Скрипка Ротшильда

       Дом был самый обычный, пятиэтажный, панельный. Из окна на втором этаже, того, что с желтыми не защищающими от света желтыми шторами, слышалась игра скрипки. В комнате той жил ученик 7 класса Ротшильд А.П., будущий всемирно известный скрипач, по крайней мере, по утверждению его матери. Ротшильд был рыжий, веснушчатый, худой и маленький, выглядел немного младше своих лет. И со скрипкой в руках он всегда смотрелся почему-то нелепо, как будто скрипка была чем-то совершенно ему ненужным и чужеродным.
        В комнате у Ротшильда все было очень просто: письменный стол, стул, кровать, небольшая тумбочка забитая учебниками, сам Ротшильд и пюпитр. Так же в комнате, естественно, имелась скрипка, на которой мальчик играл по три часа в день, не считая понедельника, среды и пятницы, когда он ходил на уроки в музыкальную школу.
  В школе над Ротшильдом смеялись. Но смеялись всегда из-за спины, бросая шутки издалека, и никогда не били. Как будто бы простая драка была слишком большой честью для маменькиного сынка-скрипача. Ротшильду это было очень обидно, он пытался быть дружелюбным с одноклассниками, но что бы он ни делал все было плохо и все было смешно. Его даже не не любили, его просто обходили стороной и иногда Ротшильду казалось, что его не замечают, а значит его и вовсе не существует. Он щипал себя за руку, чувствовал боль, и это его немного успокаивало.
        Ротшильду вовсе не хотелось становиться великим скрипачом. У него был такой возраст, когда ничего не хочется, только бы играть, играть, играть… в игры, а не на скрипке. Но мать была в своей вере непреклонна, и каждый раз контролировала сына, проверяя все ли заданное он сыграл и выучил, и не забыл ли выполнить задание сверх нормы. По мнению мадам Ротшильд художник должен был быть организованным и всегда контролировать процесс работы, а если он не может сам, то должен кто-то помогать. Таким образом, мать решила помогать сыну. Пока все остальные дети веселились и гуляли, делали все то, что положено в их небольшом возрасте, Ротшильд был вынужден извлекать из ненавистного инструмента не менее ненавистные гаммы. Если в отведенные три часа мальчик переставал играть на хотя бы небольшой период времени, тут же появлялась его мать и спрашивала своим звучным, низким голосом:
- Тоша, ну что такое?
- Я устал, - решался иногда пожаловаться Ротшильд.
Тогда брови матери встречались где-то посреди лба, словно срастаясь в одну, и она выглядела очень удивленной. Можно было подумать, она даже смысла слов его не поняла.
- Устал? Ну поиграй, поиграй еще, а потом и отдохнешь. У тебя хорошо получается.
Ротшильд несчастно вздыхал, пожимал плечами, снова вздыхал и принимался играть.
        На самом деле он не знал хорошо ли он играет, потому что все его хвалили: и мама, и бабушка, и учителя в школе, и бабушки на скамейке, а вот Лидия Петровна учитель музыки – нет. Это выбивало Ротшильда из колеи и задевало его. Лидия Петровна всегда придиралась к нему, говорила строгим голосом, что он делает не верно. Когда Ротшильд ее особенно злил она начинала отбивать ритм ногой и поправлять выбившиеся из строгого пучка блекло-рыжие волоски. Тогда Ротшильд пугался, руки его переставали слушаться и он делал ошибку за ошибкой. Но иногда она прикрывала глаза, откидывалась на спинку своего стула и ее блекло-рыжие ресницы подрагивали. Выражение лица Лидии Петровны становилось непередаваемым. Правда, от этого Ротшильд пугался еще больше.
  В тот день была среда, самая обычная и самая необычная одновременно, потому что каждая среда, ровно как и другой день недели, оригинальна и неповторима по-своему. Но для Ротшильда это все равно была просто среда, и как и каждую среду он стоял у пюпитра со скрипкой и смычком и упражнялся в игре какого-то сонета, название которого он толком не помнил.
        Сбившись раз в третий, Ротишильд испытал острое желание бросить скрипку на пол, а потом на ней как следует потоптаться. Но он не стал этого делать, потому что знал сколько она стоит, и как тяжело маме было накопить на эту скрипку. Не смотря на знание, желание никуда не пропало.
