Глава девятая. Таверна

В тот день в таверне было наиболее шумно и душно. Уставший хозяин вяло командовал слугами – хорошая прибыль уже была обеспечена, а местных пьяниц давно надо было перестать приваживать. Тем более теперь, когда дела пошли на лад, ведь в находящийся неподалеку дом служителей так и прет народ, чтобы найти излечение... Ну и ушлые пошли теперь служители – все им мало, теперь и на хлеб целителей покусились! Последние злятся, да ничего поделать не могут – служители лечат и лучше, и усерднее, и, главное, дешевле. Единственное препятствие – дом служения, а теперь и исцеления, пока еще один, больных много, вот и приходиться ехать сюда из дальних краев, а места в кельях хватает далеко не всем, да и не все согласны на сомнительные удобства. Последнее на руку таверне – теперь дела пошли гораздо лучше, и у хозяина даже завелись лишние денежки, а вместе с ними и планы расширить постройку, увеличить количество слуг, нанять нового повара...
Об этом и думал счастливый хозяин, когда перед воротами таверны остановилась изящная карета. Один из двух слуг в разноцветной форме, проворно спрыгнув с козел, отворил маленькую дверцу и выпустил из, по мнению хозяина, позолоченной коробки, хорошо одетого мужчину и мальчика лет десяти-одиннадцати. Всем уже казалось, что больше новых гостей не будет, как раздалось странное гавканье, насмешившее высотой своего звука огромных дворовых собак, и из кареты показалась маленькая головка с прекрасными, пушистыми каштановыми волосами, уложенными в изящную прическу. Увидев таких гостей, хозяин подобрал свое огромное брюхо в коротенькие, пухленькие ручки и бросился к карете, но в это время личико красавицы недовольно поморщилось, маленькая ручка сжала руку мужчины так сильно, что остренькие коготки вонзились в кожу, изящный ротик раскрылся и выпустил ТАКИЕ звуки...
И тут хозяин узнал много лестного и о своей “дыре”, и о деревенских дорогах, по которым только толстозадым крестьянкам ездить (их уродству и так ничего повредить не может); и о слишком жаркой погоде, из-за которой ее изящная кожа покрылась таким противным потом, что даже духи не спасают (“Тоже мне жарко – она жарко еще и не видела! Пусть еще скажет спасибо, что дождя нет – жара гораздо лучше в этих краях, чем непролазная грязь...”, – подумалось хозяину); и об этом путешествии вообще... Побледневший муж, в одночасье, став всеобщим посмешищем и объектом всеобщего сочувствия одновременно, ласково попросил свою благоверную чуть-чуть помолчать, но не тут-то было! Барышня разошлась вовсю, вспомнив и все недостатки мужа, и все мучения, которые ей пришлось перетерпеть по милости его родни. В число этих мучений входила, например, дородная мать мужа, наступившая как-то в приступе материнской любви бедняжке на ножку. При этом она не преминула показать эту самую идеальной формы ножку в тоненькой туфельке.
Но тут положение неожиданно спас стоящий рядом и забытый всеми в суматохе мальчик, который шепотом заметил матери, что ее идеально лежащая прическа слегка растрепалась. Красавица открыла рот, но ничего не сказала, вновь закрыла, взмахнула огромными ресницами, и громогласно потребовала мужу проводить ее к ближайшему зеркалу. Все вздохнули с облегчением – визг незнакомки начинал им действовать на нервы. Женщина тем временем схватила своего милого песика, вызвавшего смех на губах крестьян. Кому нужна такая малявка, какой из нее охранник, если тут даже крыса этого заморыша может одолеть?
Собачка была явно испугана, жалась к высоко вздымающейся от волнения, идеальной формы груди незнакомки, тонко тявкала на окружающих, но тут час замолкала, как только незнакомка ласково гладила ее по длиннющей шерсти. Видимо, это поглаживание приносило успокоение и самой хозяйке, так как к тому времени, как они вошли в таверну, женщина даже сумела улыбнуться, от чего ее личико сразу стало очаровательным и смягчило сердца присутствовавших здесь мужчин. Ну, разбаловали девку, так бывает, но это же можно подправить хорошей поркой, а так она совсем ничего: вон глазки какие – чистые, хоть и темноватые для этих краев; а волосы похожи на самый дорогой шелк: пушистые, длиннющие, почти до колен; а эти губки...
