Девушка для Виктора

      «Странный, странный был человек П.!
Ну, начать хотя бы с того, что, дожив почти до 37 лет, П. ни разу не выпил, ни разу не выкурил папиросы. Это ли не странность в наш быстрый и развращенный век?»
Юрий Казаков, «Ангел небесный»

         К сорока годам к радости друзей Виктор Птицын стал почти похож на них: долгое время отказывавшийся от водки и вина теперь стал завсегдатаем мужских компаний. Но все же не напивался, как его друзья - бывшие одноклассники, вкусившие впервые алкоголь лет, наверное, в тринадцать, а то и двенадцать. Виктор же после долгого противления зеленому злу меру знал: три половинки рюмки, а потом стукался с друзьями минералкой. Но ему уже было весело, он был в единственной знакомой компании, с которой ему не скучно, с которой он избавился от многолетнего своего чуть ли не отшельничества.
Такое поведение их трезвого товарища устраивало друзей – есть кому после обязательной пятничной или субботней встречи проводить до подъезда самого захмелевшего. А время кухонного свидания определялось очень просто: если все работали в первую смену, то пятница.
А вот к табаку Виктор был и сейчас равнодушен, попробовал затянуться пару-тройку раз – и тут же тушил в пепельнице даже самую легкую сигарету. Больше товарищи, недавно принявшие Виктора в свою давно сложившуюся компанию, и не настаивали, сигарет не предлагали.
И это не недостаток настоящего мужчины, это, можно сказать, его доблесть. Недостаток был другой. У Виктора к сорока годам не было ни одной женщины. Все об этом знают, сочувствуют, советуют, как обзавестись хотя бы вдовушкой, но эти советы Витя игнорирует, как и самих женщин. И ведь не урод какой, наоборот, почти красавчик, приятный на лицо, ростом удался – метр восемьдесят, к сорока из худущего верзилы превратился в статного, правда, с чуть заметным брюшком, мужика, лишь его стеснительность осталась по-прежнему юношеской.
Но ни кто не знает, что еще в одиннадцатом классе он попытался стать мужчиной. Десятиклассница Инка нравилась ему давно: белые длинные волосы (анекдоты про блондинок тогда еще были не входу), немного рыженькая и чуть пухленькая, с большими, каждый пацан мечтал их пощупать, грудями.
Кавалеров она меняла часто, обычно встречаясь не с увивающимися за ней старшеклассниками, а с парнями, которые уже трудились на заводах и были с деньгами или с ларечниками, у которых были хоть и старенькие и отечественные, но автомобили. Может, ей и мечталось завести кавалера побогаче деньгами, родителями, с блестящей иномаркой, как это получилось у подруги и соседки по подъезду Светки. Она была на два года постарше, ее смело можно назвать очень миловидной, и ни кто бы не удивился, если бы Светка, приняв участие в конкурсе красоты, вернулась домой с алой лентой победительницы. Инка, несмотря на выдающийся бюст, Светке во всем уступала, как раз из-за такого бюста сутулилась, часто вспоминая, как мама корила ее: «К чему такие титьки отрастила, срам один», да и веснушки были слишком заметны и не к лицу. А Светке в последнее время повезло и с черным «Фордом» и с молодым буратинкой, с которым она ходила не по дискотекам, а по ресторанам, чаще всего в самый престижный под названием «Родня».
А отдыхать молодежи уже было хорошее в городе место: после, пожалуй, десятка лет простоя отремонтирован двумя дельцами с деньгами старый кинотеатр, в котором кроме трех небольших кинозалов были бар и ресторан, а летом еще и пивная палатка, игровые и игральные автоматы. Инна туда уже не раз ходила в сопровождении мальчиков, но не всегда по их приглашению, порой сама напрашивалась на дискотеку, но в таком случае ловила у входа в развлекательный центр обожающих ее старшеклассников, с которыми, увы, в ресторан не сходишь. Сама за вход в «Апельсин» еще ни разу не заплатила. Вот так и Витя однажды попался на глаза Инне, в ответ на ласковое ее поглаживание по руке пригасил на вечерний сеанс в кино, а потом сразу и на дискотеку. Вернее, про дискотеку сказала уже сама Инна, вскользь сообщив юноше, что она как раз начнётся после кино в соседнем зале.
По тому, как Виктор озирался в фойе у кассы, Инна догадалась, что он тут в первый раз. Взяла на себя роль гида, объяснила, что билеты надо предъявлять лишь при входе в кинозал или на дискотеку, в остальные места вход бесплатный, надо только рассчитываться за бар или автоматы. И подтолкнула его как раз к столу с игрой в хоккей с шайбой, пояснив, что надо заплатить двадцать рублей за пятиминутную игру или до победы в девять забитых шайб. Потом она Виктора раскрутила себе на пиво и на два попкорна. После кино повела его за руку на дискотеку. Танцор, конечно, из Виктора никудышный, чуть ногами двигает – и то ладно.
