю о результатах поездки. Тот внимательно его выслушал и отправил к Линь Бяо, где ему выдали две тысячи китайских долларов.
Григорий явился домой в хорошем настроении и всю премию отдал Вере; при этом он сказал ей, что это ей на гардероб и что он хочет, чтобы она имела самые лучшие наряды. Вера порадовалась и спросила, не настало ли время им пожениться, и он сказал ей, что это не за горами…

* * *

Между поездками Чжан Сяолинь не беспокоил, и Серов мог находиться дома. Но на Авеню Жоффр ему не сиделось, и он зачастил в Нанкин. Однако экзотичная красавица тоже была женщиной и поэтому тоже однажды спросила, не собирается ли он на ней жениться. Григорий, не моргнув глазом, сказал, что это не за горами, и спросил у неё, согласна ли она принять православие. Мэйлин сказала, что она уже давно об этом подумала и что согласна, и Григорий нежно поцеловал её в пробор на её очаровательной головке.
Серов врал легко и непринуждённо, но совесть (весьма упрямая особа) нет-нет да и напоминала ему о себе. И тогда Григорию становилось неуютно, но не более того; его душа не маялась, как у других людей, если он совершал подлость. И там, в рабочей слободе, где он родился и вырос, выживал не тот, кто был честен, а тот, кто был сильным. Сильным был тот, кто был богатым. В офицерском училище один недоумок из однокашников по поводу одной подлости равнодушно заметил: «Мавр сделал своё дело, мавр уходит». И эта «философия» запала ему глубоко в душу, потому что она была удобной. Точно так же подумал Серов, когда его совесть напомнила ему о Мэйлин, протянувшей ему руку помощи, когда его заедала нужда. Однако в тот час Серов заколебался: ему нравилась эта китаянка, да и отчего-то подумалось о чести мундира. Но недолго сомневался Григорий. Вспомнил он родную слободу и примерился к её нравственным ценностям. Не зря примерился, потому что быстро сообразил, что можно исповедывать две морали: свою – удобную – глубоко в душе и праведную – помешную - для окружающих.
Совесть Серова и вовсе умолкала, когда он вспоминал о том, что точно такие же серовы пришли к власти на его Родине и установили свою диктатуру. Ему ли было не знать подноготную Разгуляевых, Гологузенковых и Распутиных. Огромная страна собиралась жить по пролетарским «законам», и Серов окончательно успокоился.
«Что такое Мэйлин? Красивая игрушка, а игрушки быстро надоедают. Наш разрыв не причинит ей душевной боли, да и какая может быть душа у китаянки? «Так себе – пар один», - вспомнил он, что говорили по этому поводу его слободчане, когда речь заходила об инородцах…
В свой следующий приезд в Кантон Серов сразу же вспомнил о юной таитянке, и у него потеплело на душе. Вечером он собрался поужинать, а затем и развлечься, и когда появился в том же фешенебельном заведении, то там заявил о своём желании провести время с Эйлин. Но его содержательница, та же самая дама, неожиданно разочаровала:
- Эйлин теперь далеко, и оттуда её невозможно вызвать…
- Девушка вышла замуж? – спросил он.
- Нет, девушку убили на другой же день после вашей встречи!
- Как убили? За что? – Григорий поперхнулся и побледнел.
- Я думаю, что вы знаете об этом больше, чем я, - дама явно не желала продолжать разговор и, кольнув его неприязненным взглядом, поспешила уйти.
Серов кое-как проглотил пельмени, которые в этот раз показались ему безвкусными, и убрался в свою ночлежку. В его голове стало тесно от набежавших мыслей: «Почему она так сказала? Меня в чём-то подозревают? Или они считают, что я послужил причиной? Но каким образом?»
Ему пришло в голову, что причиной её убийства могло стать его чрезмерное любопытство, и он вспомнил, как она озиралась, отвечая на его вопросы. Но разве могли их услышать в ресторане под шум и гам посетителей? Григорий продолжал размышлять и в конце концов понял, что роковую роль сыграл его последний вопрос. Он вынудил её сказать, кто убил её отца. В притоне, несомненно, были верные слуги босса, его «глаза и уши», и они не простили ей этой обмолвки…
Серов очень расстроился и думал об этом весь день. Он вспоминал Эйлин, очень жалел её и винил себя в её смерти. Но ночью он спал спокойно, а на другой день уже забыл о том, что когда-то существовала одна юная девушка, таитянка по происхождению, и что благодаря ей он несколько раз побывал в земном раю…


       4.

Прошло несколько месяцев. Всё шло гладко. Серов уезжал – возвращался. Приносил домой хорошие деньги и не огорчал Веру.
Он уже не был новичком и хорошо понимал, что дело Чжан Сяолиня поставлено на широкую ногу. Случайные наблюдения позволили сделать вывод, что подобных челночных групп имелось, по крайней мере, около десяти. И они действовали разобщенно, ничего не ведая друг о друге, так как поездки осуществлялись по строгому графику. Ходили слухи о том, что какую-то группу накрыли «копы», но предприятие Чжан Сяолиня продолжало работать как ни в чём не бывало.
В этой системе всё было продумано и отработано до мелочей. Сопровождая «дорогой товар», челночники строго придерживались инструкции. В том случае, когда в купе китайцев входили посторонние люди, Григорий получал через стенку сигнал тревоги, в основном беспокоили проводники и контролёры, но кто бы это ни были, он должен был покинуть своё купе и быть начеку.
Китайцы выходили из купе по одному, и когда возвращались, то не просто стучались, а отстукивали условный сигнал. Предельная осторожность соблюдалась не зря, и в этом Серов убедился…
Они возвращались в Шанхай в середине марта и подъезжали к станции Чанша, когда Григорий получил сигнал «большая опасность». Не вынимая рук из боковых карманов кожаной куртки, он вышел из купе, но тут же увидел нацеленный на него маузер и бешеные глаза какого-то китайца. «Цу-цу!»* - в ту же секунду заорал гангстер, показывая левой рукой, что нужно вернуться назад.
Но в это время прогремел выстрел в купе, и в то же мгновение Серов нажал на спуск: он стрелял через куртку и почти в упор. Громила глухо взвыл и, выронив маузер, осел на пол. Выстрел в купе принадлежал его сообщнику, который застрелил челночника Янь Фу и потом держал на мушке Ли Шена. Но он дрогнул, когда услышал выстрел и предсмертный крик напарника. Этого было достаточно, чтобы Ли Шен локализовал громилу. Левой рукой он выбил у него пистолет, а правой нанёс ему сильный удар в солнечное сплетение.
Тот рухнул, и ему тут же заломили руки. Затем его, связанного по рукам и ногам, выволокли в проход, где он очнулся и стал матерно ругаться.
Прибежал проводник, прятавшийся в своём купе, и Ли Шен, размахивая руками, начал что-то ему говорить. Наконец появился поездной полицейский и, задав несколько вопросов проводнику и Ли Шену, увёл бандита. Какие-то служащие в синих халатах поволокли в ту же сторону труп. Поезд уже замедлял ход – подъезжали к какой-то станции. Взволнованный Ли Шен потянул Серова за рукав, и когда они закрылись в купе, сказал:
- На станции в вагон ворвётся большой наряд полиции, но мне почему-то не хочется с ними встречаться. Придётся прыгать на ходу поезда!
Китайцы, не мешкая, открыли окно. В первую очередь они выбросили мертвеца, а следом за ним полетели чемоданы…
- Я прыгну первым, а вы посмотрите, как это делается, - сказал Ли Шен и полез в окно.
Прыжок был прост, с положения «сидя на подоконнике». Григорий, не теряя времени, повторил «трюк» Ли Шена, но не очень удачно и полетел от вагона кубарем. Его спасли небольшая скорость и рыхлый балласт…
Меньше, чем через час, они собрались вместе, и Ли Шен распорядился:
- Мы останемся с товаром и закопаем труп, а ты, Гэлишан, пойдешь на станцию и сядешь на следующий поезд. Как приедешь, расскажешь обо всём лично Чжану. Скажешь ему, что один из нас будет ожидать машину возле железнодорожного моста.
…Серов приехал в Шанхай на вторые сутки и сразу же отправился в офис. Босс был на месте и принял его тотчас.

