Гость

Посвящается святому Франциску Ассизскому и святой Терезе из Лизьё

 
От автора

Автор выражает глубокую и искреннюю благодарность госпоже Ванде за эмоциональную поддержку во время написания повести, без которой она вряд ли была бы когда-либо закончена.

Оба героя этой маленькой повести – Павел Флёров и госпожа Маргарет - а также эпизодические персонажи (чета Малышевых, Рауль Брентон и Людмила Серебрякова) являются исключительно плодом воображения автора и любое сходство с реальными людьми – тематическими или не-тематическими – является исключительно случайным.

 

 

Павел Александрович Флёров, в прошлом кадровый сотрудник американских спецслужб, а ныне весьма преуспевающий российский бизнесмен и Ольга Сергеевна Лебедева, широко известная в определённых узких кругах как «госпожа Маргарет», встретились и познакомились при весьма экстремальных обстоятельствах, едва не ставших для неё трагическими.

Всё началось с того, что у госпожи Маргарет безнадёжно сломалась её автомашина и ей скрепя сердце пришлось добираться в свой спальный район из центра Москвы - причём в достаточно поздний час - на общественном транспорте.

Не доходя до своего подъезда в её обычно вполне спокойном районе, она подверглась нападению троих лиц мужского пола и неизвестной национальной принадлежности, поведение которых не оставляло сомнений в их твёрдом намерении осуществить групповое изнасилование Ольги Сергеевны в особо извращённой форме (затащив её в один подъездов соседнего строящегося дома), после чего нанести ей весьма тяжкие телесные повреждения. А то и переправить госпожу Маргарет в лучший мир… или в худший, в зависимости от того, насколько греховной её жизнь в данный момент представлялась Господу.

К счастью для Ольги Сергеевны, этим глубоко преступным намерениям осуществиться было не суждено. Потому, что по совершенно непонятной причине – наверное, звёзды так встали или просто Богу было так угодно – господин Флёров (который в этот вечер гостил у своего партнёра – в прошлом полковника ФСБ Алексея Николаевича Малышева, проживавшего в соседнем с госпожой Маргарет подъезде) решил отправиться домой не на своей машине, а, как в старые добрые времена, на общественном транспорте.

В результате чего траектория его неторопливого движения (сказывался обильный ужин, заботливо приготовленный супругой экс-полковника Валентиной Степановной Малышевой – непревзойдённой мастерицей по части кулинарии) пересеклась с точкой, в которой происходила борьба Ольги Сергеевны с насильниками за свою честь, достоинство, здоровье и, возможно, жизнь.

Последствия этого пересечения были вполне предсказуемы. Флёрову потребовалось всего несколько секунд на то, чтобы быстро, ловко, уверенно и без лишних движений (а) освободить госпожу Маргарет из рук насильников, (б) перевести всю эту далеко не святую троицу в горизонтальное положение, и (3) погрузить всех их вместе и каждого в отдельности в глубоко коматозное состояние, в котором им предстояло пребывать не менее получаса (и т о, если очень повезёт).

Удовлетворённо полюбовавшись результатом своего вмешательства в до того весьма печальный ход событий, Павел достал из кармана тонюсенький мобильник, нажал одну из кнопок быстрого вызова…

«Привет, Лёша! Видишь ли, я тут опять вляпался в одну небольшую историю…»

Он коротко объяснил ситуацию.

«Понял» - весело ответил Алексей Николаевич, всегда готовый и помочь другу, и примерно наказать любого негодяя. «Сейчас всё сделаю»

Павел Александрович удовлетворённо хмыкнул, поскольку довольно хорошо представлял себе, что именно сделает – руками своих многочисленных друзей и знакомых в правоохранительных органах города-героя Москвы – с незадачливыми насильниками Алексей Николаевич.

Убрал мобильник в карман и обратился к госпоже Маргарет, которая всё это время просто стояла рядом с ним, дожидаясь окончания разговора. Ей почему-то (впрочем, совершенно обоснованно) казалось, что оставаться рядом с Флёровым куда как безопаснее, чем самой пытаться добраться до собственной квартиры.

«Давайте, я Вас провожу» - любезно предложил Флёров. «Снаряд обычно дважды в одну воронку не падает, но мало ли…»

«Давайте» - без колебаний согласилась Ольга Сергеевна. Будучи весьма практичной дамой, она быстро сообразила, что такие знакомые, как её пока ещё незнакомый спаситель, как говорится, на дороге не валяются, и с ним будет очень полезно «задружиться». Кроме того, поскольку Ольга Сергеевна жила одна, без постоянного «спутника жизни», ей… ну скажем так, секса обычно не хватало.

Поэтому перспектива провести эту ночь не одной, а в постели с интересным мужчиной, представлялась весьма соблазнительной. Потом, мало ли, вдруг он окажется тоже «тематическим» и его удастся соблазнить на сеанс в качестве «нижнего»… или даже «верхнего». Поэтому она твёрдо решила пригласить его к себе на чашку (или рюмку) чая. А там, уж «как фишка ляжет».

Она взяла его под руку (что вызвало у Павла довольно неоднозначные ощущения) и вдруг испуганно обернулась:

«А эти?»

«Не волнуйтесь, прекрасная незнакомка…»

Госпоже Маргарет это польстило.

«… Вы можете быть совершенно уверены в том, что эти перцы в обозримом будущем – то есть в течение лет эдак пяти-семи… а то и десяти, общественной опасности представлять не будут. В том числе, и для Вас. Да, кстати» - добавил он, «никто из правоохранительных органов Вас искать не будет. Чтобы отправить эту компанию в не столь отдалённые места, Ваши свидетельские показания не потребуются. Обойдутся и без Вас»

У Ольги Сергеевны отлегло от сердца. В силу её рода занятий, общение с правоохранительными органами никогда не доставляло ей ни малейшей радости, а сейчас и вовсе никак не входило в её планы.

Они двинулись по направлению к её подъезду.

«Я не могу выразить словами, как я Вам признательна…» - начала она.

«Пустяки» - улыбнулся Павел. «Кстати, разрешите представиться» - несколько театрально продолжил он. «Меня зовут Павел».

Ему даже в голову не пришло добавить «Александрович». Не потому, что не позволял возраст (Павел уже преодолел четвёртый десяток и уверенно приближался к пятидесяти), а потому, что вторую половину своей сознательной жизни прожил в США, где такое понятие, как «отчество» просто отсутствует.

«А меня Ольга Сергеевна» - сказала госпожа Маргарет. И грубо выругалась. Разумеется, про себя.

Она никак не могла перебороть эту, с её точки зрения, совершенно дурацкую привычку представляться по имени и отчеству. Во времена своей ранней молодости, она почти два года проработала учительницей в школе – преподавала литературу старшеклассникам. И с тех пор так и привыкла представляться Ольгой Сергеевной. Что звучало несколько странно, учитывая, что госпоже Маргарет ещё не было и тридцати и она уже давно не имела ни малейшего отношения к системе школьного образования.

«Впрочем» - совершенно неожиданно даже для самой себя, «я предпочитаю, чтобы меня называли госпожа Маргарет…»

«А…» - с некоторым удивлением (приятным или неприятным – этого Ольга Сергеевна так и не поняла) – протянул Флёров «так вы из этих…»

«Из каких – этих?» - обиженно спросила госпожа Маргарет

«Ну из этих… из тематических»

Ольгу Сергеевну это обрадовало. До невозможности обрадовало.

«А Вы тоже из тематических?» - с надеждой спросила она. Неужели такое бывает?

«Нет, не из тематических»

Настроение госпожи Маргарет немедленно упало ниже нулевой отметки.

«Но, добавил Павел, ваша Тема меня интересует, причём довольно давно. Так что я с большим удовольствием пообщался бы с Вами на эту тему»

«Отлично!» Ольга Сергеевна заметно повеселела. «Тогда давайте зайдём ко мне и пообщаемся. Не возражаете?»

Госпожа Маргарет была откровенной совой, так что для неё этот поздний час был просто детским временем.

«Не возражаю» - спокойно ответил Флёров, который в последнее время страдал бессонницей – сказывалось колоссальное напряжение последней четверти века жизни.

Они подошли к подъезду. Ольга Сергеевна быстро набрала код, дверь распахнулась и они вошли в подъезд.

Подъезд был как подъезд – обычный новостроечный недодел, каковых в Москве сотни, если не тысячи. Лифты, правда, были пафосные – знаменитой американской фирмы Otis.

Лифт остановился на пятом этаже. Квартира госпожи Маргарет занимала половину левого крыла. Немного повозившись с замком, Ольга Сергеевна впустила Флёрова в квартиру, закрыла за ним дверь.

Флёров огляделся. Коридор был довольно просторным, а сама квартира – тоже весьма просторной и функциональной. У Флерова была похожая, только размером побольше. Раза так в полтора.

«Хочешь чаю?» - перешла на фамильярное «ты» госпожа Маргарет.

«Так» - подумал Флёров. «Начинается. Добро пожаловать в мир психологического манипулирования. Боже, как мне всё это надоело!» - с тоской подумал он. В бизнесе он только тем и занимался, что либо пытался манипулировать сам, либо боролся с попытками других манипулировать им. Поэтому в личных отношения ему хотелось этого максимально избегать. Но, видимо, не судьба.

«Впрочем,» - решил Флёров, «хотите обращаться на «ты» - пожалуйста». Поскольку в английском языке (на котором Флёров разговаривал почти эксклюзивно в течение последних двадцати пяти лет) нет разделения на «вы» и «ты», то, в конце концов, какая разница?

Сам же решит твёрдо придерживаться вежливо-официально-уважительного «Вы».

«Нет» - он нежно погладил себя по животу. «Я только что из-за стола. Сыт, пьян и нос в табаке…»

«Пьян?» - удивлённо посмотрела на него Ольга Сергеевна. От Павла совершенно не пахло ни табаком, ни алкоголем. Он никогда в жизни не курил, а последние несколько лет вообще не употреблял алкоголя. Даже в официальной обстановке.

«Это так говорят» - улыбнулся Флёров. «Это значит, что я по горло заполнен – и едой, и жидкостью. Больше в меня просто не влезет»

«Даже чашка чая?» - в свою очередь улыбнулась госпожа Маргарет

«Даже чашка чая» - грустно подтвердил Павел

«Тогда пойдём в комнату?»

«Хорошо, госпожа Маргарет» - смиренно произнёс Павел

Ольга Сергеевна победоносно улыбнулась, вдохновлённая очередной победой. Пока что всё шло по плану… как ей казалось. Реальность, надо отметить, была несколько иной. Только госпожа Маргарет об этом не знала.

Флёров прекрасно понимал, что от того, как он будет обращаться к своей визави, будет зависеть очень многое в их отношениях. Тем не менее, он решил принять это правило её игры и обращаться к ней, как это принято «на её территории». Почему – он и сам точно не знал. Наверное, просто из уважения к хозяйке дома. «Будешь в Риме – поступай, как римляне» - вспомнил он слова святого Амвросия. То есть, не лезь со своим уставом в чужой монастырь.

А вот «в своём монастыре»… Окажись госпожа Маргарет с ним на Святой мессе или, хотя бы, на концерте органной музыки в кафедральном соборе Непорочного Зачатия Девы Марии на Малой Грузинской, 27 или в храме Святого Людовика Французского на Малой Лубянке, 12а (а такую возможность в будущем Павел вовсе не исключал) – там обращение было бы совершенно другим. Только Ольга Сергеевна. И точка. Ибо это была его территория.

Они вошли в комнату. Точнее, в довольно просторную залу, оформленную в традиционных для Темы красно-чёрных тонах и со вкусом обставленную самыми разнообразными «тематическими» снарядами. Стены были увешаны не менее разнообразными «тематическими дивайсами», предназначенными для причинения самым разнообразным частям человеческого тело самой разнообразной боли – от лёгкой и даже возбуждающей до нестерпимой.

В оформлении комнаты явно чувствовалась женская рука. Это была её темница.

Госпожа Маргарет любезным жестом пригласила Флёрова сесть на короткий красный диван слева от входной двери. Сама уютно устроилась в мягком красном же кресле из того же комплекта напротив дивана.

Теперь они могли как следует рассмотреть друг друга. Ольга Сергеевна была, безусловно, чрезвычайно эффектной женщиной. И выглядела сногсшибательно, несмотря на пережитый только что весьма неприятный эпизод, который, если бы не своевременное вмешательство Флёрова, мог бы закончиться для неё плачевно. Совсем плачевно.

Высокая, стройная, изысканно и со вкусом облачённая в белоснежную кофту из плотной ткани, чёрную узкую мини-юбку, перехваченную широченным поясом, предназначенным явно для украшения, а не для порки; чёрные колготки и чёрные же туфли на высоком каблуке. Короткая мальчишеская стрижка, иссиня-чёрные волосы (причём далеко не факт, что крашеные), правильной овальной формы лицо; огромные, бездонные, завораживающие карие глаза с длинными ресницами, тщательно и со вкусом накрашенные ярко-алой помадой пухлые чувственные губы, элегантно вздёрнутый носик, тщательно сформированные брови, изящные, очень женственные и, вместе с тем, сильные и ловкие руки; тонкие чувственные пальцы, увенчанные длинными ногтями (естественными, не накладными) выкрашенными в ярко-алый, под цвет помады, цвет.

Эффектные золотые украшения – золотой крестик на шее, огромные, как показалось Павлу и, вместе с тем, чрезвычайно элегантные кольца-серьги в ушах; набор тонких золотых браслетов на правой руке и маленькие, чисто женские часы на золотом же браслете на левой; тонкие золотые колечки (ни одно из них даже близко не походящее на обручальное) на двух пальцах левой руки и на одном – правой.

Как, наверное, поступило бы подавляющее большинство мужчин на его месте, Павел тут же мысленно раздел госпожу Маргарет. Благо он обладал для этого, как говорили в его деловом мире, дополнительными ключевыми компетенциями. Ибо его мама, которая во времена занимала довольно высокий пост в Министерстве оборонной промышленности СССР, имело одно занятное хобби – конструировала и шила одежду (в том числе, естественно, и женскую). Всё это происходило, разумеется, на глазах у Павла (за исключением особо интимных стадий примерки), поэтому науку «видеть сквозь женскую одежду» Павел освоил великолепно.

То, что Павел увидел сквозь одежду госпожи Маргарет, Павлу понравилось. Очень. Стройное тело, сформированное явно в результате разумно строгой диеты и не одного года регулярных занятий в не последнем фитнес-центре. Формы если не пресловутые 90-60-90, то весьма близкие к ним. Длинные стройные ноги практически «из ушей».

Но самым главным было то, что от Ольги Сергеевны исходила такая добрая, тёплая, ласковая и заботливая, хотя и, несомненно, очень строгая и требовательная сила, что… в общем, Павел был совершенно уверен, что в «рабской составляющей БДСМ-сообщества» госпожа Маргарет пользуется просто-таки бешеной популярностью. Так оно, собственно и было в реальности. Притягательность Ольги Сергеевны была чарующей, подчиняющей, завораживающей, волшебной... Одним словом, демонической.

В общем, у Павла Александровича не было проблем с ответом на сакраментальный вопрос о том, хочет ли он эту женщину. Ответом было, естественно, «Да!!!». С тремя восклицательными знаками.

Ему действительно очень хотелось усадить Ольгу Сергеевну себе на колени, целовать её взасос, мять ей груди, забраться ей под юбку… Медленно, осторожно, нежно и ласково раздеть её догола, уложить её на кровать лицом вверх, сделать ей качественный куннилингус, доведя её почти до оргазма (ключевое слово - почти), лечь на неё, войти в неё в «миссионерской» (интересно, кстати, почему именно миссионерской) позиции; довести до оргазма – себя и её, чтобы кончить если не одновременно, то практически одновременно.

Но по вполне понятным причинам претворять в жизнь свои сексуальные фантазии он не собирался. Ни сейчас, ни в обозримом будущем. Как, впрочем, и другие фантазии.

Хотелось ли Павлу выпороть госпожу Маргарет? Да, и ещё как! Даже мысли о том, чтобы уложить её голой на скамью, заботливо, но тщательно привязать, а затем не менее тщательно выпороть – розгами, девятихвосткой, камчой – было достаточно для того, чтобы вызвать у Павла эрекцию. А если подумать о том, чтобы использовать другие находящиеся в зале «дивайсы» и снаряды… в общем, в эрекцией нужно было срочно что-то делать.

Хотелось ли ему быть выпоротой ею? Как ни странно, и на этот вопрос Павел был вынужден дать положительный ответ, ибо это было, как говорится, медицинским фактом (насколько медицинским – было темой для отдельного и очень длинного разговора).

Ему вдруг дико захотелось отдаться ей всем своим естеством, упасть перед ней на колени, полностью отдать ей всего себя, раздеться перед ней – одетой – догола, надеть на себя её ошейник, лечь на её скамью, позволить ей привязать себя; с благодарностью принять от неё хоть розги, хоть плеть – и столько ударов, сколько она захочет ему дать. Потом встать со скамьи, снова упасть перед ней на колени, облобызать ей ноги, потом подняться и целовать ей пальцы, розги, плети, которыми она соблаговолила пороть своего раба…

Флёров сделал глубокий вдох; незаметно для Ольги Сергеевны пальцем «нарисовал» на бедре крест. Мысленно произнёс три молитвы подряд – Отче наш, Радуйся, Мария! и молитву Фатимы. Наваждение исчезло.

Перед госпожой Маргарет, тем временем, стояла куда более сложная задача. То есть, задача-то стояла та же – выработать своё отношение к своему визави – но вот решить её было куда сложнее. Ибо Павел Александрович Флёров, в отличие от Ольги Сергеевны, обладал совершенно неприметной внешностью и был одет не в пример более скромно. К тому же одежда эта была куда более просторной (и даже, пожалуй, мешковатой), чем облачение госпожи Маргарет.

Первое было немалым подспорьем в той деятельности, которой Флёров посвятил половину своей прожитой жизни; второе было логическим продолжением первого; третье же не раз и не два спасало Павлу жизнь в таких местах, о которых даже думать не хотелось – не то, чтобы бывать там.

«Не Роберт Редфорд. Не Том Круз. Не Брюс Уиллис. Далеко не Брэд Питт. И даже не Рассел Кроу, хотя чем-то на него похож. Только Рассел Кроу погабаритнее, пожалуй, будет» - думала Ольга Сергеевна. И всё же…

И всё же она чувствовала, что под мешковатой одеждой скрывается всё ещё красивое, сильное, ловкое и крепкое тело; под непримечательной внешностью – ясный, цепкий и острый ум и железная воля, а вроде бы ничем не запоминающиеся глаза являются дверьми в душу, в которой… может оказаться много ценного. Очень ценного. Того, что заслуживает и уважения, и восхищения, и любви. Того, что очень хочется себе подчинить… и чему очень хочется подчиниться.

Хотела ли она выпороть Павла? Без сомнения. Ни ей, ни её маме, никогда не приходилось заниматься ни, проектированием, ни пошивом мужской одежды (как, впрочем, и женской), но за свою более, чем семилетнюю карьеру «госпожи» она перевидала и перепорола достаточно рабов, чтобы тоже научиться «видеть сквозь мужскую одежду» - и не ошибаться.

Поэтому она достаточно хорошо представляла себе, как выглядит её визави под просторной оливково-серой летней курткой (не очень-то уместной в такую теплынь), широких штанами цвета хаки и голубой рубашки поло. И это ей нравилось.

