Стерва

       Дай спокойствия всем. Никому не чини ты обид.
        Что за ними придет? Что за ними почувствуешь? Стыд.
        (Низами)
К четырехэтажному серому зданию управления, расположенному в переулке, подкатил новенький микроавтобус «Газель» бежевого цвета, из которого вышла молодая женщина тридцати пяти лет. Она уверенно вошла в здание, кивнув на приветствие охраны, и поднявшись на лифте до последнего этажа, направилась в свой кабинет.
Несмотря на то, что до начала рабочего дня оставался еще целый час, народу в управлении было много. Это объяснялось очень просто: был конец квартала, поэтому подведомственные данному управлению организации представляли финансовый отчет о своей деятельности. Подобных организаций было много и большая их часть располагалась в районах республики, и их представители, желая с пользой для себя использовать время нахождения в столице, старались поскорее сдать отчет и заняться своими делами: повидаться с родными и близкими, проживающими в столице, сделать кое-какие покупки, а то и просто погулять по городу. Посетители записывались у секретаря и занимали сидячие места в приёмной, часть из них располагалась в креслах, находящихся в коридоре, другая часть стояла, прислонившись к стене, курящие дымили на лестничной площадке.
У всех при себе была папка с отчетом, от которой каждый мечтал избавиться как можно скорее. Однако это было не так просто, как казалось, потому что отчеты принимала та самая молодая женщина, которая только что вошла в управление.
Женщину звали Рахиля Махмудовна Ганбарова. С большой натяжкой она попадала в разряд симпатичных. Это была высокая худая женщина с густыми черными волосами, подстриженными «под каре». У нее были проблемы со зрением, и она носила красивые очки в золоченой оправе. Рахиля ханум была очень ухожена и одета в дорогую модную одежду. Она пользовалась отличной косметикой и прекрасными духами, но все это не помогало ей быть более привлекательной, потому что Рахиля Махмудовна имела один большой недостаток: у неё был отвратительный характер. Она была злая, грубая, спесивая, высокомерная, за что имела прозвище «стерва». Все работники иначе её и не называли (естественно, за глаза). В лучшем и самом крайнем случае некоторые из сотрудников управления называли её по фамилии. Весь день то и дело слышалось: «тебя стерва вызывает», «стерва поручила», «стерва приказала». И если говорить объективно, то прозвище соответствовало действительности, так как Рахиля Махмудовна, занимавшая пост начальника самого крупного отдела управления, нагло и бесцеремонно обращалась с работниками, находящимися в её подчинении, не делая скидку даже на возраст. Она даже разговаривала с ними презрительно, сквозь зубы, явно показывая свою неприязнь к ним. Складывалось такое впечатление, что эта молодая женщина понятия не имеет о том, что такое уважение. Ей ничего не стоило обидеть человека и со стороны казалось, что это доставляет ей огромное удовольствие. Она почти никого не называла по имени, хотя в течение рабочего дня общалась с огромным количеством людей, которые, впрочем, старались по возможности избегать с ней контактов. Все вопросы пытались решить сначала через секретаря Рахили Махмудовны, Назу и только, если не было другой альтернативы, вынужденно заходили в её кабинет, размышляя о том, какую порцию яда они получат.
Иногда кто-нибудь прежде, чем зайти в кабинет Ганбаровой шепотом интересовался у Назы:
– Ты не в курсе: какое у неё сегодня настроение? На что Наза неизменно отвечала, что за последние тридцать пять лет у Ганбаровой хорошего настроения не наблюдалось.
Пусть вас не удивляет, почему руководство управления держало в своих рядах такого сотрудника. У них были на то веские основания, так, несмотря на свой паршивый характер, Рахиля Махмудовна была не просто хорошим, а превосходным работником и классным специалистом. Должна же она была иметь хоть какое-то положительное качество!
Руководство управления и даже министерства её уважало и смотрело сквозь пальцы на её отношение к подчиненным, тем более, что на Ганбарову никто не жаловался. Поговаривали, что она пользуется покровительством одного из заместителей министра, но конкретных фактов ни у кого не было.