       * * *

Через несколько дней Чжан Сяолинь вызвал Серова к себе и похвалил:
- Ты вёл себя молодцом и, можно сказать, спас положение. Я очень рад, что не ошибся в тебе. Но теперь нужно, чтобы о вас забыли, и поэтому вся ваша группа пойдёт в отпуск. Да… - тут босс вдруг заулыбался и дружески подмигнул: - Как там поживает моя племянница?
- У неё всё прекрасно! – ответил Серов.
- Мэйлин ни о чём не догадывается?
- Абсолютно ни о чём…
- Ты понимаешь, что к чему, и мне это нравится!
Серов только вышел от Чжан Сяолиня, как секретарь тут же отправил его к Линь Бяо. При упоминании этого имени у Григория всякий раз теплело на душе.
- Босс назначил тебе пять тысяч премии! – сказал Линь Бяо и, внимательно присматриваясь к русскому, продолжал: - Он явно благоволит к тебе, и чует моё сердце, ты у нас далеко пойдёшь.
Григорий не удивился тому, что сказал китаец; он-то точно знал, в чём дело, и ради кого так благоволит к нему Чжан Сяолинь.
Вера очень обрадовалась большим деньгам и спросила:
- Гриша, а что мне делать с этими деньгами?
- Прибереги на свадьбу, - посоветовал он.
Прошло достаточно много времени после его последней встречи с китаянкой Мэйлин, и Серову показалось, что босс напомнил ему о ней не случайно. Поэтому на следующий день он засобирался в Нанкин, и Вера расстроилась:
- Гриша, мы уже давно нигде не бывали, а ты так мало побыл со мной.
- Верочка, это дела! Большие денежки приходится отрабатывать, - ответил он, весело улыбаясь, будто они не расставались, а собирались на увеселительную прогулку. И Вера впервые за всё время их совместной жизни подумала о том, что у него есть другая женщина.
…Мэйлин встретила Григория с большой радостью:
- Ты очень кстати, Гриша! Мне дали месячный отпуск, и я думаю съездить в Гонконг! Ты не желаешь поехать со мной?
- Очень даже желаю, потому что я тоже в отпуске и тоже хочу побывать в Гонконге, - ответил он.
Мэйлин сказала ему, что разговаривала с дядей по телефону и попросила его, чтобы тот доставил её в Гонконг на яхте.
- Мэйлин, ты хочешь сказать, что мы совершим морскую прогулку?
- Да, милый, при этом у нас будут все удобства и обслуга!
Серов поинтересовался, когда они отплывают, и она сказала, что завтра или послезавтра.
В этот же день она начала собираться в дорогу, а Григорий сходил на почтамт, чтобы отправить телеграмму в Шанхай.
- Ты предупредил об этом Веру? – спросила Мэйлин, и он от удивления округлил глаза.
- Так ты знаешь о Вере?
- С самого начала, - ответила она и спросила: - Так ты ещё не решил на ком из нас женишься?
Впервые за всё время их отношений Григорий понял, что эта женщина очень умна, очень тактична и очень терпелива.
- Мэйлин, по-моему и так всё ясно на ком я женюсь! Разве Вера может сравниться с тобой?
- У неё нету богатого дядюшки? – Мэйлин прищурилась и не сводила с него глаз, ожидая ответа…
- У неё всего было много, намного больше, чем у твоего дядюшки, но всё это у неё отняла революция, - ушёл от прямого ответа Серов, но она снова спросила:
- Гриша, скажи прямо, в чём моё преимущество?
- В красоте, характере и интеллекте!
На этом Мэйлин успокоилась, и они перевели разговор на другую тему.
…Это путешествие было похоже на свадебное. Григорий и Мэйлин купались в почёте и роскоши. Они занимали на яхте господское положение, и исключительно внимательные слуги предупреждали каждое их желание. Даже капитан яхты Хэ Лун был с ними подчёркнуто вежлив и почтителен. Он не навязывал им своё общество, хотя прекрасно говорил на английском и мог быть интересным собеседником, как повидавший виды «морской волк».
Капитан вёл яхту по заданному маршруту: они посещали только самые живописные места и нигде не задерживались надолго. Но это была не спешка, а график, рассчитанный на то, чтобы везде побывать и больше увидеть.
Серов утопал в блаженстве. Южная экзотика, ласковое солнце и рядом – очаровательная аборигенка, её чёрные глаза, полные пленительной нежности и тайны. Это было похоже на сказку, в которой он был главным героем…
И совсем особенным местом была их роскошная каюта с поистине царским ложем, на котором они проводили ночи любви и не только – ночи. Эта роскошь, эти удобства вместе с изысканным сервисом приводили Серова в умиление, и он однажды подумал о том, что Вера и Париж – это миражи, маниловщина, красивая мечта. А тут стоило протянуть руку. Нет, стоило только сказать Мэйлин: «Пойдём со мной», и богатство свалилось бы под ноги. Чего он испугался? Детей с желтоватым цветом кожи и что их будет много? А разве она сказала ему, что хочет много детей? Мэйлин современная и интеллигентная дама; она не захочет этой суеты! А если придёт время, когда она ему надоест, то разве он не найдёт себе любовницу среди русских женщин? Обидится Вера? Ей будет больно? Но это у неё быстро пройдёт! Она красива, она из высшего общества, и здесь, в Шанхае, сама не заметит, как выскочит замуж за американца или француза. Так что же? Не пора ли сказать Мэйлин, что он готов сделать этот шаг? Пора, ещё как пора…
И когда Серов так подумал, ему показалось, что он любит Мэйлин по-настоящему и всегда любил; только не хотел в этом признаться; боялся признаться себе, потому что Мэйлин – китаянка.
Погода была великолепной, и яхта легко резала небольшую волну, вернее, летела как птица, и так было каждый день, пока Хэ Лун не сказал им, что они уже находятся в водах Южно-Китайского моря.
В Гонконге Мэйлин поспешила сделать себе самую современную причёску и когда вышла из дамского зала, Серов восхитился:
- Мэйлин, дорогая! Ты стала похожей на артистку из Голливуда!
- Правда, Гриша? Между прочим, я ещё никогда не видела у тебя таких больших глаз!
- Мэйлин, я люблю тебя! – неожиданно вырвалось у Григория.
- Спасибо, Гриша… Наконец-то ты сказал об этом с большим чувством, - умилилась она.
В «Глочестере» - фешенебельном отеле для европейцев, где они остановились на двое суток, никому не пришло в голову, что Мэйлин – азиатка. Она прекрасно говорила на английском и великолепно держала свою голову, подражая гордым англичанкам.
- Гриша, давай посмотрим город, ты об этом не пожалеешь! – предложила она и далее сказала, что ей нужно кое-что купить.
- Я готов исполнить любое желание моей невесты! – улыбнулся Серов.
- Гриша, куда ты клонишь? Ты что-то задумал, да? – спросила она, и он сказал ей, что у неё великолепная интуиция.
Они наняли машину и объехали деловую Квинс-роуд…
- Чисто европейский город, - удивлялся Серов. – Здесь ничего не напоминает о Китае!
- И всё же это часть моей Родины, и когда-нибудь она отойдёт к Китаю, - сказала Мэйлин.
Они выехали на Натан-роуд, и Мэйлин забеспокоилась: теперь она останавливала машину почти возле каждого универмага. Эта женщина знала, зачем она приехала в Гонконг! Она создавала себе большой гардероб из самых современных моделей Парижа и Лондона.
Их везде принимали за молодую чету, и все примерки она делала при нём; при этом её непременно интересовало его мнение. И эта канитель нисколько не тяготила Григория. Наоборот, ему нравилось смотреть на её раскрасневшееся личико, видеть блеск её глаз; его заражал её азарт, и он охотно участвовал в этих хлопотах. Мэйлин оценила его помощь по достоинству:
- Гриша, из тебя может получиться идеальный муж!
Серов никак не ожидал услышать от неё такой комплимент, и он немного смутился; при этом он даже подумал о том, что он такой и есть на самом деле; только никто об этом не знал, а Мэйлин открыла в нём эти качества.
Они привезли на яхту несколько десятков картонных коробок. И когда уже всё было куплено, Мэйлин, вздохнув с облегчением, сказала:
- Гриша, здесь есть очень красивые места, но, прежде всего нужно побывать на островах. Я была там, будучи ещё маленькой девочкой, но хорошо помню живописные берега и изумрудно-зелёную воду небольших заливов…
После шумного города они долго наслаждались великолепием природы, купались, загорали, ходили в горы и всё время меняли места. Это были удивительные уголки южного побережья!..
Три недели пролетели незаметно, и сказочный круиз подходил к концу. Обратный путь наводил на грустные мысли:
- Гриша, наше путешествие подходит к концу, и мне страшно подумать о том, что в Нанкине я снова останусь одна, - сказала Мэйлин, когда они миновали Вэньчжоу.
- Нет, Мэйлин, ты не останешься одна, потому что я тебя не покину! – сказал он и взял её руку в свою.
- Гришенька, это правда? – встрепенулась она и посмотрела ему в глаза, а он ответил:
- Мэйлин дорогая… Настало время сказать… Мэйлин, выходи за меня замуж!
Поняв, что он делает ей предложение, Мэйлин густо покраснела и на её глаза навернулись слёзы; это были слёзы счастья, и она едва слышно молвила:
- Наконец-то… Как долго я ждала от тебя этих слов!..
       