Картина того, как он, голый, покорный и беззащитный лежит на её скамье и с наслаждением ожидает ударов её розги окатывала тело приятным теплом. Правда, нужно было отметить, что госпожа Маргарет не имела ни малейшего представления о том, как превратить эту фантазию в реальность. Она знала только, что добиться этого будет ох как непросто… если вообще возможно.

«А под курткой у него, наверное, пистолет» - с неудовольствием подумала она. Ибо, как всякая практичная женщина, немедленно задалась проблемой, куда деть огнестрельное оружие если ей всё-таки удастся уговорить, убедить, обаять, соблазнить… в общем, неважно как, но добиться того, чтобы её визави разделся и лёг на её лавку под её розги, плеть… и так далее. Потому, что Ольга Сергеевна Лебедева с детства испытывала просто-таки патологическое отвращение к любому оружию (особенно огнестрельного) и была глубоко убеждена (надо сказать, не безосновательно) в том, что от оружия и в доме, и в жизни вообще польза сомнительна, а вред очевиден

«Ладно» - подумала она. «Об этом я подумаю позже. Главное – его раздеть, а куда деть его пушку, разберёмся. Где есть проблема – есть и решение».

Госпожа Маргарет ошибалась (впрочем, большого значения это не имело). Под курткой Павла оружия не было. После выхода в отставку и переезда в Москву он перестал носить оружие с собой. Его верный, надёжный и не раз выручавший в очень трудные минуты надёжный и безотказный, как швейцарские часы швейцарский же SIG Sauer P226 мирно спал в его домашнем сейфе в его комфортабельной квартире на улице Расплётина. Куртку же он носил по выработанной за многие привычке (когда действительно было что скрывать) и никак не мог заставить себя перейти на более «летнюю форму одежды». Впрочем, его это не особо беспокоило. Пожалуй, не беспокоило вообще.

Хотела ли она, чтобы он выпорол её? Без сомнения, хотя и не сразу. Поскольку в роде занятий Павла у Ольги Сергеевны не было ни малейших сомнений, она не сомневалась и в том, что он обладал обширными знаниями, навыками и опытом и в восточных единоборствах и в некоторых прикладных аспектах медицины. А такие люди (практически без исключений) очень хорошо представляли себе возможности – в том числе и болевые – человеческого тела, что позволяло им максимально точно определять и реализовывать силу физического воздействия, необходимую для достижения необходимого результата.

Правда, не сразу. Далеко не сразу. Сначала нужно его обучить (процесс обучения, что раба, что «господина» приносил госпоже Маргарет - прирождённой наставнице – немалое удовольствие), потом помочь «набраться опыта» на её рабынях (разумеется, под её чутким и внимательным руководством), а уж потом… можно и лечь (встать, прогнуться и т.д.) под его розги, плети… да хоть кнут. Пусть на радость ей (и, госпожа хотела надеяться, ему) погуляют по её ягодицам… и не только.

А вот что касаемо секса… здесь Ольга Сергеевна совершенно не понимала, чего ей хочется. И хочется ли вообще. С одной стороны, у Флёрова практически полностью отсутствовала та грубая, даже, пожалуй, животная «мачо-харизма», которая так привлекала и возбуждала госпожу Маргарет.

С другой… всё-таки было в нём что-то чувственно, физически, сексуально привлекательное для неё. Так что… сначала, конечно, розги и плеть, а потом… там видно будет. Всё может быть.

В общем, «позиции и намерения сторон» были предельно ясны. Можно было приступать к «игре».

Старт дал, как ни странно, Флёров. «Господи, помоги мне принять правильное решение!» - мысленно обратился он ко Всевышнему. И мысленно же перекрестился.

«Я готов ответить на все Ваши вопросы, госпожа Маргарет» с улыбкой сказал он, откинувшись на спинку дивана.

Это было неожиданностью для Ольги Сергеевны. И не очень приятной. Она рассчитывала, что он, как новичок в Теме, начнёт задавать ей вопросы. Чти позволит ей, как эксперту, немедленно взять контроль разговор. А потом и всю ситуацию. А потом и Флёрова.

Предложение Флёрова спутало ей все карты. Теперь она выступала в роли «просителя», что значительно ослабляло её позицию. И, тем самым, естественно, усиливая позицию её оппонента.

«Расскажи мне о своём интересе к Теме» - попросила она Павла тоном врача-психотерапевта (хотя сама не была ни врачом, ни, тем более, психотерапевтом).

«С самого начала?»

«С самого начала»

«Хорошо» - неожиданно спокойно, без какого-либо стеснения (не говоря уже о стыде), согласился Флёров.

«Кстати, можно вопрос?» - спросила его Ольга Сергеевна

«Можно. Вы можете мне задавать любые вопросы, которые сочтёте нужным. Я на них отвечу. Разумеется, за исключением тех, которые…»

«Я понимаю. Стандартный вопрос, который в этой комнате я задаю всем. Тебя в детстве наказывали?»

«Вы имеете в виду физически? Ремнём и всё такое? Нет»

«Никогда?»

«Практически»

«То есть?»

«Раз или два – я точно не помню – мама, скажем так, применила ремень. Не помню уже по какому поводу. Мне было… не помню, лет двенадцать, наверное»

«Как это – применила?»

«Хлестнула меня ремнём – два или три раза. Не больше. Никакого ритуала типа «снимай штаны, ложись на диван» и в помине не было. Просто сдали нервы, схватилась за ремень, ударила… Попала, по моему, даже не по пятой точке, а по руке и по бедру»

«И что?»

«По моему, она сама себя испугалась. Во всяком случае, больше этого не повторялось. Ну, может быть, ещё однажды. И то я не уверен»

«А рукой?»

«Да было несколько раз. Меньше десятка за все мои детство и юность. В основном всё ограничивалось вербальным воздействием»

«Ругалась?»

«Ругалась, пилила… в общем, скорее психологический террор, если хотите»

«А отец?»

«Они расстались, когда мне было девять. По-моему он ни разу в жизни меня не ударил. Однажды, правда…» - Павел улыбнулся «за нос меня схватил. Потом я неделю ходил с синим носом»

«Она снова вышла замуж?»

«Да, однажды. Но ненадолго. Года три прожили, потом расстались»

«А твой отчим тебя…»

«Да что Вы» - искренне удивился Флёров. «Во-первых, он и мухи не обидит…»

«А во-вторых?»

«Во-вторых, если бы он меня хоть пальцем тронул…»

«То что?»

«Мама бы его убила. Причём в прямом смысле слова. Она у меня такая… способная. На убийство, то есть»

«То есть, доминирующая мама?»

«Ещё как! Да она была вообще не мама, а мапа»

«Кто?»

«Мапа. Есть такой термин. Мама и папа в одном флаконе. То есть женщина с совершенно не женским характером. Мужчина в юбке. В женском теле, то есть»

«Ясно. А причём тут твой интерес к Теме?»

«Ни при чём»

«Как это?»

«А вот так. Я, конечно, не эксперт, но почему-то думаю, что мой интерес к Теме был во мне запрограммирован генетически. Если бы верил в переселение душ, то сказал бы, что это мои кармические хвосты из прошлых жизней»

«А ты не веришь?»

«Нет»

«А я верю» - подумала госпожа Маргарет. И продолжила:

«А во что веришь?»

«В кого. В Бога»

«А ещё во что?»

«Могу прочитать символ веры, если хотите». Павел упорно отказывался обращаться к госпоже Маргарет на «ты». Что её вполне устраивало – не подобает рабам, пусть и потенциальным, обращаться к госпоже на «ты». Приучишь – потом не отучишь.

«А что это такое?» - удивлённо спросила Ольга Сергеевна. Она никогда на таком не слышала.

«Ответ на Ваш вопрос. Во что и в кого я верую»

«Потом. И когда проявился твой интерес к Теме?»

«Очень рано»

«Насколько рано?»

«В семь лет»

«Так рано?»

«Ну, это Вам решать. Я в Теме полный профан, поэтому не знаю, рано или не рано»

«Рано. И как это произошло?»

«Как сейчас помню» - улыбнулся Флёров. «Я был в первом классе и после какой-то болезни меня освободили от занятий физкультурой. На неделю, кажется…»

«Господи,» - подумала госпожа Маргарет – «Это-то тут при чём?» Но промолчала.

«Ну так вот, нужно было чем-то заняться…»

«Очень интересно» - подумала Ольга Сергеевна. Она уже не была уверена в том, хочет ли узнать, что было дальше.

Всё оказалось совсем не так страшно.

«Я сел читать книгу, которую принёс с собой из дома…»

«Какую?» - это было уже совсем интересно.

«Троянские сказания. Из серии «Литературный памятники»

«Странное чтиво для семилетнего мальчика» - подумала Ольга Сергеевна «Впрочем» - вздохнула она, «чего только в жизни не бывает. И рак свистит, и бык летает» - совершенно не к месту вспомнила она фразу из сериала «Каменская».

«И что ты прочитал в этой книге?»

«Одну историю. Очень коротенькую, но…»

«Тематическую»

«Да»

«Какую же?»

«Как ни странно, не имеющую ровно никакого отношения к взятию Трои. Я, кстати, так и не понял, с какого боку она там оказалась… в общем, какой-то греческий или окологреческий царь по имени, по-моему, Орест, захватил какую-то соседнюю страну или область, которой управляла царица по имени… забыл» - Павел виновато развёл руками

Госпожа Маргарет начала понимать, о чём была это история.

«И?»

«Царицу тоже схватили и привели к Оресту»

«И?»

«По каким-то непонятным причинам – в истории об этом ничего не было сказано, он приказал её сначала бичевать – причём процесс был описан на удивление подробно…»

«А потом?»

«Потом казнить» - лицо Павла посуровело.

«Как?»

«А вот этого Вы знать не хотите. Поверьте мне»

«Кто ты такой, чтобы решать, что я хочу, а чего нет?» - чуть не взорвалась госпожа Маргарет. Такой наглости от, казалось бы, почти подчинённого раба она совершенно не ожидала. Но виду не подала.

«И всё таки?»

«Не хотите» - Флёров был непреклонен. «Нравы тогда были жестокие. Очень».

Ольге Сергеевне пришлось подчиниться. Что её просто взбесило. «Ну погоди» - подумала она. «Дай мне только уложить тебя на мою скамью. Такой тебе прочухон устрою – на всю жизнь запомнишь. И горько пожалеешь о том, что только что сказал. Точнее, не сказал».

«И?»

«И у меня началась эрекция. При чтении о бичевании»

«В семь лет?»

«А что тут такого. Я начал мастурбировать года в четыре»

«Круто» - подумала госпожа Маргарет. «Вундеркинд, однако»

«А потом?»

«А потом я стал выискивать сцены бичевания в книгах. И в фильмах»

«Успешно?»

«Не очень. Дело ведь было, как говорится, при Советской власти. А тогда это особо не приветствовалось. И широкого распространения не имело»

«Как будто сейчас имеет» - зло подумала Ольга Сергеевна. «Или приветствуется»

«И всё-таки?» - спросила она. «Удалось что-нибудь найти?»

«Да так, по мелочи»

«Не тяни кота за хвост»

«Сцена порки Горького в Детстве. Упоминание в биографии Ренуара о порке детей через пропитанную солью тряпку. Сцены порки – мужчин, женщин, детей – в какой-то детской…»

«Детской?»

«Да, детской книжке о временах крепостного права. Сцена порки мужа и жены – тоже крепостных крестьян – в поэме «Наша древняя столица». Тоже кстати, вполне себе детская книжка. Рекомендована Министерством просвещения СССР для среднего и старшего школьного возраста»

«О как!»

«Да, вот так»

«А ещё?»

«Ещё… ну, конечно, Молодая Гвардия Фадеева. Включена, между прочим, в школьную программу…»

«И что там?» - за давностью лет у госпожи Маргарет остались только очень смутные представления об этом произведении. Тем более, что в школе она, как говорится, звёзд с неба не хватала. Училась хорошо, но не более того.

«Порка Любы Шевцовой. Даже две, по-моему. Ещё… раздевание Ульяны Громовой. Когда немецкие жандармы кинулись её раздевать, чтобы потом положить на топчан для порки и она, чтобы избавиться от их рук, была вынуждена сама раздеться перед ними… И ещё, по мелочи – какую-то девушку пороли ремнями, снятыми с винтовок. Так, по-моему. Ещё, естественно, бессмертный Некрасов…»

«Некрасов?»

«Ну как же, неужели Вы не помните?»

«Не помню» - честно и со стыдом призналась Маргарет. Контроль за ситуацией опять начал понемногу уплывать из её рук. Что её, мягко говоря, не радовало.

«Зря. Хорошие стихи» Павел потянулся и продекламировал:

Вчерашний день, часу в шестом
Зашёл я на Сенную
Там били женщину кнутом
Крестьянку молодую

Ни слова из её груди
Лишь бич свистел, играя
И Муза я сказал: «Гляди!
Сестра твоя родная»

«Действительно хорошие стихи» - подумала Ольга Сергеевна.

«И ещё у него где-то была сцена, когда какой-то крепостной мальчик чего-то там натворил и его должны были высечь. Но за него на лавку легла его мама. А ещё… Ещё в подростковом возрасте я сильно увлекался военной темой…»

«Неудивительно» - подумала госпожа Маргарет.

«И прочитал немало книг о разведчиках, подпольщиках и т.д. – художественных и документальных. И во многих были, скажем так, довольно натуралистические описания порки»

«Например?»

«В Минске местное гестапо схватило связную руководителя Минского подполья Казинца и пороло её резиновыми дубинками. Она молчала. Тогда они применили другие методы – более действенные»

«Какие же?»

«Неважно. Действенные. Сами догадаетесь, если очень захотите. Это не так уж сложно»

Откровенная непочтительность Флёрова начинала конкретно действовать Маргарет на нервы. Покорный раб из Флёрова пока что не получался. Совсем.

«Но мне гораздо больше» - довольно улыбнулся Павел «понравилось другое произведение о разведчиках. Точнее, одна сцена порки»

«Почему?»

«Идея элегантная» - хищно ответил Флёров. В устах сотрудника спецслужб, пусть и бывшего, это звучало… скажем так, некомфортно.

«Какая же?»

«Метод пассивных истязаний при допросе»

«Это как?»

«Занятный, надо сказать, метод. И, пожалуй, действенный. По крайней мере, в некоторых случаях»

«То есть?»

«Очень просто» - улыбнулся Павел «В этой… повести, кажется есть эпизод, в котором радистку советской разведгруппы, захваченную ГФП…»

«ГФП?»

«Гехаймфельдполицай. Тайная полевая полиция вермахта. Аналог гестапо в прифронтовой полосе. Так вот, захватило ГФП эту радистку, имени её я конечно, не помню, и отправило на допрос к следователю – Пропышев была его фамилия, как сейчас помню. Думаю, что у него был реальный прототип. Судя по всему, большой мастер своего дела был. Да и история эта весьма похожа на настоящую»

«И?»

«А он, не задавая никаких вопросов, приказал радистку раздеть, уложить на лавку, привязать и начать стегать. Чем её там стегали, как долго и насколько сильно – об этом автор повести умолчал. Сам, наверное, не знал. Но результат был достигнут – выложила она ему все шифры и коды – как миленькая. И по собственной инициативе. Только чтобы прекратить порку»

«Лихо» - Ольгу Сергеевну эта история впечатлила.

«Лихо» - согласился Флёров.

«А фильмы?»

«Бичевание главной героини в фильме Последняя реликвия. Эстонской киностудии, кажется. Верёвкой, по-моему. Настоятельницей монастыря, в котором она по сюжету находилась. За что, уже точно не помню. Потом, в каком-то фильме про войну показывали порку Зои Космодемьянской. Ей дали, по-моему двести ударов ремнём. Или около того»

«И как ты на это реагировал?»

«Двояко»

«Это как?»

«С одной стороны, это меня невероятно возбуждало. Так что я мастурбировал и над книжкой, и потом, снова «проигрывая» сцены порки в голове…»

«Часто?»

«Что – часто?»

«Мастурбировал?»

«Не помню» - снова виновато развёл руками Павел. «Честно» - искренне признался он, виновато глядя на госпожу Маргарет

Ольга Сергеевна подумала, что не всё ещё потеряно. И продолжила:

«А другое?»

«А другое… в общем, когда я думал – а воображение у меня уже тогда было достаточно развито – чтобы сделал я, если бы оказался в том месте, где происходила экзекуция и обладал бы достаточной силой и возможностями…»

«То?» госпожа Маргарет подалась вперёд, чувствуя приближение кульминационного момента.

Момент оказался действительно кульминационным. А вот развязка – совсем не такой, на которую она надеялась.

«То» - спокойным, твёрдым, уверенным и даже в чём-то безжалостным голосом проговорил бывший спецназовец – «во-первых, я немедленно освободил бы наказуемых. Не допустив, разумеется, никакой над ними экзекуции…»

«Даже если они её заслуживали?»

«Да они её и не заслуживали» - улыбнулся Павел. «И вообще, существует ли такое преступление, за которое человек заслуживает телесного наказания это, как говорится, вопрос спорный – и весьма. У меня, например, по этому вопросу нет какого-либо однозначного мнения»

Это госпоже Маргарет не понравилось. Совсем.

«А во-вторых» - всё ещё с надеждой, пусть и очень робкой, спросила она.

Надежде не суждено было сбыться

«А во-вторых» - ещё более спокойным, твёрдым, уверенным и безжалостным голосом сообщил ей Флёров «я бы – прости Господи – к чёртовой матери перебил бы всех этих экзекуторов. Благо времена были… соответствующие»

«Почему?» - удивилась госпожа Маргарет. «Не слишком ли сурово? И соответствует ли наказание преступлению»

«Тогда соответствовало. И в смысле исторической эпохи, и в смысле моего юношеского максимализма»

«А теперь?»

«А теперь… ну, естественно, я совсем по-другому смотрю на эти вещи. Гораздо более взвешенно»

«Есть ещё надежда» - с облегчением подумала Ольга Сергеевна.

«И так продолжалось всё детство?»

«Всё детство и юность, да»

«Скажи, а ты… фотографии, фильмы, книги с изображениями и описаниями женской наготы, половых актов… так сказать, ванильных, разве не искал?»

«Искал»

«Находил?»

«Находил»

 «Возбуждался?»

«Возбуждался»

«Мастурбировал?»

«Мастурбировал»

«И?»

«Удовольствие, конечно, получал. Только…»

«Что?»

«С бичеванием было гораздо сильнее. И острее. И приятнее. Но всё равно эта двоякость сохранялась»

«Я предполагаю, что эта двоякость, точнее, вторая её часть и оказала определяющее влияние на выбор твоей… профессии»

«Именно. Я с юности выбрал себе девиз – служить и защищать. И следовал ему всю жизнь.»

«Как у американских полицейских?»

«Точно». Ольга Сергеевна не знала – и не могла знать – что Павел Флёров «отпахал» несколько лет в одном из самых «горячих» полицейских управлений США – в Лос-Анжелесе, да и ещё в убойном отделе. Дослужился до детектива-лейтенанта. А потом была Академия ФБР в Квантико, работа на «все аббревиатуры подряд» – ФБР, ЦРУ, АНБ… А до Лос-Анджелеса был Институт военных переводчиков, учебка ГРУ… И Афган.

«А потом? После школы, то есть»

«Потом… потом было несколько лет, о которых Вам знать не обязательно…»

Это снова не на шутку взбесило госпожу Маргарет. Но она промолчала. Всему своё время.

«А потом?»

«Потом был университет. Калифорнийский университет в Лос-Анжелесе»

«Ты там долго учился?»