По заведенным правилам к её приходу секретарша была обязана держать наготове список записавшихся на прием, однако, проходя мимо Назы Ганбарова увидела, что та только начала печатать список. Кроме того, она обратила внимание на то, что и Наза, и главный бухгалтер отдела, да и все, сидящие в приемной были явно чем-то смущены. Увидев растерянные и испуганные глаза Назы, которая левой рукой пыталась засунуть в ящик стола какой-то листок, Рахиля Махмудовна метнулась к секретарше и вырвала у неё бумагу. Это был список записавшихся на прием. Бросив взгляд на машинку, она увидела, что Наза, оказывается, печатает новый список. С силой сорвав листок с машинки Рахиля Махмудовна гневно закричала на Назу:
– Что это такое Чем это вы занимаетесь?!
– Я вам все сейчас объясню, – чуть не плача сказала Наза.
Главный бухгалтер и находящиеся в приемной мужчины бросились объяснять, что произошло со списком. Каждый из мужчин, перебивая другого, старался взять на себя вину за то, что случилось, и по какой причине Наза стала перепечатывать список. Стоял ужасный шум, среди которого невозможно было что-то понять.
– А ну-ка замолчите, все! – гаркнула Рахиля Махмудовна. – Я не желаю никого слушать!
Список – это обязанность секретаря. Нечего изображать из себя рыцарей, защищающих честь женщины! Здесь государственное учреждение, а Наза пыталась совершить фальсификацию: заменить подлинный список на фиктивный, – добавила она, помахав для убедительности отобранным у Назы листком, – за это она должна понести наказание.
– Рахиля ханум! Какая здесь может быть фикция?! Позвольте, я вас введу в курс дела, – подал голос главный бухгалтер Фариз Кулиев, полный лысоватый мужчина сорока лет.
– Не позволю! Вы тоже несете ответственность за этот вопиющий случай! Она в вашем присутствии перепечатывала список, а вы даже не поинтересовались, почему она это делает!
– Потому что я сам попросил её об этом! – с вызовом ответил Фариз.
Быстро пробежав глазами оба списка, Рахиля Махмудовна обнаружила, что, перепечатывая список вторично, Наза включила в первую пятерку Рагимова Азада из Товузского района. Конечно, для того, чтобы он освободился раньше.
Или в силу своей педантичности или просто из вредности Рахиля Махмудовна строго следила за тем, чтобы (не дай Бог!) кто-нибудь не вошёл к ней в кабинет вне очереди, поэтому в день приема требовала список и собственноручно ставила в нем «галочки» против фамилии вошедшего.
 За полчаса до появления в здании Ганбаровой Рагимов Азад, накануне приехавший в город, рассказал коллегам, что утром ему позвонили из района и сообщили, что его жену после очередного сильного приступа по рекомендации местного врача везут в Баку. Машина должна была доехать часа через три-четыре, поэтому Азад попросил дать ему возможность сдать отчет вне очереди, чтобы со спокойной душой пойти в больницу и дожидаться жену там. Никто из присутствующих не возражал, однако, зная, что бессердечную Ганбарову просить бесполезно, присутствующие обратились к Назе с просьбой перепечатать список заново, куда включить Азада в число первых, но бедная Наза не успела это сделать и была поймана Рахилей ханум с поличным. Фариз, зашедший в кабинет Ганбаровой вместе с Назой, объяснил начальнице, что явилось причиной сегодняшнего недоразумения, однако возмущенная Рахиля Махмудовна, не сочла её достаточно веской для нарушения порядка и потребовала от секретаря объяснительной записки. Она тут же запретила говорить на эту тему, чтобы не делать по её выражению «из нарушителя трудовой дисциплины «героиню» и приказала начать прием.