Инна предпочла, немного повеселившись в общем кругу, побыстрее уйти с танцев, чтобы не светиться с таким неумехой. А может его выдрессировать?
- А давай-ка, Витьк, лучше ко мне пойдем, возьмем бутылочку мартини, музыку послушаем! Предки у меня современные, в мою комнату не заглядывают, так что тебе стесняться нечего.
И в своей уютной комнате Инна взяла инициативу: разлила в фужеры мартини, вынула из полки в шкафу огромную просто шоколадку, не стесняясь парня, переоделась в короткий халатик.
Виктор рад такому приему, сбылась его мечта – теперь Инка его! Даже на радостях выпил весь фужер мартини, чего не делал ни разу в жизни. И чувствовал, что именно сегодня он сделает еще что-то впервые. Обнял Инну, та еще крепче прижалась к нему, положив его руки себе на груди. Погладил их, нежными пальцами одной руки – и ведь не учил ни кто – добрался до сосочка, а второй стал гладить коленку, поднимаясь все выше и выше. Инна резко откинулась назад, Виктор лихорадочно сдергивал джинсы…
- Только не торопись, только не торопись – шептала в ухо Инна.
Витька был как во сне, ведь ночами не раз он видел такую именно картину и именно с Инной. Неожиданно быстро горячая волна, которую нельзя остановить, передалась от Виктора к девушке.
- Ну, ты что, дурак, так торопишься! Мог подождать, чтобы сделать девушке приятное. – Чуть ли не кричала неудовлетворенная Инна, а потом догадалась. – Так ты еще в первый раз! И на кой ты мне такой сдался!
Виктор испуганно молчал. Почему-то стало стыдно. И за, оказывается, давно развращенную Инку, и за свое неумение в постельный делах.
Этот случай врезался в память до такой степени, что Виктор стал чувствовать себя неполноценным в дальнейших отношениях с девушками, виня в этом известную "Дуньку Кулакову", пользоваться которой его научили в пионерском лагере, когда он окончил шестой класс. Наверное, как раз эта часто им по ночам применяемая искусственная замена желанной женщины и подвела, когда он оказался близок с Инкой.
Виктор больше к девушкам не походил, сторонился праздничных компаний, со временем совсем оказался чуть ли не отшельником в своем шумном городе.
Но вот преодолев ставшей всем привычной свою робость, три года уже встречается со своими бывшими школьными товарищами, позволяя раз в неделю по три полрюмки, не больше. Он один из них и вообще с их рабочей улицы Мастеровой, окончил техникум, потом заочный институт, даже, старательный и не очень заметный, сделал небольшую карьеру, возглавив бюро научно-технической информации. Зато так и остался жить в частном доме на той же улице детства, оставшись один после скончавшейся от рака матери. Все его поженившиеся товарищи давно получили, все же семейные и с детьми, квартиры еще в советское время, когда их завод строил в год по большому дому и этим даже прославился на всю область. И трудились все на одном заводе, жили в заводском же микрорайоне почти недалеко друг от друга. Мужики с удовольствием приняли Виктора в свою компанию, удивившись, честно говоря, этому поступку их давнего друга, как бы очнувшегося после долгих лет спячки, да и давно устоявшуюся группу устраивало это изменение в ее составе, сулящее хоть ненадолго, но новизну в разговорах под звон бокалов за кухонным столом. Да и собеседник был приятный, грамотный, много чего интересного умеющий рассказать. Единственный только недостаток – он все равно одинок.
Слава – слесарь-сборщик на конвейере, жилистый, сухой, спортивный, по утрам обливается холодной водой у подъезда, хорошо, что живет на первом этаже – два ведра воды носить не сверху, как это делает один его знакомый, зимой – любитель лыжных прогулок, летом – дальних велосипедных путешествий. И как это его спортивный образ жизни, недоумевал Виктор, согласуется с ритуалом пятничных или субботних выпивок. А тому хоть бы что, даже если, бывает, перепьет, то утром не два, а четыре ведра воды на себя – и снова крепок, как огурчик.
- Стресс снимаю после пятидневной утомительной и с годами ставшей все же тяжелой работы на конвейере, - как-то разрешил Витькино недоразумение Слава.
- Ему не понять, - тут же включился в разговор Шурик. – Он на конвейере не работал. Сам Шурик в сборочном за двадцать два года труда прошел, наверное, все операции, ему давно стало скучно, все мечтает найти другое дело, но где еще будет такая, за фордовский ритм, зарплата.