       * * *
Григорий остался у Мэйлин, а через неделю его снова отправили в Кантон. Дорогой он думал о Вере, и ему было не по себе оттого, что он, будучи в Шанхае, не зашёл к ней и не объяснился.
Но, вернувшись из поездки и побывав у Чжан Сяолиня, он снова не захотел побывать дома и уехал в Нанкин.
Мэйлин уже готовилась к обряду крещения и изучала основные каноны Библии. Она каждый день меняла наряды из своего нового гардероба; была красива, элегантна, и её глаза блестели от радости и счастья. Но жизнерадостное настроение Мэйлин не передавалось Григорию, мало того, он всё более и более замыкался в себе, и Мэйлин спросила:
- Гриша, ты думаешь о Вере?
- Мне плохо потому, что я до сих пор не объяснился, - ответил он.
Она поинтересовалась, когда он собирается это сделать, и он сказал, что скоро. На самом же деле Григорию нужно было время, чтобы разобраться в себе и понять себя. Он не только думал о Вере; теперь он по ней скучал, и это выбивало его из жизненной колеи. «Что за чёрт!? Когда я перестану метаться между этими двумя женщинами? Неужели я люблю их обоих? – злился на себя Григорий, но ничего не мог с собою поделать…
Однажды Мэйлин вернулась с работы с большой картонной коробкой.
- Гриша, это свадебное платье и фата! Мне привезли это из Харбина! – радостно сообщила она, едва переступила порог, но он хмуро заметил:
- Мэйлин, по русским обычаям об этом должен был позаботиться жених!
- Но что тут такого? Моя подруга ездила в Харбин, и я заказала ей точно такое же платье, какое видела однажды на русской свадьбе. Я была без ума от этого платья! – оправдывалась Мэйлин.
Через несколько дней она сообщила ему, что её дядюшка решил подарить им на свадьбу новый «мерседес», и Григорий едва не вспылил. Он уже давно полагал, что в качестве свадебного подарка они будут иметь крупный счёт в банке, и вдруг вместо этого ему подбросили «шкварку».
Мэйлин заметила, как изменился в лице её жених, и тут же спросила:
- Гриша, ты не хочешь автомобиль?
- Нет-нет, всё нормально! Автомобиль, так автомобиль, - сказал он и ещё более помрачнел…
Григорий продолжал думать о Вере и чем далее, тем более осознавал, что он окончательно запутался. Теперь ему казалось, что он любит Веру, и что Мэйлин не идёт ни в какое сравнение с этой царственно красивой русской женщиной. Он вспомнил о том, с каким трудом добивался её любви, и ему стало страшно оттого, что он может её потерять.
До следующей командировки в Кантон оставалось ещё несколько дней, но Серов собрался раньше и выехал в Шанхай. Он был уверен, что Вера будет рада его появлению и сам был рад тому, что не успел заявить ей о своём уходе. Но Вера встретила его холодно, и, выслушав его путаное объяснение, сказала:
- Гриша, я не знаю и не хочу знать, где ты был и с кем ты был. Разве мы с тобой муж и жена? – Далее она равнодушно заметила, что уже давно собрала ему вещи и что его чемоданы стоят в прихожей.
- Верочка, но я не хочу уходить! Я люблю тебя, и всегда любил! – горячо возразил Григорий, но она была непреклонна:
- В таком случае я сегодня же перееду в гостиницу!
- Нет-нет, Вера, в гостиницу поеду я, но мои вещи пусть пока побудут у тебя, - сказал он, и Вера разрешила поставить их в чулане.
Они помолчали, и затем он спросил, на что она собирается жить.
- Мне предложили работу переводчицы с английского языка. Жалованье, правда, небольшое, но мне хватит, - ответила она.
Они продолжали разговаривать, и Григорий пытался найти такие слова, которые смягчили бы её душу и сердце. Он не мог поверить тому, что она так легко от него отказалась, и надеялся на примирение.
Но дальнейший разговор ни к чему не привёл, и он ушёл. Возвращаться в Нанкин не хотелось, и он поселился в гостинице. Эти несколько дней он посвятил раздумьям о своей прошлой жизни и о том, как ему жить дальше. Теперь ему казалось, что его будущее без Веры просто невозможно, и он решил добиваться её прощения любой ценой.
Затем он выехал в Кантон и в дороге не переставал думать о Вере. Он не сомневался в том, что они рано или поздно будут вместе, и его мозг напряжённо работал. Серов понимал, что Вера больше не позволит ему быть с Мэйлин, и из-за этого он мог потерять работу. Как жить дальше, на что жить, - об этом думал Серов, пока находился в поездке.
Перед Гуанчжоу кто-то сорвал «стоп-кран», и вскоре выяснилось, что кого-то ограбили в поезде. В связи с этим Серов вспомнил стычку с гангстерами, пытавшимися отбить у них героин. В памяти тут же всплыло, как они выбрасывали чемоданы с героином, а потом спрыгивали на ходу поезда. И вдруг Григория осенило; он понял каким образом можно сразу же подняться на ноги и даже разбогатеть…
Вернувшись в Шанхай и покончив с делами в фирме Чжан Сяолиня, Григорий поехал к Вере, Увидев его снова, она побледнела, а когда он положил перед нею деньги, сказала:
- Григорий, как ты не поймешь? Всё кончено!
- Да, всё кончено, но ведь можно начать сначала! – упорствовал он и затем сказал, что голоден.
Она накормила его ужином, и они проговорили до полуночи. Вера разрешила ему переночевать на диване, а когда он глубокой ночью пришёл к ней и сел на её кровати, она сказала:
- Гриша, запомни… Я даю тебе последний шанс…
- Завтра я съезжу в Нанкин, чтобы развязать этот узел, - сказал он и лёг рядом с ней.
…Он рассказал Мэйлин всё, что знал о Вере, и китаянка с сочувствием спросила:
- Неужели у неё никого не осталось?
- Никого… Красные расстреляли всю их семью, и она спаслась только чудом, - продолжал он. – Поэтому Вера легко ранима, и я не могу резко порвать наши отношения. Нужно время, чтобы её к этому подготовить.
Мэйлин растрогалась, и на её глаза навернулись слёзы.
- Ради Бога, Гриша… Я согласна отодвинуть нашу свадьбу и на месяц и на два… Сделай это так, чтобы она не страдала.
…Теперь в их группе вместо погибшего Янь Фу ездил Чжэн И. Этот китаец не понравился Серову с первого взгляда. Он отличался от остальных очень умным лицом, пронзительными глазами и независимым видом.
«На уме у этого китайца далеко идущие планы, и он день и ночь думает о том, как их осуществить», - мнилось Серову, но в то же время ему не давало покоя и какое-то неясное предчувствие. Он глубоко ненавидел этого китайца за что-то другое, но никак не мог понять за что именно. Эта ненависть была патологической и никак не вмешалась в обычные рамки. Точно так же Григорий мог ненавидеть разве что свою смерть…

       * * *

В дальнем углу сада послышался шорох, потом взмахнула крыльями какая-то большая птица, и раздался писк неосторожного грызуна…
Григорий очнулся от воспоминаний, однако далеко не сразу сообразил, что он находится в Циндао и сидит в саду Вагнера. Утренняя прохлада бодрила, но уже самым краем всходило солнце, и кое-где сонно чирикали воробьи.
«Мне грозит опасность со стороны китайца Ли, но почему у меня не выходит из головы Чжэн? Несомненно, этот китаец опасен, но ведь он потерял меня ещё в Нанкине!» - подумал Серов, и, поднявшись с садовой скамейки, направился к дому…



АМАЗОНКА ПЛАТИТ ПО СЧЕТАМ


       1.

Накануне выхода в море «Элизабет» у Гриттона сложилась новая версия, совершенно противоположная предыдущей. Это было «кое-что»: намерение русской парочки немотивированно покинуть страну и два чемодана в качестве их багажа, при этом больших, из кожи и с застёжками…
И всё же ему было трудно освоиться с мыслью, что ограбление совершил русский эмигрант, и что Чжэн И только хочет перехватить добычу. Но факты упрямая вещь, и Гриттон должен был признаться себе в том, что ему очень мешает в работе его английский менталитет, - он не любил «желтомазых» и поэтому приписывал им почти все преступления.
Джек отдавал должное Серову – ловок, под стать ему была и Бестужева; он не сомневался и в том, что они легко обойдут таможню. Профессиональному сыщику не мешало узнать, как они это сделают, и он решил произвести их арест на судне, перед его выходом в море.
Гриттон тщательно продумал свои дальнейшие шаги и решил, что настало время обратиться за помощью в английскую полицию. Он приехал как раз вовремя. Грузный и посеребрённый сединой инспектор Джон Баллертон был уже на месте и обсуждал какой-то вопрос с сержантом. Джек представился…
- Гриттон? Как же, слышал о тебе, - мне часто приходится бывать в Шанхае. Говорят, что ты большой мастер? – Он с интересом разглядывал сыщика.
- Надеюсь, это преувеличение, - скромно заметил Гриттон, и Джон Баллертон продолжал:
- Ладно, не скромничай. Так что тебя привело на нашу концессию?
Гриттон сказал, что он занимается расследованием ограбления одного китайского магната и после того, как посвятил инспектора в суть дела, попросил помощи.
- Ладно, завтра мы всех повяжем! – пообещал Баллертон.
- Я думаю произвести арест на судне, но вполне возможно, что придётся брать всю компанию значительно раньше, - продолжал Гриттон.
- Чуть что - звони, и мои молодцы прибудут туда, куда ты укажешь, - снова охотно пообещал инспектор.
…На следующий день Гриттон дежурил в японской колонии вместе с Роговым. Около подъезда Вагнера с самого утра стоял «форд». Ровно в двенадцать Серов вышел из дому с двумя чемоданами. Поместив один из них на заднем сиденье, а другой – в багажнике, он сел за руль и тронулся с места.
- Следуй за ним, но так, чтобы он не заметил слежки, - сказал сыщик сидевшему за рулём Рогову. Тот включил зажигание, спокойно запустил двигатель, и они медленно выехали из узкого переулка. На главной магистрали Гриттон предупредил Рогова о том, что они могут подвергнуться смертельной опасности, и спросил, умеет ли он обращаться с оружием. Рогов ответил утвердительно, и он, передав ему конфискованный браунинг, поинтересовался:
- Виктор, а что если я предложу тебе работать со мной дальше?
- Я сразу соглашусь, сэр, - ответил Рогов и продолжал: - Мне понравилась эта работа. Но прежде мне нужно будет найти квартиру в Шанхае, у меня есть мама и сестра, которая пока ещё учится.
Разговор продолжался. Сыщик спросил у него, где его отец, и Рогов ответил, что тот был полковником и погиб под Иркутском в сражении с «красными».
- Понятно… Ты, Виктор способный парень. Многое знаешь и умеешь. А мне уже давно нужен толковый помощник…
В это время мимо них промчалось «шевроле» и, обогнав несколько машин, повисло на хвосте у Серова. Не успели они обмолвиться мнениями по этому поводу, как их обошёл «мерседес» и, поравнявшись с «шевроле», встроился в колонну позади этой машины.
- Мистер Гриттон, это тот самый «мерседес»! – закричал Рогов. – Они ведут слежку за этим Серовым чуть ли не круглые сутки!
Явно намечалась «разборка». Возле какой-то гостиницы Рогов остановил машину, и сыщик побежал звонить в полицию. Его соединили довольно быстро, и в трубке послышался голос инспектора Джона Баллертона:
- Алло! Я слушаю…
- Инспектор, это говорит Гриттон! Сейчас начнётся заварушка, и мне срочно нужны твои ребята!
- Где вы находитесь?
- Выезжаем на автостраду морского порта!
- Фу ты, чёрт! А я только что отправил их в китайский квартал!
Гриттон закричал в трубку, что у него нет времени на разговоры и, попросив инспектора поторопиться, бегом вернулся к машине.
- Ну, Виктор, теперь жми во всю! – сказал он, едва заскочил в машину.
Они подоспели в разгар схватки… Русский занимал оборону на обочине справа и находился в более выгодном положении, так как его скрывали небольшие кустарники. На противоположной обочине прятались за «шевроле» китайцы; они стреляли часто и беспорядочно. В то же время маузер Серова огрызался редко. И его самого не было видно…
К удивлению Гриттона китайцы из «мерседеса» не принимали участия в разборке и спокойно наблюдали за тем, как развиваются события. Сыщику ничего не оставалось другого, и он приказал Рогову остановиться.
Вскоре же с обеих сторон накопился транспорт, но полицейский наряд всё ещё запаздывал…
Между тем перестрелка продолжалась, и один из китайцев, взмахнув руками, упал навзничь. После этого пальба прекратилась и, судя по белому флажку, китайская сторона начала переговоры.
Наконец один человек с китайской стороны поднялся из-за укрытия, затем подбежал к машине Серова и, вытащив из неё чемодан, перенёс его на свою сторону. Потом поднялся из-за кустов Серов и, не выпуская из рук маузера, открыл багажник. Тот же китаец подбежал за вторым чемоданом, и в это самое время Гриттон, наблюдавший за инцидентом в бинокль, вскрикнул. Он вдруг увидел, как на заднем сиденье «шевроле» возникла фигура человека. Раздался выстрел. Серов покачнулся, сделал один нетвёрдый шаг, намереваясь укрыться за своей машиной, и тут же рухнул на землю.
И в этот момент сыщик узнал коварного стрелка – это был Чжэн И, каким-то чудом оказавшийся в Циндао. «Кажется, сами духи помогают желтомазым аборигенам», - подумал Джек и пожалел талантливого авантюриста.
Между тем Чжэн И подскочил к поверженному Серову и ещё несколько раз выстрелил ему в грудь.
В это время медленно тронулся с места «мерседес». Но коварный Чжэн И настолько был увлечён чемоданами, что не заметил и не услышал, как подъехала машина…
Трое в чёрных масках выскочили одновременно и в упор расстреляли из маузеров бандитов из «шевроле». Чемоданы мгновенно перекочевали в «мерседес», и он, развернувшись в обратную сторону, устремился в город. Это произошло в считанные секунды, и Гриттон быстро соображал: «Кто это? Конкуренты или люди Чжан Сяолиня? – Он снова вспомнил о том, что существует некто по имени Ли. Уж, не он ли влез в это дело в самый ответственный момент? Но кем бы ни были эти перехватчики, их следовало задержать…
- Виктор, за ними! – закричал сыщик, и их машина сорвалась с места.
«Мерседес» очень скоро свернул на дорогу, ведущую к китайским кварталам, и остановился возле борделя, о чём свидетельствовал красный фонарь у входа. Из машины выскочили люди с чемоданами и скрылись в помещении.
На поиски телефона сыщик потратил несколько драгоценных минут, и когда он наконец-то позвонил инспектору, то закричал в трубку:
- Джон, чёрт тебя подери! Где твои люди? Посылай скорее наряд на Цзинань-лу, я буду вас ждать!
- Но там своя полиция! – заупрямился Баллертон.
- Джон, не время раздумывать! Мы ловим преступников, и за это нам скажут только спасибо!
- Ладно, мы немедленно выезжаем!
В борделе полицейские перевернули всё вверх дном, но кроме пустых чемоданов больше ничего не нашли.
- Чёрт бы вас побрал! Пока вы ползли, как черепахи, они переложили всё в мешки и ушли по задворкам! – ругался Гриттон и долго не мог успокоиться.
Джон Баллертон чувствовал себя не очень удобно и предложил вызвать патрульную службу.
- Джон, почему твой наряд не был обеспечен в нужное время? Ты твёрдо обещал! – возмущался Джек.
- Понимаешь, кто-то позвонил из китайской полиции и сказал, что совершено нападение на акционерный банк, - оправдывался инспектор. – В таких случаях мы всегда помогаем друг другу. Но в том-то и дело, что тревога оказалась ложной.
- Это позвонили продажные «копы»! Теперь ты понимаешь, что мы имеем дело с хорошо организованным преступным кланом?
Наконец Гриттон отправил Рогова в порт понаблюдать за посадкой, а сам принял участие в патрулировании улиц города. Но ни «мерседеса», ни подозрительных китайцев они не обнаружили.
Сыщик прибыл в порт, когда посадка уже заканчивалась, и Рогов сразу же доложил ему о результатах наблюдений:
- Сэр, Бестужеву провожал Вагнер; при ней небольшой саквояж и сумочка.
Гриттон ответил, что теперь это не имеет никакого значения, потому что он потерял след преступников. Затем он сказал, чтобы Рогов возвращался домой и дал ему адрес своего офиса в Шанхае.
- А куда поедете вы, сэр – спросил Рогов.
- А я отправлюсь в Шанхай на этом лайнере. Дело в том, что я хочу задать несколько вопросов госпоже Бестужевой. Меня очень интересует её роль в этом грязном деле. Машину доставишь в наше Консульство.
На этом они попрощались.

