Пансионат Кристалл

       

       Меня дергали за ногу. Гады, поспать не дают. Теперь услышал:
«Он что, сюда отдыхать приехал?» Издеваются, да ещё смеются. Снова стали дергать: «Вставай!» Приоткрыл чуть глаза: стояли Володя и Марат - излучали счастье. «Что вам от меня надо? Раз в году я могу отоспаться? Гуляйте, ребята». Я снова закрыл глаза. «Нет, смотри, сам предлагал пойти вверх по Угаму, и дрыхнет. Ладно, сами пойдем, возьмем ребят, а, кстати, его Женьку тоже возьмем, да? и пойдем к водопаду, а к ужину как раз вернемся».

 Ну, это уже было слишком: я в самом деле звал в горы, но имел ввиду дня через два – три, но не с первого же дня заезда в пансионат!
 Каждый раз, когда приезжал в пансионат, первые дни отсыпался за весь год и ночью и днем, как сейчас, после обеда, но эти паразиты не дают спать. Мы все работаем на одном предприятии, знакомы по работе и случайно одновременно оказались в одном заезде, причем без жен, но с детьми.

 Володя с двумя пацанами, Марат с сыном и я с сыном. Ребята оказались примерно одного возраста: от десяти до четырнадцати лет. Сейчас было слышно, как они шумят под окном корпуса. «Ладно, через пять минут выйду».

 Вообще-то, я с Маратом работал в одном цеху плазово – шаблонной оснастки - (ПШО). Ну, плаз – это жесткий носитель теоретических обводов самолета. На огромных столах рисуют по теоретическим таблицам обводы, а потом по ним снимают шаблоны. Это дает возможность обеспечить увязку всех деталей машины. А вот Володя уже работал старшим инженером отдела неметаллов, без пяти минут его начальник. В будущем он станет главным химиком объединения, и я не раз с ним побываю в командировках. В принципе, знакомство с ним с этого и началось.

Я корпел над чертежами в своем цеху, когда раздался телефонный звонок: Шульман? Голос был незнакомый, и я ответил осторожно: «Да, слушаю…»
«А Вы знаете, что Вы переведены в цех десять?» Я чуть не поперхнулся и медленно хрипло и протяжно ответил: «Нееет…»
-«А Вы знаете, что едете в командировку?»
-«Нееет…»
«Тогда быстро подходите в инженерный корпус на восьмой этаж, спросите Былбаса Владимира Васильевича, я Вам все расскажу».

Я стоял, ничего не понимая, какой цех, какая командировка, кто подставил? С кем из своих не говорю, никто ничего не знает. Минут через пятнадцать познакомился с Былбасом и он мне объявил, что я попал в приказ по заводу об организации нового техбюро с целью запуска сотовых конструкций на новой машине ИЛ -76.
Но я то причем? Я об этих конструкциях только краем уха слышал, но никогда их не видел и не знаю.

 «А Вы переведены с сохранением Вашей специальности плазовика. Поедете в Москву в ОКБ им. Ильюшина и там будете рисовать опытный дефлектор с сотовым заполнителем». От всей этой новой информации я просто ошалел. Ну да, я молодой конструктор, женат, но детей еще нет. Ну и что, я не один такой в группе крыла. В общем, пошел выяснять, почему я попал в такое положение, за что меня так? - к начальнику КБ, цеха, Главному технологу. Все отшивали…, глухо.

 «Перевод в другое подразделение с сохранением специальности на три месяца, не считается «переводом», наконец объяснили в юрбюро. Кто такой Приказ придумал я не знаю, но его дурацкое действие я почувствовал сходу в Москве. Там вовсю шел запуск изделия ИЛ – 76.

