Тиски

Мир сжимается, сужается со скоростью света, сокращается в размерах, он становится тесным и маленьким. Перегородки трещат и лопаются, как тонкие фанеры, которые не выдерживают внешнего давления. Несущие конструкции покрываются тонкими трещинами, похожими на капиллярную сетку на коже, пораженной параличом. Все больше сжимается тот дом, который столько времени казался убежищем, казался стабильным. Будто под прессом, не в силах даже вскрикнуть, даже подать голоса не смея, этот мир сжимается в тонкую гладкую пластинку.

В доме была небольшая мастерская. Я очень любил заходить в нее, закрывать дверь за собой, захлопывать, как будто это была дверь из одного измерения в другое, и ощущать себя наедине. В мастерской всегда было тихо и уютно. Большие окна освещали помещение, давали свету проникнуть сквозь прозрачные запыленные стекла. Посреди стоял столярный стол, рядом несколько станков, а в дальнем углу я держал материалы. На столе располагались тиски.

Вот и сегодня я пришел в свою мастерскую, плотно закрыл дверь и подошел к столу. Незаконченная работа, недоделанная металлическая пластинка, на которой были вырезаны очертания молодой особы. Железное полотно позволяет более четко описывать и затем выжигать силуэты, что всегда меня прельщало в этом занятии. Перед тем, как начать работать, необходимо закрепить железную пластинку в тисках, чтобы не соскакивал резак, плотно сжать ее в железных объятиях и удостовериться, что она не выскочит оттуда.

А ведь сколько неоконченных работ лежит в дальнем углу мастерской, сколько таких пластинок было! Все они не закончены, не доведены до конца, до своего финала, когда можно было бы гордиться ими и выставлять на показ.

Прекрасная работа! На металлической поверхности силуэт девушки казался каким-то нереальным, каким-то слишком четким и в чем-то идеальным. Метал не позволяет создавать размытые краски, импрессионистические очертания или неясность изображаемой фигуры. Всегда нужно четко вырезать то, чего хочешь, погрузить в жесткий металл резак и начать выпиливать или вырезать. Очень часто, чтобы картина была полной, следует выжечь ее на металлическом холсте.

Я вгляделся в этот взгляд: холодный, опустошенный, без эмоций и переживания, без сентиментальности, этот взгляд девушки на металле, как я ее изобразил, не дрожал, не уходил от моего испытующего наблюдения, не избегал меня. С картины она смотрела спокойно и мрачно. Длинные ресницы, кропотливо вырезанные из металла, бесхитростный благородный взгляд, губы создают ухмылку, будто бы она смотрит на меня и чуть ухмыляется моим стараниям закончить ее. Лицо с металлической пластинки не могло ничего сказать, оно просто смотрело, поражая своей лаконичностью и холодностью. Эта женщина будто знала все, чего еще не знал я, будто догадывалась о том, что было сокрыто в будущем.

А вот другой лист металла. На нем я изобразил мужчину. Молодой человек смотрел в сторону, словно не желая удостаивать меня своего взгляда. Его красивый нос был полон благородства, волевой подбородок выдавался вперед. Он совершенно не хотел разговаривать со мной. И уж тем более, не хотел, чтобы я заканчивал работу с ним.
Иногда на этих кусках железа я помещал реальных людей, будто заключал их в свои оковы, будто лишал их воли и подчинял движениям своего инструмента. Но всегда перед тем нужно было зажать материал в тиски, чтобы случайно не выскочило полотно и не испортило картину.

Тиски сдавливали тонкую пластину, и чем туже я заворачивал ручку, тем сильнее они напрягались, лишая лист железа свободы, чтобы я мог изваять на нем то, что нужно было мне. И вместе с листом железа в тисках оказывался тот человек, которого я желал изобразить. Я стискивал его желания, сжимал его личность, душил в нем свободу ради своей прихоти. Очень часто в жизни было что-то подобное. Я находил человека, и брал его, брал, как металлическое полотно из заднего шкафа мастерской, я всматривался в него, и он чувствовал, как я смотрю, как испытующим взглядом всматриваюсь в его душу, в его мысли и эмоции, в чувства и те действия, которые будут. А затем, если человек мне нравился, я делал его своим, зажимал его в тиски и не отпускал до тех пор, пока не изваяю на нем того, кого видел в этом человеке. И всякий раз, через слом его личности, через мое проникновение в этого человека, я рисовал, рисовал инструментом по твердой поверхности, рисовал на его чувствах.

