9. Мой маленький старший брат

Я очень люблю терпкий запах свежесваренного кофе по утрам. Для меня это запах дома, запах воскресного утра и радости от того, что Макс сегодня весь день проведёт со мной. Я обычно устраиваюсь на подоконнике и смотрю, как он варит кофе в медной турке, а потом осторожно разливает по маленьким чашечкам. А в мою ещё и сливок добавляет, потому что мне так вкуснее. Такую кружку очень приятно обнимать пальцами, она согревает тебя до самого сердца.
- Эй, ты о чём размечталась, - позвал меня Макс. – Уснула у себя на подоконнике что ли?
- Нет, а что?
- Я уже пять раз у тебя спросил, поедешь ли ты со мной на прогулку за город?
- Ты ещё спрашиваешь?! – радостно завопила я. – Я пошла собираться!!!
- Алька, а кофе?
- Ой, и, правда, давай попьём!
Мне нравилось ездить с Максом на машине по городу, в котором я теперь жила. Разглядывать улицы и дома, представлять, какая жизнь прячется за оконными стёклами: весёлая, немного печальная или самая обыкновенная... Мне было интересно рассматривать пешеходов, остановившихся на красный свет на переходе: кто-то торопился и нервничал, кто-то, наоборот, рассеянно смотрел мимо светофора, а кто-то улыбался широко и открыто проезжающим мимо машинам.
Макс включил радио и стал негромко подпевать. Город радовался мне, а я ему. И я вдруг поняла, что давно уже считаю этот город родным, и мне от этого стало необыкновенно хорошо.
- Макс, а куда мы едем?
- К моей бабушке Степаниде Ильиничне, она живёт в селе Опушкино примерно в сорока минутах езды от города.
- Здорово! А почему мы раньше ни разу там не были?
- Потому что ехать надо минимум на два дня, а ты можешь вспомнить, когда у меня последний раз выдавалась пара свободных дней да еще и подряд?
- Что-то не получается...
- Вот, и я о том же.
- А бабушка у тебя сильно старенькая?
- Ей семьдесят два года...
- Сколько?!
- Ты всё правильно услышала.
- И ты оставил её одну? В своём доме?! Где надо топить печь?! Макс, ты... У меня просто нет слов!
- Алька, Алька, - засмеялся Макс. – Сразу видно, что ты с моей бабушкой не знакома. Заставить мою бабулю делать то, чего она не хочет или не может, не под силу никому. Подожди немного, сама всё увидишь.
Дом бабушки Макса оказался деревянным, с резными узорными наличниками на окнах, какие рисуют на картинках в детских книжках, и небольшим флюгером-петухом на крыше. Перед домом в палисаднике буйно цвели ярко-желтые незнакомые мне цветы на длинных тонких стеблях.
- Макс, а ты знаешь, как они называются? – поинтересовалась я.
- А? Да, это золотые шары. Бабуля их обожает.
На широком подоконнике распахнутого настежь окна спал пушистый серый котище. При нашем появлении он лениво приоткрыл один глаз и, решив, что мы не достойны его внимания, продолжил нежиться на солнышке. Его не потревожил даже заливистый лай вылетевшего нам на встречу маленького рыжего пёсика. Пёсик прыгал вокруг Макса, пытаясь лизнуть руки, его хвост так и ходил из стороны в сторону. Мне даже показалась, что мой плюшевый Мотя, которого я взяла с собой, несмотря на ухмылки брата, опасливо прижался ко мне. Но пёсик был само дружелюбие.
- Здравствуй, Тошик. Здравствуй, мой хороший! – приласкал Макс его. – А где же наша хозяйка, а, Тоша?
- Тут, я, тут, - и перед нами появилась сухонькая бодрая старушка в чистом беленьком платочке. – Куды ж я денусь-то? Ох, внучек, а похудел-то как! Опять одни макароны свои ешь, и что же это такое? Сколько не зови тебя молочка попить, сметанки поесть... Эх... – бабушка подошла к Максу и крепко обняла его.
- Бабулечка, ты же у меня всё понимаешь. Работа там...
- Ох, и какая такая работа, что к бабке в гости по три месяца не заглядываешь, бесстыдник! Я ужо волноваться начала, не случилось ли чего!
- Да, нет, бабуль, всё хорошо у меня. А теперь так и совсем замечательно. Вот, познакомься с сестрёнкой моей, Александрой.
- Здравствуйте, - робко улыбнулась я.
- Это, что ж Сашенькина дочка будет, так?
- Да, - ответила за Макса я.
- Ах, ты ж, деточка, - бабушка ласково провела ладонью по моим волосам. – Ну, вот и славно, что Максимушка тебя всё-таки нашёл, вместе-то оно завсегда легче. А худенькая-то, какая! Ох, беда с вами! Ну, ничего, бабушка вас сейчас покормит. Я, как чувствовала, тесто вот на пирожки завела. Пойдёмте же скорее в избу! Вы, поди, устали с дороги, а у меня там прохладно, хорошо.
В домике царили чистота и порядок, у каждой вещи – своё место. Кухня, куда мы сразу прошли, была залита тёплым солнечным светом. В углу возвышалась печь, на полу лежали разноцветные вязаные коврики. Приятно пахло летом и какими-то травами. Бабушка тут же усадила нас за стол и налила по полной кружке молока.
- Марьюшка моя в этом году вкусное молочко даёт, пей детка, - хлопотала старушка вокруг меня.
- А у вас корова своя есть?! – очень изумилась я.
- А как же, в деревне без коровы, какое хозяйство? А так и молоко, и сметана, и даже сыр с маслом свои всегда есть! – гордо похвалилась бабушка. – Максимушка их, ой, как, любит!
- Ничего себе! – восхитилась я. И подумала, что жаль Мотя ничего этого не сумеет попробовать.