Хозяин, еще переживая внутри оскорбление своего бесценного заведения, тем не менее, недовольства не выдал – к чему оно, если незнакомец так хорошо платит. А платил он и в самом деле хорошо, то ли из-за природной щедрости души, то ли из-за своего действительно огромного богатства, то ли извиняясь за поведение жены. Потом, когда красотка почивала в своих, самых лучших в таверне, но с трудом ее устроивших, покоях, незнакомец долго рассказывал, поглаживая голову сидящего рядом сына, что жена совсем стала нервной после смерти их маленького ребенка. Каждая мелочь стала выводить ее из себя, а ведь раньше, до замужества и в первые годы брака, она была другой – ласковой и нежной.
Мужчины понимающе усмехнулись – все они хорошие, пока мужика в свои сети не добудут, а тогда и начинают показывать зубки, но не сразу, а постепенно, чтобы мужик не удрал со страху. Тем временем приезжий, у которого развязался язык после дорогого вина, рассказал, что надеется на дом служителей, который, возможно, сумеет дать ему нужное зелье. Может тогда она успокоиться, не станет кричать так страшно, что в ушах звенит... А по ночам она плачет – долго, тяжко, надрывно. Плачет так, что сердце разрывается. А вот старшего сынишку – тут приезжий ласково погладил мальчишку – того и вовсе забросила. Растет он совсем бесхозный, без материнской ласки. Разве так можно?
Нельзя – согласились слушатели, чьи сердца расплавились от рассказа незнакомца и от выпитого за компанию и за счет приезжего вина. Вот и хозяин подтвердил, что нельзя. А чего ему не подтвердить, если платят так хорошо? Тем более что приезжий явно богат, везет с собой большую сумму денег, на его жене драгоценности, да и сам он одет дорого и со вкусом, а это значит, что его новые друзья будут рады встрече с таким человеком... С легкой добычей – разве плохо? Это немного развеет их после той огромной неудачи с пограничниками полгода назад. М-д-а, здорово их тогда потрясли, почти всех уничтожили, только главаря не тронули, да парочку ребят порасторопнее. Вот и пришлось заново отряд набирать, а это хлопоты... Никогда ведь не знаешь в таком деле, кому можно доверять, а кому – нет. И еще и хозяин... Хоть и терпит его, трактирщика, «подработку», но иногда делает не слишком приятные, и очень опасные задания – как с тем отрядом, когда столько людей в бою погибло, да и месть властей была страшной – шутка ли, советника самого повелителя Алиссии прибили!
Таким образом размышлял трактирщик, глядя на своего опьяневшего гостя. Приезжий уже не жаловался – лишь смотрел в огромную кружку и как-то еле внятно мычал. “Скоро свалится”, – натренированным глазом заметил трактирщик и даже подозвал слугу, который должен был отнести этого высокородного богатенького пьянчужку наверх. Но в этом не было необходимости – тот же самый слуга, который сидел раньше на козлах и переносил вещи наверх, теперь присоединился к своему господину, всем своим видом показывая, что не даст его в обиду.
Взгляд этого здоровяка не понравился трактирщику – с этим его друзьям долго придется повозиться. Опасен он, ой как опасен. Вот и скажите на милость, почему такие люди выбирают себе господ, подобных этому слабаку? Ради денег? Какие деньги могут компенсировать визг этой дамочки? А, слуга был не прост – стоило ему что-то прошептать мальчику, как тот поднялся с места и направился наверх, к матери. По взгляду, который мальчишка бросил на своего слугу, трактирщик сразу определил, что этот богатенький малыш своего сильного подчиненного уважает гораздо больше, чем слабохарактерного отца. На мгновение у трактирщика возникла шальная мысль – уж не этот ли красавчик помог вздорной девчонке получить такого хорошего и умного сынишку? Даже отдаленное сходство, вроде как, имеется... Второго слуги, поднявшегося наверх к своей госпоже, видно не было.
