Радист комкора

В семье железнодорожного рабочего Ануфриева Филиппа 30 мая 1923 года родился сын Степан. В местной школе окончил семь классов. В 1937 году по набору уехал в ФЗУ города Рошаль Московской области. В 1940 году окончил школу ФЗУ и поступил на работу в электроцех оборонного завода в г. Рошаль. В день объявления войны молодёжный коллектив цеха находился в пионерском лагере –– подключали радио, телефонную и электрическую линии. Готовили лагерь к открытию. День был солнечный, тёплый, работа спорилась и к 12-и часам дня подключили радиодинамик. В этот момент услышали выступление Министра иностранных дел В. М. Молотова с заявлением правительства. Его сообщение о нападении Германии на СССР потрясло весь коллектив, приехавший на воскресник.
С того момента началась жизнь в условиях войны: максимум работы и минимум отдыха, строгость дисциплины, предельная сдержанность во всём. Трудовые и производственные резервы были направлены на помощь фронту. Степан Филиппович вспоминает
–– Я, как и вся патриотически-настроенная молодёжь завода, рвался на фронт. Но буквально на следующий день объявили о том, что на работников завода распространяется бронь. И всё-таки с трудом, но мне удалось в октябре 1941 года добиться своего –– меня направили на учёбу в Ульяновское военное училище связи для танковых войск. После его окончания в звании «лейтенант» в конце мая 1943 года получил назначение в 3-ю гвардейскую танковую армию под командованием П. С. Рыбалко.
Прибыл я к командиру 12 (626) танкового корпуса гвардии генерал-майору М. И. Зиньковичу, который моё назначение на должность начальника связи батальона заменил на начальника своей радиостанции –– я обеспечивал устойчивую радиосвязь со всеми бригадами корпуса и воинскими частями, подчинёнными ему в оперативном управлении во время ведения боевых операций. В это время 3-я гвардейская танковая армия находилась в резерве, формировалась и тщательно готовилась к будущим сражениям. Особенно запомнилось одно проводимое учение боевых частей армии. На учении всё шло хорошо, как в настоящем фронтовом бою. И вдруг на командном пункте наблюдения генералы не поверили своим глазам: когда танки подошли к обороне условного «противника» из траншей начали выскакивать бойцы и разбегаться по полю –– кто на встречу танкам, кто от них.
–– Они с ума сошли! –– заволновался командующий армии.
Генерал танкового корпуса, чья была воинская часть, развёл руками:
–– Проклятая танкобоязнь! Учим, учим, а толку нет.
–– Значит плохо учите! –– рассердился командующий. –– Поехали к ним.
«Бой» затих. Командующий приказал собрать роту, только что занимавшую траншеи. Пристыженные бойцы стояли перед генералами, переминаясь с ноги на ногу.
–– Почему разбежались? –– гневно спросил командующий.
–– Страшно было, товарищ генерал, –– ответил один из солдат.
–– Но ведь знали, что вас перестреляют из танкового орудия?
–– Знать-то знали, да совладать с собой не смогли…
–– А знали, что должны были делать? –– спросил командующий.
–– Как не знать –– учили ведь нас…
–– Вот и расскажите, чему вас учили!
Бойцы заговорили все разом:
–– Присесть в траншее…
–– Пропустить танк через себя…
–– Кинуть танку на корму бутылку…
–– Верно: и сами бы уцелели, и оборону удержали, и танк вражеский уничтожили, –– ответил командующий. –– А сейчас можно считать, вас как бы и в живых нет. Верно?
Бойцы вздыхали и переглядывались. Тогда один из них пытался оправдаться:
–– А если в том танке водитель никудышный?
–– Тебе-то что до этого водителя? –– не понял командующий.
–– Как это что? Хороший водитель через траншею по прямой перемахнёт, а плохой –– косо. Вот корма танка и завалится, да и расплющит тебя, как козявку.