Наши же плазовики создавали для него плазы, т.н. нулевой цикл – основа основ любого изделия. Но я - то тоже делал плаз, и теперь в отрыве от своего цеха.
Глупее ничего нельзя было придумать. Там разметчики, конструктора, контролеры.
Ни один плаз не рисуется без консультаций, без обсуждения конструкции и т.д. и т.д. А я теперь как? Мои же конструктора ко мне не подходили, зная, что я уже вроде и не их работник.
 В общем, дали мне большую крашенную железку с базовой решеткой - тонкими рисочками сто на сто миллиметров, двумя базовыми классными отверстиями по хорде дефлектора, и сказали: рисуй! В общем, нарисовал, и штамп сделал и расписался, а кому сдать – не знаю. Долго решали, а принимали, в конце – концов, наши же. Но все это было не так быстро. Эта зима в Москве была очень морозная, уже прошло месяца два и, как выяснилось, мне не платили вообще зарплату. Нигде.

 В плазовом меня уже за своего не считали, а новое техбюро еще ни к кому не приткнули. В общем, я ни сам не получал зарплату, ни домой не мог отослать деньги. А остальные технологи нового техбюро преспокойненько получали зарплату в своих бывших цехах: там догадались их не снимать «с довольствия», пока не организуется новый цех со своим бухгалтером. В общем, я был злой.

       С Былбасом и другими товарищами в одно из воскресений бежали по улице Горького в Москве, заскакивая в каждый магазин, чтобы согреться. Мороз был за тридцать, а мы же из Ташкента, у нас тоже бывали морозы, но не такие же и с собой ничего особо теплого в Москву не привезли. В одном из магазинов Былбас дернул меня за плечо и быстро прошептал: «Вон видишь, мужик идет? Это наш Главный металлург, от него зависит, как скоро ты будешь получать зарплату».

И как раз мы сблизились. Никогда раньше его не видел. Это потом я узнал его крутой нрав и говорливость. Он блестяще, красиво говорил, сам распалялся от своих слов, начинал страшно материться, предварительно убедившись, что женщин нет, и всегда заканчивал сильным ударом кулака по столу. Его не мог перебить никто, если он был званием ниже. Внешним видом он мне всегда напоминал батьку Махно, с такой же прической. А сейчас я ничего этого не знал.

 Былбас почтительно остановился возле него, а я схватил его за пуговицу драпового пальто, начал ее вращать и спрашивал, когда я буду получать зарплату. Былбас торопливо, пока я крутил пуговицу объяснил, что он уже звонил ему по этому поводу. Тот похлопал меня по плечу, сказал, чтобы я успокоился, и что он всё устроит немедленно. …Ничего не устроил. Я еще долго сидел на одних командировочных, пока не вышел Приказ по заводу об организации производственного участка при цехе десять, который со временем перерос в самостоятельный огромный цех сотовых конструкций. (ЦСК).

       Путевку в пансионат я получил уже, будучи в ЦСК и эти друзья меня дергали за ноги. В спортивном костюме и кедах вышел из корпуса, и мы дружно пошли вверх по Угаму. Сколько не бывал в «Кристалле», столько с женой, детьми, друзьями ходили к водопаду вверх по Угаму. Описать эту красоту невозможно. Сначала надо было пройти через мостик в поселок Хумсан. Мостик старый со скрипучими шатающимися досками, машины его проезжали медленно с опаской, да мы, идя пешком, смотрели все вниз, чтобы не попасть ногой в щель между досок.

 Зато сразу слева внизу за мостом, виднелся аккуратный чистенький узбекский дворик с деревьями и цветами. Узбеки очень бережно относятся к своему дворику: они часто мокрой тряпкой трут землю всего дворика и он становится гладенький. Я этим не раз занимался в пионерских лагерях. Там нас заставляли так тереть землю спальных павильонов и я на коленках долго ползал, тащил за собой тазик с водой, макал тряпку и снова лизал ею пол. Зато в павильоне было чисто свежо и прохладно, а пол высыхал быстро, покрывался мелкими трещинками, образуя как бы такыры – я на них насмотрелся позже, когда служил в Туркмении.

