Рамзия

Из жизни гастарбайтеров



...Поезд шёл всё медленнее и медленнее: “Скоро вокзал”, – подумала
Рамзия. За окном мелькали огни Москвы. Моросил дождь, и, по-видимому,
было не очень тепло. На душе у Рамзии тоже было зябко и неспокойно.
Сердце стучалось быстро-быстро, как у воробья, и дыхание перехватывало от
волнения. Поезд остановился, открылись двери. Пассажиры стали гуськом и
терпеливо ждали своей очереди на выход. Лишь Рамзия нетерпеливо мотала
головой в разные стороны и подпрыгивала – а вдруг увидит кого-то знако-
мого на перроне. Но роста она была небольшого, а перед ней стояли двое
здоровенных мужчин. И Рамзия только сошла со ступенек вагона, как пара
рук схватила её в охапку и подняла вверх...
– Сестрёнка, дорогая, здравствуй! С приездом!
– Дурак, отпусти меня! Поставь на землю! Я боюсь! – закричала Рамзия.
– Неужто не узнала брата?
– Узнала! Да поставь же меня на землю. Лучше помоги Касыму выносить
вещи. Видишь, он ещё в вагоне! Мама передала вам сумку с гостинцами.
– Ладно – ладно, пойду. Боишься, у твоего Касыма пупок развяжется? Не
бойся! Забыла, как на спор ради тебя годовалого жеребца на плечах пронёс
от своего дома до наших ворот?
– Тогда ещё не был моим, а теперь муж и отец моих детей, а их у нас
шестеро. Нам нужен здоровый отец в семье. И марш в вагон, а то отшлёпаю,
как в детстве.
– Слушаюсь, сестра!
Тут появился Касым с двумя огромными баулами.
– Привет, Садрик!
– Здравствуй, здравствуй! Очень рад тебя видеть. Там ещё осталось что-
нибудь, или ты всё вынес?
– Сумка и два пакета.
– Отдохни, я сбегаю, – рванул с места Садрик.
Рамзия вздохнула, глядя ему вслед:
– Как сильно изменился брат!
– Да-а! Москва портит людей, – задумчиво ответил Касым.
Касым был прекрасно сложен: высокий, широкие плечи, мощная грудь,
тонкая талия, длинные сильные ноги. Классическое лицо азиата, спокойный
цепкий взгляд, который обдавал необыкновенно тёплой волной. Рамзия
посмотрела на мужа с нежностью, обняла за шею и поцеловала в подбородок.
Он взглянул на неё как-то странно и понял: Рамзия боится Москвы, боится
неизвестности, которая ждёт их. Сколько лет они живут вместе, а Касым ещё
не знает, любит его Рамзия или нет. Она ни разу не сказала ему об этом, но
ведёт себя, как любящая жена и мать. А он любит её с детства, Рамзия долго
не обращала тогда на него внимания или делала вид, что безразлична к нему
– он точно не знал. Тогда, в далёком прекрасном прошлом Касым, старался
удивить Рамзию разными поступками: то жеребца на себе тащил, то быструю
ледяную речку переплывал, то… да чего только ни делал, лишь бы она посмот-
рела на него.… А потом были армия и “позорная” война в Афганистане, как
сейчас некоторые говорят. Но они так не думали, им приказала Родина. А
слова режут по живому: “…мы вас туда не посылали…” Э-эх! Да что гово-
рить? Вернулся седым, и когда ему становится тяжело на душе, поёт песню
о друге, который не вернулся с задания: “Ко мне во сне приходит друг…”
Однажды племянники ворошили его седину и спорили, кто больше перебрал
седых волос. Мимо проходила Рамзия, тихо подошла и спросила: “А для меня
найдётся на твоей голове седой волосок?” Он молча встал, взял её за руку и
привёл в дом к родителям. Дрожащим от волнения голосом еле смог вымол-
вить: “Дорогие родители, это хозяйка всех моих седых волос и сердца моего!” С
тех пор они вместе. Когда родился первенец, Ахмед, врачи удивились – таким
здоровым и крепким родился их сын – всё на 10! Врачи говорили: если б все
были такими, как их семья, им не осталось бы работы. И после этого началось.
Рамзия стала рожать каждый год-полтора. Все дети, как на подбор, здоровые и
красивые. Касым был на седьмом небе! А когда Рамзия забеременела в шестой
раз, то почувствовала себя плохо, но всё-таки решила рожать и чуть не умерла
во время родов. Тогда Касым сказал: “Коран, Аллах – это очень хорошо, но
твоя жизнь и твоё здоровье нам дороже. Идём к гинекологу, он скажет, что
делать”. Так и решили. И вот сейчас у них дома шестеро прекрасных, умных
и послушных детей. Родители всё сделают, чтобы их дети стали настоящими
людьми. Поэтому они здесь, в Москве. Конечно, тяжело поначалу будет, но
там, за “Речкой”, бывало хуже… Касым поспешил успокоить Рамзию:
– Всё будет хорошо, не переживай. Садрик обещал устроить нас на работу.
Тебе вроде бы нашёл. Главное, есть, где жить.
– Да – да, конечно, – сказала Рамзия, а сама подумала: “Кто знает, надо ли
было сюда приезжать?”
Садрик вышел из вагона с остальным багажом. Не забыл сделать комп-
лимент хорошенькой проводнице и оставил ей свой телефон, так, на всякий
случай. Садрик – лёгкий, как ветерок, всегда был таким юрким и весёлым.
Он никогда не унывал, поэтому всегда нравился женщинам, хотя особой
красотой не отличался. В Москву приехал два года назад и неплохо устро-
ился. Работал на стройке, сначала разнорабочим, а когда стал жить с моск-
вичкой, его назначили бригадиром. Он-то и уговорил Касыма приехать в
Москву. Но Касым поставил жёсткое условие: только с Рамзиёй вместе и то
– когда найдёт гарантированную работу. Жить они будут у Садрика, моск-
вичка разрешила, у неё четыре комнаты. Сестре работу нашёл, в ресторане
посудомойщицей, хотя Рамзия – неплохой кулинар. Со временем она себя
покажет, и её переведут на кухню. Так сказал Садрик. Да не всё ли равно где
работать, только бы не обманули и платили, сколько обещали! А то сын с
дочкой через год хотят поступить в университет, а без денег…
Касым – мастер на все руки, но работать, скорее всего, пойдёт на стройку
с Садриком, так надёжней. Да и Садрику нужен помощник – свой человек.
