Голограмма глава 16

XVI
Нью-Йорк 31 декабря 19 часов 30 минут
   Кармоди стоял у окна станции и молча смотрел на окутанные вечерним мраком руины города. За все то время, что он работал здесь, казалось, он должен был бы привыкнуть к этому зрелищу, но не тут-то было. Каждый раз он испытывал трепет, глядя на светящуюся багровым цветом землю в том месте, где когда-то был город. Он по-прежнему не мог поверить, что все это на самом деле, что это не сон, не кадры из голливудского фильма-катастрофы о ядерной войне, а реальность. Временами ему казалось, что он спит и видит просто очередной кошмар, и ему хотелось поскорее проснуться, чтобы это все прекратилось. Но он не просыпался, и кошмар не кончался. Кармоди закрывал глаза, и через несколько мгновений открывал их снова. Но он по-прежнему видел багровое зарево, которое испускали зловещие смертельные лучи, убивающие все живое, что без защиты приближалось к городу. Временами Кармоди чувствовал желание броситься в это зарево, броситься без всяких защитных костюмов, чтобы прекратиться свое бессмысленное существование, прекратить эти мучения, которые временами он не мог больше выносить. Ему хотелось умереть, но в то же время, что-то удерживало его от этого рокового шага. Может быть, это был инстинкт самосохранения, а может быть, что-нибудь другое, но Кармоди продолжал жить, продолжая свое бес-смысленное и, как он подозревал, никому не нужное существование. Ведь никто бы не огорчился его смертью, никто не пролил бы слезы над его могилой, да и самой могилой, он уверен, не было бы. Была бы еще одна смерть, к которой все уже давным-давно привыкли.
   Из этих мрачных дум, Кармоди вывел Тайсон, который подошел к нему тихо и незаметно.
   - О чем задумался?
   Голос Тайсона вернул Кармоди к реальности.
   - Да так, ни о чем, - сказал он, поежившись.
   - Смотришь на то, что осталось от Нью-Йорка? Да, жуткое зрелище. Но ты лучше не смотри на него подолгу. Такая картина способна свести с ума кого угодно.
   Кармоди ничего не ответил, но все же послушно отвернулся от окна.
   - Лучше пойдем поможем ребятам украшать комнату. Ведь через несколько часов наступит Новый Год.
   Кармоди посмотрел равнодушным взглядом на то, как Дэвидсон и Голдблюм украшают разноцветными бумажными лентами комнату.
   - Ребячество, - все также равнодушно сказал он.
   - Может быть, - согласился Тайсон. – Но это все же лучше, чем полностью погрузиться в себя. Мы продолжаем жить, а значит нельзя сдаваться. И, пока есть такая возможность, стараться полу-чать от жизни удовольствие и радость. Разве до войны ты не праздновал Рождество и Новый Год? Не были ли они самыми лучшими праздниками твоего детства?
   - Это было до войны, - сухо произнес Кармоди.
   Тайсон дружески потрепал его по плечу.
   - Ладно, пошли.
   Кармоди на секунду встретился с ним глазами, и понял, что на душе у Тайсона творится примерно то же самое, что у него самого. Он понял, как тяжело далась Тайсону попытка поднять ему настроение.
   Кармоди отошел от окна и присоединился к Голдблюму и Дэвидсону. Некоторое время спустя они сидели и любовались своим творением.
   - По-моему неплохо получилось, - сказал Голдблюм.
   - Угу, - согласился Дэвидсон. – Совсем как в моем детстве. Мы тоже таким образом украшали нашу квартиру.
   - Новый Год много счастья нам несет, - печально и одновременно с горькой насмешливостью произнес Хенсон.
   Все промолчали.
   - Нет, - подал голос Тайсон. – Мы всегда больше праздновали Рождество, чем Новый Год.
    - Ну, это вполне естественно, - подхватил Голдблюм. – Рождество самый великий праздник. По крайней мере, так мы все думали в детстве.
   - А вы знаете, - вдруг сказал Хенсон. – Я все думаю о том, кого же мы все-таки видели в городе. Ведь не могло же это нам померещиться, мы все видели человека.
   - А не могло это быть миражом? – высказал предположение Тайсон. – Вдруг радиация сыграла с вами шутку? Знаете, как в пустыне бывает.
   - Да что ты мелешь, - рассердился Хенсон. – Тебя вообще с нами не было! Что ты можешь знать об этом.
   - Нет, это действительно был человек, - в раздумье произнес Голдблюм. – В этом не может быть даже никакого сомнения. Галлюцинация не может быть такой четкой и ясной. Тем более что мы все видели эту фигуру.
   - Фигуру человека в шлеме? – переспросил Тайсон.
   - Да, в шлеме или в чем-то подобном шлему.
   - Но самое странное было в том, что он появлялся в разных местах, - произнес Дэвидсон.
   - В том-то и дело, - согласился Хенсон. – Мы передвигались на вездеходе, а он, вроде бы, шел пешком. Не мог он так быстро переместиться на такое расстояние.
   - А может быть, это был призрак? - сказал Тайсон. – Призрак кого-нибудь из погибших в этом городе?
   - Я не верю в существование привидений, - сказал Хенсон.
   - И все-таки, тогда кто же это был. – Голдблюм в раздумье потер подбородок. – В последний раз я хорошо его разглядел. Он был в рубашке и брюках, и на нем не было никакой защиты от радиации.
   Гордон, стоявший в дверях, и за все это время не проронивший ни слова, вдруг сказал.
   - А что если это беженцы.
   - Какие беженцы? – не понял Хенсон.
   – Ну, люди, уцелевшие во время попадания бомбы и переселившиеся на время куда-нибудь в лес или в горы или еще в какое-нибудь подземелье. Они выждали некоторое время, и теперь думают, что в городе безопасно, и решили переселиться обратно.
   - Разве такое может быть? – удивился Дэвидсон. – Разве бывают на самом деле такие сумасшедшие? 
   - В жизни бывает всякое.
   - Если это так, то мы просто обязаны их найти, - сказал Хенсон.
   - Если только радиация не прикончит их раньше, чем мы их найдем.