муравейник

Ранним субботним утром (часа в два пополудни) у Скворцовой зазвонил телефон. Зазвонил, завибрировал и высветил надпись СТАРАЯ КАЛОША СТЕПАНОВА.
- Алё? - поинтересовалась в трубку Скворцова.
В ответ зазвучали душераздирающие всхлипы. Скворцова молча слушала, свободной рукой энергично ворочая компьютерную мышь (Скворцова всё ворочала энергично). Минут через пять всхлипы поутихли и истерзанный голос Степановой спросил:
- Ты меня слушаешь?
- Угу, - ответила Скворцова. - Кого хороним?
- Он меня борооооосил!!! - возопила Степанова и снова завыла ярославной.
- Ну да, это ****ец, - согласилась Скворцова. - Шекспир, нах.
- Ты не понимаешь меня! Эдуарда я по-настоящему... ыыыыы... полюбиииииила...
- Эдуарда? Когда мы виделись последний раз, у нас, помнится, был Геннадий. А виделись мы в прошлую среду.
- Ну разве в этом дело, Скворцова? Ты такая злая... Он должен ко мне вернуться! Он не может так поступать со мной! Приезжай ко мне сейчас же, я не хочу больше жить.
- Что, руки дрожат, веревку сама намылить не можешь? Щас. Всё брошу и буду тебе шарики надувать. Блин. Нафиг надо.
Скворцова бросила трубку, грязно выругалась и через сорок минут была у Степановой.
Степанова сидела на кухне перед початой бутылкой бананового ликёра и смотрела в угол. По её лицу ползли крупные капли и падали с подбородка в ликёр.
- Всё скорбишь, - диагностировала Скворцова. - Ну-ну. Дай мобилу, я эсэмэску кину, а то у меня деньги кончились.
Степанова трагически кивнула. Скворцова взяла её трубку, быстренько запомнила последний набранный двадцать два раза номер, налила себе ликёру в чайную чашку, выпила залпом, скривилась и сообщила:
- Пойду на лестницу. Покурю.
- Ах, кури уже здесь, - обреченно прошептала Степанова.
- Не, вонять будет, - не согласилась Скворцова, - Кстати, а кто у нас Эдик?
- Программист, - всхлипнула Степанова
- О'кей, - одобрила Скворцова и вышла на лестничную площадку.
Там она достала свой телефон и набрала номер.
- Алё? Это Эдик? Привет, Эдик. С тобой говорит Скворцова, подруга Степановой. Я высокая блондинка с голубыми глазами и пятым размером сам знаешь чего, хотя, если честно, я тебе пизжу, но зато у меня сороковой размер "Доктора Мартенса" и разряд по самбо. Так вот, Эдик, что ты делаешь сегодня вечером? А я уже знаю. Сегодня вечером ты покупаешь девятнадцать красных роз, пузырь шампанского и торт "Муравейник", не перепутай, она любит именно "Муравейник", приходишь к Степановой, объясняешь ей, что был дохуя не прав, и проводишь с ней романтический вечер. Да, у тебя есть альтернатива. Одна. Ты проводишь вечер со мной. И я тебе объясняю, что ты был дохуя не прав. Про разряд помнишь? Маладэц. Ну, короче, ты ж программист, значит - не совсем тупой. Всё. Давай. Пока.
И она вернулась в квартиру, громыхнула свою тушку на диван и стала смотреть телевизор. Показывали "Неуловимых мстителей".
Через час в дверь Степановой позвонили.
- Кто там? - спросила из-за двери безутешная Степанова.
- Я. Эдуард, - донеслось с той стороны.
- Убирайся вон из моей жизни, мерзавец. Всё кончено. Не хочу тебя больше видеть. Никогда.
И довольная Степанова, умытая и высморкавшаяся, уселась на диван рядом со Скворцовой, поджав ноги в шерстяных носках и примостив белокурую голову на широкое скворцовское плечо.
- Мужики - такие сволочи все, - неуверенно пожаловалась Степанова.
- Да ваще уроды, - подтвердила Скворцова. - Пройдусь-ка я тут недалеко. Тортик возьму. "Муравейник".
- Фу, - поморщилась Степанова. - Никогда не понимала, как тебе может нравиться эта гадость.