2.

В два часа дня мощные и продолжительные гудки возвестили о готовящемся выходе в море пассажирского судна. Завертелись лебёдки и загремели якорные цепи. «Элизабет» медленно оставляла причал…
Гриттон наблюдал за Бестужевой. Она была крайне возбуждена и то и дело промокала платочком уголки глаз. Конечно же, эта женщина надеялась на то, что Серов встретит её на судне, и они поплывут навстречу своему счастью. Она окончательно растерялась, когда «Элизабет» покинула гавань и вышла в море…
Незнакомый голос, прозвучавший рядом с ней, заставил её вздрогнуть:
- Миссис Бестужева, я Гриттон – частный сыщик или детектив, как вам будет угодно. Не могу не видеть, как вы расстроены и мучаетесь в догадках. Вы умеете говорить на английском?
Она ответила, что хорошо знает английский, плохо французский, и сыщик продолжал:
- Миссис Бестужева, я знаю, что стряслось с вашим мужем, и я готов рассказать вам об этом. Конечно, в другой обстановке.
Она заметно оживилась и торопливо молвила:
- Ради Бога, мистер Гриттон, я только приведу себя в порядок, и тотчас приму вас. Мы едем в каютах второго класса и наша – за номером пятьдесят три. Приходите через полчасика, и мы побеседуем. Но только прошу вас не заблуждаться относительно наших отношений. По стечению обстоятельств я не замужем.
- Благодарю вас и, как говорится, до встречи! – сыщик раскланялся.
Гриттон нашёл свою каюту и, завалившись на койку, задумался; не давали покоя новые действующие лица, появившиеся в его деле, и закрывшие это дело самым неожиданным образом.
Кто стоял за этим таинственным Ли, который всё время шёл по его пятам, ни разу не засветился и в конце концов обвёл опытного сыщика вокруг пальца. Они убрали Чжэн И и его людей чётко и быстро, будто заведомо знали, что это тоже мошенники.
Теперь Гриттон понимал, почему Ли не выяснял с ним отношений, как это делал Чжэн И. Он хорошо знал, кто идёт по следу преступников. Но сразу возникал вопрос – откуда? Кто его послал следить за всеми? Чжан Сяолинь, который почему-то остался в тени? Больше – некому… Выходило, что этому Чжан Сяолиню нужна была только ищейка, а охотниками в этой опасной игре были его люди.
«В таком случае почему я в расстройстве? Мой заказчик вернул себе не без моей помощи своё достояние, и я могу считать, что моя миссия выполнена!» - в конце концов рассудил Гриттон, но беспокойство не покидало его. В этой истории было очень много тёмных пятен.
Гриттон прервал свои размышления и посмотрел на часы. Время было идти, и он быстро привёл себя в порядок.
Бестужева ждала его и, несколько волнуясь, пригласила его пройти в двухместную каюту. Сыщик вошёл и, оглядевшись по сторонам, вдруг остолбенел. Меньше всего он ожидал увидеть в её каюте эти чемоданы, немало известные: тёмно-коричневые, из толстой кожи, со множеством ремней и застёжек. «Что за чертовщина, откуда взялись эти чемоданы?» - подумал Джек и впервые за всю свою практику растерялся. Он перевёл вопросительный взгляд на Бестужеву, и на его языке уже вертелся вопрос…
- Мистер Гриттон, я напрасно переживала, и он где-то здесь на судне, - опередила его женщина. – Собственно, тут нечему удивляться! Гриша выехал с этими чемоданами раньше меня и сразу пошёл на посадку…
- Мисс Бестужева, но разве вы видели его на судне? – спросил он.
- Нет, но, вероятно, его задержали какие-то дела у капитана или ещё где-нибудь!
- Вы заблуждаетесь, на этом судне он не появлялся!
- Но как же чемоданы?! – воскликнула Бестужева.
- Я и сам удивляюсь! – честно признался сыщик и ему тут же припомнился китайский бордель. Там он видел точно такие же чемоданы, но они были пустыми. Там же по всей комнате были разбросаны кирпичи и газетная бумага. «Почему там валялись кирпичи, если в доме даже не пахло ремонтом?» - подумал сыщик и понял, что он поторопился поставить точку в этом запутанном деле. Картина постепенно прояснялась…
- Вы знаете, что содержится в этих чемоданах? – спросил он, и она ответила:
- Откровенно скажу вам, я увидела их впервые в доме Вагнеров. И будучи в гостях, не помышляла копаться в каком-то барахле. Гриша сказал, что в них какие-то вещи, которые достались ему от тётки, умершей в Гонконге месяц тому назад…
- Ваш приятель был не совсем точен; в этих чемоданах находятся драгоценности, которым нет цены, - снисходительно заметил Гриттон.
- Господи, неужели я снова стала богатой? – спросила Бестужева.
- Увы, нет! И ваша тётя – это миф, придуманный Серовым. На самом же деле, он ограбил богатую китаянку и при этом убил двоих китайцев, - бесцеремонно ответил сыщик.
Услышав такое, Бестужева побледнела и, пошатнувшись, осела на стул.
- Это неправда, Гриша не мог поступить так скверно, - не очень уверенно сказала она.
Он спросил у неё, как давно она познакомилась с Серовым, и она ответила:
- Мне кажется достаточно давно. Вместе бежали из России, так как оба участвовали в гражданской войне.
- Очень рад услышать о том, что вы не кисейная барышня, потому что я принёс вам трагическую весть, - пренебрежительно продолжал он и после небольшой паузы добавил: - Ваш Серов убит!
- Господи! Да что же это такое? Вы решили меня доконать? Я не верю ни одному вашему слову! – испуганно пробормотала Бестужева и поднялась со стула. Но её снова повело в сторону, и она ухватилась обеими руками за край стола.
Гриттон тотчас подошёл к столу и, налив из графина полный стакан воды, поднёс его женщине. Бестужева поблагодарила его и отпила несколько глотков. Она заметно осунулась, побледнела, и её глаза погасли. Расскажите, как это случилось, - слабым голосом попросила она, и он рассказал:
- Это произошло по дороге в морской порт в первом часу дня. Его преследовали китайцы. Потом у них завязалась перестрелка, и Серов убил одного из них. После этого начались переговоры, в результате которых он отдал им свои чемоданы. Но был ещё один китаец, прятавшийся в засаде, и именно он застрелил вашего приятеля.
- Мистер Гриттон, но как же чемоданы? – вторично спросила она о том же самом.
- Вот и я удивился, когда увидел их в вашей каюте. И каким образом Серов мог пронести целое состояние через таможенный контроль? Для этого нужны соответствующие документы, да и существуют определённые квоты на вывоз драгоценностей за границу. Чемоданы, которые мы видим, наверно, были доставлены на борт судна ночью и, возможно, на лодке. Их принял кто-то из членов команды и перенёс в вашу каюту.
- Простите, но я никак не могу понять. А какие чемоданы попали к китайцам? – недоумевала она.
- Те, в которых находился балласт. Серов, видимо, давно заметил за собой слежку и решил провести китайцев за нос.
Она сказала, что ей трудно в это поверить, и попросила открыть один из чемоданов.
- Как вам будет угодно, но мне и самому не терпится это сделать, - сказал Гриттон, затем вскинул один из чемоданов на стол и, повозившись с ремнями, поднял крышку.
То, что они увидели, привело обоих в шоковое состояние. Чемодан был доверху набит ровными рядами прозрачных пакетиков с белым порошком.
- Гер… роин! – прошептал сыщик, ещё не веря своим глазам, и затем быстро подбежал к двери, чтобы проверить, закрылся ли английский замок. Он выглядел растерянным, и ему уже казалось, что он никогда не распутает до конца это паршивое дело. Не лучше выглядела Бестужева, - её лицо выражало крайний испуг.
- Это дело куда серьёзней, чем я думал, - вслух размышлял озадаченный Гриттон. – Чжан Сяолинь обманул меня! Теперь понятно, почему появился Ли Дачжао, а потом пошёл по моему следу этот таинственный и бесфамильный Ли.
Он быстро захлопнул крышку чемодана, застегнул все ремни и, посмотрев на Бестужеву, сказал:
- По крайней мере, я убедился в том, что вы к этому не причастны!
- Вы думали? О, Господи! Но ведь теперь подумают то же самое другие! Ради Бога, помогите мне выбросить это из каюты, - засуетилась Бестужева. – Или сначала нужно вызвать полицию? А вдруг на корабле нет полицейских? Знаете, давайте передадим эти чемоданы капитану! – перед лицом опасности Бестужева обрела удивительное спокойствие и рассудительность.
- Я непременно помогу вам избавиться от наркотиков, но только не сию минуту, - пообещал он.
- Так вот почему меня всё время преследовали. А я чего только не передумала! Но как он мог на это решиться?
- Вы плохо знали его…
- У меня всё время было предчувствие, что он обманывает меня, но мне казалось – с женщинами.