Пока бабушка колдовала над пирожками, и одновременно делилась с Максом своими новостями, я решила немного походить по дому. В нём помимо кухни было ещё четыре комнаты. В одной из них негромко работал старенький телевизор, а в кресле напротив него лежали вязание и газета, кажется, какие-то местные новости. В других стояли кровати, на стенах висели старые пожелтевшие фотографии незнакомых мне людей. Наверное, когда-то эти комнаты принадлежали бабушкиным детям, которые все теперь поразъехались. Мне внезапно пришла в голову мысль, что я совсем ничего не знаю о маме моего брата...
Последняя дверь долго не поддавалась, но, наконец, я надавила посильнее и ... оказалась в комнате, в которой, по всей видимости, жил мальчишка. На стенах висели плакаты и постеры с изображением машин и кораблей. На полках грудами громоздились книжки, вперемешку с кисточками и альбомами для рисования. В углу пылился полусдутый футбольный мяч. На столе у окна красовалась незаконченная модель парусника. Мне стало жутко интересно, кто живёт в этой комнате. Я прошлась по ней, и меня немного удивил тонкий налёт пыли на всех вещах, как будто здесь никто давно не бывал. В приоткрытую форточку влетел лёгкий ветерок и зашелестел страницами альбома, лежавшего на столе, он словно приглашал меня заглянуть на эти страницы. Я подошла к столу и взяла альбом в руки. Его обложка, немного пожелтевшая от времени, вся была разрисована парусниками. А внутри...
Художник, похоже, был юн и очень талантлив. Его рисунки поражали чистотой красок и необычностью сюжетов. Незнакомый фантастический мир, причудливым образом переплетался в них с нашим привычным и таким родным миром. Девушка, с тонкими крыльями бабочки, печально смотрящая на закат над рекой. Озорной котёнок, весело играющий с маленьким человечком в изумрудной шапочке со смешным помпоном. Золоторогий олень, доверчиво берущий кусочек хлеба с ладоней пухленькой синеглазой девчушки, посреди шумного заснеженного города. Ромашковый луг под удивительно синим, таким знакомым небом Мира и ... Моё лицо на фоне, словно размытое в этой глубокой синеве, так близко, что видно коричневые крапинки в зеленоватых глазах, и так далеко, как будто в другом измерении. Я растерялась. Альбом выпал из моих рук и, ласково шурша, мягко опустился обратно на стол. Что же это? Откуда?
Я заторопилась обратно, чтобы поскорее узнать, чья это комната. Макса на кухне не оказалось. Он уже переоделся и ушёл в огород, рыхлить какие-то грядки.
- Аленька, - бабушка уже выяснила, какую форму моего имени я люблю. – Ты бы сходила до огорода, у меня клубника уже поспела, сладкая. Пособирай, побалуйся ягодкой.
- Бабушка Степанида, а чья комната, та, что самая дальняя?
- Дак, Максимушки же, и есть. Он там каждое лето у меня жил. А я в ней стараюсь ничего не трогать. Максимушка и теперь любит там ночевать, поди, детство своё вспоминает... А, ох, и нелёгкое оно у него было. Ой, нелёгкое, - бабушка печально подпёрла рукой голову. В печке, где подрумянивались обещанные пирожки, что-то весело затрещало.
- Степанида Ильинична, а какая у Максима мама?
- Дочка-то моя, Дарья? Непростая она у меня девка, ой, непростая. Головы парням так и кружила, почитай, первая красавица была в нашем Опушкино. Парни за ней толпой ходили, а она всё: «Нет» да «Нет». Всем отказывала, всё принца ждала. Вот и встретила на свою беду Александра. Ох, не спрашивай меня, Аленька, что у них случилось. Далеко они жили, в городе, да и не приезжали ко мне старухе совсем... Всё вроде и к свадьбе шло, но в одночасье, раз, и расстались. Обидела она его чем-то крепко, так крепко, что не выдержал Сашенька, уехал в другой город. А Дарья моя гордая, про то, что Максимушку ждёт, ни словом не обмолвилась. Вот и вырос мальчишка без отца, да и без матери тоже... Ему и двадцати не стукнуло, как она за иностранца выскочила. И уехала в Европу свою, Далеко... Теперь от неё не то, что писем, открытки по праздникам не всегда дождёшься...
- А Максим...
- А Максимушка, рассудительным рос не по годам. В пять лет мальчонка сам дома хозяйничал, да ко мне без провожатых в гости добирался. Болело у меня за него сердце, ой, болело. Приедет, маленький, худенький, шейка тоненькая, одни глаза на личике. Смотрит ими прямо в самую душу, печально так. Прижмётся ко мне, крепко-крепко, и шепчет: «Бабулечка, как у тебя хорошо». Я его и отпускать обратно каждый раз не хотела, а он в слёзы: «Как там мама одна останется, кто её будет с работы ждать?» А Дарья моя о мальчонке-то и не заботилась почти. Всё он один да один. Всё сам. Она, как Саша уехал совсем заледенела. Любила его шибко видать, так и не оттаяла...
- И Макс ни разу отца не видел?!
- Видел, почему не видел-то. Сашенька как-то сюда приезжал, да меня проведать заехал. Я ему всё и рассказала. Максимке уже девятый год шёл, - я в уме подсчитала, что я тогда даже и не родилась. – Сашенька весь побледнел, адрес у меня Дарьин выспросил и к ним. Не знаю, чем всё дело кончилось, но Дарья сына ему видеть запретила, и денег брать не хотела. Но Саша тоже не лыком шит, упрямый был... Деньги мне присылал, и несколько раз в гости летом тайком приезжал с Максимкой повидаться... Хороший человек у вас, Аленька, отец... – старушка, отвернувшись, украдкой от меня вытерла слёзы.
- Бабушка Степанида, а чьи альбомы у Максима в комнате? Там рисунки очень красивые!
