Человек, не теряющий лица

Ни один разговор о современном узбекском кино, будь это в Узбекистане или за рубежом, невозможен без упоминания работ известного узбекского кинорежиссера Зульфикара Мусакова. Такие фильмы, как «Абдулладжан», «Мамочка», «Мальчики в небе», «Родина», завоевавшие ряд престижных премий на международных кинофестивалях и ставшие визитной карточкой режиссера на всем постсоветском пространстве, сегодня являются своеобразным эталоном качества и высокого профессионализма, на который равняется новое поколение узбекских кинематографистов.

Заслуженный деятель искусств, кавалер ордена «Мехнат Шухрати», кинорежиссер и сценарист Зульфикар Джалалович Мусаков, недавно отметивший свое 50-летие, не терпит снобизма и с полуслова распознает ложь, в чем бы она ни выражалась, хотя сам – большой мастак на всевозможные розыгрыши и шутки. Впрочем, как говорил философ Василий Розанов: «Два ангела сидят у меня на плечах: ангел смеха и ангел слез. И их вечное пререкание – моя жизнь». Это в полной мере можно отнести к нашему герою. Его картины - искренние, мудрые, с тонким юмором – суть его самого, чрезвычайно эмоционального и отзывчивого на чужую беду человека. Может быть, поэтому актерская братия, причем не только отечественная, но и российская, так тянется к нему.

С Зульфикаром Джалаловичем мы встретились на монтаже его нового фильма «Восточный двор с кривой луной». Там же, в монтажном кабинете, где происходит третье рождение фильма, режиссер ответил на наши вопросы.

- О чем новая работа?

- Это очень тонкая история, рассказывающая о трагедии 40-50-летних, то есть о моем поколении, которое потеряло мир под названием Советский Союз и даже веру в людей. Немало их покинуло Узбекистан в свое время, но, переехав в Россию, они, как-то приспособившись к жизненным обстоятельствам, так и не смогли найти себя внутренне. Главный же герой (С. Генкин), приехав с матерью в Ташкент с целью посетить, возможно, в последний раз могилу отца, неожиданно находит пристанище для своей неприкаянной души в образе молодой женщины, которую играет Рано Шодиева. Съемки картины еще продолжаются.

- Как вы пришли в кинематограф?

- Родители к кино абсолютно никакого отношения не имели. Отец был архитектором, мама всю жизнь проработала воспитательницей в детском саду. Единственная рана на всю жизнь – отец так и не увидел ни одного моего фильма. Он умер, когда я учился на высших режиссерских курсах в Москве. А кино я заболел еще в ранней юности, когда увидел, как его снимают. Это был фильм Алексея Германа "Двадцать дней без войны", который снимали в старой части Ташкента. Там главные роли исполняли великие актеры Людмила Гурченко и Юрий Никулин. Я забыл обо всем на свете и целыми днями пропадал на съемочной площадке, благо съемки проходили рядом с домом. Умудрился даже попасть в кадр. Итогом стали занятия одновременно в кинолюбительском и театральном кружках при Доме пионеров. В 7-м классе снял свой первый любительский фильм.

- Откуда берутся идеи для сюжетов?

- Из жизни. А вообще я страшный фантазер. Мне просто интересно придумывать, причем важно все это воплощать на экране. К сожалению, не все задуманное можно осуществить таким образом. Сейчас для издательства «Вагриус» я заканчиваю роман «Разбор полетов», который пишу уже пять лет. В нем подвожу итоги своей жизни. Так вот, письменный стол и компьютер – это единственное место, где я могу полностью выложиться.

- А в фильмах?

- Не всегда. При нашей убогой технике лишь на 40-50 процентов. Вот если бы у меня были возможности Спилберга – другое дело. А так приходится выкручиваться. Как говорится, голь на выдумку хитра.

- Есть среди ваших собственных работ фавориты?

- Нет. Каждая картина дорога по-своему. Я всегда снимал то, что хотел, что было мне близко. Хотя, правда, есть фильмы, которые сегодня я бы переснял. Но кино такая вещь, что в ней нельзя что-то исправить, как, к примеру, в театральной постановке, где каждый раз можно сыграть по-новому, с другой интонацией.