Вышли втроём из здания вокзала и остановили частника:
– В Измайлово повезёшь? – спросил Садрик.
– А сколько дашь?
– 150 рублей.
– Ты что, друг? До Измайлово не меньше 250!
– Короче, 200, и базар окончен.
– Ладно, садитесь, – как бы делая одолжение, сказал частник, – а кто-
нибудь из вас дорогу знает? – спросил водитель.
– Вот тебе и Москва! Цену до Измайлово знает, а где находится это самое
Измайлово – не знает. Ха-ха-ха!… – расхохотался Касым.
– Ха-ха-ха!… – смеялась и Рамзия.
– Ха-ха-ха!… – не отставал Садрик. – А вы когда въезжали в Москву, знак
видели?
– Какой знак? – не понял Касым.
– “Осторожно! Москва!” Ха-ха-ха! – Садрик давился смехом.
– Ха-ха-ха! – Касым уже держался за живот.
– Ха-ха-ха! – присела Рамзия.
Водитель сначала не знал, как быть, а потом и сам засмеялся, и все вчет-
вером хохотали, как сумасшедшие. Их смех прервал властный окрик:
– Уважаемые! Ваши документы!
Касым повернул голову и увидел перед собой трёх милиционеров,
которые нагловато- небрежно рассматривали потенциальных преступников.
Старший лейтенант смачно кашлянул, и их обдало волной пивного перегара,
хотя весь наряд жевал “Орбит”, как поётся в песне, – “без сахара”. Рамзия
первой протянула свой паспорт. Старлей вместе с паспортом схватил и её
кисть. Женщина хотела вырвать руку, но он не отпускал её. Рамзия с ужасом
посмотрела на Касыма. Касым кипел от негодования. Ещё чуть-чуть, и он
ударил бы мента. Рамзия это поняла и поспешила успокоить мужа:
– Касым, прошу, не надо, будет хуже!
– Послушай, офицер, у тебя уже нет руки. Она у тебя немеет и через пару
дней отсохнет! – глухим голосом сказал Касым. Отпусти жену, а то я наплюю
на твои погоны и законы. Меня Аллах защитит, а тебя твой Бог – нет!
– Ты чё, угрожаешь? Вы слышали, угроза при исполнении? – пискляво
сказал старлей. – А ну, в наручники их, и в отделение! – приказал он своим
сержантам. – А там, может, и наркотики у них обнаружим. Тоже мне, Кашпи-
ровский, – всё же как-то неуверенно и испуганно сказал старлей.
Весь наряд милиции залаял, как паршивые шакалы.
В это время Садрик сорвался с места и исчез в темноте. Один сержант
побежал было за ним, но, испугавшись темноты, вернулся.
– Ничего, и этих хватит, – успокоил он старлея.
– А таксист? – неуверенно промямлил совсем молоденький милиционер,
видимо первый раз вышел на “боевое дежурство”.
– Не таксист, а “бомбила”. Или “чайник”, – грубо поправил старлей. – Эй,
чмо! А ну, подойди! И откуда ты у нас? А-а-а, Кавказ, да-а. Регистрация в
Люберцах. Ясно, всё путём, да вот загвоздка. Ты их знаешь?
– Нет, гражданин хороший! Они голосовали, я остановился. Кушать надо,
начальник, всем. Я понимаю! Куда ехали – не знаю, не успели сказать. Вот,
путёвку мою отметьте, – скороговоркой сказал таксист и протянул старлею
100 рублей.
Тот взял сотенную, спрятал в карман и сказал:
– Путевой лист, уважаемый, у вас липовый. Я его на экспертизу отправлю.
Ха-ха-ха! – довольный своей шуткой засмеялся старлей.
“Молодец, не сказал, куда собирались ехать” – подумал Касым, хотя это
не имело никакого значения, но было приятно, что таксист оказался поря-
дочным человеком.
– Ну, а вы, уважаемые гости столицы, добро пожаловать в наше отде-
ление, надеюсь надолго. Подозреваем вас в перевозке наркотиков. Пони-
маешь, “Кашпировский”? Тебя в камеру к бомжам, а твою “Гюльчатай” – к
проституткам. Устрою я вам 1001 ночь! – издевательски сказал старлей. Но,
встретив суровый взгляд Касыма, отвёл глаза в сторону и, к своему ужасу,
почувствовал, как правая рука не то ноет, не то немеет. Он со страхом дёрнул
плечом и подумал: “А что, если этот и впрямь экстрасенс? Да ну, меньше пить
надо и не похмеляться крепким пивом”.
“Что же сейчас будет?” – подумала Рамзия.
– Успокойся, всё будет хорошо. Мы только приехали и ещё не успели
ничего натворить. И среди них есть хорошие люди, поверь, – будто угадав
мысли Рамзии, сказал Касым. А сам не знал, что делать, как быть. Ведь
офицер недвусмысленно намекал на наркотики, значит, могут подбросить.
У-ух, шайтан!
В отделении закрыли их по камерам: Рамзию – к проституткам, а Касыма
– к бомжам. Багаж оставили в дежурке. Из клетки Касыма был виден стол
дежурного, за которым сидел офицер в чине капитана. Возраст его подходил
больше для майора. “Наверное, не угодил начальству. Честный, правильный
мент! Ну что ж, для нас это шанс”, – подумал Касым. Капитан поднял голову,
и Касым увидел суровое лицо, седые виски, усталый, тяжёлый взгляд. Такие
лица редко улыбаются или не улыбаются вовсе. Такие глаза не раз сверлили
взглядом “костлявую с косой” и не дрогнули, поэтому выживали всегда.
Такие носы нюхали настоящий порох. Им знаком запах крови друга и запах
крови врага. Другими словами, капитан побывал в горячих точках, но где?
Да не всё ли равно, война – она везде война, сеет горе и несчастье! На любой
войне нет победителей – все проигравшие. “Может, попробовать?” – подумал
Касым и запел, глядя в пол:
– Ко мне во сне приходит друг,
Он был замучен под Кабулом –
Он был уверен перед дулом –
Что это не сойдёт им с рук –.