Посетители входили по пять человек: двое присаживались у стола, трое дожидались своей очереди на стульях, стоящих у стены. Рахиля ханум просматривала документы, задавала вопросы, на которые представитель организации (а это были, в основном, главные бухгалтеры) должны были дать исчерпывающую информацию. Если в течение нескольких минут посетитель не мог дать внятные и точные ответы на заданные вопросы, то его отчет перечеркивался красной ручкой и возвращался на доработку, сопровождаемый неприятными определениями умственных способностей его составителя.
Не каждому удавалось, как говорится, с первого захода сдать отчет. Из прошедших к двенадцати часам двадцати человек это удалось лишь пятерым. Причем, Рахиля ханум не ставила себе задачу парализовать работу собственного отдела. Вовсе нет! Наоборот! На основании представленных отчетов она сама должна была составить информацию в министерство. Просто она знала, что возвращенные ею документы будут исправлены в кратчайшие сроки и поэтому, наверное, мучила людей даже по поводу мелкой помарки.
Ганбарова требовала, чтобы во время работы в приемной стояла полная тишина, и, зная её вредный характер, все старались придерживаться и этого правила.
Из-за утреннего инцидента сегодняшняя тишина была зловейшей. Азад заметно волновался. Он периодически звонил в больницу, хотя прекрасно знал, что раньше четырех-пяти часов жену не привезут. Азад не мог себе простить, что он отсутствовал во время событий, происшедших по его вине. (В это время он вышел, чтобы заправить мобильный телефон).
 – Стерва такая, сволочь, дрянь! – ругался он вполголоса.
Он несколько раз пытался зайти в кабинет Ганбаровой, чтобы сказать необходимые слова только лишь в защиту Назы, однако Рахиля ханум даже слушать его не захотела и выставила его вон, приказав не мешать вести прием. Наза также просила Азада не усугублять её положение, зная, что сумеет как-нибудь выкрутиться.
На самом деле по должности Ганбаровой секретарь не полагался, однако она по собственной инициативе пересадила людей из смежного кабинета в другие комнаты, а в освободившейся устроила себе приемную, и Наза, с отличием окончившая «нархоз» и работающая в отделе рядовым экономистом, как самая молодая, была назначена Рахилей ханум секретарем, и та, боясь потерять работу, не возражала, а покорно заваривала чай и мыла стакан своей начальницы, мечтая вернуться к прежним обязанностям.
Время близилось к перерыву. Ганбарова велела Назе до обеда больше никого к ней в кабинет не впускать.Из коридора слышались стук и хлопанье дверей, доносился звук торопливых, а может уже голодных работников, спешащих в столовую, но из сидящих возле двери Ганбаровой никто не двигался с места.
Заурчала открывающаяся дверь подъехавшего лифта, из которого вышел высокий широкоплечий мужчина пятидесяти лет и направился в сторону приемной. Увидев его, сидящие стали вставать со своих мест. Отовсюду слышались слова приветствия:
 – Здравствуйте, Салман муаллим!
 – Рады вас видеть, Салман муаллим!
Поздоровавшись со всеми Салман муаллим, стал расспрашивать у кого о здоровье, у кого о детях, у кого о служащем в Армии сыне, у кого о больной супруге. Видно было, что он всех хорошо знает. На секунду выскочила Наза, с уважением поздоровалась с Салман муаллимом и убежала обратно.
Салман муаллиму освободили место. Он сел. Некоторые из присутствующих стали обращаться к нему с просьбами, некоторые – за советом. И всем он обещал постараться помочь. Завязалась общая беседа. Внезапно Салман муаллим, обратил внимание на встревоженного Азада и спросил у него:
– Сынок! Что случилось, у тебя неприятности?
Азад, перебиваемый комментариями и проклятиями коллег в адрес Ганбаровой, рассказал о своей беде и произошедшем инциденте, чем очень удивил Салман муаллима.
– Я не могу поверить в то, что вы мне рассказываете! Неужели, чтобы пройти вне очереди нужно было обязательно перепечатывать список?!
– Конечно! В противном случае она его не пропустила бы! – сказал Абульфат киши, худощавый седой мужчина. – Одно слово – стерва!