 А этот мостик вскоре заменили на новый, капитальный. Вместо старой саманной хижины во дворе, стоял новый кирпичный домик с мезонином – полукруглой башенкой. Откуда у местных узбеков, появился такой европейский домик, было непонятно. Но, приехав как- то в очередной раз в «Кристалл», мы увидели жуткую картину: Угам перекрыла мощная селевая гора. Сель в этом месте прошел весной и почти перекрыл Угам. Вода под мостом бежала на глубине метров семь, теперь почти касалась нижних балок, а орешина, к которой мы всегда ходили, чтобы пощипать ее, нависла над самим Угамом, и по ней смельчаки могли бы перебраться на другую сторону. Но самое ужасное зрелище представлял домик. От башенки ничего не осталось, ступенчато видны были оставшиеся кирпичи стен дома. С каким же сожалением мы смотрели на все это. Единственно, что успокаивало, - не было жертв.

 А тогда мы прошли этот уютный дворик и дальше по улице из таких же саманных домиков, сразу до расширяющихся просторов предгорья. Здесь начиналась неописуемая красота. Слева высокие отвесные горы, почему – то каждый раз меняющие свой цвет в зависимости от места, с которого на них смотришь, внизу – речка Угам. Здесь она была более спокойная,- мимо самого «Кристалл» она летит с грохотом. Ее шум круглосуточно слышен во всех корпусах, но он не раздражал, а наоборот успокаивал – это же чудо природы! Но вот начинается подъем.

 Вверх ведет протоптанная тропинка. Когда уже себя ловишь на мысли, что не мешает передохнуть, как раз перед носом возникает калитка. Её поставили в самом узком месте. Слева обрыв к уже грохочущему Угаму, справа – резко вверх, почти отвесно возвышаются горы. Калитка из стволов тонких деревьев, но крепкая, открыта. Говорят, в этом месте как раз начинается Казахстан. Но я не уверен. Ребята идут безупречно, такое впечатление, что это вообще не поход. Здесь мы их призвали к порядку и пропустили по одному. Но дальше… Какая же красота начинается дальше! Огромные деревья, в том числе орешины, везде трава, из земли кругом торчат коряги. Не посмотришь под ноги, сразу полетишь.

 От деревьев стало почти темно. Слева течет Угам. Вдоль всего Угама, кроме деревьев, огромные кустарники стоят группками. По всей реке разбросаны всех размеров валуны. Какой гигант побросал их в воду? Вода то бьется в валуны с грохотом, как бы пытаясь их сдвинуть, да труд напрасен, то обтекала их сверху гладкой толщиной. Все шумит, грохочет, брызгается. Идем всё вверх и вверх. И вот, наконец, водопад – предел наших мечтаний и вершина красоты этих мест.

 Он падал с огромной высоты, за которой уже не было ни кустарников, ни деревьев – там голубело небо. Конечно, залезли под струи водопада. Нам было весело, а мальчишки вообще вышли из себя: бесились, прыгали, брызгались, бегали друг за другом. В общем это было чудесно. Потом это место я описал в «Приключениях на Неизвестном Острове»,
где чистейшая горная река Угам, была, чуть ли не главным героем «Приключений…» Вот как я описал это место, поместив его как бы на остров.

       На острове
       
       На высоком берегу,
       Словно жизни рады,
       С грохотом летели вниз
       Струи водопада.
       Справа, слева от него-
       Заросль свисалась,
       А внизу, недалеко
       Речка вниз спускалась.
       Грохот речки, водопада,
       Звонкий, звонкий щебет птиц,
       Блики солнца на деревьях,
       Брызги струй, летящих вниз.
       А на речке валуны-
       Видно с гор скатились,
       Вода с грохотом о них
       Со всей силы билась.
       Тот валун, что меньше был-
       Слоем заливала,
       Где же он огромным был-
       С шумом обтекала.
       А деревья - их так много:
       С двух сторон на берегах,
       Разбросались понемногу
       И в реке на островках.
       А из-под земли коряги
       Вырастали на глазах.
       А в бездонном синем небе
       Ястреб крылья распластал
       И большущими кругами
       Свои земли облетал.

 Это место природы не могло не врезаться в память на всю жизнь. Вскоре, насладившись вдоволь всеми красотами, мы благополучно вернулись, как раз к ужину, в пансионат «Кристалл». Да, место, где он находился в изгибе реки Угам, на холмах, переходящих в горы и, говорят, отобранное под строительство лично директором нашего авиационного завода среди других не менее красивых мест, было, поистине, кристальным.
       ЭДШ 15.09.08