Войны как будто бы и нет –,
И друга нет, и это странно,
Что есть седые ветераны,
Которым лишь по 20 лет...
Касым услышал шум отодвигающегося стула и тяжёлые шаги. Поднял
глаза и встретился взглядом с капитаном.
– Ты кто? – спросил капитан.
Касым назвал себя.
– Что делаешь здесь? Сержант, ключи от третьей! – крикнул капитан.
Лязгнул замок, и вот Касым уже на свободе.
– Садись, друг, рассказывай, – просто, по-деревенски сказал капитан.
– Извините, а можно... и жену... выпустить. Она с проститутками, – сбив-
чиво, волнуясь попросил Касым.
– Сержант! Серёга, блин, куда опять убежал? Из пятой… как зовут вашу
жену?
– Рамзия.
– Рамзию ко мне, быстро! Да брось ты эту малолетку, Сергей, не любит
она тебя, обманет! – Капитан уже злился.
Привели Рамзию. С ней было всё в порядке, если не считать лёгкого шока
от общения с проститутками.
– Ну, рассказывай, что да как?
Касым вкратце рассказал всё капитану.
– А воевал в Афганистане, говоришь? Друг-одноклассник мой там погиб.
Может слышал? – капитан назвал имя и фамилию друга. – Нет? Ну да, вас
было много, – задумчиво добавил он.
– А вы, простите, где воевали? – полюбопытствовал Касым.
– Нагорный Карабах, Первая чеченская... Многих наших поубивало:
хороших, правильных ребят! Вот что, друг, бери жену и багаж и уходи. Я
тебя отпускаю. Мои мародёры ещё не успели распотрошить твои сумки.
Ты знаешь, куда ехать? Вот и хорошо. Запиши мой телефон, мало ли что.
Помощи большой от меня не жди, я – “белая ворона” в ментовке: справед-
ливый и честный. А по мелочам – помогу. Серёга, да брось ты вылизывать
сопли этой пионерке, иди сюда! Берёшь машину и отвозишь людей в Измай-
лово, по этому адресу, до дверей квартиры. Ясно?
– Протокол о задержании не будете составлять? – поинтересовался
Сергей.
– Какой протокол? Люди сошли с поезда два часа назад, – рассердился
капитан.
– А что скажет старший лейтенант Кудрявцев? У него же низкий показа-
тель по задержаниям, – не унимался Сергей.
– Меньше пить надо! Ничего, ещё раз задержит своего двоюродного
брата-алкоголика и соседку-проститутку. Он уже раз сделал это, – улыбнулся
капитан, – и выполняй, что было приказано!
А Касыму сказал:
– Завтра я свяжусь с участковым, и он поможет с регистрацией. Там
хороший парень сидит, его отца ранило во Второй чеченской. Так что не
дрейфь, всё будет путём! Без надобности меня не ищи, работы много. Бывай,
друг!
– Спасибо, капитан! – больше Касым ничего не смог сказать и положил
руку на плечо капитана...
– Садрик, а почему ты убежал тогда на вокзале? – спросила Рамзия брата
спустя три дня.
– Ты не слышала, они хотели наркотики нам подбросить! А это тюрьма! С
нами тут не церемонятся! – вспылил Садрик.
– Не надо всех под одну гребёнку, – отрезал Касым. – Лера, хозяйка, тоже
москвичка, а живёт с тобой. И нас приютила, и совсем не такая, как все расска-
зывают. Хорошая, добрая женщина. Даже за квартиру деньги не берёт, опла-
чиваем только коммунальные услуги. И племянники у её отличные пацаны.
– Это потому что, участковый наш вызвал её и попросил зарегистриро-
вать вас законно, – съязвил Садрик.
– Не ври, брат, она сама по себе хороший человек, как и тот капитан в
отделении. Кстати, Касым, ты даже не спросил, как его зовут, – с огорчением
сказала Рамзия.
– А я знаю. Зовут его Хороший, Добрый, Справедливый, Честный Человек!
Другими словами – Белая Ворона, – спокойно ответил Касым.
***
Через неделю и Рамзия, и Касым уже работали. Рамзия мыла посуду
в одном из ресторанов “Русский бардак”. Рестораны назывались так в
рекламных целях. На самом деле атмосфера и обслуживание в них не имели
ничего общего с названием – всё было на уровне “люкс”. Касым вкалывал
на стройке до седьмого пота. Была уже первая зарплата. Все радовались, как
дети. Ещё бы, они вместе получили полторы тысячи долларов. Да, полторы
тысячи долларов, но уставали страшно. Купили детям и родителям, что
посчитали нужным и отправили через проводника. Сами приоделись, приоб-
рели мобильные телефоны. Одним словом, были очень довольны и строили
счастливые планы на будущее.
***
Однажды Рамзия пришла с работы пораньше. Никого не было дома, и
она решила отдохнуть часок. Через полчаса её разбудили голоса. Садрик и
Лера разговаривали на повышенных тонах, и наверняка не знали, что Рамзия
дома, так как разговор был о ней с Касымом.
– Садрик, я знала, что ты – дерьмо, но не до такой же степени, чтобы
завидовать своей сестре и копать под неё. Где же ваши хвалёные восточные
обычаи и правила поведения? Рамзия – твоя старшая сестра, она растила
тебя! Тебе завидно, что они хорошо устроились, что Касым получает зарплату
больше, чем ты? Так Касым работает! Он мастер на все руки, всё умеет, на
любую технику сядет и всё сделает. Ему дали бригаду больше, чем тебе?
Значит, ему доверяют больше! Утром он уходит в шесть, ты – в семь, вечером
ты приходишь в восемь, он – в десять! Разница есть? Он одевается на работе,
как простой рабочий, а ты – как директор фирмы! Даже не думай, я их не
выселю! Мне с ними хорошо, они приятные и добрые люди. Мне не мешают.
А если и надо будет кого-то выставить за дверь, то этим человеком будешь
ты! Слушай, Садрик, ты – как Майкл Джексон. Тот хотел стать белым, а ты
хочешь стать, ну... я даже не знаю, кем. Забываешь ваши обычаи. Извини,
конечно, но ты уже год пользуешься туалетной бумагой в домашних усло-
виях. Прости, я не хотела тебя обидеть, но это правда. Оглянись, Садрик, ты
не был таким! Москва испортила тебя! И больше никогда, слышишь, никогда
не подходи ко мне с такими предложениями, а то всё расскажу им! Они будут
жить здесь, и баста! – негодовала Лера.