- А съемки какого фильма дались наиболее тяжело?

- Конечно, «Родина», где во время съемок один раз мне даже вызвали «скорую» - настолько сильны были эмоции. Жена, тоже сыгравшая одну из ролей в этом фильме, на съемках постоянно держала «корвалол» и лекарства для уколов. Но не только в эмоциональном плане трудна была «Родина». В США, где мы снимали несколько планов Нью-Йорка, нам постоянно мешали полицейские, которых вызывали бдительные местные жители.

- Кстати, оценки кинокритиков и телезрителей «Родины» весьма неоднозначны.

- Это правда. Но раз есть разговоры о фильме, пусть и не всегда отражающие его суть, что, конечно очень горько, значит кино «живое». Приведу пример. У нас один «гений» на творческой конференции, посвященной обсуждению фильма, обвинил меня в том, что в фильме заключенные концлагеря ходят в тюбетейках. Для меня это был шок. Я потом специально пошел и пересмотрел. Подумал: может, я сошел с ума? Еще один, не хочу называть его имени, но, поверьте, весьма уважаемый человек, также выступил с критикой, но когда я спросил его, видел ли он фильм, то в ответ услышал, что его ему пересказали. Одним словом, о фильме "Ватан" говорят плохо те, кто его не видел. К таким людям у меня одна просьба - посмотрите фильм. Те же, кто видел, выходят после просмотра совсем другими. Я очень благодарен нашему телевидению за то, что оно несколько раз показало «Родину». Ведь как такового проката настоящей кинопродукции у нас нет. На всю республику всего 6-8 кинотеатров, оснащенных современной аппаратурой. Могу совершенно открыто сказать, что многие кинотеатры закрыты, сданы в аренду, переоборудованы, превращены в какие-то ночные клубы, склады и пр. Да, есть у нас частные кинотеатры, но какие фильмы там крутят? Это, во-первых. Во-вторых, цель проката - работать над улучшением вкуса зрителя, а не наоборот. Все дело в том, что кинотеатр из храма искусства превратился в место времяпрепровождения. И повинны в этом те, кто клепает низкопрофессиональные фильмы, на просмотре которых не надо думать, а можно провести время с девушкой, попивая кока-колу и жуя поп-корн. И как результат - оболванивание зрителя.

- На последнем «Киношоке» вы были одним из членов жюри. Трудно было оценивать работу коллег?

- Каждый, кто входил в состав жюри, отталкивался от своего видения хорошего и плохого кино. Лично для меня кино - это люди и любовь. И не важно, любовь ли это к односельчанам, женщине или родине. Есть фильмы, сделанные с «холодным носом», а есть, пусть и с большими огрехами, такие где чувствуется присутствие этого нежного и светлого чувства. Кстати, я всегда делал фильмы не о тех, кого ненавидел, а о тех, кого люблю, за кого болею. Что касается кинофестиваля, то я получил огромное духовное обогащение. В отличие, предположим, от Берлинского кинофорума или других европейских фестивалей, где идет борьба «железных канцлеров» - продюсеров, на «Киношоке» действительно оценивалась режиссерская и актерская работа. Подтверждение тому - ни одна из представленных российских картин не получила приз жюри.

- С чем это связано?

- Надо сказать, что российские кинематографисты, избалованные фестивалями класса «А», весьма легкомысленно отнеслись к «Киношоку». Они, напомнив мне Иванародстванепомнящего, не выставили достойных картин, решив задавить всех блокбастером «Монгол», который, кроме затраченных денег и эффектно снятых сцен, ничего нового про Чингисхана не открыл. Знаете, здесь уже был вопрос этики: исследовать и показать жизнь человека, положившего начало порабощению всей Руси, - согласитесь, есть в этом какое-то раболепие. Лично меня никогда не привлекало изучение жизни тиранов, о которых все равно всей правды не узнаешь. Это спорный вопрос, идущий вразрез с официальным мнением, но историческая личность, которая создавала государство на крови миллионов людей, для меня никогда не была и не будет интересной. Пусть этим занимаются другие. Я не «за» и не «против».

- Вы всегда придерживаетесь собственных принципов?