- Ну, чьи же? Максима они. Ох, и любил он рисовать! Целыми днями мог с альбомом своим провозиться, ни поесть, ни с мальчишками поиграть, всё бы кисточкой да карандашами по бумаге возить. Но выходило красиво. Все друзья его рисунки выпрашивали, а он и не жалел никогда, дарил...
- А у него нет сейчас братьев или сестёр?
- Нет, у него никого. Он у Дарьи всё сестрёнку в детстве просил. Заботиться обещал. А она детей больше не хотела. Да и, какие дети могут быть, когда мужа законного нет? Как он волновался, Аленька, когда узнал, что ты у него есть. Приехал, весь смурный, про отца рассказал, а потом улыбнулся печально так и говорит: «Вот, бабулечка, исполнилась мечта моя. Поеду сестрёнку свою забирать. В беду она у меня попала...» Рад он тебе, Аленька, сильно рад.
- И я ему рада. Он же теперь моя единственная семья. Я маму с папой и брата младшего не помню даже.
- Ох, беда-беда, детонька. Но ничего, наладится всё, ты уж поверь бабушкиным словам.
- Обязательно, - кивнула я.
- Что это наладиться? – весело спросил вошедший брат.
- Дак, жизнь ваша, внучек, жизнь.
- Это, конечно! А пирожки скоро будут?
- Почти готовы уже.
Пирожки получились очень вкусные, и я снова недолго повздыхала про себя, что Мотька их не попробует. Однако, единственный вопрос, который сейчас меня действительно занимал, было моё лицо на рисунке Макса. Ведь, получается, что он рисовал его в детстве, а меня тогда еще и в помине не могло быть... Загадка...
После обеда Макс позвал меня на прогулку.
- Я тебе хочу кое-что показать, - заговорщицким тоном сообщил мне брат.
- Правда, а что?
- Вот придём, тогда и увидишь!
Опушкино мне сразу понравилось, спокойный такой, ласковый уголок мира. Добрые, озорные собаки выбегали навстречу из дворов и, обнюхивая мои ноги, приветливо помахивали хвостом. Важные серьёзные кошки торопились по своим кошачьим делам, не обращая внимания на собак. Веселой гурьбой переходили дорогу гуси, громко обсуждая на своём языке последние деревенские события. По-детски радостно барахтались в одной луже воробышки и утята.
- Макс, как тут замечательно! Давай сюда почаще ездить!
- Я бы очень хотел, но... Сама понимаешь. Зато теперь ты можешь сюда и без меня приезжать, автобус до Опушкино несколько раз в день ходит. А бабуля тебе так рада будет.
- Было бы здорово! Макс, - начала издалека я.
- Что?
- А почему ты мне свои рисунки никогда не показывал? У тебя здорово получалось в детстве рисовать!
- Не показывал, потому что не думал, что тебе это будет интересно.
- Но, почему?! Я же твои дизайн проекты всегда прошу посмотреть! А рисунки – это ещё лучше!!! Они же живые! Ты ведь и сейчас рисуешь?
- Последнее время почти нет. Дел невпроворот. Домой приедем, если захочешь, я тебе покажу свои детские творения.
- А здешние покажешь?
- Пожалуй, здесь не найдётся ничего особо достойного внимания.
- А я так не думаю, я видела один твой альбом...
- Да? – Макс растерянно посмотрел на меня. – И как?
- Мне понравилось. На мой взгляд, у тебя талант.
- Спасибо. В детстве я мечтал стать великим художником, но вот не сложилось как-то.
- Жаль...
- И мне иногда бывает жаль...
 Какое-то время мы шли молча, пока не выбрались на берег реки. Тут царила сонная послеобеденная тишина. Низко над водой у берега летали зеленоватые большущие стрекозы. Ветер доносил запах рыбы и речных водорослей.
- В детстве мы с друзьями очень любили по утрам сидеть тут с удочками. Деревня вся спит, солнце спит, и мы на берегу. Сонно плещутся волны, тишина, утро. И, кажется, что весь мир затаился в ожидании какого-то чуда. Я особенно любил место у старых мостков. Мы туда с Василием постоянно ходили рыбачить.
- А Василий – это твой друг?
- Василий это был мой кот. Лентяй и любитель рыбы. Всегда по утрам за мной и Никиткой увязывался, знал, хитрюга, что и ему вкусненькое перепадёт обязательно.
- А Никитка – это был твой пёс, наверное?
- Алька, ты чего? - Макс долго и громко смеялся. – Никитка, как раз, и есть мой лучший друг детства. По утрам приходил за мной. Камешек в стекло кинет аккуратно так, чтобы только я слышал. Я потихоньку выбирался из дома, и мы убегали на речку. И Василий с нами. Здорово было!
- А он сейчас где?
- Никитос? Он сейчас самый известный журналист северной столицы. Дома напомни, покажу тебе его репортажи.
- Ага, - кивнула я.
И поняла, что есть ещё очень много вещей, которых я о своём брате не знаю.
- Кстати, мы пришли.
В этом месте река делала поворот, и берег был особенно высокий и крутой. Макс оттащил меня от зарослей камыша и привёл в старый заброшенный сад, находившийся неподалёку. Там всё буйно поросло сорняками. Сразу бросалось в глаза, что за садом давно никто не присматривал.
- Алька, - очень серьёзно сказал Макс, что-то выискивающий на земле под вишневым кустом. – Сейчас я покажу тебе самую главную тайну моего детства. Возможно, однажды ты поймёшь, что именно она для меня значила. Но сегодня ничего не спрашивай, просто посмотри. Ладно?
- Хорошо, - согласилась я.
- Иди сюда, - позвал брат. Он что-то откапывал на земле под вишней.
Я подошла и присела рядом с ним.
- Смотри.
