Дилемма Иуды

Дилемма Иуды

Честно говоря, в создании дилеммы Иуды виновен сам Иуда Искариот. Для начала он выбросил тридцать серебряников, а потом то ли повесился, то ли сам дал себя зарезать в том самом саду, куда привел римских легионеров. Ситуацию усугубили евангелисты, утверждая, будто Иуда предал Христа добровольно. В итоге, даже без запрещенного варианта Евангелия мыслители стали приходить к выводу о преднамеренности действий Иуды. Без предательства Христос не мог быть схваченным и распятым, миссия его на Земле обесценивалась бы, Дьявол торжествовал, грехи человеческие оставались бы без искупления. Ужас! Соответственно, действия Иуды иногда начинали трактоваться как жертва, которую несчастный апостол обязан был принести во имя Учителя. Символами и доказательствами жертвы являлись выброшенные деньги и добровольная смерть именно после распятия Христа – лезть на первый план неудобно, более того, пришлось бы подставить самого Христа. Повесившись или дав себя зарезать раньше срока, Иуда как бы дал знать, что рассматривает действия Христа как сознательное самоубийство – Христос поведет себя так, что толпа не будет просить его помилования, не сбежит сам из тюрьмы, не переубедит Понтия Пилата. Любое из этих действий выполнить живому Богу проще простого. Нет, Иуда был именно обязан выбросить деньги до казни Учителя, а умереть после его смерти. Эту тяжелую задачу Иуда выполнил с честью, чем навеки заслужил проклятие человечества.

Посмотрим теперь на ситуацию глазами Иисуса из Назарета. Если бы Иуда почтительно скрыл бы концы в воду – деньги пропил, от наказания сбежал, сдал бы мстящих апостолов в кутузку и зажил бы жизнью примитивного маргинала – он бы поставил под угрозу само торжество Христианства. Без намека на сознательное принятие Христом смерти самоубийство Христа обесценилось бы. Зачем поклоняться Богу, которого можно схватить и убить против его воли? Нужны доказывающее обратное тайные знаки. Естественно, тайна знаков была бы скрыта не до конца и стала как секрет Полишинеля достоянием общественности и проповедников, заменявших в те времена отдел сплетен в современных газетах и интернет изданиях. Абсолютно неважно, действовал бы Иуда как запрограммированный Христом болванчик или человек, выполняющий по собственной воле намеченный Учителем план. Важен результат. И результат был получен. Факты смерти Христа и Иуды обыватели имели право толковать в самых разных комбинациях в зависимости от степени веры и способности к рассуждениям.

Самая изощренная трактовка – всеобщий заговор апостолов. Иуда назвался Христом и был распят, роль Иуды для жителей Иерусалима сыграл сам Христос, тем более, разыграть смерть для парочки посторонних свидетелей в саду куда проще, чем для поднаторевших в казнях тюремщиков и специалистов по распятиям. Хороший артист легко разыграет смерть перед случайным прохожим. Благо, прохожего не подпустят близко к телу рыдающие ученики. Недаром дружка Иуды Фому пришлось потом убеждать принять участие в розыгрыше и согласиться считать Христа Христом. При всей внешней вздорности трактовка достаточно логично. Роль Христа достаточно проста – позволить себя схватить и твердить политически безграмотные речи, заставляющие Понтия Пилата согласиться с выдвинутыми обвинениями, а толпу кричать: «Долой, хватит нам диссидентов-мракобесов!» Зато роль Иуды сложна и артистична – игра в раскаяние, требование для остальных апостолов личной свободы в обмен на жизнь вожака. Апостолов, как мы помним, отпустили даже без составления протокола. Радостное принятие тридцати серебряников в награду и целая сцена с выбрасыванием наличных. Нашедший денежки иудей обязан был почувствовать раскаяние Иуды и не просто прикарманить находку, а побежать рассказывать остальным обывателям, откуда у него деньги. В этой ситуации Иуда предстает человеком умным, артистичным, способным к внушению. Истинный христианин скорее признает эти качества за Иисусом из Назарета, чем за его учениками, более способными к проповедям, чем к тонким, психологическим действиям.

Рассуждать хорошо, а всей суммы доказательств у нас нет и не будет. План «Распятие» был осуществлен умело и без помарок. Слухи существуют, факты, подтверждающие добровольность распятия Христа имеются, а полная картина не вырисовывается. Вместо этого мы имеем таинство действия, не подлежащее полной расшифровке. Божественное оказывается частично скрыто от профанов. Более того, скрытым можно оперировать, если рассматривать способность Иуды к предательству как к нестандартному поведению. Значит, нестандартное поведение среди учеников можно то поощрять, то запрещать в зависимости от ситуации и воли лучших учителей, заменивших единственного и неповторимого Учителя на этой подозрительно грешной Земле.

Однако дилемма Иуды в традиционных трактовках не дает ответ на главный вопрос: мог ли Иуда выйти из данной истории незапятнанным, если Иисус пошел на распятие добровольно? Вместо этого нам предлагают дилемму осуждения и оправдания погибшего в расцвете сил апостола Иуды, причем погибшего бесславно и не имеющего права на посмертное оправдание как боец невидимого фронта по развалу имперской идеологии гнусной Римской Империи. Теоретически Иуда мог отказаться от поставленной перед ним задачей. Катастрофы бы не случилось. Вспомним историю с троекратным отречением Петра от Христа. Неужели этот доблестный воин духа не сумел бы предать Христа, да ещё по его личной просьбе, возникни такая потребность из-за отказа Иуды? Скептики возражают, что Пётр, в отличие от Иуды, и деньги бы не выбросил, и убить бы себя не позволил. Мы снова в тупике, а из тупика хочется выбраться.

Что ж, поставим вопрос ребром: что пришлось бы делать Иуде, откажись он от своей всемирно известной миссии? Ему пришлось бы покинуть Учителя и друзей, проявив способность к самостоятельным действиям. Иуда невольно поставил бы знак равенства между собой и Христом в праве на свободные решения. Поступив так, он отрекся бы от Христа не только как человека, в конце концов, распятию подлежала человеческая плоть Учителя, он бы отрекся от Христа как от Бога. Уйдя от Христа, он автоматически перестал бы быть христианином, а, предавая Христа, он ещё оставался в сфере христианства хотя бы в роли отрицательного персонажа. Действительно, если бы он ушел, он был бы вынужден выйти из сферы христианства, молиться другим Богам или стать атеистом. Его бы не проклинали бы как предателя, но в своей душе он был бы вынужден даже не отречься от Христа, хуже, он просто признал бы своё время с ним за ошибку молодости, но не более. Такое непотребство допустить не мог ни сам Иуда, ни все последующие христиане. Вопрос об уходе Иуды из секты даже не рассматривается. В итоге совершается великое таинство – предательство становится частью веры, а вера укрепляется потребностью в предательстве. И, как всякое таинство, оно скрывает последствия подобного синтеза для всех её последователей. Таинство, благодаря которому, каждый верующий не знает последствия собственной веры.