- Я не вру самому себе. У меня есть большой недостаток: если человек - дурак, то об этом я скажу ему прямо в лицо. Мне часто говорят: почему ты такой неосторожный? На что отвечаю: жизнь одна. А что касается принципов, то главный из них, выражаясь словами моего японского продюсера Макото Уэда, с кем мы снимали фильм «Мамочка», - никогда не терять своего лица. Для японцев потерять честь – смерть. К сожалению, мои недруги те, кто лица не имеет. Причем очень страшно, когда это - люди старшего поколения, и я не хотел бы стареть, как они. Буду говорить о том, что меня волнует – кинематографии. Мне претят люди, в прошлом сделавшие великие фильмы, а сейчас возводят в степень всякую бездарность, не владеющую элементарными азами режиссуры. И только из-за каких-то своих «клановых» соображений. Думаю, это свидетельствует о двух вещах: либо они сошли с ума, либо их элементарно купили. Сегодня все маски сорваны, и прятаться за благоразумие считаю излишним.

- Неужели все так плохо?

- Нет, конечно. Просто сейчас есть тенденция тотального опошления всего. Низко опустился уровень всех компонентов культуры. Между прочим, это не только у нас. А делаешь попытки что-то исправить, получаешь нелепые обвинения в свой адрес. Это с одной стороны. Другой печальный факт - твердолобость. Я понимаю, есть здоровый консерватизм, английский, к примеру, не мешающий прогрессу. У нас же какая-то забронзовелость, абсолютное отсутствие нового видения искусства, нежелание понять его. Сегодняшнее положение в культуре мне напоминает фильм российского режиссера Владимира Хотиненко «Зеркало для героя». Помните, там два человека конца 80-х годов XX века неожиданно попадают в 1949 год, в небольшой советский шахтерский городок. Они оказываются в петле времени, для них снова и снова повторяется один и тот же день: воскресенье, 8 мая. Никто из жителей города не помнит о предыдущих вариантах этого дня. Герои фильма пытаются изменить события, но на следующее утро все повторяется. Казалось, безысходность очевидна, но в конце один из героев замечает: «А знаешь, они меняются». Вот и сегодня эти непрошибаемые люди «от культуры» медленно и со скрипом, но меняются, что вселяет уверенность в завтрашний день.

- А каких современных узбекских режиссеров вы можете отметить?

- Я рад, что в последнее время в противовес «заалебастренным» кинодеятелям, проводящим за стойкой бара большую часть своего времени, у нас появились режиссеры и кинодраматурги, чей творческий поиск у меня вызывает неподдельный интерес. Это Елкин Туйчиев, Аюб Шахобиддинов, Баходир Адылов, Джахангир Касымов, Халил Мегнаров, и, конечно, Назим Туляходжаев. Интересно наблюдать за работой сына Тимура Мусакова, тоже режиссера, снявшего уже 4 фильма. Было бы некорректно с моей стороны говорить о нем что-то большее. Но он вполне доказал, что в кинематограф пришел настоящий профессионал со своим видением мира. Кстати, сейчас я пишу сценарий для его нового фильма.

- Многие актеры считают за счастье сняться у вас. Чем вы их так привлекаете? Каковы главные критерии отбора актеров?

- Действительно, без ложной скромности скажу: многие актеры снимаются у меня с удовольствием. В этом заслуга моих педагогов – В. Грамматикова, В. Меньшова, Н. Михалкова, Р. Балаяна. Они всегда говорили: «Ребята, вы режиссеры игрового кино. Если не будете уметь работать с актерами, снимайте документальное». Поэтому я стараюсь, чтобы актеры не чувствовали никакого дискомфорта на съемках. Когда в Москве я снимал 10-серийный фильм «Свой человек», контакты с Андреем Чубченко, Андреем Краско, Катей Стриженовой, Валерием Бариновым и другими находил сразу. Они удивлялись, как режиссер-узбек из Ташкента знает те их роли, о которых сами актеры уже давно забыли. А у меня такой подход досконально изучать биографию людей, с которыми предстоит работать. Это подкупает. Актеры должны чувствовать к себе особое пристрастие режиссера. Что же касается отбора, то первое, на что обращаю внимание, – это профессионализм, второе – человеческие качества. Ведь нередко бывает, что актер замечательный, но характер скверный, некоммуникабельный. Я не могу с такими ни общаться, ни работать.