Было приятно видеть, как этот кусок железа уже никуда не смог от меня вырваться, как тиски намертво заключают его в свои металлические объятия.

Она была очень красивой. Ее гладкая кожа казалась мне сладковатой, ее зеленоглазый взгляд завораживал, а стройное тело было бесподобно. Сейчас я понимаю, что дело все было в ее запахе, в том тонком почти незаметном только ее запахе, который действовал на меня, игрался со мной, играл на моих внутренних переживаниях, возбужденных ее внешностью, ее характером и ее своеобразностью. Мне так хотелось прикоснуться к ней, ощутить ладонью ее грудь, ощутить губами ее шею, прижаться к ней, к этой чистой невинной душе, чтобы никогда не отпускать от себя. Я всегда нуждался в ласке, всегда хотел быть с кем-то, чтобы ощущать, что за моей спиной стоит та, которая будет рядом и будет также бороться с ветряными мельницами, как это всю свою жизнь делал я. Потребность в идеале иногда становилась нестерпимой, а потому казалось, что тиски, стоящие в моей мастерской, сдавливали меня, сжимали мое сердце, отчего оно начинало кровоточить и кричать. Железные зубцы становились похожими на две клешни, которые смыкались на моем горле и не давали мне дышать.

Иногда, входя в мастерскую и вглядываясь в столярный стол и тиски, закрепленные на нем, я начинал бояться. Внутри вспыхивал первобытный дикий страх перед этим незамысловатым механизмом, единственная задача которого – сжимать.
Иногда я просто стоял перед столом, перед тисками, перед железной пластинкой, сжатой в них, и ждал. Я ждал, когда она протянет руку и разожмет их. Я тысячи раз представлял, как в эту коморку входит человек, который одним резким движением разожмет тиски, в которых всю свою жизнь прибывал я. Но этот человек не пришел. А если и приходили те, кто хотел разжать тиски и выпустить меня, то они не справлялись с намертво завинченной ручкой тисков. А потому я всегда оставался в них, оставался пластинкой металла, сжатой меж двух зубцов, оставался незаконченной картинкой, которую забыли на столярном столе.
Но однажды…

Однажды, когда я работал в своей мастерской, дверь легко распахнулась. Это было очень странным, ведь я всегда закрывал ее на ключ, на несколько замков и засовов изнутри, чтобы никто не помешал мне. Дверь просто распахнулась, и в помещение вошла она. Легкомысленная прическа, безупречное элегантное платье, беззаботная улыбка на очаровательном молодом лице, а в глазах какая-то неизвестная мне сила и вызывающая смелость. Она будто всегда знала, куда и зачем нужно идти, и никогда не совершала ошибки. Меня поразил ее восторженный взгляд, обращенный ко всем этим грубым инструментам, незаконченным глупым работам моим, к бардачному грязному пространству. Она вошла легкой походкой и, стараясь не запачкать свое новое платье, остановилась у тисков. В помещении не было никого, кроме ее и меня, зажатого в тиски. Она поигралась с одной моей незаконченной работой, подивилась тому бардаку, какой у меня творился, наманикюренными пальчиками провела по холодной грани тисков и рассмеялась. Оттого этот механизм сжал меня сильнее, сдавил мои мышцы, крепче сдавил мою душу. Мне так хотелось сначала прогнать ее, сказать, что в этой мастерской ей делать нечего, здесь грязно, повсюду много разлитого масла и острых краев железных пластинок, и она случайно могла бы попасть в тиски, чего бы я очень не хотел. Но я просто не мог говорить, потому что я сам превратился в уже совсем небольшой незамысловатый механизм, прикрепленный к столу – тиски.


Она развернулась и направилась к выходу. Мне вдруг захотелось закричать, изо всех сил позвать ее, попросить остаться, сделать для нее все, чтобы она только не уходила. Потому что было так одиноко, так больно всю жизнь быть сжатым в холодные стальные тиски себя самого. Но я не закричал, я просто смотрел на нее.

Она почувствовала этот взгляд и прямо у выхода развернулась ко мне. Легкая беззаботная улыбка, словно она обдумывала, можно ли остаться в этом помещении… затем она брезгливо провела пальчиком по полке, и обнаружила, что все было в пыли. Ее это немного смутило, отчего мне стало безумно стыдно.