Командующий армии на совещании комсостава при подведении итогов учебного боя обратил внимание на действия командира одного из танковых батальонов, который своевременно заметил, что «противник» накапливает силы и готовится атаковать его позиции. Он, комбат, созвал командиров подразделений, поставил им задачу –– казалось бы, поступил в соответствии с уставом. Но пока командиры слушали приказ, возвращались в подразделения и организовывали сопротивление, «противник» успешно нанёс по ним удар.
По данному случаю на совещании высказывались разные мнения. Командующий хмурился, но не перебивал. Наконец поднялся капитан-танкист:
–– Вы, товарищ генерал, говорили обо мне и моём батальоне. Я понял свой просчёт –– увидев приготовления «противника», следовало послать офицера связи (радиосвязи тогда не было).
Командующему понравилась прямота капитана-комбата.
На совещании речь шла о действенности обучения боевому мастерству. В конце своего выступления командующий привёл ещё пример с подготовкой сапёров: «теоретически по плакатам и рисункам, а мосты строят из палочек, т.е. сапёры выстругивают сваи, прогоны и насадки для моста». Осудив такое обучение, тут же было поручено сапёрной части построить шесть настоящих мостов для пропуска танков.
Потом сапёры говорили, что школа, которую они прошли на практике по строительству мостов, помогла им в совершенстве овладеть искусством наведения мостов. Это подтвердили последующие бои, когда войска армии форсировали водные рубежи –– Дон, Днепр, Висла, Одер. Приведённые примеры свидетельствуют о том, что очень туманным было представление о современной войне, о том, как и чем воевать. Зачастую офицеры, не говоря уже о солдатах, не имели плана местности предстоящих боевых действий. Общих сведений всегда было мало для офицеров. Белые пятна на картах убеждали в недостаточной изученности театра боевых действий. А о силе противника вообще ни малейшего представления. Всё это компенсировалось нагрузкой на разведчиков, но и их данные иногда не стыковались, и поэтому принимаемые иногда ошибочные решения офицеров были не по их вине.
В начале июня 1943 года развернулось крупнейшее за все годы войны сражение на Курской дуге. Об этом много написано книг, воспоминаний, но мне, находящемуся в гуще всех этих событий, хотелось бы высказать свою точку зрения. Коротко о расположении полосы обороны на Курской дуге, которую занимали наши войска в составе шести фронтов, в том числе по три фронта на выступах: Орловском и Белгородском, по состоянию на 5 июня 1943 года.
Начало полосы на северо-западной стороне Орловского выступа было от города Кирова Калужской области на восток до реки Ока, в районе границ Орловской и Калужской областей, т. е. севернее Болхова и Мценска, занимал Западный фронт. По рекам Ока и Зуша на юг восточнее Мценска до г. Новосиль –– полоса обороны Брянского фронта. Далее по реке Неручь до железнодорожной станции Малоархангельск с поворотом на Запад в сторону до г. Дмитров-Орловский и до г. Рыльска –– полоса обороны Центрального фронта. От Рыльска до Сумы и с поворотом на восток через Высовий, Солдатское, Герцовка, южнее Быково, расположенные северо-западнее Белгорода –– полоса обороны Воронежского фронта. От Быково прямо на восток до реки Северский Донец и по названной реке на юг до г. Волчанск –– полоса обороны Степного фронта, а от г. Волчанск на юг по той же реке до г. Чугуев и южнее его –– полоса обороны Юго-Западного фронта. Таким образом, Орловский и Белгородский выступы на восток, а Курская дуга (выступ) на запад.
12 июля 1943 года 3-я гвардейская танковая армия из резерва Ставки передалась в распоряжение командующего Брянского фронта. Она сыграла решающую роль в разгроме Мценско-Волховской и Орловской группировок противника. Ввод 3-й танковой армии в сражение в полосе наступления 48-й, а затем в полосе 13-й общевойсковых армий также содействовали достижению их успехов, но уже в полосе Центрального фронта в разгроме Орловской и Курской группировок вражеских войск. (Смотри схему боевых действий 3-й гвардейской танковой армии в Орловской операции).
