Какая женщина!

У входа на железнодорожный вокзал, куда два одетых в камуфляжку охранника пропускали обычных пассажиров только по билетам, у самой стены на ступеньках с жалким видом стоял человек лет тридцати, необычно опрятно для попрошаек одетый.
- Помогите! – несмело протягивал он ладонь к безразлично проходящим мимо. – Доехать домой… Обокрали… Обобрали…
 Ещё вчера Пупкин был таким же, как проходящие мимо – с деньгами, документами и дорожной сумкой, и так же отворачивался в сторону от тёршихся у вокзала невзрачных попрошаек. Тех самых, которые сейчас поглядывали на него весьма агрессивно – откуда, мол, их конкурент здесь взялся; того и гляди, что могут поколотить. Так что надо было быстрее, пока не выгнали, допроситься денег, и он слабым голосом повторял:
- Помогите, граждане... Обобрали… Обокрали…
Да, ещё вчера и до сегодняшнего утра жизнь этого человека была совсем иной. Как жаль, что невозможно вернуть время обратно хоть на чуть-чуть и сделать шаг в сторону от западни! Были у него и новая кожаная сумка с ворохом всяких одежд и припрятанными в самом незаметном месте, на дне коробки с электробритвой, запасными купюрами, деньги помельче на текущие расходы в разных карманах куртки, под застёжкой-молнией, вместе с билетами и документами, и мелочь - в открытых карманах, так, чтоб можно было сразу достать на пиво, сигареты, газеты… В ожидании своего поезда он неторопливо прохаживался по вокзалу и около, заглядывая в киоски со всякой цветной мишурой, одинаковой у всех, кружил по ближайшему бульвару, иногда присаживался, подложив газетку, на освободившееся на скамье место и неторопливо пил из горлышка бутылки пиво, поглядывая на проходящих мимо женщин с сумками, чемоданами - в основном таких же, как и он пассажиров. Одна из них, тоже, видать, томимая ожиданием, присела на ту же скамью, поджав к ногам сумку и отвернув от него голову. Даже хорошо, что отвернулась - можно было беспрепятственно рассматривать её обнажившиеся колени, туго обтянутые платьем бёдра, почти наполовину открытые сверху и сжатые бугры на груди, с явно проступающими пониже через полупрозрачную ткань тёмными сосками. Он пил пиво и смотрел, смотрел, а она сидела, закинув нога на ногу и ещё больше и выше обнажив их при каждом движении, откидываясь на спинку скамьи; при малейшем движении это женское богатство вздрагивало и сотрясалось. Да, такая грудь гораздо больше впечатляет, чем на изображениях лучших фотомоделей, напечатанных на весь размах страниц купленной им в дорогу газеты. «Ах, какая женщина, мне такую…», – доносилась из ближайшего киска эстрадная песня, ещё больше разжигая душу.
- Не скажете, сколько времени? – только один раз внезапно повернулась и спросила она.
- Половина второго! – едва не поперхнувшись пивом от неожиданности, с готовностью ответил он.
- Спасибо! – снова отвернулась она, а он продолжал смотреть,и всякие фантазии, одна другой краше, возникали в его голове, наполняя приятной истомой. Ах, какая женщина!
Потом он вздохнул и поднялся, пошёл поразмяться, обошёл вокзал, ещё раз посмотрел что в киосках, даже купил какую-то совсем ненужную мелочь. Оглядываясь, он видел, как та молодая приятная женщина тоже поднялась, но пошла в другую сторону вокзала. Так что когда они оказались снова рядом, это показалось чистой случайностью – то же было и с другими пассажирами, ходившими туда-сюда и уже примелькавшимися за проведенные полдня на вокзале. И когда он ещё раз увидел её сидящей на скамье на том же месте, что раньше, осмелился присесть рядом, и снова скрытно и зачарованно смотрел на её совсем теперь близкие груди, когда вдруг она оглянулась и, поймав его взгляд на них, вдруг спросила, слегка даже выпятив их:
- Хочешь… полизать?
- Дык… - замялся он от неожиданности, поняв, что эта женщина скорее всего из промышлявших здесь привокзальных проституток. С которыми лучше дело не иметь, чтоб не прихватить всякие болезни. Но… только прикоснуться к грудь? Новый безопасный вид услуг в нашей развивающейся рыночной экономике! А почему бы и нет? Что это он сразу испугался – не мужик, что ли? И едет в санаторий, где такое представится, быть может, не один раз. Он взглянул на призывно выпирающую грудь, проглотил слюну и, криво улыбаясь, хрипло спросил: - Сколько… стоит?
- Сто рублей! – мельком оглянувшись, повернулась она, готовая прямо сейчас предоставить ему такую возможность.
- До того, или… после? – едва выговорил он от подступившего волнения и сердцебиения.
- Потом! – произнесла она, ещё раз оглядываясь и придвигаясь, лёгким движением руки извлекла правый сосок.
Он наклонился, чувствуя как от истомы закружилась голова, и пошла кругом, когда губы его коснулись этой прелести. Вдруг он начал осознавать, что в голове помутилось ещё больше, должно быть, по какой-то другой причине, но было поздно – он терял сознание и сползал вниз. Женщина быстро спрятала грудь и, оглядываясь, посадила его ровно. Проходящие мимо видели, что человеку как будто стало плохо, но рядом с ним заботливая молодая женщина, на помощь которой уже торопилась другая, постарше. Надёжная поддержка!
- Готов? – поспешно спросила подошедшая женщина средних лет.
- Да!
Получше усаживая улов на скамье и умело маскируя движения, они обшарили карманы и, усадив так, чтоб не свалится, прихватив сумку быстро удалились.
Когда Пупкин пришёл в себя, то сидел, откинувшись и слегка накренившись, на той же скамейке, но рядом уже никого не было. Он взглянул под ноги – сумки его тоже исчезла. Вскочил и панически оглянулся кругом – не было той женщины нигде. В ужасе он хлопнул двумя руками по карманам, где лежали документы и деньги – там было пусто…
- Помогите пострадавшим! – протягивал он дрожавшую руку к идущим мимо безразличным пассажирам, с опаской косясь на приближающихся к нему с угрожающим видом двух попрошаек. – Граждане, спасите от гибели…

* * *

- У нашего Трошки задрожали ножки? - подошёл к нему Вован, которого он принял как своего спасителя.