«Четыре года. Как полагается»

«И?»

Флёров улыбнулся.

«И вот тут-то всё и понеслось…»

«Что именно?»

«Всё» - снова улыбнулся Павел. «Во-первых, я открыл для себя БДСМ-видео…»

«Диски?» - ляпнула госпожа Маргарет.

«Кассеты» - улыбнулся Флёров. «В те годы видеодисков и в помине не было. Во-вторых, я открыл для себя стрип-бары. И, в-третьих, я прочитал Историю О. На английском языке, естественно»

«И как тебе История О?»

Лицо Павла неожиданно помрачнело.

«Страшная книга. Ужасная. Человечество только выиграло бы, если бы эта книга никогда не была написана»

Это было для Ольги Сергеевны полной неожиданностью. Причём донельзя неприятной.

«Поясни» - потребовала она.

«А сами не догадываетесь?» - без малейшего почтения к госпоже осведомился Флёров. «То, что происходит с О в этом романе, нарушает, как минимум, два святых и незыблемых принципа Темы, ибо (а) небезопасно для здоровья и (б) не-здраво и не-разумно. А добровольность О, вызывает, скажем так, серьёзные сомнения…»

«Это ещё почему?»

«Видите ли, госпожа Маргарет…» - Павлу очень хотелось сказать «дорогая Ольга Сергеевна» но он сдержался. «я, как бы Вам сказать, имею некоторое представления о средствах воздействия на человеческую психику, применяемых спецслужбами, вооружёнными силами и так далее…»

«Кто бы сомневался» - зло подумала Маргарет «Поэтому с тобой чёрта с два справишься…»

«Поэтому, перечитывая Историю О…»

Ольга Сергеевна удивлённо подняла брови

«… уже с чисто профессиональной точки зрения, я пришёл к выводу, что здесь не обошлось без соответствующих препаратов. Тем более, что в те годы – в начале пятидесятых – это была очень модная тема… в определённых кругах. На ЛСД, например, помешались и спецслужбы чуть ли не всего мира… и значительная часть творческой интеллигенции. К которой принадлежала и Анна Декло»

«Кто?» эрудиция Павла начала откровенно пугать госпожу Маргарет.

«Она же Доминик Ори, она же Полина Реаж. Автор Истории О. Вам имя Ивен Камерон, точнее, доктор Ивен Камерон, о чём-нибудь говорит? А «программа МК-Ультра»?».

Ольга Сергеевна помотала головой. Ни о том, ни о другом она никогда ничего не слышала. И не читала.

«Покопайтесь на досуге в Интернете. Тема занятная. И поучительная. Кроме того, есть мнение…»

«Чьё именно?»

«Некоторых исследователей этого… преступления против человечности. Инструкции по систематическому и последовательному разрушению человеческой личности» - по выражению лица Флёрова было понятно, что он не шутит. Он между тем продолжал:

«… что История О основана на реальных событиях»

«Неужели?»

«Именно так. Я, конечно, не литературный критик, но мне приходилось слышать, что существуют методики, которые позволяют определить, в какой степени тот или иной эпизод в той или ином художественном произведении является чистым вымыслом, а в какой – основан на реальных событиях…»

«А зачем это им?» - почти безнадёжно произнесла госпожа Маргарет. Контроль за ситуацией был, похоже, потерян. Окончательно и бесповоротно. Эрудиция Павла была просто убийственной. Против неё у Ольги Сергеевны оружия не было. То есть, конечно, было, но… эффективность его была, мягко скажем, низкая. И быстро стремящаяся к нулю.

«Чтобы было о чём писАть. В статьях, монографиях, и т.д. На этих методиках, по слухам, построена не одна сотня монографий по всему миру…»

«Да, занятно…» - задумчиво протянула госпожа Маргарет «Я о таком никогда не слышала»

«А следовало бы» - неодобрительно подумал Павел. «Всегда полезно, как говорится, знать матчасть. Выручает» А вслух чеканным голосом произнёс (явно с большим знанием дела):

«Таким образом, можно с уверенностью утверждать, что описанная в этом романе тёплая компания совершила преступления, как минимум, по трём статьям уголовного кодекса Французской Республики – незаконное лишение свободы, систематическое нанесение тяжких телесных повреждений и незаконное использование наркотических препаратов. По совокупности тянет лет так на пятнадцать. И то, если толковый адвокат попадётся. Иначе… можно и пожизненное схлопотать, особенно, если обвинение грамотно обыграет тему наркотиков. Так-то»

Ольгу Сергеевну это впечатлило. Хотя ей было не до того. Её занимала только одна мысль – как вернуть в свои руки контроль над ситуацией, Иначе… неизвестно, чем всё это вообще могло закончиться.

В этом совершенно неожиданно ей помог сам Павел.

«Ладно, давайте сменим тему, а то я вижу, что Вы что-то совсем загрустили. Давайте я лучше расскажу Вам о своем знакомстве с БДСМ-видео. И о том, как оно на меня повлияло»

«Давай» - заметно оживилась госпожа Маргарет. Этот неожиданный поворот её изрядно порадовал. Может быть, у неё ещё остались шансы и из встречи получится хоть что-нибудь тематическое? Ей всё ещё очень хотелось в это верить….

«Тут вот какое дело…» - медленно начал Павел. «Прежде, чем перейти к теме БДСМ-видео и той роли, которую оно сыграло в моей жизни, мне нужно немного рассказать о предыстории всего этого»

«Я слушаю» - голос Ольги Сергеевны был максимально доброжелательным. На всякий случай.

«Начнём с того, что, пожалуй, я не совсем правильно выразился, когда сказал Вам, что в детстве и юности у меня было двоякое отношение к тем сценам порки, которые были представлены в соответствующих книгах и фильмах»

«То есть?»

«На самом деле, оно было троякое. И третья составляющая тоже была достаточно сильной»

«И что же это за третья составляющая»

«Ненависть» - спокойно и твёрдо ответил Флёров. «Стыд, страх и ненависть. Как и многие, а в то время, наверное, практически все, особенно в СССР, я считал садомазохизм половым извращением…»

«А сейчас?» - с неожиданной даже для самой себя теплотой в голосе спросила госпожа Маргарет. «Сейчас ты как думаешь?»

«Сейчас, естественно, я думаю по-другому. Я не думаю, что тематические наклонности и тематический стиль жизни являются извращением. Девиацией, то есть отклонением от определённых, простите за каламбур, доминирующих в человеческом обществе стереотипов поведения, восприятия и мышления – да. Но здесь возникает вопрос, что является более правильным, здравым и разумным – девиация или стандарты?»

«И что же?» Ольга Сергеевна была явно заинтригована. Она даже была готова простить Павлу его сумасшедшую эрудицию. По крайней мере, на какое-то время.

«Потом расскажу» - улыбнулся Павел.

«Вот сволочь» - выругалась про себя госпожа Маргарет, как и большинство женщин, донельзя любопытная. «Манипулятивная сволочь». Но промолчала. Тем интереснее будет подчинить его себе.

«Итак, тогда я стыдился этих своих… наклонностей и интересов. Боялся, что это, как говорится, вылезет наружу. И ненавидел сам себя, своё поведение. В общем, терроризировал себя по полной программе. Давал себе торжественные клятвы отказаться от этого, пытался стереть эти желания из своего подсознания...»

«И как, успешно?» - насмешливо осведомилась Ольга Сергеевна. Ибо прекрасно знала ответ.

«Конечно, нет» - улыбнулся Павел.

«А других, таких же, найти не пробовал?» - осторожно спросила госпожа Маргарет.

«Да что Вы!» - искренне удивился Павел. «В то время это было бы просто самоубийством. Это немедленно бы вылезло наружу – с той-то системой всеобщего доносительства… И всё, привет – конец всему. Я не идиот, чтобы идти на такие риски»

«Тем не менее» - продолжил он – «мне всё-таки удавалось держать себя под контролем и, скажем так, минимизировать свои… эскапады. А потом…» - он вспомнил Институт военных переводчиков, учебку ГРУ, Афган… «в течение нескольких лет мне, было, как говорится, не до этого. Зато…»

«Что?» - участливо спросила Ольга Сергеевна.

«Я схлопотал такой стресс и такой нервный срыв, что после… переезда в США мне на полном серьёзе предлагали лечь в клинику неврозов. Месяца на два. А потом в реабилитационный центр – ещё месяца на три…»

«Но ты отказался?»

«Да»

«Почему?»

«Во-первых, гордыня. Типа «сам с усами – сам справлюсь. Я сильный». Во-вторых, страх. Ну не доверяю я психиатрам. И психотерапевтам тоже. И никогда не доверял. И уже, наверное, не буду»

«Разумно» - подумала госпожа Маргарет. Она придерживалась приблизительно такого же мнения.

«Поэтому я отказался. Отлежался, отгулялся, отоспался, отъелся – примерно месяц – и вперёд – в UCLA»

«Куда?» - непонимающе спросила Ольга Сергеевна. Ни в английском, ни, тем более, в реалиях американской жизни она была, как говорится, не сильна.

«UCLA. University of California at Los Angeles. Калифорнийский университет в Лос-Анжелесе. Моя alma mater»

«И как?»

«Продержался где-то семестра два»

«А потом?»

«А потом… потом… Потом у меня возникло ощущение, которое моя, в некотором роде, духовная мама – очень мудрая американка Патришия Ван Хален – метко назвала не могу дышать. Говоря современным эзотерическим языком, острая энергетическая недостаточность. Полное внутреннее опустошение. Причём такое, что… я чуть из университета не вылетел. Сил не было совсем. Не то, чтобы учиться – книжку в руки взять не мог. Газету прочитать»

«Но ты же справился?» - с огромным уважением спросила госпожа Маргарет.

«Справился. Правда, надо отметить, весьма оригинальным способом»

«Каким же?»

«Как-то в букинистическом магазине, который я регулярно посещал – в первый год жизни в США я читал чуть ли не запоем – мне на глаза попалась какая-то газетёнка с рекламой магазина, в котором продавались БДСМ-видеокассеты…»

«И?»

«И я как с цепи сорвался. Буквально. Немедленно прыгнул в машину, рванул в этот магазин, благо недалеко было – минут десять, не больше. Приехал – и скупил чуть ли не полмагазина. Десятка три кассет. Мне потом тамошний продавец – мне с ним подружились – рассказывал, что такого он никогда не видел. Хотя в этом бизнесе, как говорится, не первый год. И даже не второй. Кстати, сразу же понял, что я русский»

«По акценту?»

«Да нет, по масштабу. Ну кто ещё сразу полмагазина скупит? Только русский»

«И?»

«Заперся в своей квартирке и чуть ли неделю смотрел всё подряд. Потом ещё съездил – за добавкой. Потом… потом постепенно успокоился»

«Мастурбировал?»

«А то! Несколько раз в день»

«И как?»

«Помогло. Во всяком случае, больше у меня таких «энергетических провалов» не было. А университет я в конце концов закончил summa cum laude»

“Сумма что?”

«Summa cum laude. Это латинский термин. Означает с наивысшими почестями»

«Что-то вроде нашего красного диплома»

«Выше. В США есть три уровня отличия выпускника университета - cum laude, magna cum laude и summa cum laude. Последний – наивысший. Это значит, что я попал в верхний 1% выпускников. Так сказать, в узкий круг»

«Здорово!»

«Я тоже так думаю. В общем, потом я ещё несколько раз – и весьма успешно - пользовался этой «энергетической подкачкой». При этом стараясь не злоупотреблять…»

«То есть?»

«То есть, моё отношение к этому было всегда очень прагматичным. Я никогда это не рассматривал как источник удовольствия»

«А чего же тогда?» - искренне удивилась госпожа Маргарет

«Энергии. Просто энергии для достижения моих вполне конкретных жизненных целей. В данном случае – успешно закончить университет. А удовольствие… было, конечно – и ещё какое»

«Интересно…» И неожиданно.

«Есть такое хорошее выражение – одни живут по знаком надо, другие – под знаком хочу. С соответствующими результатами. Я всегда предпочитал жить под знаком надо. О чём нисколько не жалею»

«Скажи» - Ольга Сергеевна решила сменить тему – «А во время учёбы в университете у тебя женщины были?»

«Были»

«И?»

«Скучно. Сначала было интересно – всё-таки другая страна, другие женщины… А потом… потом стало понятно, что все они на одно лицо. И, соответственно, на одну ночь. Американцы вообще очень примитивный и скучный народ. Хотя, вместе с тем, очень дружелюбный и заботливый»

«И что, ни с одной из них не сложилось сколько-нибудь серьёзных отношений?»

«Нет»

«Почему?»

«По совокупности»

«То есть?»

«Во-первых, у нас всё-таки очень разный менталитет. Я имею в виду – у русских и у американцев. Слишком уж по-разному мы смотрим на мир. И стереотипы поведения, восприятия и мышления у нас разные. И ещё…»

«Что?»

«Была у меня одна подружка» - с неожиданной теплотой в голосе медленно произнёс Флёров. «Мей-Линь Ванг»

И, взглянув на изумлённое лицо госпожи Маргарет, поспешил добавить:

«Эмигрантка с Тайваня. Безумно красивая, безумно умная… и столь же безумно испорченная. А её английский…» - с искренним восторгом в голосе добавил он, «ни от кого и никогда я не слышал такой изысканной и яркой английской речи. Вот на ней, пожалуй, я бы женился не раздумывая. Несмотря на всю её испорченность»

«Почему же не женился?»

«Однажды, после очередной бурно проведённой ночи, она мне спокойно сказала: Павел, я люблю тебя, ты очень хороший человек, мне с тобой очень хорошо, ты мне очень нравишься в постели, но я никогда не выйду за тебя замуж. И когда я спросил, почему, она ответила: Понимаешь, твоя жизнь слишком экстремальна для меня. Всегда была и всегда будет. А я обычная восточная женщина – мне нужен муж, дом и полный выводок детей. Пусть скучно, но надёжно»

«И всё?» - грустно спросила Ольга Сергеевна.

«Ну, мы ещё некоторое время повстречались, а потом она уехала в Даллас. Больше я о ней никогда ничего не слышал» - не менее грустно ответил Павел.

«Да, грустная история» - согласилась госпожа Маргарет.

«Так что конкурентов у БДСМ-кассет как-то не оказалось…»

«Скажи, а ты не пытался там найти какую-нибудь тематическую? Может быть, с ними получилось бы? У нас всё-таки экстрима как-то побольше…»

«Потом расскажу»

«Вот негодяй» - подумала Ольга Сергеевна «Опять потом». Терпение никогда не было её сильной стороной.

«Я лучше расскажу тебе о тематических фантазиях, которые у меня сформировались в результате просмотра этих пресловутых кассет»

«Давай» - с предвкушением удовольствия согласилась госпожа Маргарет. Ей нравилось, когда её рабы делились своими фантазиями. Павел, правда, её рабом пока не был – и не факт, что когда-нибудь будет, но ей всё равно было интересно. Возможно, именно поэтому.

«Фантазии у меня были довольно занятные… И, наверное, необычные»

«Все так говорят» - Маргарет эти претензии совершенно не впечатлили. На самом деле, фантазии всех её рабов были на удивление стандартными и примитивными. Как говорится, то же самое, только в профиль.

«Мне никогда не хотелось быть экзекутором. Мне хотелось только отдавать приказы делать с женщиной то или иное… а самому стоять рядом и наблюдать, как экзекутор – мужчина или женщина – выполняет мои «руководящие указания». При этом – добавил он – наказуемая женщина должна активно помогать экзекутору или экзекуторше причинять ей боль»

«Как бы ты хотел, чтобы экзекутор работал с женщиной?» - Маргарет была разочарована. Обычные серенькие фантазии. Ничего выдающегося. «Надо будет над этим поработать» - решила она.

«Всеми инструментами и на всех снарядах, которые я имею счастье лицезреть в этой темнице» - Павел развёл руками.

«Что-то я сомневаюсь насчёт счастья» - невесело подумала Ольга Сергеевна. А сама спросила – совершенно «вслепую». Как говорится, наудачу.

«А самому тебе не хотелось побывать в роли нижнего? Были фантазии на эту тему?»

Женская интуиция её не подвела.

«Были» - коротко и честно ответил Флёров.

Это было уже очень интересно. За это было нужно, просто совершенно необходимо, зацепиться. Потому, что если грамотно разыграть эту ситуацию, то… Маргарет чуть не взвизгнула от радости, мысленно представив себе голого Павла, распростёртого на её скамье и вопящего под её розгами. «Лучше, впрочем, плетьми» - подумала она. «Розги вряд ли его проберут». Впрочем, рано делить шкуру неубитого медведя. Его ещё нужно (а) раздеть, (б) уложить на эту скамью и (в) привязать, а пока что у неё не было ни малейшего представления, как добиться ни первого, ни второго, ни третьего.

«А можно поподробнее?» - с робкой надеждой осведомилась Ольга Сергеевна.

«Можно» - согласился Павел. «Сразу хочу сказать, что эти фантазии основаны на самой что ни на есть реальности…»

«Далась ему эта реальность» - с раздражением подумала Маргарет. Она уже привыкла ожидать от своего визави какого-нибудь подвоха, как только он произносил слово реальность.

Подвоха не было.

«… точнее, на одном медицинском диагнозе…»

«Каком же?»

«Есть такая поганая штука – называется застойное возбуждение в коре головного мозга. Возникает, как правило, в результате стресса – острого либо хронического. Очень распространённая проблема у людей напряжённого умственного труда, постоянно оказывающихся в высокострессовых ситуациях…»

«Под это описание попадает не меньше половины населения так называемых цивилизованных стран. Причём обоего пола. Что же, их всех теперь пороть, что ли?» - подумала Ольга Сергеевна. Хотя идея ей понравилась. Как и совершенно безбрежные перспективы, которые она открывала.

«Если это состояние, как говорится, предоставить самому себе» - продолжал тем временем Павел, «оно рано или поздно человека или убьёт, или на всю жизнь искалечит…»

«Каким образом?» - удивилась Маргарет, весьма далёкая от современных медицинских проблем

«Инфаркт, инсульт, паралич дыхания, синдром внезапной смерти – как говорится, выбирайте на вкус…»

«Нормально.» - Ольга Сергеевна была, скажем так, несколько шокирована перспективами, открывавшимися перед половиной «цивилизованного человечества». Впрочем, это её не особо удивило, ибо слепотой она не страдала. И прекрасно видела, как, вроде бы, ещё совсем молодые, интересные и успешные мужчины мрут как мухи в самом расцвете сил. Причём как раз от тех причин, которые совершенно бесстрастно перечислил Флёров.

«Я так понимаю» - медленно начала она – «у тебя тоже было это состояние…»

«Было» - не стал отрицать очевидное Павел.

«И ты, естественно, с ним справился?»

«Как ты догадлива» очень хотелось съязвить Павлу, но он сдержался. «Справился».

«И как же? С помощью тематических средств?» - с надеждой спросила госпожа.

Надеждам не суждено было сбыться.

«Нет. Как-то без них обошёлся»

«А тогда как? Таблетки?»

«Фу, какая гадость» - поморщился Флёров. «Нет, конечно. Они только калечат, но не лечат. Всё гораздо проще… и сложнее. Есть такая штука, которая называется технологиями перепрограммирования собственного подсознания…».

С тем же успехом он мог сказать последнюю фразу по-китайски. Маргарет ничего не поняла.

«Это… скажем так, не относится к нашему разговору. Да и вряд ли Вам когда-либо понадобится. Вас гораздо больше интересует, какое отношение эти медицинские проблемы имеют к моим тематическим фантазиям…»

«Как ты догадлив» - съязвила госпожа.