Она подошла к столу и внимательно с интересом посмотрела на тиски. Вглядываясь в зажатую меж ними железную пластинку, она обратила внимание на очертания силуэта. Печальный взгляд, длинные ресницы, очерченные мужские чувственные губы, немного длинный нос, кудрявые короткие волосы и очень глубокий слишком замороченный взор был у того, кто смотрел на нее внимательно с железной пластинки. Мужчина с железной пластинки смотрел на нее печально большими глазами, длинные как у пианиста пальцы его зачаровали ее, его взгляд, столько прямой и ничего не скрывающий говорил об искренности и не таил в себе даже намека на то, что он чего-то хотел от нее. Он просто влюбленно смотрел на нее. Она провела по моим губам указательным пальцем, всмотрелась в меня, раздумывая о чем-то, после чего схватилась за ручку тисков и стала давить на нее, чтобы разжать их.

«Нет! Не делай этого, у тебя не получится. Слишком крепко мои тиски держат меня. Слишком сильно я зажат в себе самом, в безжалостных зубцах своей замороченности. Даже не пытайся, ведь многие пробовали» - подумал я.

Она опустила руки. Ничего не вышло. Тогда она засмеялась своей звонкой улыбкой, сняла кольцо с пальца, которое мешалось ей, и, положив его на верстак, обеими руками схватилась за ручку тисков.

Посмотрим, получится ли у нее разжать их…


Рецензии
Здравствуйте!
Каждый раз очень занимательно и приятно читать Ваши произведения.Всегда много поэтики и эстетичности.Особенно понравилось то, как противопоставлены мужчина и женщина в металле. Они одного происхождения, но совершенно различны.Волевой, сильный рыцарь и хрупкая,нежная дама.Грустная сказка.
И этот символизм. Тиски...Великолепная прорисовка чувств, ощущений. Каждый раз читая, примеряю на себя жизнь героев. Очень реалистично.Хочется бесконечно хвалить)
С непередаваемым восторгом,Настя

Анастасия Ова   12.10.2008 22:01     Заявить о нарушении
Настя! Так приятно это читать. Неужели понравилось так, как пишите? Это доставляет столько очарования, что мне очень приятно. Вы умеете хвалить, как любая красивая женщина. Это так приятно))
Не кажется мне, что это лучшее... Очень грустное произведение. О тех тисках, которые сжимают меня изнутри. и всегда будут сжимать. наверное, в каждом есть подобные тиски.
С симпатией и улыбкой, Денис

Денис Шапкин   12.10.2008 23:47   Заявить о нарушении
Само слово "тиски" страшное, созвучие какой-то боли и страдания. Но, думаю, от любых рамок внутри можно избавиться, стоит лишь посмотреть на мир с обратной стороны.Знаете,я всегда мечтала стать хиппи)))Думаю, у этих людей нет "тисков", они просто про них забыли.Если нельзя что-то изменить, иногда можно оставить все на потом, чтобы насладиться тем сладким воздухом, проникающим вовнутрь и тихо улыбнуться трудностям.

С теплом,Настя

Анастасия Ова   13.10.2008 23:28   Заявить о нарушении
Вы, наверное, хотели сказать, тем сладким дымом, который проникает вовнутрь))))) Хиппи я не понимаю. понимаю только, что те семидесятники-бунтари стали теперь основой американского среднего класса и голосуют обычно за республиканцев. У меня когда-то были длинные волосы до плеч. И это все, что отразилось во мне от хиппи.)) Хотя я всегда был замороченным, а потому вряд ли нашел бы с ними контакт. Но тиски есть и у них. И эти тиски пострашнее моих. Их изнутри съедает что-то другое, от чего отни хотят убежать. Уверен в том.
И главное, чтобы однажды кто-то пришел и разжал эти тиски. В этом, думается мне, смысл жизни, который я ищу уже более 15 лет...