– Ну, хорошо, хорошо, я всё понял, – тихо ответил Садрик, и оба вышли
на улицу.
“Зачем ему это надо? Что мы ему сделали? Сказать Касыму или нет? Если
узнает Касым, тут же соберёт вещи и мы уедем домой. А как же дети, универ-
ситет? Нет, буду молчать, будто ничего не случилось и ничего не знаю. Лера
сказала ясно и четко, что нас не выгонит. У Касыма на работе всё отлично. Его
уважают и ценят, даже зарплату повысили. У меня тоже всё хорошо”. Хозяин
ресторана, которого Рамзия ещё ни разу не видела, как-то заказал плов для
больной матери. Она вызвалась приготовить. Старушке плов очень понра-
вился, и она попросила два-три раза в неделю готовить ей такой. За это хозяин
платил отдельно. А шеф-повар заинтересовался её кулинарными способнос-
тями и обещал очень скорый перевод на кухню, с повышением зарплаты. О
Аллах, как хорошо, так и хочется работать и работать! Есть, правда, один нюанс.
Очень неприятный тип, по имени Шалва, зачастил в подсобные помещения и
постоянно цепляется к ней с двусмысленными предложениями и даже руки
распускает. Шеф-повар его предупредил, что хозяин не любит такого обра-
щения с персоналом, он будет вынужден сказать патрону об этом. Скорее бы!
Может, отстанет? Интересно, а кем он приходится хозяину? С сыном хозяина
Шалва не дружит, несмотря на то что они ровесники. Сына хозяина, Егора,
она знает: хороший парень, спокойный, помогает отцу в бизнесе. Все говорят,
что сын похож на отца и лицом, и нравом, значит, хозяин – хороший человек.
Такой не даст в обиду никому любого своего работника...” На этой оптимисти-
ческой ноте Рамзия снова уснула.
Утром Рамзия проснулась с тяжестью на душе. На кухне она встрети-
лась взглядом с Лерой, и обе всё поняли: Лера – что Рамзия всё услышала, а
Рамзия – что ей не стоит беспокоиться, Лера остаётся при своём мнении. Но
лучше, чтобы Касым не знал.
Успокоившись немного, Рамзия пошла на работу. Ближе к вечеру
появился Шалва и сразу явился к посудомойщицам.
– А, вот она, васточний красавица, которий нэ любит никаго, кроме мужа,
да? Вах-вах! Какие ми честние, – противно кривлялся Шалва. Одной рукой
обнял Рамзию сзади, на уровне груди, а другая рука начала блуждать по её
телу. Рамзия замерла, она не знала, что делать, в горле пересохло, в глазах
потемнело, ноги стали ватными. Она поняла, что теряет сознание...
– Шалва! – резкий голос шеф-повара привёл Рамзию в чувство. – Шалва,
я только что говорил с хозяином о твоём поведении. Завтра в 10 утра он
будет здесь, в кабинете менеджера. Прошу не опаздывать, – сухо, леденящим
тоном сказал шеф-повар. – Рамзия, и ты тоже должна прийти. Я знаю, у
тебя выходной, но хозяин попросил лично. Он хочет тебя отблагодарить
за вкусный плов и предложить повышение, – уже мягким, тёплым голосом
сказал шеф-повар.
Шалва вскипел:
– Что, козлы, уже настучали, да? Свиньи!
В это время зашёл охранник Гена. Это был здоровенный добродушный
русский богатырь с бородой, под два метра ростом. Все его называли Гера-
симом, за силу и молчаливость. Он молча одной рукой взял Шалву за грудки,
приподнял на полметра от пола и, глядя ему прямо в глаза, сказал:
– Послушай, эти свиньи, среди которых и наш хозяин, дали тебе кров и
пищу. Ты нигде не работаешь, живёшь за наш счёт, потому-то твой отец,
хороший человек, был другом хозяина. И наш хозяин, человек чести и
долга, поклялся на могиле твоего отца, что он тебя не оставит одного. А
ты, ублюдок, зажрался, университет бросил и каждый день тратишь деньги
хозяина на развлечения. Мы – свиньи? А ты – орёл? Да, ты – орёл, только не
такой, что летает, а такой, что на скале дерьмо клюёт! Понял, дерьмоед? Ещё
раз увижу здесь, покалечу, сдам в “Дом инвалидов” и скажу, “шо так и було!”
Гена бросил Шалву на пол, плюнул на него, развернулся и вышел так же тихо,
как и зашёл.
Рамзия села на стул и заплакала.
– Успокойся, Рамзия!– шеф-повар ласково обнял её за плечи. – Мы тебя
в обиду не дадим.
– Спасибо! – всхлипнула Рамзия.
– Ну, как дела? – спросил Касым за ужином.
– Да, всё хорошо, – вздрогнула Рамзия от неожиданного вопроса. – Завтра
хозяин попросил прийти в ресторан, хочет поблагодарить за плов и пере-
вести на кухню. Так сказал Илья Иванович – шеф-повар.
– Но...
– Помню, знаю,– поспешила перебить его Рамзия, – выходной должен
быть у меня, и мы собирались погулять по городу, сфотографироваться. Но
не могу же я отказать хозяину, тем более что я его ещё ни разу не видела. А он
столько для нас сделал, что неприлично отказывать. Ведь так, Касым?
– Да – да, – задумчиво ответил муж. – А интересно, как Садрик нашёл тебе
работу? Через кого? Надо будет у него спросить. Он у себя?
– Да, был! – как-то испуганно ответила Рамзия. Ей самой было непонятно,
почему её так взволновал этот вопрос.
– Садрик! – позвал Касым.
– Да, иду, – Садрик открыл дверь спальни, – что случилось?
– Садрик, а как ты нашёл работу для сестры? Через кого?