- Мисс Бестужева, я должен сказать вам, что испытал облегчение, когда рассеялись последние сомнения относительно вашей роли в этом грязном деле, - заметил Гриттон, теперь в его голосе появились доверительные нотки. Бестужева это почувствовала и сказала:
- Я разрешаю вам называть меня Верой.
- Благодарю вас. Но для того, чтобы расставить все точки над «и» в этом деле, мне необходимо провести неформальный допрос, - предупредил Гриттон и продолжал:
- Вера, как и почему вы оказались в Нанкине?
Она помолчала, припоминая как всё было, и начала рассказывать:
- Перед последней поездкой в Кантон Серов сказал мне, чтобы я приехала в Нанкин и остановилась в «Нанкин-отеле».
- Он назначил вам день?
- Да, я должна была приехать в пятницу. Его просьба меня удивила, и я спросила: «Зачем это нужно?» - «Тебя ждёт сюрприз!» - с загадочным видом сказал он. Сюрпризов действительно было много…
- Он навестил вас в тот же день?
- Нет, он опоздал на один день, при этом явился ночью, забежал всего на несколько минут.
- О чём вы говорили?
- Он сказал мне, что случилось непредвиденное, и теперь за ним охотятся гангстеры, которые хотят его убить. Григорий убедил меня уехать в Циндао и оставил мне адрес Вагнера.
- Вы замечали за собой слежку? – продолжал допрашивать Гриттон.
- Нет, но на следующую ночь меня едва не увезли. Каким-то образом в мой номер проникли два китайца и сказали, что я должна поехать вместе с ними. Мне стало ясно, что меня забирают в качестве заложника и решила притвориться дурочкой, - рассказывала Бестужева.
- Я до сих пор не вычислил, кто вас освободил?
- Как кто? Я сама… Разве я не говорила вам, что я амазонка и в гражданскую воевала в составе женского батальона? С тех пор я не расстаюсь с дамским пистолетом и ношу его под подкладкой своей сумочки. Моё спокойствие усыпило их бдительность, и когда я открыла заднюю дверцу, они ничего не сказали. Оба китайца сели впереди. Один вёл машину, а другой на ломаном русском языке расточал комплименты в мой адрес. Меня тошнило от его откровенно похотливого взгляда, но я молчала и безучастно смотрела на дорогу. Наконец он отстал и отвернулся. Как только мы выехали за город, я выстрелила ему в затылок. Потом держала на мушке второго китайца, пока он по моему требованию не остановил машину. Отпускать его было рискованно. Мистер Гриттон, как можно квалифицировать мои действия? Они преступны?
- Вы имели дело с очень опасными людьми. В мире наркотического бизнеса много грязи и жестокости. И такую ягодку, как вы, они непременно отвезли бы в китайский бордель…
- Господи! Вы это серьёзно? – воскликнула она.
- Да! И там в таких случаях сразу же сажают на иглу. Ну, после этого – сами понимаете. Пока суть, да дело с переговорами…
- Бр-р-р… Какой ужас! Даже представить страшно, - сказала она и как от озноба передёрнула плечами.
- По закону войны вы поступили правильно, - заметил сыщик.
- Боже мой! В какую авантюру он меня вовлёк! И к тому же оставил одну в Нанкине, - убивалась Вера.
- Итак, потом вы забрали свои вещи в «Нанкин-отеле» и почему-то подарили злополучную машину Главному полицейскому управлению. Затем вы исчезли за парадными дверьми отеля «Жемчужина Востока», - продолжал Гриттон со смешинкой в серых глазах. – После этого Вера Бестужева потерялась; вместо неё появился очень приятный молодой человек, который без проблем доехал до Циндао. Знаете, это было великолепно! И только сыщик может оценить по достоинству такую сообразительность.
Впервые за всё время их разговора Бестужева улыбнулась и внимательно посмотрела на Гриттона. Ей показалось, что сыщик ей льстит, и она осмелилась спросить:
- Мистер Гриттон, а можно я тоже задам вам несколько вопросов?
- Можно-можно, - охотно согласился он.
- Вы, наверное, догадываетесь, откуда взялся у Серова этот героин?
- Я не могу знать подробностей, но предполагаю следующее… Небезызвестный вам Чжан Сяолинь, кроме легального бизнеса, занимался довольно обширной торговлей наркотиками. Кантон – это рассадник, откуда героин расходится по всему Китаю. Серов случайно знакомится с китаянкой Мэйлин, замечу, очень приятной особой. И она, узнав о том, что он ищет работу, пристраивает его к своему дяде.
- А где живёт эта Мэйлин? – поинтересовалась Бестужева.
- В Нанкине. Это очень образованная китаянка, и свободно владеет как английским, так и русским языками.
- Я так и подумала, что в Нанкине. Он жил у неё по нескольку недель, а прикрывался своей работой, - задумчиво заметила Бестужева, и Гриттон продолжал:
- Итак, Чжан Сяолинь берёт его охранником, и Серов становится «челноком», который регулярно поставляет в Шанхай гибельный товар. Но однажды ему приходит в голову разбогатеть, и он, перебив своих коллег из охраны, скрывается с этими чемоданами. Но один китаец спасается. Его зовут Чжэн И – он ловок, изворотлив и, возможно, тоже лелеял ту же самую мечту. Этот китаец начинает преследовать Серова, чтобы перехватить у него добычу. Но тот удачно скрывается, и Чжэн И ничего не остается, как идти по вашему следу…
- Но как он мог узнать, кто я такая?
- Я повторяю, что не располагаю всеми подробностями. Возможно, он выследил вас, когда Серов навестил вас в Нанкине. В конце концов Чжэн И тоже появляется в Циндао, перехватывает чемоданы с мнимым героином и при этом коварно убивает Серова. Но его не выпускали из виду люди Чжан Сяолиня – очень ловкий и дерзкий китаец Ли со своей командой. Они в упор расстреливают всю компанию Чжэна, а чемоданы перекочёвывают в «мерседес». Полиция, которая прибыла к месту происшествия с большим опозданием, гонится за китайцами и находит пустые чемоданы. Таким образом, план Серова удался, и он выиграл время. Но он не учёл коварства своего бывшего коллеги Чжэн И. Впрочем, он его и не видел. В противном случае, скорее всего, проявил бы осторожность. - В этом месте Гриттон сделал паузу и посмотрел на Веру, но с нею всё было в порядке, и он продолжал далее: - По пути в морской порт я тоже следовал за Серовым и думал арестовать его на судне, но китайцы спутали мои карты. И потом этот героин, о котором я ничего не подозревал. Признаюсь, я раскрыл немало сложных дел, но никогда не брался ловить гангстеров от наркобизнеса. Обычно такие дела редко заканчиваются благополучно для большинства людей, втянувшихся в этот дьявольский круг. Но, похоже, что на этот раз пронесло…
- Господи, как я ошиблась в этом человеке! Мне пришлось прикоснуться ко стольким мерзостям! А эти китайцы, которые проникли в мой номер, застали меня, можно сказать, в одежде Евы, и я подумала. Нет, я не скажу вам, о чём я подумала…
- Вера, вы поплывёте в Сингапур? – поинтересовался он.
- Что вы? О каком Сингапуре можно вести речь теперь, когда я осталась одна? Нет-нет, я сойду в Шанхае. Там у меня есть крыша над головой. И Бог даст, найдётся работа.
Услышав об этом, Гриттон оживился, и у него заблестели глаза…
- А вам не приходилось работать в качестве секретаря?
- Это сидеть в приёмной какого-нибудь босса? Нет, не приходилось, но печатать я умею, - ответила Вера, и Гриттон с показным равнодушием заметил:
- Между прочим, у меня есть вакантное место. Как вы посмотрите на моё предложение занять его?
- Но говорят, что эта работа обязывает и к чему-то другому? – спросила она и при этом покраснела.
Он сказал ей, что такое случается исключительно на добровольной основе, и она пообещала ему подумать над его предложением.
 - Учтите, Вера, что на это место есть немало претенденток, и я не советую вам думать слишком долго, - предупредил он.
- Я учту это… Вы слишком добры ко мне, мистер Гриттон. Можно узнать, почему? – смущённо спросила она, и он ответил:
- Почему не помочь хорошему человеку? К тому же у вас есть все данные для того, чтобы украсить своим присутствием любой офис.
- Вот как? Ну что ж, ещё раз спасибо вам за приятные слова, - поблагодарила она, но её продолжал беспокоить героин, и она снова попросила сыщика побыстрее избавить её от «ужасных» чемоданов.
Гриттон пообещал ей немедленно отправиться к капитану, чтобы решить этот вопрос, и собрался уходить. Покидая Бестужеву, он предупредил:
- На всякий случай будьте осторожны. Никуда не выходите и никому не открывайте до моего возвращения!
- Вы полагаете, что мне продолжает грозить опасность?
- Я не очень уверен в этом, но предосторожность не помешает!