Макс отодвинулся в сторону, и я увидела круглое зеленоватое стекло, врытое в землю. Я взглянула на него сверху и увидела, что оно прикрывает небольшое углубление, на дне которого под стеклом что-то блестит. Я нагнулась пониже и тихонько ахнула. Сквозь мутное измазанное землёй стекло поблескивала удивительная бабочка, выложенная из разноцветных осколков. Это было похоже на рисунок. Бабочка сидела на цветке, и на какой-то миг мне почудилось, что её крылышки подрагивают от невидимого ветра.
- Что это? – прошептала я, подняв глаза на Макса.
- Это моя сказка, в моём детстве мы называли их тайночки. Каждый уважающий себя человек создавал себе вот такую вот тайночку. Кое-кто делал одну тайну на двоих, и тогда секрет должен был связать этих людей навсегда, как знак вечной дружбы, - также шёпотом ответил брат.
- Красиво! А он только твой, или чей-то ещё? – мне стало любопытно
- Помнится, кто-то обещал не задавать вопросов.
- Уже молчу, - огорчённо вздохнула я.
На обратном пути, я взяла Макса за руку.
- Макс, я очень хочу почаще проводить время вместе с тобой.
- И я этого тоже хочу, - улыбнулся брат. – Я всегда в детстве мечтал о сестрёнке.
- Тебе повезло, твоя мечта сбылась!
- Точно.
- Макс, спасибо.
- Пожалуйста, а за что?
- За то, что ты показал мне свою тайночку. И ещё... за то, что ты мой брат.

- Вставай! Алька, немедленно просыпайся! Про-сы-пай-ся! Про-сы-пай-ся! – скандировал у меня над ухом вредный Мотька.
- Мотенька, я ещё пять минуточек, - своим самым убедительным голосом попросила сквозь сон я и перевернулась на другой бок.
- Алька, да, что за безобразие такое! – окончательно рассвирепел Мотя. Он вцепился в край моего одеяла и резко потянул его на себя. – А, ну, вставай! Немедленно!
- Хорошо, хорошо, - пробормотала я. – И что за привычка у тебя, Матвей, будить меня посреди ночи? – я, не раскрывая глаз, опустила ноги на пол.
- Во-первых, уже давно не ночь. В Опушкино полпятого утра, к твоему сведению. Во-вторых, у нас важные дела, и они не станут ждать, пока ты проспишься! А, в-третьих, бессовестная, могла бы уже и покормить, а то я с тобой сутками без еды провожу, совсем уморишь друга! Смотри, как похудел, вся шерсть обвисла!
Во время всей этой тирады Мотя бегал кругами по комнате и размахивал лапами так, что я перепугалась, чего доброго, этот энтузиаст сейчас весь дом разбудит!
- Мотенька, потише! Сейчас уже пойдём.
Я заглянула на кухню, там с вечера еще оставались пирожки и немного молока. Я налила в большую кружку молока, прихватила пару пирожков, и мы поспешно ретировались из дома. Мотя вышагивал по спящим Опушкинским улочкам, на ходу поглощая свой поздний ужин или очень ранний завтрак.
- Мммм, - промурлыкал мой плюшевый друг, покончив с последним пирожком. – Бабушка твоего жуткого братца просто волшебница! Счастье всё-таки существует! А теперь дела! Пошли быстрей, а то опоздаем.
Мы вышли к реке. Вода в ней неторопливо и ласково плескалась у берега. Изредка тишину утра нарушал звук играющей в воде рыбы. Я оглянулась на Опушкино. За нами по дороге шёл, хитро посматривая на Мотю, тот самый кот, что спал вчера на подоконнике.
- Привет, Тимофей, - как старому знакомому, сказал Мотя. – Что, тоже не спиться?
Кот мурлыкнул что-то в ответ, видимо, подтверждал, что не спиться.
- Эх, понимаю, ну, хорошо, мы не против твоего общества. Но, боюсь, рыбки сегодня не будет.
Небо на востоке стало нежно-сиреневым. Где-то далеко проснулись птицы. Приближался рассвет. Мы шли по таким местам, которых я днём здесь не заметила. Какими-то своими окольными путями Матвейка вывел меня на огромный луг, весь покрытый необычными сияющими в прозрачном утреннем воздухе цветами. Они слабо покачивались, при этом издавая мелодичный звук, похожий на звон колокольчиков. Картина завораживала.
- Удивительно! – громко прошептала я.
Цветы при звуке моего голоса заволновались и их прекрасные лепестки тонко задрожали.
- Тише, ты, - зашипел мне в ухо Мотя. – Расшумелась, как кот перед сметаной! Помолчи лучше, а то так ты её спугнёшь!
- Кого спугну? – изумлённо спросила шёпотом я.
Но ответом мне стал сердитый Мотин взгляд. Мы сели на траву и начали чего-то ждать. От нечего делать я стала наблюдать, как большой коричневый жук зачем-то тащит на спине тонкую длинную сухую травинку. Она вдруг упала, и бедный жук засуетился, пытаясь поднять её обратно, но у него ничего не выходило. Тогда я протянула руку и помогла бедняге. И мне даже показалось, что жук благодарно кивнул мне перед тем, как продолжить свой путь.
Я зевнула. На улице было довольно прохладно, и это бодрило, но спать всё равно немного хотелось. И вдруг... Посреди луга возник изумительный сияющий цветок, который возвышался над остальными. Он повернул свою голову в ту сторону, где просыпался день, и словно ждал кого-то, если так можно было сказать о цветке. И она прилетела. Бабочка, очень похожая на ту, которую днём мне показал Макс.
Она осторожно опустилась на цветок и замерла, подрагивая крыльями. Мне почему-то подумалось, что всё вокруг окрасилось в цвет волшебства. Я негромко вздохнула, и бабочка испуганно вздрогнула и направила свои усики в нашу сторону. Несколько секунд поизучав меня и Мотю, это прекрасное создание взмахнуло крыльями и, легко преодолев разделяющее нас расстояние, опустилась на протянутую мной руку.