– Я поражен! Я слышал, что у Рахили ханум суровый характер, но чтобы настолько! – не переставал удивляться Салман муаллим, – однако, Абульфат киши, ты же аксакал, как ты можешь так обзывать женщину?! Нехорошо!
– Ай, Аллах! Да это самое лучшее слово, которое для неё годится! Ты разве сейчас не слышал, что тебе люди сейчас о ней рассказали? – Абульфат киши, был старше Салмана и мог себе позволить говорить с ним на равных.
– Нет! Я все-таки не могу поверить! – разводил руками Салман. – Азад! Не беспокойся! Я сейчас зайду и сам поговорю с Рахилей ханум, чтобы она тебя приняла.
Но Азад запротестовал. Он сказал, что не хочет усложнять сложившуюся ситуацию.
– Я сейчас говорил с братом по телефону, – сказал он, – через час-полтора они уже будут в городе. Я не дожидаюсь своей очереди, все равно мне не удастся сегодня-завтра сдать отчет, Просто мне деваться некуда, поэтому я стою здесь со всеми, да и здесь, со всеми мне как-будто легче. Я уже скоро поеду в больницу. А вам, дядя Салман, к ней идти не надо! Эта стерва не признает никаких авторитетов! Чтоб она сдохла!
 – Побойся Аллаха! Что ты говоришь?! Она же все-таки женщина! – перебил Азада Салман муаллим. – Но я все равно к ней зайду, – безапелляционно заявил он, – может для общения с ней вы выбрали неправильную модель поведения?
– Не строй иллюзий, Салман! – сказал Абульфат киши, закуривая очередную сигарету. – К этой сволочи непригодна никакая модель. Я бы мог заключить с тобой пари, что даже ты выйдешь из её кабинета побитым щенком! Ты знаешь, я двадцать пять лет работаю в этой системе, и на своем веку перевидал разных руководителей, но подобную стерву я не встречал никогда! Скажу честно, лично меня она никогда не оскорбляла, я всегда с первого раза сдаю отчет, но я вижу в её глазах такую неприязнь и такое отвращение ко мне, что мне хочется её придушить.
Салман муаллим, наверное, первый раз в жизни был растерян. Он был директором подведомственного управления в Сальянском районе, всю жизнь проработал на руководящих должностях, имел правительственные награды. Он был и председателем разных колхозов, директором сельских заводов и артелей; в советское время был инструктором, завотделом и даже вторым секретарем райкома партии. И везде, куда бы его не направляли, он завоевывал авторитет, пользовался любовью и уважением народа, с пониманием, участием и заботой относился к людям. Его знают и помнят во многих районах республики, приезжают к нему за советом и помощью. Каждый считает честью видеть его у себя в торжественные и скорбные дни. Одним словом: Салман Халилов был просто хорошим человеком! Поэтому ему трудно было поверить в то, что молодая женщина, которой доверили руководить ведущим отделом управления, так ужасно обращается с людьми. Он был убежден, что ей плохо объяснили, что она не поняла, какая у Азада случилась беда.
– Вы куда? – спросила Наза, вскакивая с места, увидев, что Салман муаллим направляется в открытую дверь кабинета Ганбаровой.
– Как куда? Я хочу поговорить с Рахилей ханум!
– Туда нельзя – вы не записаны! И потом: сейчас уже перерыв, – произнесла извиняющимся голосом Наза, преграждая Халилову путь в кабинет, из которого выходил последний посетитель.
– Отойди, Наза! Я не собираюсь сдавать отчет! Я на минутку – у меня срочное дело! – сказал Халилов, отстраняя секретаршу.
– Разрешите, Рахиля ханум? – бодро спросил он, входя в кабинет.
Вслед за ним вошла и с виноватым видом встала возле дверей Наза.
Не прореагировав на вопрос Салман муаллима, и, даже не посмотрев в его сторону, Ганбарова обратилась к Назе:
– Я же предупредила, чтобы ты ко мне никого не пускала!