С задумчивостью, Денис

Денис Шапкин   14.10.2008 00:35   Заявить о нарушении
К сожалению,мы либо всю жизнь убегаем от чего-то,либо покорно топчемся на одном месте.Нас подгоняет страх, и, как мне кажется, это не изменить.
Я думаю,хиппи приняли в чем-то свой страх, отдалив его от себя,убежав от него.Понятия не имею, сколько нужно лет, чтобы постигнуть себя и принять свои страхи, наверное, вся жизнь. Но наш мир слишком материален. Альтруисты никому не нужны))

С долей сомнительного реализма,Настя

Анастасия Ова   15.10.2008 22:12   Заявить о нарушении
Полагаю, я отношусь к тем, кто все время убегает от себя, в Вашей классификации. И Вы знаете, мне это много раз удавалось. Я просто убегал. Кстати, мини об этом написал. Но не хочется рекламировать ее. Я просто бежал, сломя голову, и получалось. Я убегал от самого себя! Так было много раз, и чем больше усилий я прилагаю, тем на больший срок времени мне удается убежать от себя. Но потом я сам себя нагоняю, и опять стараюсь убежать. обычно это сопровождается с методичными попытками разжать тиски)). И сменой работы, и сменой места жительства, и поездкой в Америку, или в Европу, или еще куда. И очередной книжкой, которую я дописываю и тем самым убегаю. Хотя когда дописываю, то оказывается, что я опять возвращаюсь к себе. Наверное, моя цель - однажды убежать от себя навсегда. Думаю, это возможно. Я козерог! Мы обычно говорим так: не важно, какая по плотности стена передо мной. Главное, это разбежаться подальше. И тогда любую стену можно проломить. Абсолютно любая стена поддается тому, что если биться в нее, то можно проломить. Вопрос в том, как далеко разбежаться!

С приятной убежденностью, Денис

Денис Шапкин   16.10.2008 00:30   Заявить о нарушении
К сожалению, я тоже вечно убегаю от самой себя.Кажется, познание сущности - за гранью возможного.Иногда я боюсь, что если начну пытаться до конца себя разгадать, то сойду с ума и отгорожусь от общества.Мне будет интересно самой с собой,но это ненормально.Поэтому лучше убегать.Хотя...последние несколько дней я во всем сомневаюсь и мое мнение весьма двойственно, что поделаешь..Осень.
Знаете,Денис, один мой любимый тоже был Козерог, временами упрямый, но не слишком настойчивый.Наверное,поэтому я говорю о нем в прошедшем времени.Все зависит от воспитания и среды, в которой растет личность.

С теплом,Настя

Анастасия Ова   16.10.2008 21:15   Заявить о нарушении
Вы меня немного смутили…))) Приятно и дерзко.
Когда бежишь от самого себя, то либо ты эгоист, либо совсем не принадлежишь себе. У меня был второй случай, когда я бежал от себя, стараясь найти ту вторую половинку, которая бы спасла меня от меня же. В итоги как я ни бежал быстро и как далеко не забегал, я везде находил себя. Поэтому я продолжаю сдавливать тиски.
Любимый не может быть в прошедшем времени. Значит он не любимый, а только тот, кто мог претендовать. И кандидатура не удалась! Воспитание играет огромную роль. Даже хотя бы в том, насколько порядочно человек может убегать от самого себя…

С чувством романтики, Денис

Денис Шапкин   16.10.2008 23:29   Заявить о нарушении
Простите, я совсем не хотела Вас смутить…
Порой мне кажется, что большинство людей не принадлежат себе, а те представители, кто прославляют общество коммуны, на самом деле тихо в углу по ночам нашептывают своему разуму загаданные желания, в реальности представляя собой лишь некое ординарное подобие.
Неприятно признавать, но сознаюсь, что мои тиски доводят меня до исступления в некоторые моменты, и, возможно, так и должно быть в современном развитом обществе…
А любимые…Знаете, правильнее было бы мне называть их «партнерами» или «сообщниками»)

С призрачными попытками понять человеческую сущность, Настя

Анастасия Ова   17.10.2008 22:01   Заявить о нарушении
Вы очень бойкая, очень своевольная девушка! И мне думается, что Ваши тиски не слишком могут сжать Вас, ведь обратная сила намного сильнее. Просто потому что чувствуется, что Вы принадлежите себе. Но есть люди, которые принадлежат не себе, и живут далеко не ради себя, а ради того, кто эти тиски отожмёт. И ради этого человека, пусть даже гипотетического, такие люди живут.
А слово "любимый" в нынешнем обществе не очень принято употреблять. Потому что намного чаще есть возлюбленный, но любимый, для меня, это означает единственный...
С уютным чувством, Денис

Денис Шапкин   18.10.2008 00:06   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.