- Здравствуй, девочка, потерявшая сердце. Я так давно тебя ждала, что мне начало казаться, что ты больше никогда не придёшь ко мне. А ты нисколько не изменилась с того дня, когда мы виделись последний раз.
- Здравствуйте, Бабочка. Если честно я совсем не помню нашей последней встречи, - растерялась я.
- Так и должно быть, - мелодично засмеялась она. – Время настало, ты пришла за тем, что потерял твой брат. Вот, возьми. И еще я давно хотела сказать тебе, что я выполнила твою просьбу.
В воздухе что-то заискрилось, а потом к моим ногам упала в траву голубая панамка с вышитой ярко-оранжевой бабочкой.
- Мне пора, девочка, я очень рада, что мы увиделись. Я буду скучать по тебе. Надеюсь, ты однажды опять ко мне придёшь. До свидания, и передай тому мальчику, что был с тобой в прошлый раз, что его желание будет исполнено, - и она, легко коснувшись мягкими крылышками моего лица, растворилась в воздухе.
- До свидания, Бабочка, - запоздало сказала я ей вслед.
Я подняла почему-то знакомую мне панаму, хотя я никак не могла вспомнить, где же я её видела.
Мы шли через луг, навстречу новому утру. Я держала Мотю за лапку, а Тимофей бежал чуть в стороне, зорко высматривая, не притаилась ли где-нибудь случайная мышь. Мир вокруг нас просыпался. Громче загомонили птицы. Капли росы на траве, потревоженные моими шагами, тяжёлыми бусинами падали на землю, разбиваясь на тысячи холодных брызг. Паучки торопились закончить свои ажурные сети, чтобы поймать в них теплую ласковость первых солнечных лучей и потом весь день греться в ней.
Мы вышли на окраину Опушкино. Совсем рядом текла река. На высоком берегу лежало поваленное огромное дерево. Я осторожно села на его шершавый сухой ствол. Мотя пристроился сбоку. Отсюда хорошо было видно, как из-за дальнего края поля на другом берегу с любопытством выглянул золотой край солнца, наверное, солнышко проверяло, чем сегодня наш мир может его порадовать.
- Моть, - позвала я друга.
- Что, Алька?
- Мне очень нравится этот мир. Я рада, что живу именно в нём.
- Ага, у вас тут неплохо, - согласился Мотька. - Пожалуй, я задержусь здесь дольше, чем планировал.
- Я очень рада...
- Мур-МЯУУ, - раздалось рядом. Это Тимофей громко приветствовал утро.

Уезжали мы из Опушкино ближе к вечеру.
На прощание бабушка Степанида крепко расцеловала меня и сказала на ухо:
- Ты береги его, детонька. А то Максимушка совсем о себе не умеет заботиться. И приезжай ко мне в гости почаще. Порадуй бабку.
- Хорошо, бабушка Степанида! – пообещала я.
Всю обратную дорогу Макс шутил и смеялся. Я давно не видела его таким радостным. А я всё пыталась понять, почему он показал мне тайночку, зачем Бабочка оставила мне панамку, и какое отношение ко всему этому имеет мой портрет в детском альбоме моего брата. В том, что все три события связаны, у меня не было и тени сомнения.
- Эй, Алька, ты о чём опять задумалась? Будешь так много размышлять – станешь заумным профессором, и с тобой никто не захочет разговаривать.
- Вот, спасибо, порадовал!
- О, я еще и не то могу! Ты просто плохо знаешь своего брата!
- Да уж, это точно... Макс, а о чём ты мечтал в детстве?
- Мечтал? О кругосветном путешествии, о велосипеде, о собаке...
- И ничего не сбылось?
- Ну, почему же, ты вот, например, гораздо лучше собаки! Тебя выгуливать не надо, и с тебя шерсть не лезет!
- Вот, спасибо! Теперь ясно, как высоко ты меня ценишь! А если серьезно?
- Серьёзно? У меня в детстве однажды случилось чудо!
- Какое? Мой лучший друг Никитка должен был навсегда уехать в другую страну. Но мы сильно захотели не расставаться... и он остался.
- Макс... А что такое счастье?
- Счастье – это, когда рано утром не звонит будильник, не потому, что ты забыл его завести, а потому что выходной, и тебе сегодня никуда не надо. И можно еще пару часов поспать, а потом весь день наслаждаться спокойствием и беззаботностью свободного времени. А почему ты спрашиваешь?
- Не знаю... Наверное, пытаюсь что-то для себя решить. Кстати, забыла показать, смотри, какая у меня теперь есть панама!
Глаза моего брата при взгляде на мою панаму округлились, и он резко спросил:
- Откуда она у тебя?
- Так, подарил кое-кто? Что-то не так, Макс?
- Нет, ничего. Просто, очень давно в детстве у меня была похожая, но я её где-то потерял и так и не смог отыскать.
Вечер вползал в город клочкастыми обрывками тумана. Мы вернулись домой, когда почти стемнело. И обнаружили, что в нашем доме отключили электричество.
- Прекрасно, - смеялся Макс. – Я точно помню, что у меня на кухне в навесном шкафчике лежала пара свечей. Но боюсь, найти их в такой темноте будет большой проблемой.
Так и вышло. Брат поронял всё, что было на полках злосчастного шкафчика прежде, чем отыскал наш будущий источник света. Маленькие теплые огоньки свечей затанцевали в темной комнате, разгоняя сумерки. На стене качались загадочные тени.
Макс принёс откуда-то из недр квартиры старенькую гитару, которую я раньше никогда у нас не видела.
- Ой, где ты её взял? – спросила я.
- В кладовке, вестимо, - и Макс долго и осторожно настраивал инструмент.
- Я не думала, что гитары можно хранить в кладовках. Безобразие какое, - ворчала я.
- Правильно говоришь, нельзя. А я вот хранил. Не мешай.
