Хайр

Мне всегда было интересно - кто они, эти поджарые мужчины лет пятидесяти или чуть "за", с хайром, небрежно и привычно стянутым на затылке незамысловатой резинкой, чуть поседевшие, с лицом, на котором отражаются все этапы их борьбы с трезвостью, которая, борьба, впрочем, уже в прошлом.

А сейчас он идёт с красивой, почти ненакрашенной дамой, своей сверстницей.
У неё симпатичная серая сумка, связанная из верёвок, добротная всепогодная обувь и сероватые потёртые перчатки в руке. Она держит его за талию, как лет тридцать назад и что-то убеждающе бубнит. Слышно только:
- ...а вы там только время проводите, ну я понимаю, что там с душой, но на левом берегу предлагают тринадцать тысяч за полдня, только добираться на двух автобусах, ну так и что такого, зато тринадцать, Ген, да и самому, может, понравится, ну что ты молчишь, ну я же...

А он, вдруг, срывается с места - и пока она вздыхает, он уже бежит назад с двумя вафельными стаканчиками пломбира.
А потом они откусывают заледеневший за ночь пломбир, шмыгают носами, поёживаясь от морозного утра, а он весело успокаивает её, роняя кусочки вафли на свитер грубой вязки:
- Ну и что, что полдня... И вообще, тринадцать - несчастливое число!
И над чем-то смеётся, пока и она не начинает смеяться вместе с ним, ойкая и покачивая головой.


Рецензии