– Значит, так! Вызывает меня как-то прораб к себе в вагон. А там всё
начальство и ещё какой-то богатей. По нему было видно, что он бывший
мент, кэгэбист или военный. Директор фирмы и говорит: “Садрик, тут такое
дело серьёзное, и доверить могу только тебе. Набери себе бригаду из лучших
специалистов-отделочников, электриков, сантехников и.т.д и завтра пере-
бираешься на другой объект – дом на Серебрянической набережной. Выби-
раешь лучшую квартиру в доме и приступаешь к отделке. Работу надо закон-
чить в рекордносжатые сроки и с рекордным качеством. Этот человек будет
финансировать вас – это его квартира”.
Ну, военный и говорит: “Помимо зарплаты, я плачу и премиальные. У
меня – сеть ресторанов, могу взять на гарантированную работу твою жену,
мать, сестру, если хочешь! Но при условии, что выполнишь, что от тебя
требуется”.
Попросили за месяц! Мы сделали всё, как надо. Все были очень довольны,
а директор фирмы назначил мне спецзарплату. Вот я и вспомнил про вас. Вы
же хотели, чтобы ваши дети учились в университете? Я попросил за Рамзию,
а зная, что Касым не отпустит её одну, попросил и за Касыма у своего шефа.
Кстати он очень доволен тобой, Касым, даже ставит тебя в пример мне, –
язвительно заметил Садрик.
– Ну, спасибо, Садрик, я не забуду твою доброту и заботу,– отозвался
Касым.
– Да ты что, не стоит. Неужели сестре не помог бы? – как-то неубеди-
тельно сказал Садрик.
У Рамзии холодок пробежал по коже: “Он задумал что-то нехорошее”,
– подумала она, но тут же отогнала эту мысль.
– Ну, ладно, спокойной ночи! – сказал Касым, – Лера, не слышишь?
спокойной ночи.
– Спасибо, Касым! Вам тем же концом да по тому же месту,– весело
засмеялась хозяйка квартиры. Она знала, что это ужасно веселит Рамзию и
Касыма, и старалась употреблять присловье как можно чаще.
“Какой хороший человек Лера! Почему же говорят, что москвичи
противные и плохие, что они ненавидят приезжих?”– подумала Рамзия.
Она сама не раз слышала в троллейбусе и в метро, как некоторые не очень
лестно отзывались о приезжих. Да что нелестно, прямо так и говорила одна
женщина: “Чурки грязные, вшивые, понаехали, ступить негде, везде они”. А
мужчина, стоящий рядом с ней, тоже русский, кстати, и наверняка москвич,
сказал: “Вы бы на себя посмотрели, от вас от самой разит немытым телом.
Волосы сальные, не мыты больше двух недель. А эти люди, что приезжают и
работают легально, проходят по 2-3 медкомиссии в год. Другое дело – неле-
галы. Так мы сами сдаём им свою жилплощадь, по 10-12 человек в комнате,
только бы самим не работать. Вон тёща: у неё комната в коммуналке и двух-
комнатная в Останкино. Так она переехала в коммуналку, а двухкомнатную
сдаёт: 16 человек живут у неё, и с каждого по три тысячи. И эти люди платят
и живут. А куда им деться? Тёща участковому отстёгивает каждый месяц. Не
надо заставлять гостей мыть сапоги перед порогом нашего дома, когда у нас
у самих ноги по самые гогошары в навозе”. Мужчину поддержали многие.
Рамзия ещё раз убедилась, что таких, как эта женщина, всё-таки гораздо
меньше. Намного больше хороших людей. И не только в Москве. Везде так!
***
– Ты что такой хмурый? – спросила Светлана у мужа.
Станислав Георгиевич, хозяин сети ресторанов “Русский бардак”, задум-
чиво мешал кофе в своей чашке. Егор, их сын, который никогда не жаловался на
аппетит, уничтожал жареные сосиски и яичницу с поразительной быстротой.
– А папа, наверное, опять влюбился в тебя, мам, – с полным ртом еле
выговорил Егор и довольно улыбнулся.
– Это тоже присутствует, – подтвердил Станислав Георгиевич.
– А что ещё есть, или кто? – игриво спросила жена.
– Шалва! Этот... не знаю, как назвать его даже, пристаёт к порядочной
женщине посудомойщице.
– Ну и что? У приезжих тоже есть физиологические потребности. Они
такие же люди, как мы. Может, в чём-то даже лучше, – заметила жена.
– Да, но Рамзия с мужем здесь, мама, и она готовит плов для бабушки,
и вообще очень приличная, чистоплотная и хорошая женщина. Дома у неё
шестеро детей, – вставил Егор.
– Я всё понимаю, но если ты так боишься проблем, которых может создать
тебе Шалва, выгони одного из них. Нет человека – нет проблемы, – посове-
товала жена.
– Мам, он хочет, что бы и овцы были целыми, и волки сытыми. Так не
бывает, майор! – Егор положил руку на плечо отцу, – выгони Шалву, пап,
своё обещание перед другом, его отцом, ты выполнил. Пускай Шалва сам
живет, как хочет, зачем нам лишние проблемы.
– Правильно! В конце концов, сколько можно терпеть этого выродка. Он
же открыто заявляет, как любит русский народ, своего народа боится, потому
что по натуре своей – паршивый шакал. Я не говорю обо всех горцах. Не мне
тебе говорить, что везде, в любом народе, есть такие, как Шалва. Я помню
его отца – Автандила, твоего лучшего друга и лучшего студента моего отца.
Помню, как мой отец хвалил Автандила и говорил лучшие слова о кавказ-
ских народах, но Шалва – исключение из правил. И хочу тебя успокоить, я
не буду никогда делить людей по цвету кожи, акценту, для меня все одина-
ковы в этом отношении. Есть только хорошие и не очень. Между прочим,
это твоя философия, и мы с Егором очень благодарны тебе за то, что ты
нам это внушил. Поговори с Шалвой, дай ему денег и пусть убирается. Это
будет единственным правильным решением. Ты связан клятвой, мы знаем,
но по закону ты оформил опекунство до восемнадцати лет, устроил Шалву
в университет, купил ему квартиру, машину, дал стипендию в 25 000 рублей
в месяц. А он что? Со второго курса бросил учёбу, начал клянчить у тебя
деньги на развлечения. Потом когда ты поставил жёсткое условие, чтобы
он вернулся в университет, он тебя попросту послал. А откуда у него сейчас
такие деньги? Как он их зарабатывает? Ты же ему даёшь 10 000 в месяц, а
он поменял третью машину, обменял квартиру на двухкомнатную, одет с
иголочки. Станислав Георгиевич, это грязные деньги, и я буду не я, если он
не промышляет чем-то незаконным. Откажись от него, Стас, – умоляюще
закончила жена.