       3.

Роберт Хантер, моложавый, но весьма представительный собою капитан, выслушал его очень внимательно…
- На нашем судне следуют до Шанхая пятеро полицейских, они сопровождают казначейскую почту. Вот и попросим их взять под охрану этот героин, - сказал он, затем поднял трубку телефона, и когда в ней что-то щёлкнуло, попросил, чтобы к нему отправили сержанта полиции.
Через несколько минут вошёл подтянутый полицейский, и они узнали друг друга. Это был тот самый сержант, который сидел накануне у инспектора Джона Баллертона. Полицейский и сыщик поздоровались.
- Так вы знакомы? – обрадовался капитан и объяснил причину вызова: - Старина Джонни, мистер Гриттон просит взять под охрану полторы тысячи унций героина! Вы сможете разместить его в спецкаюте?
- Это невозможно, так как строго запрещено инструкцией, - возразил сержант Джонни Клинг и затем спросил у сыщика: - Ты всё-таки поймал их? Но причём здесь наркотики?
- Это длинная история. Джонни, забудем про инструкцию: героин не взрывается и вполне совместим с вашей почтой, - пытался убедить его Гриттон.
- Это верно, но за ним всегда тянется кровавый след! – был ответ.
- Но у вас же – решётки, сигнализация и прочее!
Однако сержант в категорической форме отказался поместить героин в спецкаюте, но в то же время пообещал помочь по-другому.
- Каким образом? – поинтересовался Гриттон.
- Сейчас я пересмотрю график дежурств и с восьми часов вечера возьму под охрану твою каюту, а до этого ты подежуришь сам.
Сыщик сказал, что героин находится в другой каюте, у одной русской женщины, и назвал номер её каюты во втором классе.
- Это неплохо, что вы договорились, - оживился капитан и, пожелав им обоим удачи, поспешил в радиорубку.
Гриттон вернулся в свою каюту, сменил рубашку и освежился дорогим одеколоном. Потом он проверил свой револьвер и, взяв запасную обойму, отправился к Бестужевой.
Остановившись перед её каютой, он постучался, и когда она подошла к двери, сказал:
- Вера, это я, Гриттон!
Бестужева ничего не ответила, но повернула ключ. Сыщик вошёл в каюту и вдруг увидел китайцев. Удар справа он отразил почти машинально и вслепую; тому, что был слева, прицельно ударил по впадине груди и тут же выхватил револьвер…
- Немедленно брось оружие или я застрелю русскую леди, - услышал он чей-то грубый голос и, повернув голову, увидел в левом углу Веру и дюжего гангстера, который одной рукой зажимал ей рот, а другой втискивал в её висок браунинг. – Я вижу, ты меня плохо понял, англичанин? В таком случае я считаю до пяти, - продолжал китаец на безукоризненном английском. На счёте «четыре» ствол переместился и вошёл глубоко в щеку, из-за чего Вера невольно вскрикнула. Ледяные глаза гангстера не предвещали ничего хорошего. «Это сам дьявол, и ему ничего не стоит нажать на спуск!» - молнией пронеслось в голове сыщика, и он швырнул пистолет на пол.
- Опусти ствол, вас и так трое, - презрительно заметил Гриттон; он был начеку и выжидал удобный момент, чтобы сразиться с ними в рукопашном бою.
- Ну нет, англичанин, не рассчитывай на то, что я отведу ствол от этой красивой головки, - ухмыльнулся гангстер и продолжал: - Ты очень ловок, и я не хочу проблем. Лучше сдайся нам, и затем я отпущу вас обоих!
- Я даю тебе слово джентльмена, что сразу сдамся, как только ты выпустишь из каюты эту женщину! – Гриттон специально говорил громко; он почти кричал, чтобы привлечь внимание тех пассажиров, которые могли проходить мимо их каюты.
Но гангстер сказал, что он не верит англичанам и предлагал свой план:
- Сыщик, нам нужен только героин! Послушай, что мы сделаем дальше. Мы свяжем сначала тебя, потом эту леди и уйдём. Правда, вам придётся посидеть какое-то время с кляпами во рту, но ты сам понимаешь, что иначе нельзя…
Сыщик размышлял; то, что предлагал китаец, выглядело логично. Они вполне могли поступить именно так и затем покинуть «Элизабет» на шлюпках. Но он спросил о гарантиях.
- Гарантии – здравый смысл для обеих сторон и слово гангстера! - ответил китаец, и Гриттон заколебался. Теперь он мысленно взвешивал всё «за» и «против». Попытаться освободить Веру? Но в лучшем случае она может быть ранена, в худшем – убита. Сдаться? В худшем случае они просидят связанными до восьми часов вечера, но останутся живыми и невредимыми.
- Ну, так как? Ты сдаёшься? – спросил китаец, и Гриттон ответил:
- Ладно, я сдаюсь, катитесь со своими наркотиками куда хотите! – К этому он добавил крепкое словцо.
Китайцы быстро связали его по рукам и ногам и посадили возле стены под иллюминатором. Бестужевой приказали сесть рядом с ним. После этого один из китайцев подошёл к двери и захлопнул её до щелчка.
- Что это? Почему вы не уходите? - закричал Гриттон.
Но китайцы ему не ответили и залопотали между собой на китайском. В какой-то момент они даже заспорили, и сыщик понял, что между ними нет согласия. По их поведению нетрудно было догадаться, что китаец, владевший английским языком, был у них за главного. Наконец разговор прекратился, и главарь подошёл к пленникам.
- Меня зовут Ли, и я должен сказать вам, что наши планы немного изменились, - перешёл он на английский, и продолжал далее: - Мы решили покинуть «Элизабет» ночью – так будет для нас безопасней. Поэтому вам придётся потерпеть наше присутствие.
- Ли, ты обещал сразу уйти! – возмутился Гриттон.
- Я не могу в угоду пленникам подвергать опасности наше дело, - невозмутимо ответил главарь.
Сыщик понял, что дело надолго затягивается, и он, решив действовать иначе, спросил:
- Ли, я знаю, что ты человек Чжан Сяолиня. Тебе известно, что он меня нанял?
Гангстер ответил, что ему об этом известно, и что Чжан Сяолинь поручил ему действовать по обстоятельствам.
- Понятно, теперь, когда я вывел вас на эти чемоданы с героином, вам можно со мной не считаться и даже держать в качестве пленника? Да?
- Мы не рассчитывали, что ты прежде нас доберёшься до чемоданов и узнаешь, что в них находится!
Гриттону хотелось наговорить китайцам дерзостей, но он взял себя в руки и решил попытаться наладить нормальный диалог.
- Ли, как бы там ни было, я тоже человек Чжан Сяолиня, и ты должен относиться ко мне уважительно. Кстати, мне как профессиональному сыщику, хочется выяснить, как ты узнал что наркотики находятся в этой каюте?
Ли ответил ему, что Бестужеву опознал по фотографии его агент; он европеец и тоже едет во втором классе, куда, к сожалению, не допускают азиатов.
- А зачем ты убил своих же китайцев?
- Мы получили такой приказ, потому что Чжэн И решил поработать на себя.
- Вы следили за мной от Шанхая? – продолжал расспрашивать Гриттон, хотя имел полное представление о том, как всё было.
- Да, мы шли за тобой по пятам, но ты не заметил этого. Для вас, европейцев, все китайцы на одно лицо. Не так ли? – Гангстеру понравилось собственное остроумие, и он довольно захохотал.
Заметив перемену в настроении главаря, Гриттон спросил:
- Ли, может быть, ты развяжешь мне руки? Разве мы не делали общее дело?
Но гангстер осклабился и, мельком взглянув на Бестужеву, сказал:
- Нет, англичанин, я не развяжу тебе руки. Дело в том, что мои ребята решили позабавиться с этой русской, и тебе это может не понравиться.
Услышав об этом, Вера вскрикнула и побледнела. Сыщик же, наоборот, покраснел от негодования и машинально сделал попытку подняться на ноги.
- Ли, ты дал мне слово, что вы уйдёте! Это означало, что вы не причините нам вреда! – гневно воскликнул он.
- Я дал тебе слово гангстера. С каких это пор гангстеры стали думать о своей чести? – цинично заметил главарь и добавил: - Ты дурак, сыщик. Я не просил тебя верить мне.
- Мистер Гриттон, неужели они посмеют? Я не переживу этого, мистер Гриттон! – закричала Вера и, вскочив на ноги, подбежала к двери. Однако её тут же настигли двое китайцев, и как она не сопротивлялась, её, в конце концов, бросили на койку. Оказавшись на спине, Вера дико заверещала, но один из китайцев быстро сел на неё верхом и, вытащив из её кармана носовой платок, затолкал его ей в рот. Другой в это время связал ей руки в положении «за головой» и приторочил конец верёвки к кровати.
После этого гангстеры оставили женщину в покое, и отошли к столу.
Вера продолжала дёргаться и пыталась что-то сказать Гриттону через кляп, но тот не смог разобрать ни одного её слова. Впрочем, ему было ясно, что хотела сказать Вера, и он решил, во что бы то ни стало убедить китайцев не трогать женщину.
- Ладно, Ли, пусть ты гангстер и негодяй, но что тебе сделала плохого эта русская женщина?
- Мы должны получить компенсацию за те хлопоты, которые причинил нам её любовник! К тому же нам не придётся скучать до вечера…
- Ли, оставь эту затею, и я не буду тебе мешать! Ты спокойно покинешь судно, и тебя никто не будет преследовать!
В это время Вера сумела каким-то образом выплюнуть кляп и, путая от волнения английские слова с русскими, сказала, что она ни в чём не виновата и что в самом крайнем случае пусть они воспользуются ею ночью. Вера торопилась и несла чепуху, но для неё было важно любою ценой отсрочить непоправимое – выиграть время. В конце своего «монолога» она попросила не заталкивать ей в рот кляп…
Несмотря на «плохой» английский, главарь всё понял и без злобы сказал:
- Ночью нам будет некогда, а чтобы тебе не было стыдно этого англичанина, мы завяжем ему глаза. – Ли помолчал, что-то прикидывая в уме, и продолжал далее: - Ладно, лежи без кляпа, но если снова начнёшь орать, то я затолкаю тебе в рот свой носовой платок, при помощи которого я то и дело прочищаю свой нос.
Вера брезгливо содрогнулась и простонала:
- Господи, что же мне делать? Что же мне делать, мистер Гриттон?
- Они не посмеют, - сказал Гриттон, хотя и сам не верил своим словам. Затем он спросил у неё, почему она открыла им дверь.
- Постучалась какая-то русская женщина и сказала, что ей нужно передать от вас срочную записку. Я немедленно открыла, и сразу же ворвались они. Не могу себе простить, что я забыла о вашем предупреждении.
В это время Ли подошёл к Вере и окинул её взглядом; всю – с головы до ног…
- А ты очень красивая, особенно сейчас, когда гневно засверкали твои очаровательные глазки. Я положил на тебя глаз ещё в Нанкине, а ты хочешь, чтобы я от тебя отказался?
- Ради Бога отойдите! – провопила Вера.
- Не нравится, как я смотрю на тебя? А мне нравится. Ты так хороша, что мне даже не верится, что я скоро буду держаться за твою кожу!
В это время сыщик вскочил на ноги, и когда допрыгал на связанных ногах до главаря, то попытался ударить его головой. Но Ли отклонился, и он упал; из-за этого все китайцы заржали.
- Негодяй! Желтомазый подонок! – кричал Гриттон, пытаясь подняться с пола. – Попробуй только дотронуться до неё! Если ты это сделаешь, я пойду по твоим следам и буду преследовать тебя до тех пор, пока не раздавлю, как гниду!
- Ах, вот как ты заговорил, проклятый англичанин? – возмутился Ли и продолжал далее: - Но то, что будет потом, это ещё на воде вилами писано, как говорят русские. Зато теперь ты очень пожалеешь о своих словах, потому что тебе не станут завязывать глаза, и ты увидишь всё представление от начала до конца. Не сомневаюсь в том, что оно окажется очень занимательным, но ты будешь мучиться и скулить, как пёс, и в твоих штанах станет мокро от спермы, которую ты выпустишь…
Затем главарь что-то сказал своим соплеменникам, и они, подхватив сыщика под мышки, подволокли его ко второй койке. Там они посадили его на пол – так, чтобы он хорошо видел Веру, и несколько раз обмотали верёвку вокруг его торса и ножки кровати. Затем китайцы подошли к Бестужевой, и она побелела от страха…
- Англичанин, ты, наверное, ещё не видел её голенькой? – издевался Ли над сыщиком. – Я тоже, но ничего, сейчас мы посмотрим, что у неё есть под платьем.
Кивок головы матёрого гангстера послужил сигналом. Секундой позже затрещало разрываемое на куски платье, и Вера тонко взвизгнула. После того, как с неё спустили комбинацию, Джек отвёл глаза в сторону и услышал, как защёлкали рвущиеся резинки на лифе и другом исподнем. «Нет! Нет! Что вы делаете?» - забыв о предупреждении, закричала Вера, и её наполненные ужасом глаза были готовы выскочить из орбит…
Один из китайцев, кому выпало первым овладеть Верой, примостился подле неё, но она ударила его ногой, и он упал с кровати. Второй удар ногой оказался более эффективным, и китаец рассвирепел.
Ли продолжал стоять рядом с сыщиком, и его глаза похотливо блестели…
- Хороша дамочка и сражается, как львица! Но стоит ему на неё залезть, и она станет тише овечки. Такова природа женщины, - цинично разглагольствовал он и затем выразил сожаление, что не он стал первым, когда они разыгрывали очередь в Нанкине.
Но «счастливчику» не везло, и к нему пришёл на помощь напарник…
- Господи! Я уже не могу больше, у меня нет сил! – кричала Вера, продолжая бороться из последних сил. – Не-е-ет! Ой, нет! Мистер Гриттон, ради Бога не смотрите!
Когда её сопротивление потеряло смысл, её лицо исказила гримаса отвращения, и она стиснула зубы…
- Я убью тебя, как собаку! – прохрипел Гриттон, не сводя с главаря испепеляющего взгляда, и тот быстро повернулся к нему. Ли пинал сыщика в живот, долго и с наслаждением, пока его голова не свалилась набок…