На протяжении всей Орловской операции 3-я гвардейская танковая армия являлась той ударной силой, которая вела за собой общевойсковые армии этих фронтов и обеспечивала им успех наступления. За время до 14 августа 1943 года 3-й гвардейской танковой армии пришлось семь раз прорывать заранее подготовленную оборону противника, причём два раза с форсированием водных преград, шесть раз менять направления наступления в интересах продвижения вперёд общевойсковых армий.
Верховный главнокомандующий И. В. Сталин высоко оценил боевые действия 3-й гвардейской танковой армии и объявил благодарность её личному составу. Более пяти с половиной тысяч воинов были награждены орденами и медалями за героизм и мужество, проявленные в боях. Лично я награждён орденом «Красная Звезда». В ходе этих тяжёлых, ожесточённых и кровопролитных боёв командир нашего танкового корпуса гвардии генерал-майор М. И. Зинькович, которого я обеспечивал бесперебойной радиосвязью, проявил все качества, необходимые командиру танкового соединения –– твёрдость духа, решительность и находчивость в достижении поставленных перед корпусом задач и целей. Он умел быстро и правильно оценивать сложную и часто меняющуюся обстановку во время ведения боя, всесторонне и глубоко её анализировать и на основе этого принимать наиболее целесообразные решения по оперативному управлению воинскими подразделениями корпуса и приданными воинскими частями для прорыва обороны противника и развитии наступательной операции всех воинских частей.
Во время управления боевыми действиями генерал-майор Зенькович пользовался только радиосвязью, обеспечение которой было поручено мне. На его КП кроме радиостанции не было других средств связи (телефон, самолёт, офицеры связи). Не было и личной охраны. КП командира корпуса перед боем всегда находился впереди расположения танковых частей, с целью лучше их видеть. Моя работающая радиостанция быстро пеленговалась немцами, обстановка на КП генерала была всегда «весёлой» и поэтому лишний человек на КП был нежелателен.
Бесперебойное, качественное обеспечение радиосвязью командира корпуса со всеми соединениями армии было основным моим боевым участием в Орловско-Курской операции и при форсировании реки Днепр.
Благополучно пережили обстрелы, бомбёжки и многое другое в боях по очищению Орловского выступа от фашистских войск. О грандиозности битвы на Курской дуге говорят такие ошеломляющие цифры: с обеих сторон в битве участвовало более 4-х миллионов человек, свыше 69-и тысяч орудий и миномётов, более 13 тысяч танков и самоходно-артиллерийских установок и до 12-и тысяч самолётов. Но исход решила не сама боевая техника, а овладевшие ею советские люди, движимые высокими идеалами советского патриотизма. Я хочу привести примеры, известные лично мне по долгу службы. Так, 23 июля 1943 года армия форсировала реку в районе Золотарёво и Собакино. Исключительное мужество, отвагу и находчивость проявили командир танкового батальона из 12-го танкового корпуса майор Н. З. Брацюк и командир танкового взвода из 15-го танкового корпуса лейтенант М. П. Окороков. Против них противник открыл ураганный огонь. Сплошной вал разрывов снарядов и мин встал на пути танкистов. Казалось, что через него не пробиться. И тут вперёд рванулся танк майора Брацюка. Искусно маневрируя на поле боя, он прорвался на огневые позиции противотанковой батареи гитлеровцев. Следуя примеру своего командира, танкисты огнём и гусеницами стали уничтожать пехоту и огневые средства врага. Танк Брацюка одно за другим подавил два орудия, но в этот момент вражеский снаряд попал в машину. Танк запылал, но экипаж двинул горящую машину на дзот и раздавил его. Это был последний подвиг бесстрашных танкистов.
Танк лейтенанта Окорокова первым ворвался в населённый пункт Неплюево, огнём и гусеницами уничтожал противника. Когда танк был подбит и загорелся, экипаж покинул машину, продолжая уничтожать фашистов гранатами, огнём из пулемёта и автомата. Немцы решили взять в плен отважных танкистов, но лейтенант Окороков и его боевые товарищи сумели вырваться из окружения и засели в одном из домов. Фашисты подожгли дом, но гвардейцы и тогда не дрогнули и продолжали бой. Им удалось выбраться из горящего дома и занять позиции в поле. Все попытки немцев захватить отважных танкистов не достигали цели. Окороков, будучи тяжело ранен, вывел экипаж из окружения.