        Ротшильд подошел к окну и отогнул бледно-желтую выгоревшую занавеску, взглянул на улицу. Прямо на дороге перед домом несколько десятков парней расчертили поле для лапты. Раздавались крики, визги, ругательства и похвалы. Мальчишки носились как угорелые, не обращая внимания на злобные взгляды старушек со скамеек. Когда проезжала какая-то машина, мальчишки разбегались в разные стороны, прерывая игру. Ротшильд завистливо вздохнул. Ему не разрешалось играть в подвижные игры, как и водиться с «дворовыми» мальчишками, которые могли на него плохо повлиять. Даже на физкультуре по просьбе мамы Ротшильда физрук не давал ему работать в полную силу и уж конечно (не дай бог!) не подпускал к играм с мячом. А вдруг, он себе руку поранит? Вдруг играть больше не сможет? Ведь тогда мир потеряет такого музыканта!…
        Как-то раз на уроке Физкультуры бежали кросс и Ротшильд тоже побежал. Но одна нога у Ротшильда была чуть длиннее другой, и на обоих плоскостопие, так что ничего странного в том, что он все-таки упал. Ротшильд повалился на землю, в клубах пыли. В первую секунду он и не понял что произошло, а уже в следующую ощутил дикую боль в левой руке, на которую оперся, чтобы не приземлиться землю лицом. Ротшильд стращно испугался, а вдруг он руку сломал? Он представил как на него кричит мама, как она плачет. Как презрительно поджимает губы Лидия Петровна. Как сочувствующе смотрят бабушки на скамейке… И от всех этих образов Ротшильду плакать захотелось.
        Это уже потом школьная медсестра сказала ему, что это просто ушиб и рука скоро болеть перестанет. В тот вечер он не смог играть на скрипке и здорово получил от мамы.
       Ротшильд вспомнил это и опять вздохнул. Он потянулся чтобы приоткрыть форточку, но в коридоре послышались шаги матери и мальчик ринулся обратно к пюпитру, приложил скрипку к плечу и торопливо стал наигрывать что-то грустное и протяжное. Шаги были уже не слышны, но Ротшильд догадывался, что мама все еще стоит где-то неподалеку, возможно рядом с дверью в его комнату. Он продолжал играть, играл и играл, подгоняя странным и непонятным взглядом, наподобие страха, но не совсем то.
       Когда три часа положенных тренировок истекли в комнате и во всей квартире повисла относительная тишина. Ротшильд убрал скрипку в футляр, осторожно уложил смычок и задумчиво осмотрел инструмент. Мальчик знал его до самых мелочей, и это знание пока не дало ему ничего хорошего. По правде говоря, от это скрипки он не получил совсем ничего хорошего, одни беды.
       Желание попрыгать на обломках скрипки вернулось с новой силой.
       Ротшильд вдруг вспомнил как из дому ушел отец. Это было четыре года назад, Ротшильд тогда должен был играть в гостиной, чтобы мама могла лучше слышать его из кухни. Кажется, тогда Ротшильду нравилось играть, потому что когда родители начали ссориться он не обратил на это внимания и полностью отдался музыке. Очнулся только когда отец чуть оттолкнул его, чтобы забрать какую-то свою вещь. Он собирал чемодан. Ротшильд удивленно смотрел на него, и спросил:
- Мы куда-то уезжаем?
- А, заткнулся, наконец-то? – огрызнулся отец. – Уйди-ка, не мешайся.
Ротшильд отодвинулся и молча наблюдал как отец собирается. Из кухни были слышны рыдания матери. От того как сильно сжимал гриф Ротшильд, у него на ладони назавтра остались следы.
 Мальчик провел кончиком пальца по грифелю, покрытое лаком дерево приятно холодило кожу.
«А, заткнулся, наконец-то?» - вроде послышалось откуда-то.
Ротшильд вздохнул. Скрипку было все же жаль, но и играть больше не хотелось. Вообще никогда.
_- Будь мужчиной, - говорил иногда отец.
- Он не мужчина, он скрипач! – гордо отвечала мать.
Ротшильд молчал. Он молчал и сейчас. Молча закрыл футляр, убрал его в угол комнаты. Молча пошел и открыл форточку – в комнате было очень душно. Молча взял со стола карандаш и зажал его зубами. Молча подошел к двери и приоткрыл ее. Потом Ротшильд просунул кисть в руки небольшую щель между дверью и косяком. В голове снова пояивлись образы мамы, Лидии Петровны и бабушек на лавчоке, даже отца.
       Ротшильд как модно шире открыл дверь и попытался ее захлопнуть. Дверь нактунлась на его руку: раздался хруст, а через секунду полный боли смешанной с удивелнием крик.
       И на какое-то время в квартире снова стало тихо.

       *Скрипка Ротшильда - Есть такой рассказ у Чехова, кто его не читал, очень советую. Сам рассказ написан как домашнее задание на урок литературы. Задание было написать свою маленькую историю по любому рассказу Чехова, с таким же названием. И вот оно.
Да-да, Чехов ворочается в гробу. Я знаю.