* * *

Сыщик очнулся, и ему показалось, что прошла целая вечность. Подняв голову, он осмотрелся…
Китайцы играли в маджан*, а Вера, нагая и ничем неприкрытая, неподвижно лежала на койке. Её руки теперь были развязаны. «Неужели совсем без памяти?» - пронеслась в его голове вялая мысль, но в это время кто-то постучался в дверь и спросил:
- Джек, ты здесь?
Гриттон сразу же узнал голос Джонни Клинга и поторопился ответить:
- Да-да! Джонни, мы уже давно находимся в заложниках у китайских гангстеров!
- Вот чёрт! – послышалось за дверью.
- Ты почему замолчал?
- Я думаю… Кто у них главный? Пусть подойдёт! – громко сказал полицейский.
Китайцы насторожились и положили кости на стол. Затем Ли встал со своего места и подошёл к двери.
- Кто там? – спросил Ли на английском.
- Я сержант Джонни Клинг!
- А меня зовут Ли, я здесь старшинка!
- Для меня ты, прежде всего бандит! Зачем тебе понадобились заложники?
- Нам нужно выйти в море примерно в пяти милях от берега!
- Ну и выходи! Зачем заперся?
- Коп, сейчас не время шутить! Я требую шлюпку и беспрепятственного выхода в море. И чем быстрее вы это сделаете, тем будет лучше для вас, - продолжал гангстер.
- И ты отпустишь заложников?
- Да… Но я сразу предупреждаю: если вы вздумаете атаковать нас, мы тут же убьём обоих!
Джонни Клинг ответил ему, что доложит обо всём капитану, и они вместе подумают над его предложением. Затем полицейский выразил желание переговорить с заложниками и попросил, чтобы откликнулась женщина.
- Она устала и крепко спит! – ответил гангстер.
- Послушай, если к тому времени, когда мы вернёмся, она будет продолжать спать, то никаких переговоров не будет! Это говорю тебе я – Джонни Клинг!
- Не беспокойся, легавый, она проснётся! – пообещал китаец.
- Джек, как твоё самочувствие? – позвал полицейский.
- Хуже некуда! – ответил сыщик, и Джонни Клинг сказал ему, что они обязательно что-нибудь придумают.
Шаги удалились, и Ли подошёл к Бестужевой. Убедившись в том, что она ещё не пришла в себя, он сходил за водой и, поливая из кружки на ладонь, побрызгал ей на лицо. Но это не помогло; женщина оставалась в отключке. Китаец постоял в раздумье, потом наклонился и неожиданно очень сильно, наотмашь, ударил её несколько раз по щекам. Вера вздрогнула и открыла глаза. После этого Ли взял её саквояж и высыпал рядом с ней ворох одежды.
- Одевайся, скоро начнутся переговоры!
Бестужева быстро села и с испугом посмотрела на китайца. Затем, спохватившись, она прикрыла свои груди руками и возмущенно сказала:
- Отвернись, сволочь!
Ли усмехнулся и добродушно заметил:
- Вот в этом все женщины одинаковы. Я не только видел тебя всякую, но и оросил пару раз твоё нежное лоно.
- Мерзкое животное, чтоб ты сдох! – сказала она на русском.
И вдруг Бестужеву будто подменили; она поднялась во весь рост и, не обращая никакого внимания на представителей мужского пола, начала медленно одеваться.
Китайцы, очень довольные результатами предварительных переговоров, повытаскивали еду и готовились основательно поесть. К Бестужевой снова подошёл Ли и положил перед ней большой кусок утки.
- Мне ещё нужен хлеб и вода, - спокойно сказала она и через силу улыбнулась.
Китайцы выполнили её просьбу и начали жадно насыщаться сами, не обращая никакого внимания на пленных.
За дверью теперь слышались размеренные шаги полицейского, и Гриттон пытался представить себе, какие меры принимаются на судне для их освобождения. У него болела голова, надсадно ныл голодный желудок, а запах еды просто сводил с ума…
Ни на кого не глядя, Вера немного поела, потом собрала свои вещи и как попало запихала их в саквояж. Затем она поискала глазами свою дамскую сумочку и увидела, что она зависла между её койкой и тумбочкой. Вытянув её за ремешок, она положила её рядом с собой и о чём-то задумалась, время от времени посматривая на китайцев. Гриттону очень хотелось позвать её и подбодрить, но Вера, чувствуя на себе его взгляд, густо краснела и прятала от него глаза…
Голод давал себя знать до спазмов в желудке, и Джек обратился к китайцам:
- Ли, между прочим, пленных нужно кормить!
Азиаты с удивлением посмотрели на сыщика, будто увидели его впервые, и их реакция была для него неожиданной.
- Сейчас я тебя очень хорошо накормлю, чтобы ты больше не жаловался на плохое самочувствие! – сказал Ли и, приблизившись к нему, ударил его ногой под дых.
Джек снова обмяк, и его голова свесилась набок…


       * * *

Гриттон очнулся из-за того, что услышал выстрелы. Ничего не понимая, он поднял голову и сразу же увидел Бестужеву, в упор расстреливающую гангстеров. Один из них уже неподвижно лежал поперёк стола, а другие корчились в агонии на полу…
Вера, очень бледная, но великолепная в своём справедливом гневе, быстро сменила обойму и, продолжая убивать убитых, как заведённая выбрасывала гневные слова:
- Мерзавцы! Мучители! Жеребцы проклятые! Вот вам за мой позор! Вот вам за мою поломанную жизнь! Вот вам за всё!..
За дверью уже громко стучали. Закончив стрельбу, она спрятала пистолет в сумочку, потом подошла к двери и повернула ключ.
Как угорелый, с браунингом наизготовку, в каюту ворвался полицейский, но, осмотревшись вокруг, начал развязывать сыщика…
Бестужева повела по сторонам невидящими глазами и, покачиваясь, как пьяная, вышла в коридор. Вслед затем оттуда послышалось утробное мычание, - женщину выворачивало наизнанку от пролитой крови и всего пережитого…


       4.