«У меня есть основания считать…» - медленно и бесстрастно начал Флёров, «по крайней мере, на уровне фантазий, что определённые тематические средства, как то порка и… скажем так, другие методы болевого воздействия на человеческое тело, вполне способны перевести человека в состояние расслабления, которое, в свою очередь, позволит рассосаться этому застойному возбуждению, тем самым устранив серьёзную угрозу здоровью, а то и жизни»

«Как всё сложно и выспренно» - усмехнулась Маргарет. «Сказал бы просто, что порка – это классная расслабуха, особенно в сочетании с полным подчинением госпоже. Я очень рада, что ты это понимаешь»

«Жаль только, что не практикуешь» - грустно подумала она. «И, похоже, в обозримом будущем не собираешься. Как же тебе помочь?»

«Поэтому» - продолжил Павел, «у меня в голове нарисовалась следующая фантазия.

Допустим, существует медицинский центр, который оказывает своим пациентам услуги по устранению этого застойного возбуждения; причём этот центр, так сказать – последняя инстанция. При этом он использует различные средства, не обязательно тематические»

Маргарет не перебивала его. Ему нужно было дать выговориться. Тем более, что ей самой становилось интересно. Это было уже кое-что.

«Итак, я представляю себе, что мене вконец достало моё застойное возбуждение, но я сам не могу с ним никакими силами справиться. И у меня не остаётся иного выхода, кроме, как обратиться в этот центр…»

«Дальше» - очень хотелось сказать госпоже. Но она взяла себя в руки и промолчала.

«Я записываюсь на приём к врачу-женщине. Она сидит за столом и внимательно слушает меня. Рекомендует пройти предварительное обследование. Я прохожу обследование и возвращаюсь к ней. Она ещё очень долго беседует со мной и, в конце концов рекомендует мне регулярную периодическую порку… в течение какого-то времени. Она выписывает мне направление на порку к специалисту, которую почему-то зовут Надежда…»

«Хорошее имя» - подумала Маргарет. «Правильное. Соответствует, так сказать, контексту»

«Я поднимаюсь по лестнице на второй этаж, иду по коридору и вхожу, по-моему, в четвёртую дверь слева…»

«А у него отменно развито воображение» - с завистью подумала госпожа. «Надо придумать, как это получше использовать»

«Стучусь и вхожу в белую, как в поликлинике, дверь. Вижу просторный кабинет, оформленный почему-то в бело-голубых тонах. Прямо передо мной за письменным столом сидит невысокая красивая женщина лет тридцати или около того, со смуглой кожей, короткой мальчишеской стрижкой. Тёмные, но не чёрные волосы, одета в короткое чёрное платье без рукавов. Сильные, но изящные руки, стройные ноги, упругая грудь…»

«А без последней подробности обойтись было нельзя?» - зло подумала Маргарет. «Нет, всё-таки кобелизм вездесущ, вечен и, похоже, неизлечим».

«Слева от неё» - бесстрастно и даже несколько монотонно продолжал Флёров, «расположено белоснежное ложе для порки, наклонённое под углом… двадцать или даже тридцать градусов к плоскости пола… Или даже больше»

«Почему под углом?» - не удержалась Маргарет

«Потому что» - улыбнулся Павел – «именно так устроено реальное ложе для порки, на которое укладывают наказуемого в Малайзии. Где, как известно, порка является узаконенной формой наказания преступников. Правда,» - саркастически добавил он – «угол возвышения там обычно несколько больший»

Если бы у неё в руках сейчас была плеть или розга, госпожа точно стегнула бы Флёрова. «Опять эта его долбаная эрудиция… Достал уже». Но промолчала.

Флёров продолжал.

«В кабинете есть и другие снаряды и инструменты, но я вижу только ложе и длинную толстую чёрную плёть, которая свешивается с белоснежной вешалки на не менее белоснежной стене…

Глаза Павла были полузакрыты. Он словно медитировал.

«Я подхожу к столу и отдаю Надежде направление на порку и свою медицинскую карту. Она улыбается мне, берёт направление и карту. Рассматривает направление, открывает карту и начинает тщательно её изучать. Я стою и терпеливо жду. Надежда тем временем начинает что-то записывать в мою карту. Всё это длится несколько минут.

Потом она поднимается и предлагает мне раздеться догола. Я не без удовольствия подчиняюсь. Становлюсь перед ней голым. Она с интересом рассматривает меня, потом удовлетворённо подходит ко мне поближе и начинает объяснять последующую процедуру.

Она предупреждает меня, что будет стегать меня по ягодицам той самой плетью. Очень долго и очень больно…»

«Насколько больно?» - неожиданно даже для самой себя спросила госпожа

«Насколько больно…» - подумал Флёров. Вопрос, конечно, интересный. Очень интересный. Это смотря с чем сравнивать…

Он вдруг вспомнил Пакистан. Первый год нового тысячелетия. Аэропорт Лахора вскоре после 11 сентября. Их двухмоторный пассажирский ATR 42, заходящий на посадку. Страшный грохот взрыва «Стингера», разворотившего левый мотор…

Пилот каким-то чудом сумел посадить машину на брюхо. Все выходы заклинило. Невероятным усилием они с Брентоном и ещё с кем-то из пассажиров буквально выломали дверь. И тут начался пожар…

Он снова и снова нырял в обжигающее пламя, вытаскивая мужчин, женщин, вынося на руках детей… пока не свалился в полубессознательном состоянии. Обожжённый, обессиленный, с разодранными в кровь руками, отравленный токсичным дымом… И вопящий от дикой, нечеловеческой боли…

Они спасли всех. Все тридцать пять человек. Слава Богу (в самом прямом смысле), им хватило времени и сил. А через полминуты после того, как они оттащили последнего (точнее, последнюю) в безопасное место, рванули баки… Потом ему пересадили почти двадцать процентов кожи – на руках, ногах, груди и спине. Ягодицы, как ни странно, совсем не пострадали.

Кожа отлично прижилась и сейчас, много лет спустя, было практически невозможно определить, какая «своя», а какая – чужая. Во всяком случае, и та, и другая перенесли бы порку одинаково хорошо. Или одинаково плохо (в зависимости от порки).

«Это смотря с чем сравнивать…» - снова подумал Флёров. И продолжил:

«Очень больно». Про Лахор госпоже Маргарет знать было, разумеется, совсем не обязательно. «… пока я практически не потеряю сознания. Я соглашаюсь, опускаюсь на колени, целую ей ноги…»

«Надо же,» - удивлённо подумала Маргарет. «этого я от него не ожидала. Значит, шансы есть…»

«поднимаюсь, целую ей руки, подхожу к ложу для порки, вытягиваю руки перед собой. Надежда аккуратно связывает из мне в запястьях белоснежной верёвкой, я ложусь, вытягиваю руки перед собой.

Надежда связывает мне ноги, привязывает меня за талию к ложу. Затем привязывает к ложу мои руки и ноги. Подходит к вешалке, снимает с неё чёрную плётку, взмахивает ей…»

Ольге Сергеевне фантазия нравилась. В меру стандартная, в меру оригинальная. Не нравился ей только голос Флёрова – тихий, размеренный и практически лишённый не только возбуждения, которое она привыкла слышать в голосе своих рабов, делившихся с ней своими тематическими фантазиями, но и вообще каких-либо эмоций. Что-то во всём этом было не так… вот только она никак не могла понять, что именно.

«… рекомендует мне максимально расслабиться и дышать как можно более ровно. Мне становится вдруг удивительно тепло, хорошо, уютно и даже свободно. Мне очень нравится быть голым перед Надеждой, лежать перед ней полностью связанным и беспомощным и ждать удара её плети. Это меня так расслабляет…, как, наверное, ничто на свете. Я чувствую, как моё застойное возбуждение медленно, но верно спадает и я постепенно погружаюсь в приятное и сладостное расслабление…

Надежда наносит первый удар. Ощущение такое, что мне на ягодицы плеснули крутого кипятка. Я начинаю кричать в голос. Надежда наносит ещё один удар, потом – ещё и ещё… Мне становится всё больнее и больнее (Надежда своё дело знает), но одновременно с этим расслабление становится всё более заметным, а избавление от застойного возбуждения – всё более полным. Поэтому, несмотря на дикую, почти невыносимую боль, я благодарен моей экзекуторше.

Надежда оказывается права – я почти теряю сознание под её плетьми. Поэтому ей приходится воспользоваться нашатырём. Я постепенно прихожу в себя. Ягодицы, конечно, болят – и сильно – но застойное возбуждение исчезло. Осталось только приятное расслабление. Моя медицинская проблема со здоровьем успешно решена. Хвала Всевышнему, медицинскому центру и Надежде Кольцовой.

Надежда освобождает мою талию, потом развязывает мне руки и ноги. Даёт немного полежать и прийти в себя, потом достаёт из медицинского шкафчика стакан и таблетки. Наливает в стакан воду из пластиковой бутылки, кидает в стакан таблетку. Слышится шипение.

Когда шипение прекращается, Надежда берёт в руку стакан, подходит ко мне и даёт выпить жидкость до дна. По вкусу лекарство чем-то напоминает солпадеин, который я регулярно принимаю от головной боли, только гораздо приятнее.

Проходит несколько минут. Боль полностью исчезает; остаётся только небольшая слабость. Надежда удовлетворённо констатирует, что лекарство подействовало. Снова подходит к медицинскому шкафчику, достаёт оттуда пластиковую бутылочку с мазью, возвращается ко мне и начинает втирать мазь в мои измученные ягодицы. Лекарство убило всю чувствительность в моей пятой точке, поэтому я просто ничего не чувствую. Но мне всё равно приятно.

Надежда заканчивает свою последнюю процедуру. После этого встаёт, убирает лекарство в шкафчик, подходит к умывальнику, тщательно моет руки…»

«Ни фига себе» - подумала Ольга Сергеевна – «Ну и воображение. Какое внимание к деталям…»

«после этого даёт мне знак, что я могу подниматься. Я встаю и, всё ещё голый, в порыве благодарности, опускаюсь перед моей экзекуторшей на колени, долго целую ей ноги и туфли, потом поднимаюсь, с наслаждением целую плеть, которой она меня только что выпорола. Потом целую её руки, которыми она меня только что засекла меня почти до потери сознания.

Потом я долго благодарю её за то, что она меня выпорола и решила мою проблему»

«Это мне нравится» - подумала Маргарет «Чувствуется потенциал. Вот только как его реализовать?»

Павел продолжил:

«Я одеваюсь, ещё раз благодарю Надежду за порку, подхожу к столу и расписываюсь против своей фамилии в журнале учёта порки…»

«Интересно, какая у него фамилия. Совсем простая или, наоборот, экзотическая?» - с любопытством подумала госпожа. И тут же тихо вздохнула, понимая, что узнает её не скоро… если вообще когда-нибудь узнает.

Павел между тем продолжал:

«Я покидаю медицинский центр, сажусь в свою машину на свою совершенно бесчувственную – как десна после инъекции лидокаина – пятую точку, трогаюсь с места. Возвращаюсь домой, отдохнувший, расслабленный, довольный и счастливый. Ни от боли, ни от застойного возбуждения не осталось и следа»

Флёров закончил, поднял глаза и взглянул на Маргарет. Он словно вышел из транса. Выглядел он, несмотря на поздний час, свежим и отдохнувшим.

«Готовый сценарий для видеоклипа» - подумала госпожа. «Вот бы снять! Со мной в роли Надежды (благо внешность почти соответствует) и с ним в роли… его самого. Да ещё и за его деньги, которые, судя по всему, у него явно водятся»

А вслух спросила:

«Не хочешь воплотить это в реальность?»

«Нет» - неожиданно жёстко ответил Павел. Этого Ольга Сергеевна не ожидала. Совсем.

«Почему?» - искреннее удивилась она

Флёров рассмеялся.

«Потому, что мне это не нужно. Потому, что я уже справился со своей проблемой. Сам.»

«Но ведь это же фантазия!» - захотелось крикнуть Маргарет. «При чём тут проблема?! Долбаный прагматик!». Но не решилась. Что-то уж слишком грозно выглядел её визави.

Павел улыбнулся.

«Давайте я лучше расскажу Вам про стрип-бары…»

«При чём тут стрип-бары?» - раздражённо спросила госпожа.

«А стрип-бары здесь при том, госпожа Маргарет» - Флёров сделал многозначительную паузу, «что в одном из этих баров, точнее, в баре Baby Dolls…»

“?”

«Куколки. Так вот, в баре Куколки – между прочим, одном из лучших в Лос-Анжелесе – я первый раз в жизни познакомился с самой настоящей госпожой. Госпожой Амандой, если быть более точным. »

Это меняло дело.

«Расскажи мне о ней» - попросила его госпожа Маргарет

«Колоритная особа. На самом деле, её звали Шерри»

«Как алкогольный напиток?»

«Точно. Ну что можно про неё сказать? Двадцать один год, а мудрости – как у сорокалетней»

«Это как?»

«Понятия не имею, как и откуда. Могу только констатировать сей необычный и неожиданный факт. Среднего роста, симпатичная – но не сногсшибательная; кожа смуглая, фигурка… не 90/60/90, конечно…»

«Дались этим кобелям эти пропорции» - раздражённо подумала Ольга Сергеевна.

«… но вполне презентабельная. Короткое чёрное кожаное платье без рукавов, Тёмно-каштановые волосы, длинные и завитые в… локоны не локоны, косички не косички…»

Маргарет кивнула. Она поняла, что имел в виду Флёров. Он продолжил:

«Чёрные открытые туфли стриптизёрши на высоком каблуке. Ноги целовать удобно…»

Маргарет изумилась.

«Шучу»

«Ничего себе шуточки» - подумала госпожа.

«И, конечно, плеть… Изумительная девятихвостка с тяжёлой деревянной ручкой»

«Она так с ней и ходила?»

«И танцевала тоже»

«То есть?»

«Сейчас объясню. Аманда/Шерри выполняла в Куколках две функции. Во-первых, обычной танцовщицы – как и все остальные девушки и, во-вторых, естественно, госпожи».

«О втором прошу поподробнее» - нетерпеливо потребовала Маргарет.

«Стрип-бар был разделён на несколько альковов. Одним из них было некое отдалённое подобие темницы…»

«Даже так?» - Ольга Сергеевна была приятно удивлена.

«Даже так» - подтвердил Флёров. «Оборудование там было, правда, так себе… по сравнению с Вашим»

«Какое же?» - заинтересовалась госпожа Маргарет.

«Диван, просторная железная клетка. Внутри клетки железный столб, к которому на цепях прикреплены кожаные манжеты на меху. Вне клетки скамья для порки – тоже с кожаными манжетами для рук и ног. Колодки. Плети и прочие дивайсы, насколько я понял, госпожа приносила с собой»

«И как там проходили сеансы?» - ещё более заинтересованно спросила Маргарет.

«Я видел только один» - признался Павел

«И как?»

«Аманда/Шерри привела с собой свою рабыню – девушку того же возраста или чуть помоложе. Жгучая брюнетка, длинные прямые чёрные волосы. Огромные глаза. Макияж по полной программе. Грудь…»

«Опять…» - с тоской подумала Ольга Сергеевна. «Ну и кобель…»

«Не кобель» - Павел выразительно посмотрел на неё – «а эстет»

Госпожа не на шутку перепугалась. «Он мысли мои читает!» - с ужасом подумала она. Справедливости ради, нужно было сказать, что прочитать эту её мысль никакого труда не составляло. Ибо она была написана на её распрекрасном лбу огромными буквами. Трёхсотым кеглем.

«…просто восхитительная. Ноги, руки – всё в полном порядке. Рабыня быстро разделась, оставшись в одних чёрных трусиках-стрингах, которые, честно говоря, разглядеть на ней было непросто даже при большом желании. Желания, впрочем, было немного. Скорее, наоборот.

Затем продефилировала в клетку, подошла к столбу, подняла вверх руки. За ней вошла Аманда/Шерри со своей неизменной плёткой. Закрыла за собой дверь, застегнула манжеты на девушке (кстати, её имени я так и не узнал – ну не любила Аманда своих рабынь по имени называть)»

«А рабы у неё были?» - с надеждой спросила Маргарет

«Были»

«А она тебе не предложила…?»

«Не торопитесь, госпожа Маргарет» - спокойно ответил Флёров. «Всё узнаете. В своё время»

Ольге Сергеевне это не понравилось. Категорически не понравилось. У неё возникло стойкое ощущение, что Павел полностью контролирует ситуацию. И что между ними произойдёт, будет решать он, а вовсе не она. Что её, как госпожу, совершенно не устраивало. Нужно было срочно что-то делать. Вот только что?

«Так вот» - продолжил Павел – «привязала она свою безымянную рабыню к столбу, причем, надо сказать, цепи были довольно длинными – так что рабыня могла и стоять вертикально, и опускаться на колени, и довольно свободно перемещаться по клетке – и приступила к порке. Так сказать, к гвоздю программы»

«И как реагировали посетители стрип-бара?»

«Как ни странно, без особого энтузиазма. Не тематическая оказалась публика. Человек пять-шесть всего и наблюдало»

«Всего-то?» - удивилась госпожа Маргарет. Такое отношение к Теме её, понятно, не радовало.

«Всего-то» - подтвердил Павел. «В том числе, и Ваш покорный слуга»

«Кто бы сомневался» - подумала Ольга Сергеевна

«Любопытно, хотя, наверное, и неудивительно, что рабыня получала от процесса несравнимо большее удовольствие, чем госпожа. Это было видно, как говорится, невооружённым глазом. Просто, как сейчас модно говорить, тащилась. И это при том, что порола её Аманда/Шерри не только и даже не столько по пятой точке, сколько…»

«Сколько?»

«Сколько по бёдрам и даже спине. Что меня искренне удивило. И ударов нанесла не один десяток. Но всё равно, было очевидно, что для Аманды/Шерри это работа, а для рабыни – сплошное удовольствие. Мне потом Аманда/Шерри сказала, что эта её девушка под девятихвосткой просто кончала. Без всякого иного внешнего воздействия»

«А может она её плёткой не била, а так, ласкала? То есть, не порка это была, а так – массаж?»

«Я тоже так думал» - сказал Флёров – «о чём после того, как всё закончилось, прямо спросил госпожу Аманду, То есть, что это было».

«И?»

«Она рассмеялась и предложила мне попробовать один удар её плёткой. Такой же силы, с которой она порола рабыню»

«И?»

«Я согласился»

«Что было потом?»

«Как что? Она меня хлестнула. Своей девятихвосткой»

«И как ощущение?» - с надеждой спросила госпожа Маргарет.

«Не из приятных»

«То есть?»

«Больно. И это несмотря на то, что я был, как говорится, облачён в довольно-таки плотные джинсы. А рабыня получала удары, естественно, по голому телу. Так что я ей поверил»

«И всё-таки» - не унималась Маргарет, «как насчёт твоих отношений с Амандой»

«А не было никаких отношений» - устало (как показалось ей) ответил Павел

«Как это?»

«А вот так. То есть, какие-то отношения, конечно, были, но исключительно внутри стрип-бара. Так сказать, на строго контролируемой территории. Причём отнюдь не Амандой»

«Какие именно?»

«Как между клиентом и танцовщицей. Мне она понравилась – действительно. А раз это был стрип-бар, то… нужно было придерживаться соответствующих правил поведения»

«То есть?»

«Проще говоря, она танцевала для меня приватные танцы»

«Точно кобель» - вынесла свой суровый приговор Маргарет. Приговор обжалованию не подлежал.