– Да, конечно, наверное, так и сделаю. Прости меня, Автандил, я не смог
выполнить твою последнюю просьбу, – с трудом вымолвил Станислав Геор-
гиевич.
Очень тяжело ему было принять такое решение. Очень! Автандил был его
лучшим другом с первого курса Суворовского училища. В первый же день
как познакомились, они стали друзьями – не разлей вода. Автандил и Стасик
рассказали друг другу свои истории до их встречи в Суворовском училище.
Оба любили и уважали начальника курса, хотели быть похожими на него,
и это ещё больше скрепило детскую дружбу. Стасик поведал Автандилу,
как нынешний начальник курса воевал с его отцом. Они прошли вместе
всю войну, но перед самой Победой, под Берлином шальная пуля сразила
отца – Георгия Ивановича. Тогда на могиле своего друга, начальник курса
– Пётр Сергеевич – поклялся, что будет помогать его жене и сыну. После
Победы Пётр Сергеевич пришёл к ним, поблагодарил за друга и попросил
прощения, что не уберёг его, а также предложил помощь. У Пётра Сергее-
вича была семья – жена и дочка – ровесница Стаса. У него был и сын, но во
время одной из бомбёжек осколком сына убило, и Пётр Сергеевич попросил
маму, чтобы разрешила ему считать Стаса своим сыном, принимал участие
в воспитании, как родной отец. Были тяжёлые времена, и мать согласилась.
Через некоторое время Пётр Сергеевич стал преподавать в Суворовском
училище, записал Стасика в это училище. Так он оказался здесь.
Автандил, в свою очередь, рассказал, что перед самой войной его родители
разбились о скалы в горах. Они были альпинистами. Шли последние приго-
товления к очередной экспедиции. На одной из тренировок что-то случи-
лось со страховочным тросом или скобу плохо закрепили, и его родители
(они всегда были в одной связке) сорвались в глубокую расщелину. Следом
за этим случился камнепад, их засыпало камнями по самые края расщелины.
А через два дня началась война, и никто не стал заниматься погибшими
альпинистами. Так он и остался с бабушкой. Через полгода от горя бабушка
умерла – дед погиб на фронте. Автандила отдали в детский дом в Тбилиси,
после эвакуировали в Читу. После войны к ним в детдом приехал полковник
без руки и ноги, с обожженным лицом, и был он очень добрым и ласковым.
Директор детдома собрал всех мальчишек и сообщил им, что полковник
принимает в Суворовское училище, и кто желает, может записаться, а завтра
они уедут в Москву. Многие записались, а доехали только шестеро. Дорога
длинная была. Многие сбежали ещё до Урала, несколько умерли в поезде от
какой-то болезни, некоторые узнавали свои станции и выходили в надежде
найти родных. Сам полковник умер ночью перед самой Москвой. Врач
говорил, что сердце не выдержало, слишком много ему пришлось пережить.
И войну мы выиграли благодаря ему и таким, как он. На вокзале их встретил
начальник курса – Пётр Сергеевич. Он никак не ожидал, что ребята приедут,
думал – все разбегутся, а тут – шестеро пацанов. Израненный полковник
стал для Автандила самым близким человеком во время поездки, хотя они
почти и не общались, и на перроне, когда вынесли тело полковника из
вагона, бедный мальчик вцепился в грудь бездыханного и горько зарыдал.
Он никак не хотел отпускать носилки, Автандилу казалось, что всё кончено,
в этот момент ему хотелось лечь рядом с полковником и умереть. Начальник
курса смотрел на это со слезами на глазах, тихо подошёл, одной рукой обнял
Автандила, а другой погладил иссиня-чёрные волосы сына Грузии. Автандил
сначала не понял ничего и прижался всем телом к тому кто его приласкал,
но вдруг резко рванул в сторону и посмотрел на того, кто его приголубил. К
его удивлению, это был военный огромного роста, с большими, добрыми,
голубыми глазами, из которых катились крупные, слёзы. Так состоялось
знакомство с начальником курса. Человек-скала в военной форме вытер
слёзы Автандилу, потом – свои. Молча протянул ему огромную ладонь и
сказал всем прибывшим мальчикам:
– Попрощайтесь с этим Человеком, он отдал вам последние минуты
жизни. Запомните его на всю жизнь и расскажите всем о нём. Благодаря
ему вы станете людьми и поднимите страну из руин, восстановите то, за что
воевали мы.
Мальчики молча попрощались с полковником, и в тот миг Автандил
осознал, что он хочет быть похожим на полковника и на этого огромного
военного. Потом их привезли в училище, и первым курсантом, который
попался ему на глаза, был именно Стасик...
...Станислав Георгиевич подавил стон, проглотил комок. Он все не мог
понять, как Шалва мог стать таким? Жил он вместе с ними после смерти
отца. Вместе с Егором ходил в спортивные секции, кружки. В одном классе
учились. Никогда не выделяли Егора – Шалва был их вторым родным сыном.
Всё началось после первого курса. Шалва начал дерзить, нелестно отзываться
о преподавателях, стал высокомерным, прогуливал занятия, и вообще как
будто его подменили. А осенью, в начале второго курса, решил съездить к
себе на родину, и там такое натворил...
Нет, хватит, решение принято. Шалва должен уехать из Москвы. Он
постарается объяснить положение его дел, и Шалва поймёт. Даст ему денег,
посоветует, чем заняться, чтобы иметь хоть какой-то доход.
– Пап, – Егор тихо позвал отца, – пап, ты можешь уделить мне пару минут?
У меня к тебе серьёзный разговор. Давай выйдем, не хочу, чтобы мама услы-
шала.
Сын с отцом вышли на улицу и направились в большой сквер.
– Пап, ты меня, прости, – начал Егор, но Станислав Георгиевич удивлённо
посмотрел на сына и спросил:
– Ты о чём, сына?