За проявленное мужество, отвагу и воинское мастерство майору Н. З. Брацюку и лейтенанту М. П. Окорокову было присвоено звание Героя Советского Союза.
Таких героических подвигов на всех 4-х фронтах было очень много, но особо запомнился подвиг бесстрашной женщины –– механика-водителя танка, юной комсомолки Кати Петлюк, служившей в нашей 3-й гвардейской танковой армии. Успех танковой атаки во многом зависит от мастерства механиков-водителей. Регулируя скорость, меняя направление движения, мгновенно останавливая танк или рванув его с места вперёд, механик-водитель танка помогал командиру навести орудие точно на цель или увести танк из-под огня противника. Таким ассом механиком-водителем была Катя Петлюк. Участница Сталинградской битвы, она постоянно совершенствовала боевое мастерство. В Орловской операции, особенно в бою под Собакино, механик-водитель танка Т-70 Екатерина Алексеевна Петлюк показала себя зрелым воином и бесстрашным человеком. В одном из боёв она получила серьёзное ранение . Живёт на Украине.
Надо сказать, что наша армия в ходе боевых действий в Орловской операции были колоссальные потери, как материальной техники, так и живой силы. Об этом можно судить только по одному примеру: во время перекрытия железной дороги и взятия железнодорожной станции Собакино от нашего шестого корпуса осталось только два искорёженных танка, остальные сгорели. Но следом шли 200 новых танков, только что полученных. Пересадка на них шла на ходу во время боя. На переформирование корпус, чаще в составе армии выводили только в том случае, когда живая сила воинского подразделения уменьшалась до одной трети.
За большие успехи в ведении боевых действий, за героизм личного состава приказом Наркома Обороны от 27 июля 1943 года корпуса 3-й гвардейской армии и все корпусные и армейские части были преобразованы в гвардейские.
В середине сентября 1943 года наша 3-я танковая армия была передана Воронежскому фронту и получила задачу стремительного преследования противника, форсирования Днепра и захвата плацдарма на его правом берегу. За двое суток армия с боями преодолела расстояние в 200 километров.
19 сентября! Этот день навсегда остался в моей памяти. Был солнечный тёплый воскресный день. Около 12-и часов дня после посещения железнодорожной станции Гребёнка генерал Зенькович прибыл на левый берег Днепра, как всегда моя машина с радиостанцией была рядом с ним. Кругом было тихо, слышались только птичьи голоса. Это настолько было необычно, что как будто война прекратила своё существование.
Генерал прошёлся вдоль Днепровского берега, от воды сфотографировал одно дерево с крупной кроной на своём берегу. На этом фото я стоял рядом с этим деревом.
Второй раз на это место мы прибыли около трёх часов дня. Генерал Зинькович пошёл вниз по течению воды к построившемуся взводу солдат. Офицер доложил о готовности смельчаков переправиться на правый берег. В это время с того берега к нам приплыла лодка с одним человеком –– это был партизан из отряда им. Чапаева. Он начал перевозить наших солдат по одному, так как лодка была двухместная. Генерал постоял ещё минуты две у воды, глядя на противоположный берег, и вернулся к машине, приказал ехать в штаб корпуса, где у него состоялась встреча с руководством партизанского отряда им. Чапаева. После продолжительной беседы генерал вновь вернулся на берег к тому дереву. Было ещё светло, когда к нам прибыл начальник штаба корпуса с бронетранспортёром и двумя группами автоматчиков на машине. Начальник штаба требовал от генерала немедленного возвращения в охраняемый штаб, убеждая его в том, что выбранное место у дерева опасно для жизни. В доказательство он показал только что простреленную свою руку вблизи КП генерала. Стреляли со стороны леса и со спины. Разобраться в произошедшем инциденте начштаба не успел, так как спешил к генералу, зная о том, что вокруг него нет охраны. Генерал несколько секунд подумал и дал команду на построение машин в колонну –– впереди ехал генерал, следом моя машина, затем бронетранспортёр, и замыкала грузовая машина с автоматчиками. Без команды генерала никто не имел права принимать самостоятельных решений.