«Много?»

«Много. Благо денег у меня было… в общем, много. Так что я мог себе это позволить»

«Но главное не это»

«А что же?»

«А то, что в перерывах между её приватными танцами мы могли общаться. На самые разные темы»

«Например?»

«На многие. Но Вас, конечно, интересуют, в первую очередь, тематические темы»

«И во вторую. И в третью. И в четвёртую» - подумала Ольга Сергеевна

«Разумеется» - ответила она.

«Во-первых, я услышал от неё довольно занятный комплимент…»

«Какой же?»

«Что я буду замечательно выглядеть в тематической маске…»

«Понравился?»

«Трудно сказать. Скажем так, он не произвёл на меня никакого впечатления. Ни положительного, ни отрицательного. Просто никакого»

«А она тебе не предложила…»

«Стать её рабом? Нет»

«Почему?» - удивилась Маргарет.

«Наверное, потому, что нам было достаточно комфортно в равноправных отношениях. Мы были… как бы это сказать… достойны друг друга, наверное. Поэтому, если бы кто-то вдруг оказался наверху, а кто-то, соответственно, внизу, то… это было бы просто неестественно. И не устроило бы ни её, ни меня.

А что касается «ванильных» романтических отношений, то… мы оба прекрасно понимали, что любая романтика всё равно потребовала бы от меня принятия её стиля жизни. С бытовыми рабами, регулярными порками рабынь и всё такое. А я к этому был не готов. Да и сейчас не готов. И её профессия… скажем так, мне было бы очень непросто её принять. Если вообще возможно. Поэтому никакого будущего у наших отношений не было. Вот мы и решили ничего ни начинать»

«По обоюдному согласию?»

«По молчаливому обоюдному согласию. Как правильно сказал Антуан де Сент-Экзюпери в Маленьком принце – пожалуй, одной из величайших книг всех времён и народов – иногда слова только мешают понимать друг друга…»

«И тебе не хотелось…»

«Хотелось» - они поняли друг друга.

«Неужели?»

«Однажды ночью…» - медленно начал Павел, «мне не спалось. Совсем. Я уже много лет живу по такому странному графику… в общем одна ночь в месяц у меня оказывается совершенно бессонной. Совсем. Обычно это бывает в полнолуние или около того»

«Любопытно» - подумала Маргарет

«При этом, как ни странно, это никак не сказывается на моей работоспособности на следующий день. Как будто проспал свои обычные шесть часов. Итак, мне не спалось. Было это вскоре после того, как я перестал посещать Куколки и, соответственно, общаться с Амандой. Во мне вдруг… словно какой-то переключатель сработал…»

«И что?»

«Мне вдруг просто дико захотелось, чтобы она меня выпорола. Своей знаменитой девятихвосткой. Как свою рабыню»

«И только?»

«Не только. Потом мне захотелось… стать её рабом. Так сказать, по полной программе»

«А ты хоть понимал, что это значит? Что тебе предстоит делать… и не делать? И чему она будет тебя подвергать?»

«Приблизительно»

«То есть?»

«Ну, к тому времени я перечитал все книги по Теме – весьма серьёзные монографии, между прочим - которые я смог найти в университетской библиотеке…»

«И много их там было?»

«С полдюжины»

«Ого!»

«Калифорнийский университет – серьёзный ВУЗ. Один из лучших в мире. И великолепный исследовательский центр, к тому же. Так что определённое представление о тематическом стиле жизни у меня к тому времени уже было. Да и Аманда мне многое успело порассказать о своих рабах. Об их обязанностях, о её к ним отношении и т.д. Поэтому я довольно неплохо представлял себе, что означало быть её рабом с практической точки зрения»

«И?»

«Что – И?»

«И что ты сделал?»

«Я убил это желание» - ледяным тоном ответил Флёров.

Маргарет словно обухом по голове ударили.

«Как? Зачем? Почему?» У неё просто в голове не укладывалось…

«Сначала зачем. Затем, чтобы его не было. Потом – почему. Потому, что воплощение этого желания в действительность… скажем так, противоречило моим стратегическим жизненным планам. Да и тактическим тоже. Кроме того, незадолго до этого я принял крещение, и… скажем так, мне совсем не нужны были лишние проблемы с «небесной канцелярией». А она, как известно, на Тему смотрит весьма и весьма косо. В лучшем случае. А что касаемо как… я уже упоминал технологии перепрограммирования собственного подсознания, которыми я к тому времени уже овладел…»

«Зачем?»

«Что – зачем?»

«Зачем тебе потребовались эти технологии?»

«Надо было» - отрезал Флёров. Чтобы выдавить, вытеснить, вышвырнуть из подсознания афганский кошмар. Но этого Маргарет знать было совершенно ни к чему.

«Но для этого… чтобы убить это желание… нужна просто сумасшедшая сила воли…»

«Естественно» - усмехнулся Павел. «К счастью, с этим у меня никогда проблем не было. И нет»

 «Лихо…» - Маргарет с уважением посмотрела на Флёрова. «А потом?»

«Что – потом?»

«После университета?»

«Потом… потом в течение многих лет мне пришлось чуть ли не ежедневно сталкиваться с таким количеством насилия, что ни о каких других отношениях, кроме чисто ванильных, и думать не хотелось». Одна работа в убойном отдела Департамента полиции Лос-Анжелеса чего стоила.

«И это длилось…»

«Полтора десятка лет»

«Ого!»

«И года три после того. Только совсем недавно я смог снова начать хотя бы думать о Теме»

«А сейчас?»

«Что – сейчас?»

«Можешь думать?» - тихо спросила Маргарет.

«Ну я же сижу здесь» - улыбнулся Павел. «И совершенно откровенно, не скрывая ничего, отвечаю на Ваши вопросы. Причём весьма и весьма интимные»

Что до невозможности удивляло и… пожалуй, восхищало Ольгу Сергеевну. Она чувствовала глубокое уважение к человеку, который мог так спокойно, уверенно, откровенно, без стеснения и, вместе с тем без всякой грязи, с чувством собственного достоинства отвечать на самые интимные вопросы сексуального характера. К тому же по Теме, к которой отношение «его» мира было, мягко говоря, неоднозначным.

«А можно ещё несколько очень интимных вопросов. Так сказать, блиц-опрос»

«На предмет?»

«Выяснения твоих ощущений и желаний в данный конкретный момент времени. Так сказать, здесь и сейчас…»

«Пожалуйста» - голос Павла был спокойным, уверенным и доброжелательным. И асболютно бесстрастным.

«Ты меня хочешь?»

«Физически?»

«А как ещё? Конечно физически»

«Да»

«Ты хочешь стать моим рабом?»

«Нет»

«А жаль» - расстроилась Маргарет, хотя иного ответа и не ожидала. «Впрочем… никогда не говори никогда…».

«Ты хочешь, чтобы я тебя выпорола?»

«Да»

«Ты хочешь выпороть меня?»

«Да»

«Ты хочешь, чтобы тебя выпорола моя рабыня?»

«Да»

И снова тот же бесстрастный голос, совершенно лишённый не только возбуждения, но и вообще каких-либо эмоций.

«Боже, да что же, чёрт побери, происходит?» - с тоской подумала Маргарет. «Что с ним такое?»

«Ты хочешь, чтобы тебя выпорол мой раб?»

Пауза. «Да»

«Ты хочешь выпороть мою рабыню?»

«Да»

«Ты хочешь выпороть моего раба?»

Пауза. «Да»

«Если я тебе прикажу…»

«А вот это слово, госпожа Маргарет» - решительно, спокойно, но жёстко (и даже, пожалуй, безжалостно) перебил её Флёров, «Вам лучше забыть. По крайней мере, во взаимоотношениях со мной».

Он пристально посмотрел на неё. У Маргарет душа ушла в пятки. Ей как-то сразу расхотелось обсуждать эту тему.

Маргарет потребовалось несколько секунд на то, чтобы прийти в себя и собраться с силами. Она продолжила:

«Ты хочешь целовать мои руки до и после порки?»

«Да»

«Руки рабыни?»

«Да»

«Руки раба?»

«Нет»

«Так, понятно» - подумала Маргарет.

«Ты хочешь целовать мои ноги до и после порки?»

«Да»

«Ноги рабыни?»

«Да»

«Розги и плети?»

«Да»

Тот же бесстрастный голос.

«Тогда может быть…»

«Нет» - резко перебил её Флёров.

«Что – нет?» - удивлённо спросила Маргарет

Павел улыбнулся неожиданно обворожительной улыбкой.

«Вы ведь хотели предложить мне прямо сейчас выполнить одно из действий, которое я пожелал совершить? Точнее, на вопрос о желании совершить которое я только что дал положительный ответ? Так ведь?»

Ольга Сергеевна кивнула. Он действительно прочитал её мысли. Точнее, предугадал её следующий ход.

«Телепат хренов» - раздражённо подумала она. Но промолчала. А вместо этого удивлённо спросила:

«Но почему? Я думала, если Вам хочется претворить свои желания в реальность, то…»

«…если мне представляется такая возможность – да ещё и со столь очаровательной госпожой» - он снова обворожительно улыбнулся – «я должен немедленно за неё ухватиться и сломя голову броситься её реализовывать» - закончил за неё Павел. «Так?»

«Приблизительно» - вздохнула Маргарет. Его было решительно невозможно понять.

«Ваше предположение на первый взгляд, представляется совершенно безупречным с логической точки зрения…» - спокойно начал Павел.

«К чему он клонит?» - обеспокоено задумалась госпожа.

«Тем не менее, оно ошибочно. И ошибочно оно потому, что Вы, как, впрочем, и подавляющее большинство жителей этой весьма грешной планеты, совершенно необоснованно считаете, что каждый человек стремится к тому, чтобы иметь возможность делать то, что он – или она - хочет в данный момент…»

«А разве бывает по-другому?» - удивлённо спросила Маргарет.

«Бывает» - спокойно ответил Флёров. «И гораздо чаще, чем Вам может показаться на первый взгляд»

Он сделал многозначительную паузу. Потом продолжил:

«Дело в том, госпожа Маргарет, что на этой планете существуют и другие люди. Те, кого интересует несколько другое»

«Что же?»

«Как в каждый момент времени делать не то, что хочется, а то, что нужно» - спокойно ответил Павел.

«А откуда ты знаешь, что тебе нужно в каждый момент времени?» - выпалила Маргарет. «Разве это не то, что тебе хочется в этот момент?»

Флёров с уважением посмотрел на неё. И продолжил.

«Первый вопрос очень правильный. Я бы сказал – центральный. Второй… ответ на него, разумеется, в подавляющем большинстве случаев будет отрицательным»

«Почему?» - очень хотелось спросить Маргарет. Но она сдержалась. Ей совершенно не хотелось вступать в философскую дискуссию, в которой её позиции были откровенно слабы (особеннь по сравнению с просто убийственной эрудицией и логикой Флёрова). Нужно было как-то выкрутиться и сменить обсуждаемую тему. С одной стороны, радикально, с другой – достаточно элегантно. Её вдруг осенило:

«Хочешь, я подарю тебе свою рабыню?»

«Какую рабыню?» изумлённо спросил Павел. Такого вопроса он явно не ожидал и был заметно сбит с толку.

«Йес!» - мысленно поздравила себя Ольга Сергеевна, невероятно довольная тем, что ей – впервые за всю из беседу – удалось вывести своего визави из равновесия. Как вскоре выяснилось, радоваться было рано. И, в общем-то нечему. Но пока что Маргарет была, как говорится, на коне.

«Любую. Какую пожелаешь»

«А у тебя их много?» - неожиданно и вроде бы заинтересованно спросил Флёров. «Есть из кого выбрать?»

Маргарет следовало бы насторожиться. Но куда там!

«С десяток. Выбрать есть из кого. Такие экземплярчики есть… пальчики оближешь» - как бы по секрету сообщила она Павлу. «Покорные, обученные, воспитанные…»

«Хочу» - с обворожительнейшей улыбкой ответил Флёров.

Изумлению Маргарет не было предела. Она поспешила поздравить себя с победой. А зря.

«И что, если не секрет, ты с ней будешь делать?» - с нескрываемым любопытством осведомилась госпожа.

Этот вопрос был большой ошибкой. Катастрофической. Его вообще не следовало задавать. А если уж задавать, то не так скоро. Не зря говорят, что любопытной Варваре… в общем, известно, что с этой незадачливой особой приключилось на базаре.

«Почему же секрет? Никакой не секрет» - спокойно ответил Флёров. «Совсем даже не секрет». И продолжил:

«Сначала я сделаю ей заграничный паспорт…»

«Это ещё зачем?» - изумилась Маргарет. «Куда это он её собрался тащить?» - обеспокоено подумала она. Её рабыни были совсем «домашними». Причём более, чем. А тут вдруг заграница…

«К сожалению,» - ещё более обворожительно улыбнулся ей Павел, совершенно оправившийся от шока, вызванное её неожиданным предложением, «в Великобританию пока не пускают без заграничного паспорта…»

«И за каким лешим его туда несёт?» - раздражённо подумала она. «Чего дома-то не сидится?»

«… и визы. Поэтому сразу после получению ею российского загранпаспорта я немедленно сделаю ей британскую визу…»

«Чтобы взять с собой в Лондон?» - спросила госпожа. Она была совершенно не уверена в том, что в Лондоне её рабыни смогут так же эффективно исполнять свои обязанности в Лондоне, как они это делают в Москве.

«Во-первых, не в Лондон, а в Глазго…»

«Час от часу не легче» - уже совсем обеспокоено подумала Маргарет. Она начала подозревать, что тут что-то не так. Совсем не так. И что она слишком рано начала поздравлять себя с победой. Впрочем, её прозрение несколько запоздало.

«Во-вторых, зачем же с собой? Она и без меня обойдётся».

Это уже не лезло ни в какие ворота.

«Почему в Глазго?» - нервно спросила Маргарет. «И почему без тебя?»

«Потому, что в Глазго, точнее, в одном из его пригородов, находится реабилитационный центр имени святого Луки…»

«Кого?» - сдуру ляпнула Маргарет.

«Святого Луки. Автора одного из синоптических Евангелий…»

Слово «синоптический» в этом контексте ничего не говорило Маргарет. Поэтому она сочла за лучшее промолчать.

«Согласно церковному преданию, святой Лука, который также является и автором Деяний апостолов, был врачом. Поэтому многие католические медицинские учреждения носят его имя»

«У меня здоровые рабыни. Я за этим очень внимательно слежу» - обиженно пробормотала Маргарет.

«Не спорю»

«Тогда что ей делать в этом… имени святого Луки?»

«Реабилитационном центре. Проходить процедуру перепрограммирования. Из рабыни в свободную женщину. Это центр является лучшим в Европе учреждением такого рода. Там самые лучшие методики, лучшее оборудование и лучшие специалисты»

«Зачем?»

«Не зачем, а почему».

«Почему?»

«Потому» - улыбнулся Флёров, «что я так хочу».

«Туше» - подумала Маргарет. Она поняла, что он её сделал. Ей осталось признать своё поражение. И, как говорится, расслабиться и получить хотя бы какое-то удовольствие. Хотя какое уж тут удовольствие…

Павел, между тем, и не думал останавливаться.

«Это ведь будет моя рабыня, ведь так?»

Маргарет кивнула. Что ей ещё оставалось делать?

«После перепрограммирования… да, кстати, госпожа Маргарет, какого возраста Ваши рабыни? В частности, та, которую Вы имели в виду, когда делали мне столь привлекательное предложение?»

Маргарет имела в виду Людмилу.

«Ей двадцать два».

«Отлично. Прекрасный возраст. Вся жизнь впереди» - победоносно произнёс Флёров. «Поэтому после перепрограммирования… кстати, как у неё с английским?»

«Никак». Рабыня со знанием английского языка… скажем так, была большой редкостью. Очень большой.

«Это поправимо. Итак, после перепрограммирования я отправлю её… ну, скажем, в Манчестер. Или в Эдинбург»

«Почему не в Лондон?»

«Слишком много соблазнов» - вздохнул Павел. «На годик. Учить английский. И, так сказать, адаптироваться к жизни в Соединённом королевстве. В частности, к левостороннему движению»

«А потом?»

«Потом… поступит в университет»

«А если не поступит?»

«Поступит. Эммануил Ласкер…»

«Это ещё кто?» подумала Маргарет. «Боже, а есть на свете хоть что-то, что он не знает?»

«… чемпион мира по шахматам и автор, пожалуй, лучшей методики обучения этой великой игре, утверждал, что любого человека в здравом уме и твёрдой памяти, хоть мужчину, хоть женщину, он за 200 часов чистого времени гарантированно поднимет до уровня, примерно соответствующего российскому первому разряду. А это даже не час в день – в расчёте на год. Уверяю Вас, подготовить к поступлению, скажем, в Эдинбургский или Манчестерский университет – неплохие, кстати, заведения – не сложнее. На самом деле, гораздо проще.

Поступит, получит надёжную и востребованную профессию, выйдет на работу в приличную компанию, выйдет замуж за какого-нибудь Джона Смита, нарожает кучу детишек. И будет жить долго и счастливо…»

«Скажи, Павел,» - Маргарет впервые за всё время их беседы назвала Флёрова по имени - «а зачем тебе все эти хлопоты?»

Ответ её ошеломил.

«Затем же, зачем и Вам то, чем занимаетесь Вы»

«Не поняла»

«Дело в том, госпожа Маргарет» - не переставал улыбаться Флёров, «что мы с Вами играем в похожие игры. Разные, безусловно, но похожие»

«?»

«Мы оба занимаемся реинжинирингом людей. Точнее, наших подопечных»

«Чем-чем?»

«Реинжинирингом. Это управленческий термин. Правда, обычно относится к юридическим, а не к физическим лицам. Означает радикальное улучшение или усовершенствование. Перевод на качественно более высокий уровень бытия»

«А можно по-русски?»

«Можно» - улыбнулся Флёров. «Мы оба принимаем наших подопечных в состоянии КАК ЕСТЬ и – с помощью определённых методик, в первую очередь так называемых психотехник - переводим их в состояние КАК ДОЛЖНО БЫТЬ с точки зрения определённых показателей или критериев эффективности. Например, каким должен быть идеальный раб в своём поведении, отношении к госпоже… и так далее»

Это было немногим понятнее. Но всё же лучше, чем этот… реинжиниринг.

«Правда» - продолжил – «между нами есть и существенные различия»

«Какие же?»

«Всё очень просто» - улыбнулся Флёров. «Мы оба занимаемся воспитанием людей, только…»

«Что?»

«Только Вы воспитываете рабов – или рабынь и, возможно, формируете – в этом случае вряд ли можно говорить о воспитании – господ. Обоего пола».

Маргарет кивнула. Именно этим она и занималась.

«Я же» - Павел сделал паузу – «воспитываю профессионалов в другой области»

«В какой же?»

«В области управления бизнесом»

«Это твоя работа?»

«Нет, скорее что-то вроде хобби. Хотя и не совсем»

«Как это – не совсем?»

«Потом объясню»

Маргарет уже устала обижаться. Потом так потом.

«Действительно» - согласилась она – «что-то общее есть»

«Рад, что Вы с этим согласны» - улыбнулся Павел. «Итак» - задал он риторический вопрос «с чего начинается Ваш проект по воспитанию… поскольку я работаю с женщинами, давайте будем считать, что рабыни?»

«Давай» - согласилась Маргарет. Рабынь она действительно воспитывала. Хотя рабов у неё было несравнимо больше.

