Рой летит в Рай

Сказка о том, чего никогда не было.

…По ту сторону мне открылся неземной горизонт, затянутый зеленой дымкой. Я нажал пару кнопок слева – никак не могу запомнить их названия, идиот, - и мой звездолет плавно пошел на посадку. Подо мной оказался зернистый, сизого цвета песок. Я на секунду задумался, что выпускать – полозья или шасси. Последние, пожалуй, завязнут. Значит, полозья.
Клубы серой взвеси на миг застлали полнеба, и я поморщился. Вечно меня посылают к черту на рога, не то, что Роя – вот ему везет. Что ни рассказ – то путешествие в рай. Ну, никакой справедливости! Рой летит в рай. А Эд летит в ад. Ха-ха.
Я как-то решил поныть на эту тему.
Тогда Кокозанза, наш славный командир, глубокомысленно ответил:
       - Эдвард, дорогой, ну прояви уважение к старшим! В твои годы Рой летал туда, откуда обычные люди не возвращаются. Он прошел огонь, воду и медные трубы. А ты просто раз в месяц навещаешь колонии. Тебе ли жаловаться на жизнь?
Да уж, действительно, мне ли? Только вот кому нужны эти, мать их, колонии?? Груды пыли да жалкая горстка заморенных туземцев. Правда, обитателей Меркурия-4 я пока не видел. А открывшийся перед глазами ландшафт ввел меня в недоумение: кажется, здесь вообще невозможно жить. Сплошная серая пустыня!
Я проверил координаты. Все точно. Ну, и что мне прикажете делать?
Включаю микрофон.
       - Атланта-один, прием, это номер двадцать три. Я на месте.
       - Отлично, номер двадцать три, - в ухе пошуршало. – Действуйте.
       - Хм. Есть вопрос.
       - Говорите.
       - А что делать-то?
       - Не понял вас.
       - Здесь пусто!
       - ?
       - Пусто! Нет никого! Планета необитаема!
       - Номер двадцать три, действуйте согласно приказу, статья десятая, как поняли?
       - Но здесь никого нет! Я знаю приказ. НА-И-ЗУСТЬ! – я начал беситься.
       - Вручить материальную помощь мэру.
       - Я же сказал, черт меня дери, что планета необитаема! Какой, к дьяволу, мэр?!!
На несколько секунд повисла шершавая тишина. Я сорвал с головы шлем, едва не порвав провод от наушника.
       - Атланта-один?
Связь прекратилась. Я пощелкал микрофон, потея и матерясь. Безуспешно. Ясно, опять неисправности, чтоб их. Никак не могут наладить на своей гребаной станции!!!
Я взглянул на датчики атмосферы. Плюс 40 по Цельсию, что ж, терпимо. Уровень кислорода приемлемый. Надо размять кости, выкурить сигарету и рвануть обратно. Ошиблись – ну и хрен с ними, за топливо плачу не я.
Я вылез из кабины. Под ботинками захрустел песок – как сахар на зубах. Воздух был горячий, сухой и колючий, какой-то царапающий слизистую, словно мелкая пыль никогда не оседала. Абсолютное безветрие. Я закурил, потянулся. Что-то привлекательно было в этом зеленом рассвете (или закате?). Ментол приятно холодил язык. В общем-то, жизнь удалась.
Вспомнил Линду. Ее сиреневые глаза с золотыми ресницами, длинными… как солнечные лучики. Она отлично готовила яблочный пирог. Может, и сейчас готовит. Только уже не мне, а Бобу или Дэну. Черт возьми, семь лет прошло! А я все еще скучаю по ней, как брошенный хозяином пес.
Помечтали и хватит. Я пошел обратно к звездолету, делая последнюю затяжку. Завел двигатель, пристегнулся, дал команду на взлет. Машина дернулась, раз, другой, отчаянно хрипя, и заглохла. Что за ерунда?
Повторил команду. Та же чертовщина. В мучительной борьбе прошло минут десять.
Я снова вылез из кабины. Нагнулся, заглянул под днище. Полозья полностью ушли в песок. Вот тебе раз! Неужели застряли? Не может быть! Это же песок, а не цемент!!! Пока я так тупо стоял и смотрел, машина с глухим стоном осела еще на полметра, словно что-то затягивало ее под землю. Теперь днище плотно легло на песок. Я стоял в каком-то трансе. Мне это снится, ей-богу! Одним прыжком скакнул обратно в кабину. Мой звездолет продолжал опускаться. Бред какой-то! Я включил микрофон.
       - Атланта! – ну слава тебе, господи, работает, - Атланта-один! Номер двадцать три на связи, прием!
И снова тишина. Проклятая тишина. А я здесь торчу, как дурак, припаянный к месту, к липкому брюху Меркурия-4!!!
       - Атланта!
Переключил волну. Пальцы тряслись.
       - Рой?
       - На связи.
       - Рой! Хвала Всевышнему! Рой?
       - Эдвард?
       - Рой!
       - Это я, - он засмеялся своим тихим дружелюбным смехом. – Ты чего, спятил? Так орешь.
       - Да я в полной жопе, а на станции будто все умерли.
       - Что стряслось?
       - Меркурий-4, знаешь? 38 на 56, по Лунному тракту.
       - Впервые слышу.
       - Да ну? А ты где?
       - В полете. Снова рай.
       - Ну, почему, скажи мне, почему? – я был готов заплакать. – Тебе так фортит, а я сейчас провалюсь в тартарары!
       - Малыш, - он снова рассмеялся, - дело не в планете, дело в тебе. Думаешь, там, куда я летаю, всегда есть райские кущи?
       - Разве нет? – я на минуту забыл свой страх.
       - Разумеется, нет.
       - Забери меня! Моей машине крышка.
Словно в подтверждение моих слов, ухнув, звездолет осел еще на метр. Я подергал дверь. Только не это.
       - Рой?
       - Эдвард?
       - 38 на 56. Лунный тракт. Связи больше не будет. Я тебя жду.
Я принялся отчаянно толкать дверь, заблокированную песком. Она подалась и окончательно застряла. Вот тут я запаниковал в самую натуральную величину. Пошарил вокруг. Схватил огнемет и принялся долбить в прикладом стекло. Да, надейся, кретин. Противоударное, первый класс. Удар метеорита выдержит. В отчаянии я ткнул в аварийку. Механический голос автоматической памятки протрещал: «если в аварийной ситуации двери заблокированы, воспользуйтесь верхним люком».
       - Тупица. Ну конечно. Нехитрая комбинация кнопок спасет мне жизнь, тогда как мой прогрессирующий склероз мог ее запросто отнять, вот такая глупость. Ну, давай же, старина! Неужели ты убьешь своего лучшего пилота?..
Я подтянулся на руках и выскользнул на крышу. Едва успел спрыгнуть, как машина еще на треть ушла в сухую топь. На глазах вновь появились слезы. Не столько от страха остаться здесь одному, в этом зеленом тумане, сколько от горя за своего лучшего друга. Он не печет яблочные пироги, но зато никогда не улетит к другому… не улетел бы.
Очнулся я лишь тогда, когда ноги по колено провалились в проклятый песок. Я задергался, упал на живот, едва не вывихнув колени. Прополз немного вперед, распластался, чувствуя щекой колючие песчинки.
По глазам мазал зеленый свет, выжигая дату моей смерти – тринадцатое августа три тысячи тридцатого года.
       - Где же ты, Рой? Сколько лет ты вводил меня в заблуждение. Надо было лишь взглянуть себе под ноги… Неужто и правда встретимся только в Раю? Если Рай – мое место, конечно… Линда, спой мне песню.