В это время мысли трактирщика живо приняли другое русло, так как в общий зал вошел новый человек. Странный был этот человек – хорошо одетый, он, тем не менее, явился в одиночестве, без багажа и даже пешком. Незнакомец минул столики с полупьяными в этот час клиентами, и никто, казалось, не обратил на него внимания, хотя других посетителей скучающее собрание всегда провожало любопытными взглядами. Было в этом человеке что-то такое, что трактирщик сам бросился к нему, вовсю проявляя знаки почтения и даже чего-то сродни поклонению. Ибо не часто здесь были такие гости...
– Кто это? – спросил незнакомец, указывая на мужа той дамочки.
Трактирщик мысленно выругался – если хозяин проявляет такое внимание к особе приезжего, то теперь судьба этого богатенького от него, трактирщика, более не зависит – а это значит, что хозяин может упустить крупную выгоду, и его мечты о доле в разбойничьей добыче пойдут прахом.
– Приехал сегодня с женой и сыном, хотят посетить дом служителей...
– Они и в дом служителей? – искренне удивился хозяин.
Его вечно суровое лицо на мгновение потеряло свою маску и стало лицом обычного человека, увидевшего корову с головой собаки:
 – Он, ЕГО жена и сын? Интересные дела творятся в этом краю... И давно он в этом состоянии?
– Да с обеда, хозяин...
– Завтра пить ему не давай – а вместо этого дашь ему это..., – не терпящим возражений тоном скомандовал хозяин, подавая трактирщику маленькую пластинку с изображением бегущей по долине реки. – Потом ко мне приведешь, в лесной домик – а трогать его не смей, пока не смей... Вот поговорю с другом, тогда и посмотрим... Ты все понял? А жене его и сыну не слова...
– Да, хозяин, я все понял.
– Вот и отлично, дружок, вот и отлично..., – с этими словами мужчина поднялся и, оставив на столе нетронутый ужин, направился к выходу.
Хозяин тотчас схватил с тарелки ножку жареной курицы и задумчиво стал срывать с костей сочное мясо... Пластинка в другой ладони жгла кожу своей загадкой, и трактирщик боялся... Будто беду чуял... Как тогда, перед смертью того советника...

Миранис с презрением смотрел на своего пьяного “мужа”, которого Валессий на себе внес в их спальню. Влансар напился настолько, что даже забыл где он находиться и пытался приставать к обнаруженной в собственной спальне красотке, но смех Валессия и звонкая пощечина от “жены” остудила его пыл. Пьяный ойкнул, что-то обиженно заворчал и шлепнулся как мешок с картошкой прямо на кровать, подняв облако пыли. Миранис зачихал, прижимая платок к своему маленькому носику.
– Как же от него несет, Валессий! Что он там такое пил – настоящее вино так не пахнет!
– Боюсь, вино он пил до тех пор, пока еще мог соображать, что пьет. Дальше ему подсунули нечто похуже, но сдерут с нас завтра по полной. Видел, какая рожа у этого трактирщика?
– Еще бы не видеть! – усмехнулся Миранис. – Это благо еще, что в этих покоях две спальни. Даже за стенкой я вряд ли смогу заснуть из-за этого невыносимого храпа! После такого я и в самом деле начну сочувствовать бедным женщинам...
Агор предупреждающе тявкнул, а Миранис сразу же незримо преобразился, бессильно упал на подушки кресла и даже умудрился слегка побледнеть. В комнату вошла служанка, спросив, не изволит ли госпожа ужинать...
– Изволит, – ответил Валессий, посмотрев на девушку и суя под нос Миранису флакон с солью. – Госпоже стало плохо, когда она увидела, в каком состоянии явился ее муж... Но, думаю, это быстро пройдет и у нее прорежется аппетит...