– Я не знаю, что хуже окажется: то, что я ничего не рассказал тебе раньше,
или то, что если сейчас расскажу тебе всё, стану, ну, как бы помягче выра-
зиться, стукачом – одним словом.
– Ну, не томи меня, сына!
– Папа, ты помнишь бригадира отделочников, что ремонтировали нашу
новую квартиру? Садриком его зовут, кажется.
– Помню, конечно. Хороший парень, работяга. А при чёмтут он?
– Он знаком с Шалвой, и даже больше, они чем-то связаны.
– Ты-то откуда знаешь? Ты же с Шалвой не общаешься –.
– Так-то оно так. Только вспомни, когда проводился ремонт, ты попросил
меня почаще наведываться к рабочим, чтобы они не воровали строймате-
риалы. Вот я и захаживал по несколько раз в день, даже пару раз там ночевал.
Это когда я говорил, что иду в ночной клуб с друзьями до утра.
– Ну, ты даёшь, Егор. А что ж ты мне не сказал об этом честно.
– Если б я тебе говорил, ты сам бы пошёл туда ночевать, а мы с мамой
решили, что ты и так много работаешь и должен спать дома.
Станислава Георгиевича захлестнула волна нежности и благодарности.
Он обнял сына, только и смог сказать:
– Спасибо вам за заботу, дорогие мои.
– Ну так вот, Шалва несколько раз приходил к Садрику. Они отходили в
сторону и о чём-то шептались. Однажды даже поругались чуть не до драки.
Шалва говорил о каком-то курьере, которого должен найти Садрик. А
однажды ночью пришёл Садрик и забрал какой-то пакет. Он вытащил его из
мешка с “Ротбандом”.
– А “Ротбанд” – это что?
– Это такая строительная смесь для отделки стен, потолков. Пакет был
величиной с буханку хлеба...
– Подожди, подожди-ка, – вдруг Станислав Георгиевич потемнел лицом.
– Садрик, Рамзия, Шалва, что это? Не может быть!...
– Пап, что с тобой? – испугался Егорю – На тебя лица нет.
– Сынок, слушай внимательно, что я скажу, и дай мне мужское слово –
матери ни гу-гу. Кажется я начинаю кое-что понимать. Женщина, к которой
пристаёт Шалва, сестра Садрика, старшая, родная сестра.
– Как? – удивился Егор.
– Так, – озадаченно ответил Станислав Георгиевич. – Я пообещал Садрику,
что если они выполнят ремонтные работы в срок и качественно, я его отбла-
годарю, а именно – возьму на работу в ресторан кого-то из родных. Через
месяц где-то после ремонта Садрик нашёл меня и попросил взять на работу
его старшую сестру. Я, конечно, обещание сдержал, а Рамзия оказалась выше
всяких похвал. Неужели она и есть курьер, о котором они говорили? Нет,
не может быть, Рамзия не из того теста. Её хвалят все кухработники и адми-
нистрация. А может, её хотят заставить стать курьером? Сын, надеюсь, ты
понял, что речь идёт о наркотиках? Значит, так, надо поскорее с этим покон-
чить! Через полтора часа я встречаюсь с ними в ресторане на Покровке и всё
выясню.
– Пап, я ещё не всё сказал. На днях случайно увидел Шалву и Садрика. Я
стоял в пробке на Маросейке, ехал к тебе на Покровку, повернул голову и
увидел их. Они сидели в кафе “Эстерхази”, прямо у окна. Я увидел их как раз
в тот момент, когда Садрик передавал Шалве толстую пачку долларов. Пап,
давай я поеду с тобой сейчас, мало ли… – попросил Егор.
– Нет, сына, тебе надо быть с мамой, и потом вы же собирались к бабушке,
а после обеда все вместе пойдём в театр Олега Табакова. Я ему позвоню и
попрошу насчёт билетов. Давай, сын, будь мужчиной. Бояться не стоит,
там будут Герасим и шеф-повар – Илья Иванович. А какая это сила, ты сам
знаешь. Ну всё, пора!
Они вернулись в дом как ни в чём не бывало. Станислав Георгиевич пере-
оделся и вышел. Прошёл к машине, задумчиво сел и завёл мотор. Нелегко
было принять решение, но надо. “А может, сдать Садрика и Шалву в милицию?
– подумал Станислав Георгиевич. – Нет, надо сначала разобраться. Может, и
нет никаких наркотиков, просто какие-то незаконные сделки, так, по мелочам.
Может, Садрик гонит налево стройматериалы подешевле, а Шалва находит
ему клиентов? А может, наоборот? Шалва добывает дешёвые стройматериалы,
а Садрик по завышенным ценам сбывает своему же хозяину? Стоп! А курьер
зачем им нужен? Да мало ли кого можно называть курьером?” – успокаивал
сам себя Станислав Георгиевич. К его удивлению в воскресный день Маро-
сейка мёртво стояла в пробке. Станислав Георгиевич вышел из машины и
пошёл разузнать, что там впереди и надолго ли? Издали увидел троллейбус
посередине дороги. “Ну, началось!” – подумал он. Подойдя ближе, увидел,
что прямо напротив ресторана “Damas”, это место где Маросейка сужается до
двух полос, троллейбус застрял, так как по обе стороны были припаркованы
шикарные авто и водитель троллейбуса просто боялся проехать вплотную к
ним, дабы не зацепить дорогущие машины. Но самое интересное было то, что
хозяева этих авто, стояли у входа в ресторан и мирно вели беседу, по-види-
мому, очень значимую. Пассажиры в салоне троллейбуса возмущались, но ни
один не вышел и не сделал замечание. Наоборот, добрая их половина наброси-
лась на водителя, мол, он ездить не умеет, работать не хочет, приехал откуда-то
из Молдовы или Украины и издевается над бедными москвичами. Водитель
закрылся в кабине и опустил голову на руль, не обращая внимания ни на кого.
Станислав Георгиевич тихо постучал в форточку. Водитель лениво поднял
голову, мол: “Чё надо?” Станислав Георгиевич попросил открыть переднюю
дверь. Нехотя тот нажал на тумблер и дверь открылась. Зайдя, попросил также
чтобы водитель открыл и дверь кабины. Станислав Георгиевич увидел перед
собой паренька лет 25-27. Усталый взгляд водителя тяжело упал на него. Сразу
было видно, что парень минимум две недели не отдыхал.