- Ты играть умеешь?!!
- А то! Я же говорил, ты многого обо мне не знаешь.
Макс осторожно тронул струны, и они звонко откликнулись на его прикосновение.
 - Пахнет тёплой травой чьих-то ласковых снов
       Растворяется в небе лето...
       Я его нарисую осенним листом,
       Потерявшим приют веток...
       В каплях звонких дождей растворяется свет,
       Позабытый в июльский вечер ...
       Я тебе подарю сказку солнечных лет,
       Уходящих от нас в Вечность...
       Спит осеннее утро в туманной росе
       Колыбельной южного ветра...
       И тоскует оно о весеннем ручье
       И о тёплой траве лета...
       Из ромашковых дней улыбнётся мечта,
       И согреет озябшее сердце...
       Под ногами опять зазвенит высота,
       Та, что часто нам снится в детстве...
- Макс, у тебя ужасный голос, - улыбнулась я. – А что это за песня?
- Так, отголоски детства. Мне её отец на ночь пел, в тот единственный раз, когда мы встречались.
- Мааакс... Макс! Расскажи мне о нём, пожалуйста! Ну, прошу тебя!
- Знаешь, я видел его всего один раз. Мне тогда было лет восемь, наверное. Я всю свою жизнь очень хотел встретиться с ним. Всё время представлял, как это произойдёт, и что я ему скажу. Я помню, что стояло летнее утро, и я сидел за столом в доме у бабушке и капризничал. Не хотел есть кашу, - Макс улыбнулся. – Бабушка ворчала на меня, и поэтому мы не услышали стук в дверь. Он возник на пороге и громко поздоровался. Бабуля от неожиданности уронила что-то на пол. А я вдруг как-то сразу понял, кто он. Я не знаю, как это вышло. Отец замер у дверей и взволнованно смотрел на меня. А я встал и робко сделал несколько шагов по направлению к нему. Он шагнул навстречу и крепко меня обнял. Знаешь, от него так вкусно пахло солнечным летом, - Макс замолчал.
- А потом?
- А потом мы весь день провели вместе. Я был так счастлив. Мне хотелось удержать в себе навсегда каждую секунду этого дня. Я запомнил его смех, его сильные руки, его внимательные зелёные глаза, совсем, как у тебя. А перед сном, когда я никак не мог уснуть, он спел мне эту песню, и я на всю жизнь запомнил каждое слово. Наутро он уехал. Обещал, что снова навестит меня, но этого так и не случилось.
- И вы больше не встречались? Ни разу?
- Нет, бабушка говорила, что он пытался увидеться со мной много раз, но моя мама сделала всё, чтобы этого не произошло. Помнишь плюшевого пса на тумбочке в моей комнате?
- Конечно, ты ещё говорил, что у него нет имени, он просто Пёс.
- Да, это подарок отца на мой десятый день Рождения. Он его передал через бабушку. Пёс – это самый близкий друг моего детства.
- А почему ты сам не искал его, когда вырос?
- Не хотел причинить боль твоей маме своим появлением. И моей маме, потому что она всегда любила отца, но наши встречи её расстраивали.
- Как глупо! Думаю, моя мама всегда о тебе знала.
- Может быть. Отец присылал деньги, даже звонил иногда. А я всегда хотел быть с ним. Он почему-то не рассказывал про вас с братом ни разу... А жаль.
- Макс, а как ты узнал о том, что со мной случилось?
- Однажды ночью мне позвонил Никита, помнишь, я говорил, что он известный журналист?
- Твой лучший друг, который чуть не уехал?
- Да. Так вот, он знал, кто мой отец. Кстати, Александр Лисянский был очень известный врач-хирург, он спас не одну жизнь. Та авария прогремела на всю страну, но в первый вечер о ней не говорили даже по телевидению, всё случившееся казалось слишком странным, подробности и истинные причины происшедшего до сих пор неясны. Никита позвонил мне в ту ночь, когда тебя увезли на скорой в больницу. Сообщил, что твоя семья погибла, ты осталась одна и нуждаешься в моей помощи. Я бросил всё и на следующее утро улетел к тебе. Два месяца я провел в твоей больничной палате, пока ты не пришла в себя, и мне не разрешили тебя увезти в этот город подальше от печальных воспоминаний.
- Макс, как думаешь, пожар в нашей питерской квартире – это случайность?
- Никита так не считает. Он ведёт своё собственное расследование. Я просто не хотел тебе рассказывать, чтобы лишний раз не волновать... А ещё я очень боялся, что не смогу стать тебе семьёй...
- Зря боялся! – я прижалась к его боку, отодвинув гитару. – Я хочу остаться с тобой навсегда, жаль, что мы с тобой так долго не были знакомы.
- Не так долго, как тебе кажется, - отозвался брат.
Тени танцевали на стене. Мне было уютно и спокойно. Я чувствовала, что я дома. Глаза слипались. Я уснула, и мне приснился удивительный сон.
Я сидела на диване в нашей с Максом квартире, но мебель вокруг была совсем другая. В зале стояла темнота, освещаемая только фарами проезжающих по улице машин. Громко тикал будильник. Внезапно ко мне пришло понимание, что я сейчас – почему-то мой старший брат Макс в возрасте восьми лет. Я сижу, обняв колени и боясь пошевелиться, а мама всё не приходит и не приходит. Мне очень страшно и одиноко. Так одиноко, что хочется расплакаться, но я знаю: большие мальчики не должны реветь, и изо всех сил сдерживаюсь. Вот, если бы у меня была собака! С ней ничего не страшно, обнял её за шею и считай, ты в безопасности. Но моя мама собак не любит, она говорит, что они грязные и плохо пахнут. А с мамой не поспоришь, ведь я её очень люблю. Ну, где же она задерживается, когда я так жду её?!