«Проект начинается с того, что к Вам приходит, скажем так, потенциальная рабыня и слёзно просит её воспитать. Так?»

«Так»

«А мой проект по воспитанию профессионала обычно начинается с того, что ко мне приходит женщина… впрочем, чаще всего мы просто сталкиваемся где-нибудь лбами… и начинается плакаться на свою тяжкую судьбу и своё незавидное положение. В первую очередь, естественно, на пресловутой служебной лестнице. И просит помочь»

«Почему плакаться? И почему именно тебе?»

«Потому что у меня на лбу – по уверениям моей мамы – огромными буквами начертано М.Ч.С»

«Что?»

«Министерство по Чрезвычайным Ситуациям. В некотором роде, последняя и высшая инстанция. В которую обращаются, когда уже все остальные возможности исчерпаны. Кстати,» - совершенно серьёзно добавил он – «если такая ситуация – не дай Бог, конечно – возникнет у Вас, обращайтесь. Я дам Вам номер своего мобильного телефона. С высокой вероятностью я Вашу проблему решу. Ибо последние лет эдак… двадцать я только этим и занимаюсь»

«Чем?»

«Решением невозможных задач. Своих и чужих. Причём обычно чужих гораздо чаще, чем своих»

«Благородно» - отметила Маргарет. «И что у нас здесь с тобой общего?»

«А общее у нас в том, что и Вам, и мне для достижения наших целей необходимо использовать определённые технологии психологического доминирования…»

«То есть?»

«Ну, потенциальный раб ведь не может сам из себя сделать правильного раба, так ведь? Ему нужен опытный и грамотный господин. В Вашем случае - госпожа»

«Верно»

«С профессионалом то же самое. Особенно, когда её нужно сформировать в очень короткий срок – и не всегда из идеального материала. А обычно приходится сталкиваться именно с такой ситуацией»

«И?»

«Поэтому приходится, как говорится, ставить мою подопечную под жёсткий психологический контроль и в прямом смысле слова доминировать, добиваясь быстрого, глубокого и устойчивого изменения её стереотипов поведения, восприятия и мышления. Ибо профессионал отличается от непрофессионала в первую очередь вовсе не объёмом знаний и навыков – в современном мире они всё равно очень быстро устаревают - а именно стереотипами поведения, восприятия и мышления. Которые я и должен сформировать, причём, как правило, преодолевая сопротивление – зачастую просто бешеное – своей подопечной»

«Зачем же она сопротивляется?» - удивлённо спросила Маргарет. «Ведь это делается в её же интересах»

«К сожалению» - грустно констатировал Флёров – «один из основополагающих законов психологии гласит, что человеку свойственно сопротивляться изменениям в своей жизни, даже если эти изменения – к лучшему. Иногда – особенно если это изменения к лучшему. Иными словами, злейший враг человека – он сам. В данном случае - сама».

«Почему?»

«Потому что я вытаскиваю свою подопечную на качественно более высокий уровень бытия. И профессионального, и личностного. Потому, что без второго не бывает и первого. А на этом уровне требуется гораздо более высокий уровень ответственности за свои слова и поступки. Что нравится далеко не всем»

Маргарет молчала, переваривая услышанное. Потом в ней что-то «щёлкнуло».

«И ты считаешь, что твои игры круче?» - неожиданно яростно выпалила она.

«Да, считаю» - спокойно ответил Павел. «И могу это доказать. Причём на примерах… ну скажем, не таких экзотических и, всё-таки уникальных как с подарком мне Вашей рабыни»

«Попробуй» - чуть ли не прошипела госпожа.

«Пожалуйста» - по-прежнему спокойно ответил Флёров. «Никаких проблем. Думаю, Вы согласитесь, что круче из нас тот, у кого более серьёзная цель и приходится преодолевать более серьёзные препятствия для её достижения?»

«Согласна»

«Отлично. Начнём с цели. Понятно, что воспитать качественного раба – задача не из простых, а как насчёт… ну, скажем, из финансового менеджера компании с оборотом в десять миллионов долларов сделать заместителя финансового директора гигантского конгломерата с оборотом в миллиард. За три месяца? При конкурсе в… скажем, двести человек на место. Причём именно сделать. Чтобы пришла с улицы и, как говорился «в лоб» – без знакомств, без протекции и не через постель – получила эту работу, оттеснив кандидатов с на порядок более впечатляющими регалиями?»

«Никакого сравнения»

«Прекрасно. Теперь поговорим о препятствиях. Если Ваш раб будет сопротивляться Вашему воспитанию (ну бывает) каковы у Вас возможности его вернуть в чувство? Море!»

«Море» - согласилась Маргарет.

«А теперь представим себе ситуацию, когда начинает дурить моя подопечная. Упирается, не делает то, что нужно (и что за неё никто не сделает). Теряет драгоценное время. Которого в обрез. Каковы мои возможности на неё повлиять – если она мне не жена и не любовница? И не подчинённая. И, естественно, не рабыня. А именно так обычно и бывает»

«Каковы?»

«Слово. И всё. Я могу действовать только убеждением. Даже накричать не всегда могу. Кому из нас труднее?»

«Тебе»

«Так чьи игры круче?»

«Твои»

«Есть ещё вопросы?»

По теме «кто круче» вопросов действительно не было. А вот других вопросов было хоть отбавляй.

Но Флёров её опередил.

«Вы задали очень правильный вопрос, госпожа Маргарет…» - медленно и размеренно начал Флёров. «Очень важный. Наверное, самый важный вопрос в Теме… Вопрос о том, как узнать, что нужно… Какое действие – или бездействие, что, впрочем, тоже действие – является наиболее правильным, наилучшим, оптимальным в данный момент времени…»

Его философские построения начинали действовать Маргарет на нервы. «Ну почему нельзя выражаться попроще?» - с тоской думала она. Но не решалась даже намекнуть на своё неудовольствие. После получения двух таких чувствительных оплеух подряд она боялась даже «пискнуть».

«Я думаю… я практически уверен, что для неверующего человека получить ответ на этот вопрос принципиально невозможно. Во всяком случае, ни одна из известных мне философских систем и практических руководств, претендующих на эти «лавры», не в состоянии решить эту проблему. А судя по той скорости, с которой рождаются – и умирают – такие системы и руководства, я думаю, что такой системы просто не существует. И вряд ли когда-нибудь появится»

«И что же делать?» - растерянно спросила Ольга Сергеевна.

«Верить» - улыбнулся Павел. «Ох, если бы всё было так просто» - подумал он.

«И всё?» - удивилась Маргарет. «Ещё бы понять, во что» - рассеянно добавила она.

«В кого. В Бога»

«А ты что – проповедник?»

«Нет, просто католик»

«Католик?»

«Католик латинского обряда»

«А что, бывают другие? Обряды, то есть»

«Бывают, но они гораздо менее распространены»

«Ну, например, восточный или византийский обряд. Так называемые греко-католики. Их богослужение внешне очень похоже на православное, но они придерживаются католического вероучения и подчиняются римскому Папе. Есть и другие обряды, но они очень малочисленны»

«Интересно» - подумала Маргарет. Впрочем, она ожидала чего-либо подобного. Религиозность Флёрова её не удивляла. Её скорее удивило бы, если бы он оказался неверующим человеком.

«И как же вера может помочь понять, что нужно делать – или не делать – в каждый момент времени?» - уже с некоторым интересом спросила она.

«Поможет. Если верить, что есть существо – всеблагое и всемогущее – которое, если к Нему обратиться со смиренной молитвой, даст ответ на этот вопрос»

«И что – даёт?»

«Даёт» - спокойно сказал Павел. Вот уже лет так пятнадцать.

«Сразу?»

«Это смотря о чём идёт речь. На некоторые вопросы – сразу или почти сразу; на другие, если речь идёт действительно о принципиальных решениях – можно и год ждать. И не один».

«И как… как он отвечает?»

«В медитации»

«В медитации?»

«В христианской медитации. Которая значительно глубже, богаче и эффективнее, чем, прошу прощения, вся это псевдовосточная хрень, о которой все кому ни лень наплодили гору макулатуры. На самом деле,» - добавил Флёров – «общение с Богом – это как разговор по УКВ-рации. Так называемый симплексный режим»

«Это как?»

«Очень просто. Общение с Богом состоит из двух частей – молитва и медитация. Молитва – это когда человек говорит, а Бог слушает. Медитация – наоборот: Бог говорит, а человек слушает»

Маргарет вспомнила, что действительно где-то когда-то что-то подобное слышала.

«И что же тебе говорит Бог? Как он отвечает на твои вопросы по Теме?»

«Лечь - не лечь? Пороть – не пороть?»

«Именно»

«К сожалению, пока никак» - развёл руками Павел. «Именно поэтому я с Вами и общаюсь»

«То есть?» - Маргарет это явно задело. «Он меня использует! Употребляет! Да я его…»

К сожалению, возможностей по воплощении своих угроз в реальность у неё было немного.

«Это известный психологический приём, к религии, строго говоря, никакого отношения не имеющий» - пояснил он. «Когда начинаешь обсуждать с кем-то, (особенно с профессионалом), какую-либо проблему, которую необходимо решить… решение очень часто приходит в разговоре. Как бы само собой»

Маргарет об этом, конечно, знала.

«А при чём здесь Бог?»

«При том, что я имею основания полагать» - Флёров сделал многозначительную паузу – «что решение приходит не само по себе, а, так сказать, из небесной канцелярии»

«И каковы же эти основания?» - саркастически осведомилась Маргарет. Эта, с её точки зрения, «религиозная болтовня» Флёрова начинала её порядком раздражать.

«Статистические. За несколько лет»

«То есть?» - удивилась Маргарет.

«Если перед разговором обратиться ко Всевышнему с молитвой о том, чтобы Он даровал мне прозрение… то есть, извините, сообщил необходимую мне информацию, результат получается один. Если не помолиться - другой»

С этим спорить было трудно. Маргарите, во всяком случае.

«Я был совершенно искренним, когда говорил, что хочу, чтобы Вы меня выпороли…»

«Неужели? Что-то на это совсем непохоже» - раздражённо подумала госпожа. Но промолчала.

«… и если бы был точно уверен в том, что это нужно мне, ни минуты не раздумывая, упал бы перед Вами на колени и умолял бы Вас меня выпороть. Но,» - он сделал паузу, которая показалась Ольге Сергеевне театральной – «я в этом не уверен. Пока»

«И что же делать?» - с робкой надеждой спросила Маргарет. «Как сделать так, чтобы ты это точно узнал? И чем я могу тебе в этом помочь?»

«Продолжать общаться по тематическим вопросам» - развёл руками Павел. «Если Вы, конечно, не против»

Госпожа Маргарет была не против. Совсем не против. Она была вынуждена признать, что при всех многочисленных и неприятных недостатках своего визави с ним было безумно интересно общаться. А такого общения ей постоянно не хватало. Причём куда больше, чем секса.

Но общение это было жизненно необходимо взять под свой контроль. Плотный контроль. Иначе… После двух поражений в двух сражениях подряд Маргарет опасно приблизилась к тому, чтобы проиграть и всю кампанию. И это её не просто пугало, это вызывало в её душе пока ещё довольно слабый, но уже весьма и весьма ощутимый животный, леденящий душу страх.

Потому, что впервые в жизни – и впервые в тематических взаимоотношениях - она оказалась в ситуации, когда у неё не было чёткого и ясного ответа на вопрос, в чём же будет заключаться её проигрыш Флёрову (если она всё-таки проиграет) и к каким последствиям для неё этот проигрыш может привести.

Последствия её победы были кристально ясны и понятны (по, крайней мере, ей). Её победа будет заключаться в том, что ей удастся убедить Павла (эффективность иных средств, кроме чистой логики, представлялась проблематичной), что ему нужно воплотить свои желания в реальность – для начала, в качестве «нижнего» (благо соответствующая фантазия, как говорится, «была в наличии»).

А потом… потом он бросится к её ногам, слёзно умоляя её его выпороть. Она, естественно, его выпорет; причём не просто выпорет, но примерно накажет за непочтительное отношение к госпоже. Но сначала ей нужно будет решить, как объективно должны будут сложиться их дальше. Будет ли это просто периодическая порка, или ей нужно будет воспитать из него примерного раба, или ей придётся воспитывать своего «коллегу». То есть, «верхнего». В зависимости от этого она и будет выстраивать свою «линию поведения» по отношению к нему.

Необходимость принятия этого решения, причём в первые же несколько минут после того, как он упадёт к её ногам, её вовсе не напрягала. Ей приходилось принимать такие решения – и не ошибаться – столько раз, что она сбилась со счёта, поэтому она была полностью уверена, что справится и на этот раз.

А вот с возможными результатами её поражения ясности было гораздо меньше. Её поражение заключалось в том, что… что он просто прикажет ей что-то сделать… и она вынуждена будет подчиниться. Ибо, будучи весьма и весьма опытной и подкованной в «психологических играх» и «пси-доминировании», она уже давно почувствовала за своим визави (причём именно «за», а не «в») какую то невероятную, запредельную силу, по сравнению с которой весь её опыт, знания, обаяние, женские чары и прочее были просто несоизмеримы. И даже смешны.

Она чувствовала за ним Силу, сопротивляться которой было столь же бесполезно, как выбегать на рельсы железной дороги, пытаясь остановить мчащийся на полном ходу экспресс. Раздавит, расплющит, закатает в землю. Впрочем, скорее, не в землю, а в асфальт, ибо сила это была скорее медленной, как паровой каток. Но от этого не менее действенной.

Эта сила была совершенно не тематической и именно это её и пугало. Ибо она не имела ни малейшего представления о том, что это была за сила, а об её источниках она могла только догадываться. Частично истоки этой силы были в его прошлом, в тех ужасах, которые ему – она в этом совершенно не сомневалась – пришлось неоднократно пережить («то, что не убивает нас, делает нас сильнее» - вспомнила она бессмертные слова великого Ницше) и в тех совершенно невозможных задачах, которые – в этом не было ни малейшего сомнения – ему пришлось успешно решить.

Частично – в его спокойной, твёрдой и уверенной вере – без какого-либо кликушества (не говоря уже о фанатизме), столь распространённого среди её православнутых знакомых (а таких, увы, было немало).

Она всегда подсознательно боялась, что это случится. Что однажды в её жизни появится совершенно нетематический человек, который победит её на её же территории, и… Что значит «и», она не знала. И не хотела знать.

Именно поэтому она потратила столько времени, сил и денег, чтобы максимально изолировать, укрыть, защитить себя от «ванильного» мира, полностью спрятаться в Теме, в которой она чувствовала себя естественно, спокойно, уверенно, комфортно и счастливо, как рыба в воде.

 А теперь у рыбы появилась весьма осязаемая, крайне неприятная и более, чем пугающая перспектива оказаться на берегу. В совершенно чужеродной среде. Потому, что на этом берегу появился рыбак. Ловец человеческих душ.

Пока Павел не пользовался этой силой. Совсем. Но это вовсе не означало, что он не захочет ей воспользоваться через пять минут. Или через десять. Или через час. Или через два.

К чему это могло привести, так сказать, с практической точки зрения? Самым простым вариантом был банальный «ванильный» сексуальный контакт. Он просто мог вдруг, громом среди ясного неба приказать ей раздеться догола и принять какую-либо позицию из перечисленных в Кама-сутре или бесчисленных изданий аналогичного содержания. И она бы подчинилась. Даже и не подумала бы сопротивляться.

Не потому, что она этого хотела (она так и могла дать себе однозначный ответ на вопрос, хочет она его или нет), а потому, что… его сила была непреодолимой. При этом она почему-то была уверена в том, что он (если это всё-таки произойдёт) обойдётся с ней нежно, ласково и заботливо. И, вместе с тем, умело. И даже по-джентльменски (если этот термин вообще применим в данном контексте). То есть, не только получит удовлетворение сам, но и доведёт её до оргазма.

Не то, чтобы это её особо привлекало и возбуждало, поскольку Ольге Сергеевне гораздо больше нравился грубый, почти животный секс… просто… просто сопротивляться было бы бесполезно. Да и не хотелось ей ему сопротивляться. Подчиняться, естественно, не хотелось, но и сопротивляться тоже. Такая вот женская логика.

Тем не менее, госпоже Маргарет такой вариант событий представлялся маловероятным. Хотя она видела (всё-таки не первый раз в жизни общалась с мужчиной), что она ему нравится как женщина. И, более того, что он её хочет. «Опять это слово» - со злостью подумала она.

Но она видела и другое. Что для её визави это было бы мелко. Даже, пожалуй, недостойно. Такая банальщина… в общем, это был совсем не его уровень. Он играл в совершенно иные игры, причём явно не тематические. И, похоже, с большИм удовольствием.

Кстати, о тематических играх. Другим вариантом её поражения было, естественно, то, что он прикажет ей принять – тоже, естественно, голой – позицию уже не сексуальную, а самую что ни на есть тематическую. На скамье, в колодках, у столба, на Х-кресте… Или подвесит за руки к потолку.

Как ни странно, несмотря на, казалось бы, сверхнадёжно «вбитые» в её подсознание «святые тематические принципы» безопасности, добровольности и разумности (почти как три закона роботехники её любимого писателя-фантаста Айзека Азимова), она и в этом случае беспрекословно подчинилась бы ему. Потому что… её женская интуиция подсказывала ей, что в вопросах болевого воздействия на человеческий организм её визави мог дать ей сто очков вперёд. А то и все двести.

Она почему-то ни на секунду не сомневалась в том, что Флёров (а) получил такую подготовку в области физических методов ведения допроса, о которой она и мечтать не могла и (б) обогатил эту теоретическую подготовку немалым практическим опытом в самых что ни на есть «горячих точках» по всему земному шару.

А поскольку эту подготовку Павел проходил явно не в России, а в куда более цивилизованных и человеколюбивых странах, а опыт получал явно не в Российской армии, он наверняка совершенно точно знал, как причинить своим объектам боль практически любой интенсивности, не нанеся при этом никакого ущерба ни физическому, ни психическому здоровью допрашиваемого. Поэтому… в общем, за последствия его «работы» с ней она совершенно не боялась. Как и боли, хотя… она подозревала, что в этом случае ей, как говорится, «придётся потерпеть». Потому, что «работать» с ней он будет явно «по-взрослому». Без каких-либо скидок на «слабый женский пол».

Этого варианта развития событий она не боялась. Даже наоборот, он представлялся ей, пожалуй, едва ли не наилучшим. С одной стороны, ей, конечно, очень хотелось победить в этой игре, подчинить себе Павла и, как минимум, договориться с ним о том, что она будет регулярно его пороть. Как максимум, ей, естественно, хотелась превратить его в своего раба. При этом, разумеется «первого среди равных», ибо все остальные ему и в подмётки не годились.

С другой стороны, перспектива кое-чему у него научиться в вопросах болевого воздействия на человеческое тело представлялась ей… пожалуй, гораздо более заманчивой. Такой шанс выпадает раз в жизни. Рабы… рабы приходят и уходят, победы забываются, а вот знания и навыки остаются. Так что… бывают поражения, которые оказываются куда полезнее побед.

Но и этот вариант «практической реализации её поражения» представлялся госпоже Маргарет весьма и весьма маловероятным. Пожалуй, даже намного менее вероятным, чем «ванильно-сексуальный». Ибо не думала она, что её визави так уж захочет повторить на ней те приёмы, которые он весьма эффективно – она была в этом уверена – использовал на соответствующих объектах (скорее всего, обоего пола) в Ираке, Пакистане, Колумбии, Судане… где там ещё есть эти «горячие точки»?