Девушка сочувственно посмотрела на Мираниса – с одной стороны она жалела бледную красавицу, с другой – не слишком одобряла увиденного утром припадка. Но вот служанка удалилась, и Миранис зло оттолкнул флакон с вонючей жидкостью:
– Надеюсь, он там внизу спьяну ничего не наговорил? – спросил он, помощью магии проверяя наличие поблизости ненужных ушей, но их в данный момент никто не прослушивал.
– Не беспокойся, я был рядом.
– Этот идиот нам все испортит, – прошипел Лансард.
– Этот идиот – наша приманка, – возразил Миранис. – Без него мы бы никогда не вышли на скраханца, а если бы и вышли, то могли бы очнуться с ножом в горле. Надеюсь, что его заметили – иначе нам придется терпеть подобное еще много дней. Слад, ты хоть поесть успел?
– Да, гос..., мама..., – не без ехидства ответил мальчик. – Но я уже успел проголодаться...
– Лопнешь! – беззлобно ответил Миранис. – Но тебе полезно – ты у нас еще растешь. И что это за вид! – принц поправил воротник мальчика и попробовал уложить упрямые волосы.
Когда у него ничего не получилось, Миранис беззлобно прошептал:
– Ну да ладно, сойдет.
Агор вновь заворчал, и Миранис снова скопировал на лице беззаботно-глуповатое выражение избалованной красотки. В покои внесли стол, который проворные слуги быстро заставили яствами. Когда их оставили одних, Миранис подошел к столу, понюхал содержимое одного из блюд и довольно улыбнулся:
– А кормят тут недурно – с голоду точно не помрем. Ну что, господа, подкрепимся перед битвой?
Пьяный на мгновение открыл глаза, что-то заворчал, и Миранис настежь отворил окно, пытаясь выгнать из комнаты запах перегара. Тщетно – этот запах не поддавался ничему.
– Посмотрите!
Лансард и Валессий подошли к окну и украдкой посмотрели вниз, на небольшой сад, где усталые гости таверны иногда прогуливались погожими вечерами. Сейчас в саду не было никого – лишь хозяин вполголоса переговаривался с каким-то мужчиной средних лет.
– Это скраханец? – спросил Лансард.
– Да нет..., – приглядевшись к незнакомцу с помощью своего дара, ответил Миранис. – Но человек интересный – если я не ошибаюсь, это связной между нашим хозяином и разбойниками. Если это так, то Сирил врал – не мог он подозрительных лиц увидеть в трактире. Тогда почему насторожился? Может, знал? Тогда почему меня спас?
– Видимо братья не так уж и дружны, – съязвил Лансард.
– Займемся едой, – ответил Миранис. – Не время сейчас загадки разгадывать.
Миранис потом долго без сна лежал на жесткой кровати. Рядом сладко посапывал во сне счастливый Слад, за стенкой все еще храпел скраханец, а под боком Мираниса свернулся на одеяле клубочком Агор. Принц думал о предстоящей встрече с Высшим, о Совете, о, том, что не слишком-то удачный союзник этот проклятый Влансар. А другого нет... Миранис простер свое сознание над таверной и чуть не захлебнулся от крови – слишком много жертв отдал вероломный хозяин своим слугам. Плохое место, гадкое... И то, что здесь живут исцеленные служителями люди, святости трактиру не прибавило, не смыло волны крови...
Следов скраханца Миранису не удалось обнаружить – видимо, слишком слаба была связь между трактирщиком и членом Совета. Удастся ли им обратить на себя внимание? А если нет? Если тот появляется здесь очень редко? Миранис вздохнул, переворачиваясь со спины на правый бок. Сон все еще не шел к нему. Сознательно замедлив дыхание и биение сердца, Миранис выгнал из головы навязчивые мысли, и в сознании на некоторое время стало пусто, как в пространстве между звездами. И в этой пустоте заснул сначала уже подросший дракончик, а затем и сам юноша...