Время шло, а мама всё не приходила. Становилось всё страшнее. И когда мой страх достиг предела, я громко позвал про себя кого-нибудь, хоть кого-нибудь, только бы этот человек побыл со мной в темноте, пока не появится мама. И в этот момент я перестала быть Максом и снова стала собой. Причём я упала на пол с дивана и, пребольно ударившись локтём, громко зашипела.
- АААА! – завопил кто-то совсем рядом. – Кто здесь? Это мой дом, а, ну, уходи!
- И куда ты предлагаешь мне уйти, если я даже не знаю, как я тут очутилась! – возмутилась я в ответ.
- А ты кто? – и тут я поняла, что со мной разговаривает мой маленький старший брат.
- Я Алька, на самом деле, мы с тобой уже знакомы, просто ты ещё об этом не знаешь.
- Правда? – удивился Макс, и в его голосе пропал страх. – А как это?
- Кажется, я пришла в твой сон из нашего будущего.
- Странно. Наверное, это я так сильно звал кого-нибудь к себе, что ты услышала. А в нашем будущем ты мне, кто?
- Младшая сестра. Меня Алька зовут.
- Ой, ничего себе! – обрадовался Макс. – У меня будет сестра! Здорово! Я больше не останусь один в темноте!
- Да, точно... А почему ты вынужден в ней сидеть? Свет отключили?
- Нет, мама не разрешает мне попусту тратить электричество, вот, я и выключаю свет, когда ничем серьёзным не занят.
- Но ты же боишься темноты, я точно знаю! Я не думаю, что твоя мама имела ввиду именно это!
- Мужчина должен справляться с возникающими трудностями!
- Ясно. Но сейчас с тобой я – слабая девушка, поэтому, давай всё же включим хоть одну лампочку.
- Согласен, - Макс дотянулся до торшера, и зал озарил теплый розовый свет. – А ты красивая, - сообщил он мне, после того, как внимательно изучил моё лицо. – Когда я стану известным художником, я обязательно нарисую твой портрет.
- Было бы здорово, - улыбнулась я.
- Ты посидишь со мной до прихода мамы?
- Думаю, что да.
- А она и твоя мама тоже?
- Нет, как-то так получилось, что у нас с тобой разные мамы и один папа.
- А я его ни разу не видел... Хочешь, скажу по секрету своё самое заветное желание?
- Скажи, - попросила я.
- Я хочу встретиться с моим отцом. Но, наверное, это не возможно. Мама говорит, что злые силы не пропускают его ко мне.
- Какие ещё злые силы? – удивилась я.
- Не знаю, мама говорит, они разные бывают.
- Интересная теория, но на самом деле не всё так плохо. А ты ещё чего-нибудь хочешь?
- Да, в гости к бабушке, в Опушкино. Соскучился я по ней. К тому же, Никиту туда ещё на прошлой неделе родители увезли на всё лето, а у мамы времени не было...
Я задумалась. Поскольку, это всё-таки сон, я, скорее всего, могла воспользоваться своей просыпающейся время от времени таинственной силой. И тогда я пожелал попасть вместе с Максом в Опушкино прямо сейчас. Тёплая волна света окутала меня. Макс удивлённо ахнул. Перед нами возникла светлая тропинка, весело бегущая через луг, где густо цвели уже знакомые мне сияющие цветы.
- Идём, - протянула я руку брату.
- К бабушке?! – обрадовался он.
- Да.
- Ура!!!
И мы пошли через луг. Сначала идти было весело. Тёплый ночной воздух был наполнен мелодичным звоном колокольчиков. Но потом сквозь этот ласковый звук пробился ещё один. Кто-то тоненько испуганно плакал и звал на помощь. Мы с Максом переглянулись, и бросились на этот голос. Через несколько шагов перед нами появилась огромная паутина, в которой запуталась та самая бабочка, с которой я уже разговаривала. Она билась, в серебристых сетях, пытаясь спастись. К ней неумолимо приближался огромный паук.
- Алька, - испуганно вскрикнул Макс. – Я пауков жутко боюсь! – но при этом он храбро подбежал к паутине и рванул её изо всех сил. Она задрожала, но не поддалась. Я поспешила к нему на помощь. Вместе мы дёрнули хитро сплетённые нити так сильно, что они не выдержали и порвались. Паук злобно глянул в нашу сторону, но я пригрозила ему кулаком, и он почему-то не посмел приблизиться. А бабочка освободилась. Она радостно порхала вокруг нас.
- Спасибо вам! Вы спасли мне жизнь. Как я могу отблагодарить вас? – зазвенел её голос.
       - Нам ничего не надо, - ответила я. – Главное, мы успели вовремя...
Но мне не удалось договорить. Сильный удар в спину сбил меня с ног. Паучище как-то неожиданно очень увеличился в размерах, воспользовавшись тем, что мы отвлеклись, он решил напасть снова. Макс оказался с ним один на один, совершенно безоружный. Я никак не могла подняться, меня как будто парализовало.
- Макс, будь осторожен! – крикнула я.
На лице моего брата вступил пот, но он заслонил собой бабочку.
- Улетай скорее, - попросил её он.
И тут паук прыгнул на Макса. И подмял под себя. Но мой маленький храбрый брат, продолжал сопротивляться. Ему в руки попала какая-то палка, и он ткнул ею паука прямо в незащищенный живот. Паук взвыл от боли. А моё оцепенение отпустило меня. Я взмахнула руками. Тёплый свет сорвался с кончиков пальцев и скинул паука с Макса. Я зажмурилась, и пожелала, чтобы страшилище оказалось где-нибудь подальше, где не сможет причинить никому вреда. Открыв глаза, я поняла, что моё желание исполнилось.
- Максим, ты не ранен?
- Нет, кажется, - отозвался брат. – Просто очень испугался.
И тут Бабочка опустилась к нему на плечо. И... у Макса на голове оказалась та самая панамка.
