дурка

- Проходите, проходите, - махала сухонькими ручонками старушка, продираясь сквозь наваленное в коридоре барахло, - Тама он.

Бабка махнула ручкой вперед, пропуская двух санитаров и фельдшера. Санитары дюжие ребята шли первыми за ними менее дюжий фельдшер, следующей гордо вышагивала миниатюрная красавица доктор. Бабка семенила за бригадой, непрестанно охая.

- Замучил совсем, ирод, - жаловалась она, - Опять заклинило, падлюку. Уж забрали бы Вы его совсем, доктор, силов нету, и комнату занимает. ДУрка он и есть дУрка.

Доктор делала вид, что не слышит доносов, и все время одергивала руку, за которую то и дело хваталась старая ябеда.

- Нельзя же психованного, среди нормальных людёв держать, - жаловалась бабка, - И комната, самая лучшая у него, а у меня внук подженился.

Один из санитаров остановился около двери и вопросительно посмотрел на доктора.

- Если как в прошлый раз, - с сомнением сказала она.

- Как в прошлый, как в прошлый, - затараторила бабка.

- Тогда без церемоний, - пожала плечиками доктор.

Один из санитаров вежливо постучал в дверь.

- Пошла вон, сволочь! – завизжало за дверью, - У меня нож, старая сука! Не входи мерзость!

Бабка красноречиво развела руками. Доктор покачала головой.

- А был дОцентом, - сокрушенно покачал головой фельдшер, - Ну, чё ломаем, Людмила Ивановна.

Доктор глубоко вздохнула и утвердительно кивнула.

- А, ну, ребята, навались, - скомандовал фельдшер.

Ребята и не наваливались вовсе, чуть оперлись плечиками, и дверь слетела с петель.

- А-а-а-а, - прошептал согбенный тщедушный человечек, отбегая к противоположной от входа стене, - А-а-а-а-а.

Подняв к груди кулачок, в котором крепко сжимал кухонный нож больной затравленно с подозрением уставился на вошедших. Немая сцена длилась недолго, санитары с фельдшером понимающе переглянулись и стали как бы, между прочим, расходиться в стороны. Вперед бесстрашно вышла доктор.

- Ну, что, Георгий Иванович, - улыбаясь, спокойно сказала она, - Шумим, буяним, соседей пугаем.

- Ты опять ко мне приперлася, - сиплым от природы голосом пролепетал Георгий Иванович и начал размахивать руками перед глазами, думая вероятно, что видение рассеется.

Этим и воспользовались санитары. Один из них ловко перехватил руку, слегка нажав на болевую точку от чего нож из рук Георгия Ивановича выпал, а второй крепко держал другую руку. Оба ожидали вердикта доктора. Больной вырывался и шипел.

- Циклодол, - прошептала доктор фельдшеру и, повернувшись к больному, спокойным голосом сказала, - Георгий Иванович, что же Вы разбуянились совсем, сейчас мы успокоимся и поедем на обследование.

Но, больной продолжал вырываться и шипеть, порываясь укусить одного из санитаров, из-за чего началась возня, потому что санитар, не желая причинять больному увечий, пытался увернуться от гибкого и зубастого пациента.

Больной начал входил в раж, но, увидав фельдшера со шприцем, подходящего к нему на секунду отвлекся и с надеждой просипел:

- Валерьянка, – извернулся и все-таки цапнул санитара за руку.

- Ни ху-я, - обиженно выговорил санитар и щелкнул больного по макушке, больной обмяк, получил свою дозу успокоительного и спеленанный по всем правилам, отправился к машине на плече одного из санитаров.

- Правильно вы его, - провожала бабка медиков, - Вы уж подержите его в больничке, а лучче совсем забирайте, замучились с им, с иродом, уж как мать его померла, так мы и смотрим за этим психованным, а нам что платит кто?

Людмила Ивановна грустно вздохнула, вежливо попрощалась и вышла на воздух.

Была весна, природа просыпалась от зимы, возрождаясь в первой ярко-зеленой листве, в чуть пробившейся сквозь оттаявшую землю траве, в теплом утреннем ветерке, и сердце билось неистово от этого нового зарождающегося.

Смена заканчивалась, но напряжение не сходило с лиц, весна самое «урожайное» время и, погрузив, очередного пациента, уставшие и молчаливые они двинулись в путь.