Это было неизбежно

Холод пронизывает меня ото всюду. Дома, на улице, в глазах прохожих, в зеркальном отражении, в этом осуждающем взгляде исподлобья. Нахмуренные белые брови, сосредоточенные темно-зеленые глаза. Лицо, слишком серьезное для детского. Тем более для его возраста. Кажется, он понял смысл жизни раньше, чем ощутил ее на вкус. Темные зрачки сконцентрированы на глубине взгляда с той стороны зеркала. О чем он думает? Он выглядит обиженным, но пытается скрыть, что чувствует. В его возрасте это невозможно. Но, тем не менее, выходит неплохо.
Холод льется из глубины мыслей о правоте и несправедливости. Холод впитывается и сердцем и душой. И даже то тепло, что живет там раскаленным оловом, не может согреть всего, что наболело.
Не может согреться и мальчишка внутри меня. Ему бы бегать да ловить бабочек оранжевым сачком. Но он сидит, прижавшись к спинке кровати, на которой умирает его лучший друг, и ничего не может сделать, чтобы спасти ему жизнь. Он хочет сказать: «Ты поправишься», но вместо этого на глаза наворачиваются слезы. Соленые, горючие, оставляющие мокрые дорожки на щеках. Горечь во рту. Губы - будто онемели. Мелкая, колотящая дрожь. Страх перед смертью.
Я превращаюсь в пустое хрупкое стекло. Меня можно разбить, лишь посмотрев с омерзением. А что произойдет, если ненависть хлынет из «тех самых» глаз, я даже не хочу думать. Наверное, я тогда просто окаменею, как в какой-нибудь сказке.
Я превращаюсь в пламя соленое. В пламя холодное, в сухой лед, в крупу…
Где правда? Кто виноват? Черт его знает… Руки в чернильных пятнах. Это было тогда, когда мы ели ежевику, это дьявольское растение, и его сок тек по нашим рукам, по губам темно-фиолетовым соком. Сладкий, кислый, сочный. Яркий солнечный свет сквозь густые ветви. Маленькие царапинки от шипов. Не знаю, почему мне тебя так не хватает… Не знаю. Твои спутанные длинные волосы, в них застрял темно-зеленый листик ежевики.
Я каждый раз был готов к предательству. Но ты этого не сделал. Я был готов к тому, что ты наиграешься и оттолкнешь…, но ты так не поступил. Я не жил ожиданиями, я наслаждался каждым моментом с тобой. Даже после ссор ты возвращался. Не уходил навсегда. Не уходил надолго. Я успевал только остыть от нахлынувшего гнева…, как ты снова появлялся в моей жизни.
Я не могу никого винить в том, что все изменилось. Время не подвластно желанию. Ты был неподвластен моим желаниям.
Это было слишком просто, подумал я. Это было слишком просто – потерять тебя, отпустить, подарить, и забыть, как будто тебя и не было. Сколько бы я себе не повторял, что жизнь разнообразна, и я встречу еще сотни таких, как ты, я ни разу не верил в эти отговорки. Не первый и не последний раз я даю своему телу вспомнить прикосновение твоих рук, твоих волос, твоих глаз… Немного щекотящее дыхание около моего уха. Влажное дыхание, теплое. Меня бьет озноб. А ты отстраняешься, чтобы посмотреть на свое «творенье». В твоих глазах улыбка – такая нежная, такая несравнимая ни с чем другим. Губы тоже улыбаются, слегка.
На твоих губах поблескивает сине-фиолетовый сок, и он так манит, что практически лишает меня ощущения окружающего… Как будто все лето мы провели в тех кустарниках ежевики.
Ниспадающий отполированный луч серебряной луны выкрадывает из моей души эти воспоминания. Скользит своим лезвием безупречного сияния по тонкой ткани сердца. Холод и тепло, лед и огонь – одновременно восстали в покалывающем и истерзанном органе кровеносной системы.
В комнате вдруг стало тихо. Совсем не холодно. А только тихо… Тени наполнились знакомыми силуэтами, воздух стал пахучей смесью твоих духов и кожи. Тонкие пальцы призрачно коснулись узорчатого серебра ложки в стакане. Подушечки пальцев прослеживают выпуклый рисунок. Глаза прикованы к интересной находке. А я прикован к тебе. Я боюсь моргнуть, боюсь, что ты тут же исчезнешь, и мое видение не повториться.
Твои волосы, как и прежде, непослушно спадают на лицо волнистыми прядями. И ты недовольно заправляешь их за ухо, но через какое-то время они снова падают.
Как же так получилось, что чувство, которому не суждено было жить в реальном мире, вырвалось наружу и захватило власть над разумом? Как же получилось, спрашиваю я, что простая привязанность превратилась в обожание?... Как же получилось так…
Ты мне улыбаешься – и я становлюсь совершенно счастливым. Я всегда пьянел от твоих поступков, от твоих внезапных и совершенно не похожих на тебя порывов. Когда ты вдруг подойдешь ко мне и поцелуешь…, а потом оставишь сидеть меня в шоке на лавочке, и пойдешь на пару. А я могу так целый час просидеть. От медленного понимания произошедшего – до ощущения твоих терпко-сладких губ на моих. И – нахер всех святых! Потому что – ты один Святой!... Даже без озарения солнцем над твоей головой светится нимб…
Ты берешь мой подбородок, поворачиваешь к себе и, пока никто не видит, целуешь. Губы настолько мягкие, насколько настойчивые. И это простое прикосновение выбивает меня из реальности. Ты отстраняешься и уходишь, звонко стуча каблуками по ступенькам. А я распадаюсь на молекулы…, смешиваюсь с опьяняющими солнечными лучами и ухожу в астрал.
Кто-то просит у меня зажигалку, кто-то просит у меня сигарету, а я не помню – как это – говорить. Да и их движения слишком быстрые. А я не могу разобранным конструктором расслабленных рук извлечь ни то, ни то из своих карманов.
 Рот наполняется слюной от одного вида сочных ягод колючего кустарника. «Это неизбежно было…»