Четвертый человек в этой дружной компании - как бы командир. Его одного все друзья всерьез называют по имени-отчеству – Василий Васильевич. Был наладчиком, учился, перебиваясь тройками, в вечернем техникуме, а вот мастером прессового участка стал просто отличным, даже имеет официальное звание «Лучший мастер завода». Располнел, стал серьезным, рассудительным, о своих детских проказах даже в давно устоявшейся группе вспоминать не любит. На работе у него такая привычка, давно известная всему заводу: утром получит задание от диспетчера с аварийными, конвейер же ждёт, деталями и запишет их на ладонь, а вечером с легкой душой умывает руки – план выполнен.
В очередную субботу – Слава и Шурик в пятницу были во вторую смену – встречались как раз у Василия Васильевича, соблюдая очередность приема гостей. Всем нравилось, что его супруга Нина, по полноте не уступающая супругу, никогда не ругает мужиков, наоборот, приготовит всегда вкусные закуски, да и сама, бывает, выпьет рюмку-другую. В школьные годы она училась в параллельном классе и жила с Василием по соседству. Поэтому всех его друзей знала, как облупленных, появлению в их ватаге Виктора просто обрадовалась и однажды намекнула друзьям, чтобы они позаботились о товарище, познакомили бы его с какой-либо матерью-одиночкой или вдовушкой. И сказала, что если они, ленивцы, не займутся этим, то она сама попробует сосватать ему девчонку из заводского общежития.
- Только не это! – тут же возмутился Василий Васильевич, - там сами знаете, какие шалавы, а Виктор у нас натура тонкая.
За кухонным столом в этот раз Виктора не было: был в столице на отраслевой выставке, которая как раз сегодня только закончится. И все разговоры в этот вечер закрутились вокруг его долголетнего одиночества.
- А ведь, мужики, ему же через две недели сорок лет стукнет. Давно без матери, дом неухожен. Давайте с женами придем к нему накануне, порядок наведем, отремонтируем что надо, у него же руки-крюки, а на следующий день у него же в нашей узкой компании, да если еще и снова жён позовем, ему день рождения отметим. Вот и радость будет у мальчика на душе! – предложил Слава. Он иногда, когда волновался, говорил, заикаясь, а тут длинную для него речь произнес без запинки, видно мысль дано выстрадал.
- И про хороший подарок надо подумать, - сразу подержал умную идею Шурик.
- Магнитофон, - предложил Василий Васильевич.
-Не-а, надо что-то оригинальное, ныне магнитофоны всем на дни рождения дарят.
- Ноутбук.
- Да у него в бюро компьютеры есть.
- Давайте лучше выпьем пока ещё по одной, закусим, может и придет хорошая мысля, чтобы была не опосля, - предложил Шурик.
Чокнулись, выпили, замолчали.
- Нин, - крикнул в зал Василий Васильевич, - зайди к нам, твой совет требуется!
Нина, выслушав мнения друзей о подарке для Виктора, все предложения отвергла:
- Был бы женат, я у супруги спросила бы, а он же холост.
- Во, идея во голову пришла! - воскликнул радостно Шурик, заёрзав на стуле и потирая от нетерпения руки. Его предложение точно будет уникальным, таких подарков в их заводском микрорайоне, город-то большой, а заводские улицы вдоль и поперек исхожены, тут все друг друга знают как в деревне, ни кто не делал. В установившейся тишине, каждый недоумевал, а что же такое оригинальное может придумать Шурик?
- Ему надо девушку подарить!
- Как это? – первым удивился Василий Васильевич.
-Как-как, очень просто. Я знаю, что в «Родне» могут помочь, девушку подберут, только деньги плати, хоть за час, хоть за ночь.
- Сам, небось, пробовал, - догадался Слава.
- Может, и сам, но об этом умолчим. Я дело, мужики, предлагаю. Ну, подумайте сами: наш Витя стеснительный, возможно ещё мальчик, девушек как огня боится. А тут будет готовая на всё красивенькая молодая бабочка, она его всем своим премудростям научит, да и он такого товара стесняться, я думаю, не будет.
- Так это денег будет стоить?
- Не дороже нашего любого подарка. Что вы как не современные люди, словно теперь не капитализм. Все тут будет по Марксу: товар - тело – товар.
- Ты предложил, ты этим и занимайся, - подвел итог мини-дискуссии Василий Васильевич. – Дело в данном случае не в деньгах, соберем, сколько нужно, главное, может, после этого у Виктора интерес к женщинам появится, и мы ещё на его свадьбе погуляем. В следующую пятницу собираться нам у Славы, к этому времени каждый пусть принесет по две тысячи.
Шурик раза два, когда его любезная жена Галюха лежала в больнице, пользовался услугами «Родни». Он знал, с кем надо договариваться. С мамой Инной. В воскресение вечером оправился к ней.