Прошло три месяца… Гриттон работал в своём офисе, когда к нему пришёл радостно возбужденный Рогов.
- Добрый день, мистер Гриттон!
- Добрый день, парень. Ну, как проходит твоя практика в полиции?
- Очень хорошо, сэр. Лейтенант Полник сказал мне, что я могу приступать к работе в вашем учреждении. И я сразу пришёл сюда, - доложил Виктор.
Гриттон поинтересовался, как поживает их семья, и Рогов сказал, что они уже переехали в Шанхай и что его мать и сестра очень довольны новым местом жительства.
- Ну и отлично, парень! – порадовался за него сыщик и добавил:
- Между прочим, у нас есть хорошие новости!
- Какие, сэр?
- В нашем офисе скоро появится секретарь! Ты знаешь, о ком я говорю?
- Нет, сэр…
- Виктор, я говорю о Вере Бестужевой!
Рогов поинтересовался, где она и чем занималась до этого, и Гриттон ответил:
- Вера проходит лечение у одной знаменитости в Харбине. Ты слышал о Фиалковском?*
- Да, сэр… Разве она немного свихнулась?
- Не думаю, но ей пришлось пережить несколько часов позора и поэтому она сделала попытку уйти из жизни. – Далее сыщик сказал, что теперь у неё всё в порядке и что она скоро вернётся домой.
В это время прозвенел звонок на входной двери, и Гриттон попросил Рогова посмотреть, кто пришёл. Скоро в приёмной раздался радостный возглас Виктора и затем послышался оживлённый разговор на русском. «Этот приятный женский голос я где-то слышал», - только успел подумать Гриттон, как вдруг его кабинет осветился лучезарной улыбкой знакомой женщины. Это была она – очаровательная и респектабельная Бестужева…
- Добрый день, мистер Гриттон!
- Верочка, добрее некуда! В моём полку прибывает не по дням, а по минутам! – Он вскочил и подал женщине стул: - Уму непостижимо, мы только что говорили о вас…
- Мистер Гриттон, но откуда знает меня этот молодой человек? – поинтересовалась она.
Гриттон и Рогов многозначительно переглянулись…
- Это пока останется тайной, но скоро вы обо всём догадаетесь сами, - ответил сыщик.
- Мистер Гриттон, я пока пойду? – замялся Рогов.
- Да, Виктор, как бы там ни было, сегодня отдыхай. Но завтра приходи пораньше – нас ждут большие дела, - сказал Гриттон, и когда Рогов вышел, он снова обернулся к гостье: - А когда своё место в офисе займёт очаровательная секретарша?
- А разве оно ещё свободно?
- Как видите, Вера… Я жду вас, хотя это стоит мне дорого!
- В таком случае – хоть сегодня! Я полна энергии и желания работать!
- Наконец-то мой офис оживёт, а осиротевшие бумаги обретут свою хозяйку и свои места. Мало того, я уверен, что вы обеспечите нам хороший имидж!
- Мистер Гриттон, может быть, вы переоцениваете мои возможности?
- О нет, я разбираюсь в людях, и особенно в женщинах. Я очень вас ждал, Вера… - последнюю фразу Джек произнёс как-то особенно душевно, и на лице молодой женщины появился румянец.
- Мистер Гриттон, а чем закончилось дело Чжан Сяолиня? – перевела она разговор на другую тему, чтобы скрыть своё смущение.
- Его фирмы больше не существует!
- Неужели? Вам удалось до него добраться? А как это было?
- Вы, возможно, догадались тогда, почему мы перед Шанхаем пересели на полицейский катер и на него же погрузили трупы бандитов?
- В морском порту нас ожидали гангстеры Чжан Сяолиня?
- О-о-о! Они сбились с ног, разыскивая меня, вас и своих головорезов. Но безуспешно. В Шанхае я изменил свою внешность и стал курсировать в поездах сообщением «Шанхай-Кантон». Вскоре же мне удалось выследить одну челночную группу. Английская полиция взяла их на железнодорожном вокзале и вместе с героином передала китайским властям. У них на допросах до сих пор применяются пытки, и один многодетный семьянин назвал имя босса. После этого дело подвинулось быстрей. Недалеко от моря накрыли склад с наркотиками и ликвидировали целую банду. Потом выявили притон с малолетними проститутками и другие злачные места…
- Ну и слава Богу, что добрались до них! – порадовалась Бестужева и поинтересовалась, что стало с Чжан Сяолинем.
- Босс и его телохранители успели скрыться, и сейчас обитают где-то на Филиппинах. После разгрома этого подпольного клана китайская мэрия принесла благодарность префекту английской полиции в международном сеттльменте Шанхая, а тот не забыл обо мне.
- Вы стали ещё более знамениты?
- Несомненно, но в этом деле я допустил очень много просчётов. И самая досадная ошибка была допущена мною на «Элизабет». Я не рассчитывал найти эти злополучные чемоданы на судне, так как потерял их несколько раньше. Но всё оказалось сложнее, и я подставил вас под удар.
- Но вы предупреждали меня! – воскликнула Бестужева.
- Да, но не в категорической форме, а так – на всякий случай. Будь я уверен, что вам грозит опасность, то не оставил бы вас одну.
- Нет-нет, мистер Гриттон, не вините себя! Я много думала об этом и поняла, что меня подставил покойничек Серов. Но он уже прощён мною, и да будет ему земля пухом в том злополучном Циндао…
- Вы, русские женщины, - удивительные создания! Я был обескуражен, когда вы по прибытии в Шанхай почти сразу же сели на поезд и поехали обратно, - заметил Гриттон.
- Я должна была похоронить его по-христиански. исстер Гриттон, он заплатил за грехи своей жизнью. Как я могу судить его, если он теперь стоит перед Господом и отвечает на Его вопросы?
- Вера, как мне отблагодарить вас за то, что вы спасли мне жизнь? - спросил Джек, любуясь её профилем.
- Вы думаете, нас могли убить? – удивилась она.
- Я хорошо знаю одно: англичане никогда не идут на компромисс бандитами!
- Схватка с гангстерами была неизбежной?
- Да, и первая пуля досталась бы мне!
- Мистер Гриттон, если вы хотите непременно отблагодарить меня, то пригласите меня на ланч…
- Только и всего? Вы удивительная женщина! Верочка, у вас восстановился интерес к жизни?
- Слава Богу, да… Мне помогли в этом очень хорошие люди!
Гриттон пригласил Веру на ланч, и после него он отвёз её на Авеню Жоффр…


       * * *

Гражданская война в Китае докатилась до Шанхая, и многие иностранцы начали покидать эту страну. Собрался вернуться в Англию вместе со своей семьёй и мистер Гриттон. Их теплоход держал путь в Гонконг, а там они должны были пересесть на другой лайнер сообщением Гонконг-Лондов. Респектабельная семья занимала роскошную каюту первого класса, и её часто видели на верхней палубе. В этот яркий солнечный день они завтракали на свежем воздухе, и миссис Гриттон управляла за столом:
- Джек, ты будешь индейку?
- Да, Вера, небольшой кусочек от грудки, - ответил Джек.
- А ты, Эдди? – обратилась она к сыну, и семилетний мальчик в матросочке сказал, что он будет есть жульен из грибов.
Их четырёхлетняя дочь Виктория попросила шоколадное печенье, и мистер Гриттон строго заметил:
- Виктория, здесь нужно говорить на английском!
- Джек, не будь так строг! – сказала Вера. – Должны же наши дети упражняться на русском.
- Дома сколько угодно, но в этом обществе они должны говорить на английском! – не согласился Джек.
Вера не стала перечить мужу, а дочери сказала, что шоколадное печенье она получит после того, как съест омлет.
После обеда дети пошли искать своих сверстников, а супружеская чета затеяла разговор о том, что их ожидает в Англии. Вера поинтересовалась, чем он собирается заняться в Лондоне, и Джек сказал, что попытается сделать политическую карьеру.
- Зачем тебе политика? – удивилась Вера.
- Затем, дорогая Вера, чтобы тебе не пришлось в третий раз убегать от революции и гражданской войны!
- И опять ты прав, дорогой Джек. А мы скоро будем в Лондоне?
- Осенью будем дома, и старшее поколение Гриттонов наконец-то увидит свою очаровательную невестку.
- Джек, я почему-то боюсь их, - задумчиво сказала Вера.
- Не переживай, твоему умению держаться в обществе позавидует любая англичанка, и это для них главное.
- Да уж, чему-чему, а этому в Смольном институте уделяли очень большое внимание, - заметила миссис Гриттон.
Беседа продолжалась ещё несколько минут, а потом они пошли посмотреть, чем занимаются их дети…


       Примечания

       Великий канал – канал в Китае, длина 1782 км
       Пристань – один из районов русского Харбина.
       ХПИ – Харбинский политехнический институт.
       Верховный Правитель – имеется в виду А. В.
       Колчак.
       Пу-ё! (кит.) – Не надо!
       бой, бойка – русские эмигранты так называли
       слуг и официантов, принадлежавших к китай-
       ской национальности.
       лян (кит.) – пятьдесят граммов.
       цу-цу (кит.) – уходи, уходи!
       маджан (кит.) – китайская игра, похожая на
       домино.
       Фиалковский – К.С. Фиалковский, харбинский
       психиатр, участник Русско-Японской войны.
-