– Я не пускала, он сам…
– Рахиля ханум, мне надо с вами срочно поговорить, поэтому я не послушал Назу, – опять обратился к Ганбаровой Халилов, – дело не терпит отлагательств, уделите мне несколько минут…
– Наза! Займись своими обязанностями! – повысила голос хозяйка кабинета, перебив Салман
 муаллима, не замечая его присутствия. Потом она перевела взгляд на главного бухгалтера и приказала ему: – Быстро пообедайте и возвращайтесь – продолжим прием!
Салман Халилов был ошеломлен и обескуражен безразличием и невниманием Ганбаровой. Он подошел ближе к её столу и громко произнёс:
– Рахиля ханум! Вы меня не слышите – я к вам обращаюсь?! У меня к вам просьба. Задержитесь, пожалуйста, на одну минутку! Вы должны меня выслушать!
– Я вам ничего не должна! – ледяным голосом ответила Ганбарова. – Более того: я вас даже не знаю, но если вы по какой-нибудь причине собираетесь сдать свой отчет вне очереди, то даже не пытайтесь – я никому не делаю поблажек! – и, взяв портмоне, она направилась к двери, но Салман муаллим преградил ей путь:
– Дочка! Я не собираюсь сдавать отчет, сегодня я приехал сюда совсем по другому вопросу. Я прошу вас принять вне очереди Азада. Вы же знаете: у него жена при смерти. Возможно, потом у него не будет времени.
– Никогда не смейте называть меня дочкой! Это, во-первых! – злой и громкий голос Ганбаровой разносился по всему этажу. – Во-вторых, запомните: я никогда не меняю своего решения. В-третьих, вообще, кто вы такой, чтобы я исполняла вашу просьбу?! Фариз! Кто он такой? – Рахиля Махмудовна брезгливо повела рукой в сторону Халилова.
Главбух пояснил, что Салман муаллим директор подведомственного им управления в Сальянском районе и очень уважаемый человек.
 – И он полагал, что его должность дает право обращаться ко мне с просьбой?! – иронично спросила Ганбарова.
– Я полагал, что мой возраст дает мне такое право, уважаемая Рахиля ханум! – сказал с улыбкой Салман муаллим. – Потому что должность – явление временное! Её можно лишиться. Например, сегодня вы мой начальник, а завтра может случиться – я ваш! Но мой вам совет: будьте немного мягче с людьми!
Разозлившись на непрошенного и, что самое ужасное, незаписанного на прием посетителя, отнявшего у неё так много времени, Рахиля ханум, до сих пор с трудом сдерживающая себя, вдруг разоралась:
– Я не нуждаюсь в ваших советах! Поучайте своих детей и внуков! Вы только посмотрите на него: сам отчет не сдал, он, видите ли, здесь по другому вопросу, а просит за других! Да я в жизни ни у кого не приму документы вне очереди! Стань еще моим начальником, а потом проси меня и приказывай!
Эти слова летели уже вслед Салман муаллиму, который, наконец, поняв бессмысленность своей затем, шел к выходу из кабинета. Услышав последнюю фразу, он повернулся и спросил: – А вдруг я завтра стану вашим начальником?
– Не смешите людей! – криво усмехнулась Ганбарова. – В управлении нет вакантных мест руководителей. Или вы рассчитываете сразу стать заместителем министра? – съязвила она, так как всем было известно, что это место пустует более месяца. – Кем бы вас не назначили, я обещаю вам, что тут же напишу заявление об уходе. Пока же вы подчиняетесь мне. А теперь идите отсюда прочь!
Весь этот разговор был слышен и в приемной, и в коридоре. Салман муаллим вышел к коллегам. Мимо них прошествовала и уехала на лифте Рахиля Махмудовна.
Лицо Салман муаллима было покрыто багровыми пятнами. Он сел в кресло, попросил у Абульфат киши сигарету и закурил. Все молчали.
– Ну, как тебе эта женщина? – с ехидцей в голосе спросил Абульфат, делая ударение на последнем слове.
– Стерва! – сплюнул Салман муаллим, ответ которого потонул в грохоте смеха.
(продолжение следует)