На том месте, где ранило начальника штаба, дорога оказалась перекрыта трупами голых молодых мужчин, аккуратно уложенных посередине дороги лицом вниз, ногами к лесу. Создавалось впечатление, что трупы привезли и уложили здесь. Кто и откуда эти люди, для какой цели они оказались здесь? Ответа на эти вопросы не было. Вспомнилась встреча двух генералов, произошедшая накануне на этом же участке дороги. Генерал Зенькович ехал в сторону Днепра, а немецкий генерал ехал со стороны Канева вдоль Днепра по направлению г. Переяслав, находившегося в руках немцев. Левый берег Днепра в месте встречи был покинут немцами ночью с 18-го на 19-е сентября. Этот участок оказался нейтральной зоной, включая и лес на правом берегу под селом Григоровка. Немецкий генерал первым заметил наши машины и прибавил скорость, стремясь раньше проскочить перекрёсток. А может быть, у него были другие планы, например, пленить русского генерала? Зенькович тоже заметил немецкий «виллис» и на предельной скорости погнал машину к перекрестку. Но немец первым проскочил перекрёсток и оказался впереди на длину пассажирского вагона. Наша погоня ничего не дала –– впереди появились строения и Зенькович прекратил гонки. Похоже, что немецкий генерал не забыл про этот эпизод, и сейчас решил таким способом задержать нашего генерала, пленить или уничтожить. С 20-го на 21 сентября КП генерала Зеньковича был на правом берегу Днепра на западной стороне села Григоровка, занятый нашими солдатами и партизанами с 19-го числа –– плацдарм на правом берегу был захвачен.
21 сентября 1943 года вошёл в историю как самая яркая страница боевого пути нашей армии. В ночь с 21-го на 22-е сентября форсировал Днепр механизированный корпус армии. Плацдарм в районе Букрина, включая Григоровку и другие населённые пункты, был закреплён. Все корпуса 3-й гвардейской армии были на правом берегу Днепра. Весь гул орудийных выстрелов и гул самолётов над переправой описать просто невозможно. Он продолжался 22 и 23 сентября 1943 года. 24 сентября командный пункт Генерала Зеньковича был на левом берегу у рокового дерева. На КП прибыли гости в составе трёх генералов –– начальник Ульяновского танкового училища генерал Кашуба, заместитель Рыбалко генерал Сухов и член военного совета 3-й гвардейской армии генерал Мельников. Все четыре генерала стояли и беседовали в нескольких метрах от воды. Ни обстрелов, ни самолётов с немецкой стороны в эти минуты не было. Стояла тишина, как и 19-го сентября. Через некоторое время на противоположном берегу Днепра напротив КП Зеньковича и его гостей появились четыре немецких военоначальника в кожаных чёрных пальто, хотя на улице было тепло, и все наши генералы были одеты по-летнему.
Генерал Сухов высказал мысль о том, что немецкие генералы примут действия против нас. Зинькович возмутился таким словам, потому что не допускал мысли, чтобы генерал стрелял в генерала. Он возмущённо произнёс: «Генерала всегда надо брать живым». Он резко развернулся от гостей и пошел к своему «виллису». В эти же секунды со стороны нашей территории из-за леса на бреющем полёте появился немецкий самолёт и сбросил бомбу на КП. Было снесено в Днепр дерево вместе с капитаном, сидевшим под деревом и работавшим с бумагами. Приехавшие генералы остались невредимыми, а Зенькович получил ранение в живот. Это я увидел, когда пришёл в себя после контузии –– мы с водителем генерала лежали перед деревом в полутора метрах от него, и только благодаря тому, что осколки летели дугой, мы внутри дуги остались живы. А генерал Зенькович отказался забинтовать рану, счёл её за укус комара, сел в машину и уехал. Больше живым я его не видел…
Вместо генерала Зеньковича вначале был назначен генерал Сухов, а несколько позже, в октябре командиром корпуса стал генерал А. П. Панфилов.