А маловероятным этот вариант представлялся её потому, что обычно применение методов болевого воздействия в «горячих точках» происходит при обстоятельствах, которые любой нормальный человек (а в том, что в этом отношении Павел был абсолютно нормальным человеком, у Ольги Сергеевны не было ни малейшего сомнения) захочет как можно скорее забыть, а уж никак не повторить.

Её визави нужно было (кстати, вот он – её шанс!) очищение души, катарсис, а не «повторение пройденного», пусть даже на другом объекте, в другой обстановке и при других обстоятельствах. А в Теме катарсис если и достигается (увы, это происходит далеко не так часто, как хотелось бы), то только в «нижнем» положении. То есть, под розгами (или другими «дивайсами»). И никогда – в «верхнем». Так уж устроена человеческая природа… Поэтому госпожа Маргарет не без оснований считала, что шансы на победу у неё были, причём неплохие.

Очень даже неплохие. Ибо впервые она почувствовала, что у неё появился весомый логический аргумент в пользу того, что Павлу действительно нужно подчиниться ей и лечь под её розги (впрочем, скорее, плеть). Тем более, что в его тематической фантазии в качестве «дивайса» фигурировала именно плеть. В арсенале госпожи Маргарет имелся очень похожий инструмент, правда, не чёрного, а самого что ни на есть естественного «кожаного» цвета.

Но оставался ещё третий вариант событий, к которым могло привести её поражение. И именно этот вариант пугал её больше всего. И потому, что был совершенно, категорически не-тематическим (скорее даже, анти-тематическим), и потому, что представлялся наиболее вероятным. Намного, даже несравнимо более вероятным, чем первые два.

Ольгу Сергеевну изумила и немало напугала совершенно неожиданная реакция её визави на её – надо признать, действительно хулиганское и провокационное - предложение подарить ему рабыню. Хотя, с другой стороны, абсолютно нормальное предложение. Очень даже дружественное и заботливое. И очень для него ценное (хотя, естественно, он об этом даже не подозревал). Так сказать, «от госпожи Маргарет - с любовью и наилучшими пожеланиями».

Хотя соответствующего диплома у Ольги Сергеевны, естественно, не было (она закончила заведение, которое «в советские времена» называлось Московским Государственным Педагогическим институтом имени Ленина с дипломом преподавателя русского языка и литературы), психологом она была очень даже неплохим. Положение обязывало.

Кроме того, госпожа Маргарет уже давно научилась, так сказать, «мыслить и чувствовать в трёх плоскостях». Даже, пожалуй, в четырёх. И в наиболее важной для ней плоскости «госпожа/раб», и в сексуальной плоскости, и в плоскости чисто человеческих отношений (человек/человек или личность/личность), и в области духовно-эмоциональных, внесексуальных (или, скорее, над-сексуальных) отношений между мужчиной и женщиной.

Как ни странно, предложение подарить Павлу рабыню было для него наиболее ценным именно в этой, последней плоскости. Не нужно было быть Зигмундом Фрейдом, чтобы понять, что в его жизни женщины и близко не было. И что сей прискорбный факт, мягко говоря, явно не шёл ему на пользу.

Причём вовсе не из-за отсутствия кухарки-прачки-домработницы (с его финансовыми возможностями таковую можно было просто нанять), и не из-за того, что у него не было собственной «машины по производству детей» (которых, судя по всему, у Флёрова и не было, и не хотелось). И уж точно не потому, что ему было не с кем удовлетворить свои чисто сексуальные потребности и желания (благодаря своему собеседнику, Ольга Сергеевна уже знала, что это были разные вещи).

Учитывая его финансовое и социальное положение, его силу – не только и не столько физическую, сколько внутреннюю; его интеллект, эрудицию, умение общаться и располагать к себе и его вполне приемлемую внешность (хотя и не особо выдающуюся), он мог ещё лет двадцать, как минимум (а то и больше) каждую ночь проводить с новой сексуальной партнёршей (некоторые мужчины его круга, как было хорошо известно госпоже Маргарет, вели примерно такой образ жизни). Причём практически не затрачивая усилий ни на поиск, ни на «захват и удержание» партнёрши.

А вот чего дико, категорически и, по вполне обоснованному мнению Ольги Сергеевны, совершенно безнадёжно не хватало её визави (несмотря на все его достоинства, силу, положение, и возможности), и чего ему было действительно нужно (ещё один шанс для неё) так это безусловной любви. Поскольку этого, как говорится, не купишь. И не добьёшься, как ни пыжься. Это либо есть, либо нет. Это дар Божий. Или того, кому он соблаговолит поручить эту миссию (если, конечно, соблаговолит).

В данном случае Всевышний соблаговолил. Правда, выбрал для этого весьма странного, с точки зрения Святой Римско-Католической Церкви порученца. Госпожу Маргарет («в миру» Лебедеву Ольгу Сергеевну). Вот уж точно, неисповедимы пути Господни…

Потому, что Людмила (точнее, Людмила Фёдоровна Серебрякова) была как раз одной из таких редчайших женщин, которая была способна на такое чувство. Она была бесконечно предана своей госпоже; покорно и даже радостно выполняла любую, даже самую грязную и тяжёлую работу и в доме, и на даче своей госпожи, терпеливо сносила любые мучения, которым её подвергала и Маргарет, и другие её рабы и рабыни, и другие господа и госпожи, которым Ольга Сергеевна «сдавала её в аренду» на час, день или даже на несколько дней; безропотно и в любой обстановке – хоть приватной, хоть публичной – и раздевалась догола и отдавалась как мужчинам, так и женщинам, которым её преподносила её госпожа в качестве сексуальной рабыни, послушно и смиренно выполняя все их желания и прихоти, даже самые экзотические и извращённые.

Почти как О в соответствующей Истории. Только, в отличие от этого скандального романа, в рамках «трёх основополагающих принципов» Темы - безопасности, добровольности и разумности (хотя «здравость» была бы несколько более адекватным переводом англоязычного термина Sane, чем «разумность»).

 Сама госпожа Маргарет была убеждённой гетеросексуалкой, хотя к лесбиянкам относилась терпимо; пожалуй, даже, с пониманием, да и секс с «нижними» обоего пола был для неё категорически исключён. Поэтому в качестве сексуального объекта Людмила (как и любая другая её рабыня или раб) её совершенно не интересовала.

И при всём этом Людмила искренне, глубоко и безусловно любила и свою госпожу, и всех своих мучителей и тиранов (и тематических, и сексуальных). В общем, вела себя как образцовая православная христианка (в полном соответствии с соответствующим руководящим указанием в Нагорной проповеди Господа нашего Иисуса Христа). Католичка (не говоря уже о протестантке) вела бы себя иначе. Совершенно иначе. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Для всех «заинтересованных» (в данном случае, впрочем, совсем не заинтересованных) лиц.

«Интересно» - подумала Ольга Сергеевна – «а его вообще кто-нибудь когда-нибудь любил? Не хотел (этого добра наверняка хватало), не влюблялся (этого тоже), а именно любил? Наверное, нет. Иначе… он выбрал бы совсем другую профессию. Не в пример более мирную. И вёл бы себя по-другому.

Или, может быть любить-то его любили… только он об этом и не подозревал. В результате, как бы он сам сейчас сказал, межличностных коммуникационных барьеров. Не чувствовал он себя любимым никогда, вот в чём проблема. И, боюсь, уже разуверился в том, что его кто-нибудь когда-нибудь искренне и безусловно полюбит. Тем более, что безусловная любовь в нашем злом, жестоком и эгоистичном мире действительно встречается всё реже и реже»

Ей вдруг стало его до слёз жалко. При всех своих достижения, богатстве, положении, физической и внутренней силе… её визави был, по сути, глубоко несчастным человеком. Несравнимо более несчастным, чем её рабыня Людмила. «Впрочем» - подумала госпожа Маргарет, «она-то как раз очень даже счастлива. Более, чем».

Поэтому, если бы её собеседник действительно согласился принять её подарок (Людмилу, то есть), то она стала бы, без сомнения, самым ценным подарком, который он когда-либо получал за свою уже, в общем, уже долгую жизнь. Беда только, что (а) вовсе не факт, что он вообще примет этот подарок (навязывать его Ольга Сергеевна совершенно не собиралась); и (б) что если он его примет, то поступит так, как ему нужно, а не так, как он хочет.

Ольге Сергеевне (впрочем, как и любому стороннему наблюдателю, наделённому хоть каплей здравого смысла) было абсолютно ясно, что Флёрову было нужно принять, во-первых, этот подарок (от неё); и, во-вторых, безусловную любовь (от Людмилы, теперь уже его рабыни).

В первом у неё сомнений, пожалуй, не было. Если не случится каких-либо форс-мажорных обстоятельств, он, скорее всего, этот подарок примет. Иначе… можно и лицо потерять. А это для него, пожалуй, ещё менее приемлемо, чем для госпожи Маргарет. А вот во втором…

«Всё-таки все мужики - лицемеры» - раздражённо подумала она. «И чем круче, тем лицемернее. Никогда не поверю, что этот перец не чувствует в себе этой проблемы. И в то, что он (при его-то подготовке, эрудиции, интеллекте и опыте) не догадывается, что Людмила – как, кстати, многие рабыни – будет действительно искренне и безусловно его любить. Что бы он с ней не делал. В полном соответствии, кстати, с его же католическими заповедями.

Значит, он сознательно отказывается от этой безусловной любви. Но ему этого мало. Ему нужно её уничтожить. Стереть даже следы этой любви из души Людмилы. Перепрограммировать её… в кого? В типичную эгоистичную западную псевдо-женщину, помешанную на личном успехе, карьере и фитнесе? Свободную… от чего? От способности безусловно любить? А ей такая свобода нужна? Свободу он, пожалуй, ей действительно даст. Не сомневаюсь, что в этой жуткой клинике в Глазго своё дело знают. Да и в католичество обратит, куда уж без этого. А вот счастье точно отберёт. Причём пожизненно. И в полной уверенности, что он творит для ней благо. Что он делает для неё то, что нужно ей.

Да, страшный человек. Действительно страшный. И игры у него действительно покруче моих. Куда как покруче. Только мне такая крутизна не нужна. Дьявольская она какая-то, эта крутизна, несмотря на всё его католичество. Сатанинская. Люциферианская. Мне и моей вполне хватает»

Она мысленно перекрестилась, хотя религиозностью, в отличие от Павла, никогда не отличалась.

Но боялась она вовсе не этого. То есть, этого она тоже боялась; но не так, чтобы очень сильно. Любимую рабыню было бы, конечно, жаль. Флёрова тоже; но всё это её, то есть госпожу Маргарет, затрагивало мало. Ну уйдёт одна рабыня, придёт другая. Как трамвай. Или автобус. Такие места долго не пустуют, особенно у неё.

Боялась она совсем другого. Боялась она того, что он отправит в эту страшную клинку в Глазго её. Лебедеву Ольгу Сергеевну. Госпожу Маргарет. Чтобы в столь ненавидимую ею типичную эгоистичную западную псевдо-женщину, помешанную на личном успехе, карьере и фитнесе перепрограммировать её. И она не сможет ничего с этим поделать, ибо его силе ей противопоставить нечего. Нет у неё оружия против этой вне-тематической и сверх-тематической силы. Просто нет. И быть не может.

Просто прикажет взять заграничный паспорт (который у неё, естественно, был; причём новенький, как говорится, с пылу с жару; ещё не запятнанный ни штампами о въезде-выезде, ни даже визами), поехать с ним на частный аэродром; посадит в шикарное белое кожаное кресло какого-нибудь Гольфстрима V; сопроводит в Глазго… а потом за ней закроются ворота (она почему-то была совершенно уверена в том, что это будут именно ворота) клиники святого Луки и…

И через год-полтора она будет уже другим человеком. Совсем другим. Госпожи Маргарет больше не будет. Не будет и гражданки России Лебедевой Ольги Сергеевны. А будет какая-нибудь Olga Serge Lebedev (или Lebedeff), гражданка (в способности Флёрова это организовать она нисколько не сомневалась) Соединённого Королевства Великобритании и Северной Ирландии; студентка бизнес-школы (она почему-то было уверена в том, что Флёров определит её именно в бизнес-школу) Эдинбургского университета. Или Манчестерского. Или даже Оксфорда или Кембриджа. Или Лондонской школы экономики. Какая, в конце концов, разница!

«Господи!» - взмолилась она. «Если Ты есть,» (в чём она, к сожалению, была не вполне уверена, особенно глядя на окружавший её мир), «прости меня, грешницу! Я приму любое Твоё решение; я готова проиграть эту дьявольскую игру; я готова принять любое наказание – и от Тебя, и от тех, кого Ты пошлёшь наказать меня; только, молю Тебя, позволь мне остаться самой собой! Огради, спаси меня от этого кошмара, от этого ужаса; не позволь ему свершиться!»

Господь молчал. Видимо, размышлял, стоит ли Ему удовлетворить эту просьбу. Или Ему было просто не до неё – были дела поважнее.

И вдруг её осенило. Она точно знала, что и как ей нужно делать, чтобы взять ситуацию под контроль. И как избежать катастрофы. Её молитва была услышана. «Благодарю тебя, Господи!» - мысленно произнесла она.

Она вдруг поняла, что пора прекращать все эти сантименты. Пора показать ему, где он находится, кто перед ним и кто, собственно здесь хозяин. Хозяйка. Разведка окончена – пора переходить в решительное и бесповоротное наступление. Она вдруг почувствовала, как к ней вернулись уверенность, решительность и спокойствие. А страх… страх совершенно исчез. Она больше никого и ничего не боялась.

«Я тебе помогу» - решительно заявила она. «Я помогу тебе разобраться в том, что тебе действительно нужно. Не ты первый и, уверена, не ты последний…»

«Вот тебе. Получай.» - злорадно и даже яростно подумала она. «Я твою спесь с тебя быстренько собью. Сначала словом, потом, надеюсь, и делом… Длинным таким делом. Кожаным. Витым и тяжёлым»

Флёров молчал, заинтересованно глядя на свою собеседницу. Ольга Сергеевна тем же властным и решительным тоном продолжила:

«На самом деле, всё очень просто. У тебя есть сильная, даже очень сильная тяга к Теме…»

«Я этого и не отрицаю» - улыбнулся Павел.

«Ещё не хватало, чтобы ты отрицал!» - всё ещё яростно подумала госпожа. И продолжила:

«Но, к сожалению – хотя это совершенно обычное дело – у тебя есть внутренние барьеры, которые не позволяют; мешают тебе подчиниться мне и позволить мне быстро, грамотно, квалифицированно и профессионально ввести тебя в мир Темы, чтобы ты смог воплотить свои желания в действительность. И получить от этого не только огромное, ни с чем не сравнимое удовольствие, но и катарсис…»

Флёров дёрнулся. Такого поворота он никак не ожидал. А следовало бы…

«Идиот!» - подумал он «Расслабился…» Он понял, что явно недооценил Ольгу Сергеевну.

«Да, именно катарсис» - победоносно произнесла госпожа Маргарет. Реакция Павла на её оплеуху ей понравилась. «Плюс один» удовлетворённо констатировала она.

Она наклонилась вперёд и пристально посмотрела в глаза Павла

«Павел… как там тебя по отчеству…» - иногда она себе такое позволяла. В знак особого уважения к потенциальному рабу.

«Александрович…» - ещё шире улыбнулся Павел. Метаморфоза, произошедшая с его визави, его заинтриговала. Но нисколько не пугала.

«Так вот, Павел Александрович… хватит обманывать и себя и меня»

«А я что, кого-то обманываю?» - искренне удивился Флёров.

«Конечно, обманываешь» - резко хлестнула его Ольга Сергеевна. «Точнее, скрываешь…»

«И что же я, по-вашему, скрываю?» - удивлению Павла, казалось, не было предела

«Твою эмоциональную биографию. Если хочешь, историю твоей души»

«Очень интересно» - удивлённо подумал Флёров. «Откуда она знает…»

Когда Павел Александрович Флёров переходил в католичество, он должен был выбрать себе личного небесного покровителя. Не ангела-хранителя, а именно покровителя, в роли которого с момента конфирмации Павла в качестве католика латинского обряда и до конца его жизненного пути должен был выступать святой (или святая), которому сам Павел должен был доверить эту роль, о чём и сообщить своему священнику – отцу Джеймсу Гиглиотти.

Павел выбрал двоих – мужчину и женщину; основателя монашеского ордена и скромную монахиню-кармелитку. Автора великой, пожалуй, величайшей христианской молитвы в истории человечества и блестящую писательницу и поэтессу, написавшую десятки стихотворений, с десяток пьес и свою духовную автобиографию, которая принесла ей всемирную известность. И славу величайшей католической святой XIX века. Святого Франциска Ассизского и святую Терезу из Лизьё.

Духовная автобиография святой Терезы называлась История одной души…

Госпожа Маргарет никогда не читала автобиографию святой Терезы. И даже не подозревала о существовании последней. Это было просто совпадение. Случайность.

«Ну и что же, по Вашему мнению, я скрываю в своей эмоциональной биографии? В истории моей души, как Вы изволили выразиться?»

Павел решил пока не спрашивать Ольгу Сергеевну о святой Терезе. Он не исключал простого совпадения, а аллергия госпожи Маргарет к религиозным темам была видна, что называется, невооружённым взглядом.

«Послушайте, Павел Александрович…» - госпоже Маргарет явно понравилось обращаться к Флёрову по имени-отчеству. От этого обращение становилось не менее, а существенно более снисходительным, покровительственным и язвительным.

«… не надо считать меня полной дурой. И то, что я регулярно вяжу, стегаю и мучаю самых разнообразных мужчин и женщин самого разнообразного достатка и социального положения и успешно рулю не одним десятком рабов, вовсе не означает, что я не имею ни малейшего представления о событиях, происходящих – или происходивших – за пределами моей темницы.

У тебя на лбу написаны – причем ааагроменными буквами все аббревиатуры спецслужб, которыми пестрят новостные ленты всех информационных агентств. МВД, ФСБ, ЦРУ, ФБР… что забыла?»

«LAPD, DIA, DEA, FEMA, АНБ, SIS, BND, NCIS…» - мысленно перечислил Павел. И это был далеко не полный список.

«Вы же понимаете, что я не могу Вам этого сказать» - улыбнулся Флёров

«Не хочешь – не говори» - отрезала госпожа Маргарет. «Это не имеет ровным счётом никакого значения»

«А что имеет?»

«А имеет значение то, мой дорогой… что у тебя замашки вовсе не аналитика-бумагомарателя…»

«Ну это она зря» - подумал Павел, который к аналитикам относился с большим уважением. Поскольку от качества их работы напрямую зависел не только успех или неуспех операции, но и то, в каком виде Павел и его боевые товарищи вернутся домой – своим ходом или в цинковых гробах. И вернутся ли вообще.

«а самого что не на есть оперативника, причём весьма высокого класса. А учитывая, что тебе уже весьма за сорок…»

Флёрову было сорок пять. Исполнилось два месяца назад.

«то, думаю, я не сильно ошибусь, если скажу, что в этом бизнесе ты уже лет эдак пятнадцать. А то и двадцать»

«Не сильно» - подумал Павел. Но промолчал.