- Эта панамка исполнит любое твоё желание, храбрый мальчик. Только хорошенько подумай, прежде, чем его загадывать.
- Хорошо, - согласился Макс.
- Я слышала о тебе, девочка... – и она неожиданно замолчала и упала на траву. Мы испуганно бросились к Бабочке. Она лежала без движения только усики легонько подрагивали.
- Алька, что с ней?! Как ей помочь?! – заволновался Макс.
Я подняла Бабочку на ладонь и сосредоточилась. Тепло моих ладоней, моё дыхание придали Бабочке сил, и её крылышки затрепетали.
- Как хорошо, - тихонько произнесла Бабочка. – Сколько в тебе доброты и тепла, девочка. Не удивительно, что ты меняешь Пространства... Как жаль, что я не смогу пойти с тобой... Мальчик, береги её. Ты для этой девочки станешь одним из главных защитников. И не торопись с желанием... – и с этими словами она растворилась в воздухе.
- Правда, хорошо, что мы пришли вовремя? – радовался Макс. – Я теперь пауков больше не боюсь. Слушай, сестра – это даже лучше, чем я думал! И желание, целое желание!
- Макс, а ведь ты можешь попросить о встрече с отцом, - предложила я.
Брат очень серьёзно посмотрел на меня:
- Я бы очень хотел, но, кажется, есть одно желание намного важнее.
- Да? Какое?
- Я тебе пока не скажу.
- Узнаю своего брата, - засмеялась я.
       Опушкино встретило нас сонной тишиной дворов. Мы осторожно вошли через скрипучую старенькую калитку к бабушке Степаниде. Навстречу нам вышел незнакомый пятнистый кот. Он дружелюбно потёрся о ноги Максима.
- Привет, Василий, привет, - погладил его Макс. – Алька, он знаешь, как рыбу любит! Всегда с мной на рыбалку ходит. А хочешь, я тебе наше с Никиткой место покажу? Хочешь?
- Очень!
- Пойдём, - и брат повёл меня по знакомой дороге на берег реки.
Кот увязался за нами.
- Алька, а давай свою тайночку сделаем, предложил вдруг Максим.
- Какую? - не поняла сначала я.
- Это такой один на двоих секрет. Он связывает друзей на всю жизнь! Мы с Никиткой себе уже сделали, давай и с тобой тоже!
- Хорошо, давай! А как?
- Я тебе сейчас всё покажу!
Макс привёл меня в тот самый заброшенный сад. Здесь всё было так же, как и в наше время. Только вишневый куст оказался ещё совсем маленьким.
- Вот, подходящее место, - решил брат. – Смотри, сначала нужно вырыть углубление. А потом в нём спрятать под стеклом что-нибудь красивое! И об этом будем знать только мы с тобой!
- Я предлагаю выложить из цветных осколков нашу Бабочку на цветке! – сказала я.
- Здорово! Отличная идея! Только вот где мы возьмем столько цветных осколков?
- Сейчас, - сосредоточилась я и вынула из воздуха пригоршню цветных стёклышек.
- Моя сестра волшебница! – восхитился Максим.
- Мне жаль тебя разочаровывать, но это не так.
- А как же тогда у тебя получается творить все эти чудеса?
- Макс, это всего лишь сон, - попыталась убедить его я. – А во сне возможно всё, что угодно.
Макс только недоверчиво улыбнулся в ответ, но ничего не сказал.
Мы выложили задуманный рисунок, потом отыскали, к огромному удивлению моего брата, почти круглое зеленоватое стекло нужного размера и накрыли им наше творение. Полюбовались и засыпали сверху песком и землёй, чтобы никто не нашёл.
- Замечательная тайночка получилась! – восхищался Макс. – А пойдём рассвет смотреть!
- Веди, - предложила я.
Мы сидели на том самом поваленном дереве, где я уже встречала утро с Мотей.
- Мы сюда с Никитой часто приходим, - рассказывал Макс. – Я люблю это место! Скорее бы мама меня сюда отвезла этим летом! Алька, а ты не можешь остаться со мной навсегда?
- Пока что, нет, - огорчила его я.
- Грустно... – Макс помолчал какое-то время. – Знаешь, я, наверное, точно не буду просить у панамки о встрече с отцом.
- Ты не хочешь его видеть?
- Очень хочу! Но есть что-то более важное! А с отцом... может быть, мы и так встретимся? Как считаешь?
- Обязательно встретитесь! - я мысленно попросила у Пространств, чтобы завтра у моего брата был тот самый день, в котором отец, наконец, нашёл его. Далёкое гулкое эхо прозвучало в ответ на мои мысли. – Так и будет! – пообещала я брату. – И не экономь больше свет. Сидеть в темноте вредно! Хорошо?
- Ладно, раз ты так считаешь...
- Мур-МЯУУУ! – прозвучало в утреннем воздухе, сильно напугав Макса. Это Василий здоровался с солнышком.
А я вздрогнула от этого звука и... проснулась дома на диване.
- Что с тобой, сестрёнка? – погладил меня по голове сидящий рядом брат. – Приснилось что-то плохое?
- Нет, - улыбнулась я. – Мне приснилась голубая панама с ярко-оранжевой бабочкой. Макс, я тебя больше никогда не оставлю одного в темноте, обещаю!
- Это хорошо, - серьёзно отозвался брат. – Не оставляй.
- Макс, а что ты попросил у панамы? – снова погружаясь в сон, поинтересовалась я.
Он помолчал несколько мгновений:
- Чтобы однажды моя младшая сестра смогла всегда быть со мной вместе. А я был бы в силах её защищать... И знаешь, я ведь потерял эту панаму, так и не сумев ничего у неё попросить... А желание всё равно исполнилось... И с отцом мы встретились... И он подарил мне собаку по имени Пёс...
- Растяпа, - вздохнула я. – Но я всё равно никогда тебя не брошу, мой маленький старший брат.