До 25 октября 1943 года армия вела ожесточённые бои на плацдарме. Труднодоступная местность не позволяла применение танков, и поэтому 3-й гвардейской танковой армии пройти на Белую церковь не удалось. (Смотри схему «Действия на Букринском плацдарме).
С 25 октября 1943 года армия переброшена на 1-й Украинский фронт на Лютежский плацдарм, занятый на правом берегу севернее г. Киева. С утра 3 ноября 1943 года на берегах Днепра раздался гул канонады пятисот «катюш» и двух тысяч орудий и миномётов. Так началась наступательная операция войск 1-го Украинского фронта по освобождению Киева.
3-я гвардейская танковая армия вступила в сражение в ночь на 5 ноября и к утру овладели пригородом Киева ––– Святошино, отрезав путь отступления группировке противника на запад в сторону Житомира. В результате успешного продвижения танковой армии на юг 5-го ноября были освобождены города Васильков и станция Боярка, а к утру 7-го ноября и город Фастов, и тем самым закрыли путь отхода киевской группировки противника на юго-запад. (Смотри схемы движения 3-ей гвардейской танковой армии на Воронежском и 1-ом Украинском фронтах).
5-го ноября недалеко от дачного местечка «Пуща водица» под Киевом броневик, на котором я ехал, перевернулся вверх колёсами и я оказался под машиной, вдавленный в мягкую землю, в результате чего получил перелом левой ключицы. Меня отправили в госпиталь в Киев.
6-го ноября 1943 года Москва салютовала войскам, освободившим Киев. Шестой гвардейский танковый корпус был награждён орденом Красного Знамени (первым из всех войск 3-й гвардейской танковой армии). Но я об этом узнал только 7 -го ноября в Киеве, когда прибыл поездом из Фастова, где получил ещё «добавку» при взрыве бомбы на станции…
С 7 ноября по 24 декабря 1943 года армия вела ожесточённые оборонительные бои в районе Фастова, Брусилова, Малина. Немцы в этот район перебросили с Запада крупные резервы. Противник пытался во чтобы то ни было отбросить наши войска за Днепр и снова овладеть Киевом. Но наши войска не только оборонялись, но и шли в наступление. Так 25 декабря 1943 года был освобождён Житомир, а 5 января –– Бердичев. В районе Казатина 3-я танковая армия вела оборонительные бои. Почти пять месяцев армия находилась в непрерывных боях и требовалась перегруппировка. После выведения в район Шепетовки 3-я гвардейская армия готовилась к Проскуровско-Жмеринской наступательной операции. Наступление началось 4 марта 1944 года.
Этот день для С. Ф. Ануфриева оказался трагическим: он получил тяжёлое ранение, в результате которого потерял левую руку и после длительного лечения в госпиталях был признан инвалидом II группы. В августе 1944 года вернулся домой, где на тот момент жила мать с двумя младшими детьми. После окончания войны отец вернулся домой с высокой наградой –– орденом им. Ленина. Вернулся и старший брат, участник трёх войн, весь израненный, имея инвалидность II группы. Степан Филиппович дома не стал сидеть, а через полмесяца устроился на Сосновский льнокомбинат. Через год для поступления в институт окончил годичные подготовительные курсы в г. Мичуринске. За период с 1946 по 1952 годы окончил железнодорожный техникум и железнодорожный институт (экономическое отделение). Работал в разных отделениях железной дороги МПС: Московском, Сасовском, Тамбовском. После закрытия Тамбовского отделения работал в Тамбовском Совнархозе, а затем на заводах «Автотрактородеталь» и «Аппарат». После выхода на пенсию несколько лет работал на заводе «Электроприбор». С 1987 года на пенсии.
Степан Филиппович имеет награды: орден «Красная звезда», орден Отечественной войны I-й степени, юбилейные медали.