- Значит, Виктор Птицын, говоришь. Задача, насколько его знаю, трудная. Мои девочку могут хорошо дать, но не смогут «расковать» Виктора, с ним же без стеснения обо всем вначале надо поболтать. И не только по это. Знаешь что, Шурик, пожалуй, я сама к нему пойду. И не гляди на меня такими глазами. Я его со школы знаю, встречалась даже с ним, он же в меня влюблен был.
- А не старовата для утешения?
- Как в одной шутке, между прочим, по телевизору было сказано: «А полежать-то я ещё смогу». Чувствую, что именно я ему нужна для обретения веры в себя. Ведь я, правда, это поздно поняла, кое в чём, тебе об этом знать не обязательно, виновата, вот и пришло время исправить ошибку. Адрес можешь не говорить, знаю, чай, в школьные годы все неподалеку жили. И денег не надо – пусть будет мой подарок, а вы ему сами что-нибудь подарите из бытовой техники, например, микроволновую печь, ему же готовить легче будет, - деловито, по-женски, рассудила Инна.
- А если…
- Без если, - не дала договорить Шурику Инна. – Я всё еще во время нашего разговора продумала. – Если меня не примет, в «Родне» будет ждать звонка самая красивая и умелая девочка.

Странен был их союз. Тогда, год назад, после для рождения, Инна осталась у Виктора, вместе они всё убрали с праздничного стола, вымыли посуду, а после разговаривали почти до рассвета. Без всякого стеснения Инна, по-прежнему видная, лощёная, только чуть располневшая, не сорок пять килограммов, как в десятом классе, но и не вдвое тяжелее, стала просвещать собеседника в способы ухаживания за женщинами. Откровенно рассказала про все чувствительные девичьи места. Оказывается, Виктор в наш слишком просвещенный «про это» век был по-мальчишечьи, ну словно второклассник, наивен. Да и не говорил он на эти темы ни с кем, поскольку замкнулся давно в себе и в книгах. Уже ранним утром он прошел урок практики.
И всё. Больше подобного не случилось. Инна иногда приходила к Виктору, готовила, убиралась в доме, стирала-гладила, потом они долго обо всем беседовали. Но вечером Инна уходила к себе.
Из «Родни» уволилась на следующий после дня рождения Виктора вечер, устроилась кассиршей в развлекательный центр. Но и зарплата там мала, да и одни пигалицы работали вокруг, не компания. С удовольствием приняла приглашение стать снабженцем в сети ресторанов, кафе и школьных столовых.
- Вы что, как брат с сестрой живете, - нахально на одной из встреч на четверых спросил Шурик. Теперь друзья, когда подходила очередь, в намеченное время встречались и у Виктора, Инна готовила изумительные закуски, но уходила домой при появлении друзей.
Как-то Инну ресторанное начальство послало в Ростов, чтобы с фермером, у которого страусиная ферма, договориться о периодических поставках нежного мяса и пока для пробы заплатить еще за десяток яиц. У Виктора как раз начался отпуск и он решил съездить с Инной, чтобы посмотреть на Ростов-папу (мама - это Одесса), а заодно и полюбоваться на живых страусов.
С фермером договорились буквально за полчаса, тот даже обещал доставлять заказанное своим транспортом, поскольку он всё равно регулярно привозит в минирефрижераторе охлажденное мясо в Рязань, Касимов, Муром и Нижний Новгород, так что за дополнительную небольшую доплату он окажет и транспортную услугу. Предложил переночевать в своей частной гостинице, но Инна и Виктор решили осмотреть центр Ростова, поужинать в привокзальном ресторане и поздно вечером уехать на поезде обратно.
Уставшие, они в ресторане заказали плотный ужин, Виктор не отказался от трех рюмочек, выпивая половину налитой, да к тому же была пятница.
К их столику, специально выбранному в конце зала, подходил, издали было заметно, нетрезвый грузный мужчина. Да, тесен мир. Начальник заводского отдела снабжения Гомулин. Поздоровался, сел без приглашения на свободный стул, внимательно, прищурившись, посмотрел на Инну.
- Я сейчас коньячку закажу, а этой, - кивнул он на Инну, скажи, чтобы подругу быстро нашла, потом перепихнемся по-быстрому, до поезда успеем, - У меня к тебе разговор есть, хватит в бюро сидеть, пойдем ко мне в отдел, когда практики наберешься, то замом тебя поставлю.
 Виктор покраснел, долго молчал, потом резко встал.
- Вот что, давай проваливай отсюда, тебя сюда не приглашали!
- Это ты перед этой выкобениваешься?
-Это моя жена.
Гомулин ушел, покачиваясь и напевая: «И дорогая не узнает, какой у Витьки был конец», потом обернулся, пообещав круто дома поговорить и показать, где птицы зимуют.

Уже в поезде Виктор с Инной решили, что свадьбы особой не будет, пригласят в следующую субботу Василия Васильевича, Славу и Шурика с супругами в дом к Виктору, посидят скромненько, и чтобы ни каких подарков...