- Почему вы сделали акцент на слове режиссер-узбек из Ташкента?

- А потому что у многих россиян превратное мнение о нашей стране и Средней Азии в целом. Как американцы думают, что в Москве по улицам медведи ходят, так и у некоторых московских снобов примитивное представление о Ташкенте – сплошные дувалы, ишаки по улицам вместо машин и пр. Я же через свои картины, с которыми не побывал разве только в Антарктиде, стараюсь показать свою родину, какая она есть на самом деле. Пусть со своими проблемами и заморочками. А где их нет?

- Кстати, не хотелось остаться в российской столице?

- Там надо начинать все с нуля, а это всегда связано с унижениями, от чего меня Бог оберегает всю жизнь. В Москве же сплошной диктат продюсеров, берущих чужие, сомнительные деньги и экономящих на производстве и всем, чем только можно. Вот и съемки «Свой человек» кончились тем, что я просто побил продюсера. Достал потому что. В итоге – заплатили ровно половину того, что обещали. Кстати, в экономическом плане я очень доверчивый и меня нетрудно обмануть. А вообще я хочу сказать, что в Москве, как нигде, ощущаешь свою беспомощность. Там никто никому не нужен. Идет безудержная, страшная борьба приезжих за выживание, которая истребляет все человеческое. Тысячи поломанных судеб. Только актеров и режиссеров в Москву каждый день со всей России и СНГ приезжают сотни. У себя они продают квартиры, машины, занимают деньги, а, приехав в Москву, ничего не находят. Проходят годы – и безрезультатно. Не поверите, там ко мне на пробы приходили актрисы-соотечественницы, откуда-то узнавшие про меня, и просили помочь им. Но я же тоже приезжий, приглашенный, что я могу сделать? В Москве очень строгая иерархия: москвичи дружат с москвичами, деловые с деловыми. Причем удачливые и состоявшиеся никого к себе близко не подпускают. На меня-то бросали косые взгляды, думая, что я хочу там остаться. А мне это совершенно не нужно.

- А что же тогда нужно?

- Иногда я думаю: Господи, когда же я бываю абсолютно счастлив? Оказалось, только
когда снимаю кино и пишу, ведь кроме этого я ничего другого в жизни делать не умею. Но обязательным условием должно быть спокойствие в доме. Да-да, именно в последние годы я понял, что такое для меня семья. Она – все.

- А подробнее?

- Моя супруга, с которой я живу вот уже 30 лет, Елена Лопатко – режиссер в Русском театре драмы. О сыне я уже говорил. Есть еще 18-летняя дочь Мария, которая выбрала востоковедение, специализируясь, на японском языке и к кино особого интереса не проявляет. Съемки же в моей картине «Похищение» было обыкновенным удовлетворением ее любопытства. Кстати, это она написала музыку к фильму «Ватан». А вот сейчас жду пополнение – моя невестка должна родить мне первую внучку. Кто-то однажды сказал, что счастливый человек тот, кто с радостью идет на работу и с радостью возвращается домой. Наверное, это про меня.


Рецензии
День добрый, уважаемая Анастасия!
Вот видите, и Зульфикар-ака почти о том же...
"Просто сейчас есть тенденция тотального опошления всего. Низко опустился уровень всех компонентов культуры. Между прочим, это не только у нас."
А вот это тоже совершенно верно, поскольку ничего россияне о сегодняшнем дне Узбекистана не знают:
"А потому что у многих россиян превратное мнение о нашей стране и Средней Азии в целом. Как американцы думают, что в Москве по улицам медведи ходят, так и у некоторых московских снобов примитивное представление о Ташкенте – сплошные дувалы, ишаки по улицам вместо машин и пр."
Спасибо Вам за интервью с интересным человеком "из раньшего времени".
Всего Вам доброго. А.Т.

Александр Терентьев   07.07.2012 18:09     Заявить о нарушении
Да, к сожалению, это повсеместно. Но выживают люди "раньшего времени", и дай Бог им сил справляться с всем этим, ведь затирают...

С благодарностью за понимание,


Анастасия Павленко   07.07.2012 18:16   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.