«а это значит, что тебе пришлось – и не один раз - пройти через такое, что… мне наверное, и в дурном сне не привидится, а воплотить на бумаге или на экране ни у кого просто фантазии не хватит…»

«Не хватит» - согласился Павел

«И все эти события в твоей жизни – то, что ты видел; что ты сделал, что не смог сделать, хотя очень хотел…»

«Это она в точку попала» - с уважением подумал Павел. Сильнее всего его терзали воспоминания не о том, кого он лишил жизни, поскольку они вполне того заслуживали, сколько о тех, кого он не успел – или не смог - спасти.

«так изранили и испачкали твою душу, что…»

«К сожалению, не без этого» - подумал Павел. «Профессиональная болезнь, так сказать…»

«… тебе очень тяжело и очень больно. И гораздо тяжелее и больнее, чем приходится моим рабам и моим… клиентам»

«Пожалуй» - согласился Флёров. Только что из этого следовало?

«Потому, что их страдания можно снять лошадиной дозой анальгетика и моей фирменной мазью. А твои… боюсь, не снимешь ничем. Ибо боль эта не в твоём теле, а в твоей душе»

«Ну почему же – ничем?» - не согласился Павел. «Молитва, медитация…»

«Не поможет» - отрезала госпожа Маргарет

«Почему?» - искренне удивился Флёров. Она была, к сожалению, права. Не помогало.

«Потому, что это разные цвета радуги…»

«Это как?»

«Дорогой Павел Александрович!» - всплеснула руками Ольга Сергеевна – «ну Вы сами-то хоть поняли, что сказали?»

«А что я сказал?» - изумился Флёров

«Ты фактически сказал, что если есть священник, то психотерапевт уже не нужен…»

«А разве это не так?» - искренне удивился Павел

«Нет, конечно. Вы, католики, конечно, не признаёте модель семи тонких тел…»

«?»

Госпожа Маргарет вздохнула.

«Смысл этой модели состоит в том, что у человека есть не одно тело, а семь…»

«Семь?»

«Семь. Одно физическое – осязаемое или плотное. И шесть тонких - неосязаемых»

«И какое это имеет отношение к…»

«Самое прямое. Человеческая душа состоит из шести тонких тел и у тебя поражены все шесть. Твой священник поможет тебе очистить, вылечить только три верхних. А остальные три – это уж, как говорится, извиняйте… Это не его территория»

«А чья?»

«Психотерапевта. Это если у человека нет… твоих фантазий и желаний»

«А если есть?»

«Тогда моя»

Это было похоже на правду.

«Кстати» - с довольной улыбкой добавила Маргарет – «твой священник, как его там…»

«Отец Фернандо»

«Испанец, что ли?» - опасливо подумала Ольга Сергеевна. Испания у неё почему-то автоматически ассоциировалась с испанской инквизицией. Которая относилась к представительницам её профессии… понятно как.

Отец Фернандо был мексиканцем. Но по причине отчаянной нехватки русскоговорящих кадров волевым решением Рима был отправлен на ускоренные курсы русского языка, после чего стал одним из священников в недавно открытом московском офисе Опус Деи.

«… так вот, твой отец Фернандо, если как следует разберётся – в чём, правда, я серьёзно сомневаюсь…»

«Правильно сомневаетесь» - подумал Павел. Мышление отца Фернандо было, надо сказать, довольно прямолинейным. И несколько ограниченным; возможно, по причине относительной молодости (он был немногим старше госпожи Маргарет).

«… меня поблагодарит»

«Неужели?» - Флёрову было трудно в это поверить. Хотя… чего в жизни только не бывает. «А почему?»

«Потому что я помогу ему решить его главную проблему. И твою»

«Какую же?» - изумлению Павла не было предела.

Госпожа Маргарет наклонилась к нему ещё ближе, слегка прищурила свои великолепные глаза и медленно и отчётливо произнесла:

«Укротить; лучше, впрочем, придушить твою долбаную гордыню. Между прочим, один из семи смертных грехов. Первый среди смертных грехов».

«Посмотри на себя» - тоном обвинителя на Нюрнбергском процессе обратилась к нему Ольга Сергеевна – «самый настоящий демиург местного масштаба…»

Знакомство госпожи Маргарет с этим термином стало для Флёрова неожиданностью. И не сказать, чтобы приятной.

«Действительно» - продолжала не на шутку разошедшаяся Ольга Сергеевна, видимо, вспомнив, как «крутила хвосты» своим ученикам – «создал свою собственную маленькую Вселенную, в которой ты, как говорится, царь, бог и воинский начальник; денег – куры не клюют, творишь что хочешь, никого не слушаешь, никому не подчиняешься, никто тебе не указ…»

К сожалению, она была права. Во всём.

«Трахаешь кого хочешь, где хочешь, и куда хочешь; из стрип-баров, небось, не вылезаешь; в борделях и массажных салонах уже давно свой человек; постоянный клиент не одной службы эскорт-услуг…»

Это было уже некоторым преувеличением. Хотя в целом примерно соответствовало действительности.

«Взял на себя право распоряжаться чужими судьбами, души перепрограммировать… Галатей, видите, ли, на поток поставил. Пигмалион хренов…»

Флёров чуть не расхохотался. Так вот откуда ноги растут… А он-то терялся в догадках… Значит его маленький блеф подействовал… да, судя по всему, так, что превзошёл его самые смелые ожидания.

Предложение госпожи Маргарет подарить ему рабыню застало его совершенно врасплох. Он мгновенно принял решение ни в коем случае не принимать этот «подарок». Без какого-либо философского (или даже не-философского) обоснования. Просто «нет» - и всё.

Но просто так сказать «нет» он не мог. Не тот персонаж была госпожа Маргарет. Нужно было придумать что-нибудь, что бы заставило её если не забрать назад своё предложение (что было бы идеальным, но, к сожалению, маловероятным вариантом), то, по крайней мере, тихо его «похоронить».

Идея с клиникой святого Луки представлялась многообещающей. Обычно после подобных эскапад оппоненты «затыкались» надолго. Во всяком, случае, про свои идиотские идеи забывали. Чаще всего, навсегда. Но, видно, не на ту напал. Или…

Флёров мгновенно понял, в чём тут было дело.

«Господи!» - подумал он – «неужели она решила, что я её…»

Как же плохо она о нём думала!. Хорошо же он её напугал. Её душа, наверное, до сих пор обитает где-то в её распрекрасных пятках. И вовсе не собирается оттуда выбираться.

Госпожа Маргарет ошибалась, и когда считала, что Флёров действительно «перепрограммирует» Людмилу в клинике святого Луки, и уже тем более, когда полагала, что он спит и видит, как бы запихнуть туда её. Нет, его финансовые возможности, конечно, позволяли осуществить такой проект. Проблема была в том, что с медицинской точки зрения такой проект был практически невозможно реализовать.

Что-то подобное действительно было однажды проделано – с рабынями сэра Стивена, но это была абсолютно уникальная операция, единственная в своём роде. Успешная, но потребовавшая таких усилий и таких затрат, что никому и в голову не могло прийти её осуществить ещё хотя бы раз, не говоря уже о том, чтобы «поставить на поток». А уж о том, чтобы перепрограммировать «госпожу»… к такой задаче даже самые светлые головы в Глазго не знали, как и подступиться. В общем, госпоже Маргарет было совершенно нечего бояться. Только вот она об этом не знала. Поэтому и запаниковала. Как ни странно, с большой пользой для себя. Неисповедимы пути Господни…

Да и сила, стоявшая за Павлом, была совершенно безопасной для неё. Флёров, конечно, знал, что сила эта у него есть (недаром он не один год целенаправленно развивал соответствующие способности), но она, за исключением довольно редких критических ситуация носила исключительно оборонительный характер. А уж использование её в тех целях, которых опасалась Ольга Сергеевна, было совершенно исключено – за такие «фокусы» небесная канцелярия карала немедленно и куда болезненнее, чем была способна покарать госпожа Маргарет.

«Дискуссию тут развёл на тему, что ему, видите ли, нужно. А всё проще парёной репы…»

«Да?»

«Конечно» - гордо ответила Ольга Сергеевна. «Ты, может быть, и не знаешь, что тебе нужно. Зато это прекрасно знаю я»

«И что же мне нужно?» - насмешливо спросил Павел. «И откуда ты это знаешь?»

«Опыт. Некоторые знания. И та самая пресловутая женская интуиция, которую вы, мужики, так не любите. А нужны тебе» - она сделала паузу – «три вещи. Во-первых, тебе нужно научиться беспрекословно подчиняться. Для начала мне»

«А потом?» - заинтересованно спросил Павел.

«А потом – господу Богу» - назидательно заявила Маргарет. «А то есть у меня такое подозрение, причём плавно переходящее в уверенность, что Он – сам по себе, а ты – сам по себе. Нехорошо это. А ещё католик…»

В этом Ольга Сергеевна была, пожалуй, права. Был такой грех.

«Потом» - вдохновенно продолжала госпожа Маргарет, «тебе нужно будет научиться безусловной любви. Евангельской. То есть любить меня и всех тех, кому я поручу тебя… воспитывать. Христос, как известно, повелел любить даже своих врагов. А я тебе не враг. И мои рабы и рабыни тоже»

«А потом?»

«А потом тебе нужно будет научиться принимать безусловную любовь. То есть, принять от меня Людмилу в качестве подарка и…»

«И?»

«И позволить ей любить тебя. А то, боюсь, ты никогда не ощущал, что тебя действительно любят»

И в этом она тоже была права.

«Кстати» - добавила она, «ты сам прекрасно понимаешь, что тебя есть за что пороть. Долго и больно. Ты заслужил эту епитимью».

«Пожалуй» - не стал спорить Флёров.

«Что-то он больно покладистый стал» - настороженно подумала Ольга Сергеевна. «Не к добру это».

Женская интуиция и на этот раз её не подвела.

Флёров понял, что наступил момент истины. Время принимать, как говорят, судьбоносное решение. Госпожа Маргарет была настолько и во всём права, что отпираться и сопротивляться было совершенно бесполезно и бессмысленно. И не нужно. Такой «прочухон» он действительно заслужил. Более, чем. И был за это ей совершенно искренне благодарен. Ему вдруг остро захотелось преподнести ей огромный букет алых роз.

«Потом пришлю. Адрес запомню и пришлю» - твёрдо решил он.

Её диагноз был точен. Он действительно распустился. Сытая, спокойная, богатая жизнь развратила его, превратила в изнеженного, погрязшего в грехах сибарита. А вот лечение… лечение ему совершенно не подходило.

Для типичного российского бизнесмена, пусть даже и с силовыми корнями, это было то, что надо. Для бизнес-леди, наверное, тоже. «Интересно» - подумал он – «а такие вообще существуют?». В последнее время ему попадались исключительно бизнес-бабы.

Но не для него, ибо, в отличие от него, ему было куда уйти. Точнее, вернуться. Для них путь из мира греха в мир добродетели действительно пролегал через темницу госпожи Маргарет. И был единственным. А у него был ещё один путь.

Штрафбат.

Павел уже много лет назад понял, что в этом мире ничего не происходит «просто так» и что нет таких понятий, как «случайность» или «просто совпадение». Всё, что происходит, происходит по воле Божьей и всё имеет глубокий смысл.

Их с госпожой Маргарет жизненные пути сегодня пересеклись совершенно не случайно. Как не случайным был и звонок на его мобильный телефон Лайама О’Лири – в прошлом бойца «боевой группы Флёрова», а ныне вице-президента крупнейшей американской охранной компании Blackwater. Формально – частной; фактически – одного из спецподразделений Вооружённых сил США.

Лайам просто сказал. «Павел, я просто хочу, чтобы ты знал. Если захочешь вернуться – мы примем тебя с распростёртыми объятиями. Хочешь - на кабинетную работу; хочешь – в горячую точку».

И повесил трубку.

«Что ж» - мрачно, но решительно подумал он. «Буду собственной кровью смывать вину перед Господом»

Он почему-то вспомнил остров Бали. Это произошло незадолго до того, как он вышел в отставку. Он и Рауль Брентон - его верный младший партнёр ещё со службы в убойном отделе Департамента полиции Лос-Анжелеса («Боже, как давно это было» - вздохнул Павел), оказались единственным барьером между переполненным супермаркетом и бандой озверевших головорезов из "Джемаа Исламия".

Барьер оказался непроходимым. Несмотря на то, что их было двое и у них было всего по паре швейцарских пистолетов Р226 на каждого. А исламистов было полтора десятка; и вооружены они были автоматами Калашникова. Что, впрочем, им не помогло. Совсем.

Как ни странно, ни Павел, ни Рауль не получили в этом бою ни единой царапины (не говоря уже о чём-то более серьёзном). Когда всё закончилось, Павел поделился своим удивлением с партнёром, тот только усмехнулся и заметил: «Из Калаша стрелять тоже уметь надо».

Он принял решение. Он должен уйти. Уйти из этого тёплого, сытного, уютного, благополучного мира в другой мир. Никогда не безопасный, крайне редко разумный и здравый и очень редко добровольный для его обитателей. В мир, в котором безусловная любовь заключалась в том, чтобы, рискуя собой, вытащить из огня ребёнка. Или закрыть собой от пули снайпера беременную женщину.

Но для этого нужно было взорвать за собой мосты. Именно взорвать, а не сжечь. Потому, что горящие мосты можно успеть потушить. А это в планы Павла Александровича Флёрова явно не входило.

«Понятно…» - грустно протянул Флёров. «Нужно стать «нижним». Увы, нижним стать у меня вряд ли получится…»

«Это почему же?» - Ольга Сергеевна поняла, что это всё.

«Видите ли, госпожа Маргарет…» начал Павел, «как бы Вам это объяснить… В общем, есть такая штука, как автоматические стереотипы поведения. Который вдалбливаются в подсознание годами – и которые потом клещами не вытащишь. При всём желании»

«Например?»

«Например, мои однополчане по Афгану» - подумал Павел. «До сих пор не могут заставить себя сесть спиной к двери. Или к окну. А сколько лет прошло…»

А вслух сказал:

«Я лучше покажу»

«Как?»

«Свяжите мне руки. Так, как Вы обычно связываете своих рабов»

Эта совершенно неожиданная просьба привела госпожу Маргарет в состоянии глубочайшего изумления. И вселило в её сердце неслабую надежду. Как вскоре выяснилось, совершенно необоснованную.

Павел встал с дивана, один за другим потянул вверх рукава куртки, оголив руки до локтей. Сложил руки вместе и вытянул перед собой.

Руки Павла госпоже понравились. Очень. Сильные, мускулистые, и, вместе с тем, изящные и практичные. Ни капли жира и ни одного лишнего мускула. Руки большого мастера восточных единоборств.

Ольга Сергеевна достала из шкафа моток верёвки, которой она обычно связывала руки своим многочисленным рабам и рабыням (и которой, соответственно, связывали её господа) и точно таким же образом аккуратно связала руки Павла в запястьях.

Павел выпрямился, слегка расставил ноги, слегка же согнул их в коленях, приняв одну из базовых стоек каратэ-до. Закрыл глаза; максимально – насколько позволяла стойка – расслабился. Сделал глубокий вдох, напрягся и с диким, нечеловеческим, душераздирающим криком «КИА-А-А-А!!!» разорвал связывавшие его путы. Обрывки верёвок разлетелись по комнате.

Сказать, что госпожа Маргарет была потрясена, было бы явной недооценкой того эффекта, который на неё произвёл это действительно впечатляющий трюк. Она не просто потеряла дар речи – она была убита. Сражена наповал.

Прошло несколько минут, в течение которых Павел старательно растирал руки в запястьях, а госпожа Маргарет пыталась прийти в себя. Последний раз Флёров демонстрировал такой трюк не один год назад, поэтому запястья болели. И сильно.

«А «верхним» ты бы не хотел попробовать?» - с надеждой в голосе спросила всё ещё несколько ошарашенная госпожа. Нужно было хоть что-то придумать…

«Не то, чтобы не хочу… впрочем, и это тоже»

«А что ещё?» удивлённо спросила Ольга Сергеевна.

«Не могу. У меня удар не на то поставлен. И это уже, увы, не изменить. Возраст не тот»

«Это как?»

Вместо ответа Павел подошёл к стоявшей в углу «деревянной кобыле», над которой с потолка свешивалось замысловатое приспособление для подвешивания «нижних».

«Хорошая кобыла» - заметил Павел.

«Замечательная» - похвалилась госпожа Маргарет. «Я на неё сажаю особо непослушных девочек. За особо тяжкие проступки»

 «Жаль, что придётся покупать новую»

«Её мне делали по индивидуальному заказу»

«Значит, придётся заказывать новую»

«Это ещё почему?»

Павел не ответил. Он молча подошёл к вешалке для плетей, снял с неё самую длинную, толстую и тяжёлую витую плеть, слегка помахал ей, пробуя «на вес»

«Эй, эй» - запротестовала Маргарет. «Ты что это делаешь? Что это ты тут распоряжаешься?»

Не обращая на неё внимания, Павел вернулся к «испанскому ослу», поднял плеть над головой. Сделав небольшую паузу, с резким и громким выдохом хлестнул плетью по «деревянной кобыле», аккуратно перерубив её ровно пополам. Две половинки пыточного устройства с жалобным стуком упали на пол.

Павел удовлетворённо посмотрел на результаты своего удара, швырнул плеть в угол, повернулся к двери и на глазах потрясённой госпожи направился к выходу. Подойдя к выходу, он остановился и взглянул на совершенно потерявшую дар речи Ольгу Сергеевну.

«Вот так-то, госпожа Маргарет».

Повернулся и бесшумно вышел из комнаты. Хлопнула входная (теперь, впрочем, выходная) дверь. В коридоре послышались быстрые шаги и менее чем через минуту всё стихло.

 

Эпилог

Через месяц после вышеописанных событий Павел Александрович Флёров продал свою долю в бизнесе своему партнёру Алексею Николаевичу Малышеву и заключил долгосрочный контракт с охранной компанией Blackwater. Пройдя курс необходимой переподготовки, он возглавил подразделение компании, занимающееся защитой американских гражданских специалистов и борьбе с ячейками Аль-Кайеды в наиболее «горячей» иракской провинции Анбар.

По отзывам коллег и знакомых, он чувствует себя вполне комфортно.

Ольга Сергеевна Лебедева (она же госпожа Маргарет) успешно продолжает «вязать, пороть и мучить». Она не вышла замуж (по причине стойкой аллергии к штампам в паспорте), но нашла себе спутника жизни, с которым живёт – и вполне счастливо – в гражданском браке.

 

Примечание автора

Трюки, продемонстрированные в этой повести Павлом Флёровым, могут показаться совершенно фантастичными. На самом деле, они вполне реальны; такое случалось в действительности.

В хрониках первой англо-афганской войны (1838-1842) зафиксирован эпизод, когда взятый английскими войсками в плен гази (фанатик-мусульманин), разорвал верёвку, крепко связывавшую его руки, выхватил из-за пояса стоявшего рядом охранника кинжал и вонзил ему в грудь. После чего скрылся на глазах у изумлённых британских солдат. Об этом можно прочитать, например, в замечательной книге российского историка Н.А. Халфина Возмездие ожидает в Джагдалаке. При этом руки гази были связаны за спиной, поэтому ему было гораздо труднее разорвать свои путы, чем Флёрову в рассказе.

Исторические хроники походов Чингиз-Хана и Батыя сохранили описание того, как монгольский всадник, потерявший саблю (она сломалась или её выбили), продолжал воевать плетью, которой, как мечом, умудрился срубить голову противнику. А это вряд ли было легче, чем перерубить планку «испанского осла» (особенно в бою).

Обстрел самолёта в Лахоре и нападение исламских боевиков на супермаркет в Бали являются (к счастью) исключительно плодом воображения автора.