– Здравствуй, друг! – Станислав Георгиевич дружелюбно улыбнулся и
протянул руку.
– Здравствуйте, уважаемый! Вы тоже будете попрекать меня куском хлеба
или сразу бить будете? – безразлично спросил водитель.
– А что, и дерутся?
– Ещё как! Во всём и всегда виноват водитель. Это закон. А если ещё и
приезжий... – водитель не закончил фразу и махнул рукой.
– То есть как? – не понял Станислав Георгиевич.
– А очень просто, у приезжих одно право – работать, как папа Карло, а
дальше одни обязанности...
– Ну, ладно, – перебил его Станислав Георгиевич, – сейчас-то что случилось?
– Да вот, припарковались, называется. Не могу проехать, боюсь зацепить.
А хозяева – вон, у входа в ресторан стоят. Я подошёл к ним, попросил отог-
нать одну из машин метров на десять назад, и никаких бы проблем не было,
а они меня послали. Вышли несколько пассажиров, сделали им замечание,
они показали им спины и ноль эмоций. Те пассажиры так и пошли пешком,
видимо, ехать им было до следующей остановки или до Покровских ворот. Я
специально встал так, что бы никто не смог проехать, думал, ДПС подъедет и
примет меры. Ну, и подъехали они, подошли ко мне, я обрисовал ситуацию,
инспектора о чём-то поговорили с ними, отдали честь, сели в патрульную
машину и уехали уже минут 20. И всё! Стоим! Сообщил в парк, а там – что,
они не имеют права заставлять меня рисковать. Сказали: “Стой”. Смотрите,
сколько троллейбусов собралось и сзади, и на встречной полосе. Сколько
пассажиров не могут ехать из-за двух козлов!
– Так, говоришь, десять метров назад снимут проблему?
– Да!
– Сейчас решим.
Станислав Георгиевич подошёл к хозяевам иномарок.
– Ребята, как-то некультурно, по-бычьи всё это, – начал Станислав Геор-
гиевич и увидел перед собой дуло пистолета.
– Дядя, не лезь, так надо. Босс трапезничает. А ты иди. Через полчаса
уедем, и вы поедете.
– Нет, ребята, мне надо сейчас. Дай-ка я шепну тебе кое-что на ухо, – обра-
тился Станислав Георгиевич к тому, что с пистолетом. – Друг, передай своему
хозяину, что владелец сети ресторанов “Русский бардак” не может проехать
к своему заведению, что на Покровке, из-за ваших машин. Я по-человечески
прошу его! – твёрдо закончил Станислав Георгиевич.
В это время дверь ресторана открылась, и появился так называемый
“босс”. Он оказался знакомым Станислава Георгиевича, извинился за причи-
ненные неудобства и за жлобство своих охранников, машины быстренько
убрали, и движение возобновилось. Станислав Георгиевич подошёл к води-
телю и спросил:
– А ты откуда будешь, друг?
– Да россиянин я, из Иваново, но отношение такое же, как и к молда-
ванам или украинцам, всех под одну гребёнку, – со злостью ответил води-
тель. – Спасибо, вам! – добавил он.
– За что же? – удивился Станислав Георгиевич.
– Да просто хороший вы человек. Побольше бы таких, и проблем было б
гораздо меньше, – ответил ивановец и тронул свой троллейбус.
Через пару минут Станислав Георгиевич уже беседовал с персоналом. В
кабинете были Герасим, Илья Иванович и администратор – Сабина Викто-
ровна.
– Я хочу узнать побольше о Рамзии,– начал Станислав Георгиевич, –
кстати, где она?
– На кухне, готовит плов, – ответил шеф-повар.
– Какого вы мнения о ней?
– Наилучшего, – ответила Сабина Викторовна твёрдо, глядя прямо в глаза
хозяину.
– Никаких замечаний, но вот Шалва ... – начал Герасим.
– Шалву я выгоню, он не появится здесь больше, – перебил Герасима
Станислав Георгиевич, – позовите Рамзию.
Рамзия через пару минут робко вошла в кабинет. Она не знала, куда
прятать глаза и что делать с руками. “Вряд ли такая будет перевозить нарко-
тики”, – подумал Станислав Георгиевич.
– Ну, Рамзия, рассказывай!
Рамзия с испугом посмотрела на хозяина. Она не поняла вопроса.
– Да не бойся. Во-первых, хочу отблагодарить тебя за очень вкусный плов.
Это тебе премия, – Станислав Георгиевич вынул из бумажника 200 долларов и
положил на стол перед ней. – Во-вторых, по просьбе администратора и шеф-
повара ты переводишься на кухню. Хотел дать тебе зарплату в 800 долларов,
но опять же администратор и шеф-повар сказали, что ты заслуживаешь
большего – 1000 долларов. Я им верю, сама видишь, какой у нас сплочённый
коллектив. А теперь извини, но я должен спросить: Шалва? Только я хочу
знать всё. Ты не бойся, главное, успокойся и говори всю правду.
Рамзия чуть не свалилась со стула от стыда. Взяла себя в руки и дрожащим
голосом начала:
– Станислав Георгиевич, я не знаю, кем он вам приходится, но когда
Шалва появляется здесь, он ведёт себя как хозяин. Отдаёт команды, приказы,
приводит дружков и издевается над подсобным персоналом. Обуздать его
могут только Герасим, извините, Геннадий и Илья Иванович. Сабина Викто-
ровна боится его.
– Вот как? – удивился Станислав Георгиевич. – И почему же она так его
боится?
– Я не буду говорить, потому что это не моя тайна.
– Я не требую от тебя доносов, я хочу знать правду о Шалве. Знаю, что ты
порядочный человек, но сейчас речь идёт о Шалве. Его надо поставить на
место. Так почему Сабина Викторовна боится Шалвы?
– Я случайно услышала разговор между Сабиной Викторовной, Гера-
симом и Ильей Ивановичем. Она плакала и говорила, что ей надо уволиться,
так как Шалва её подставит или ещё что-то сделает, – дрожащим голосом
сказала Рамзия.
– Об этом я поговорю с администратором, а сейчас о тебе. Рассказывай!
– Ну, Шалва приходит и пристаёт ко мне, делает мне пошлые предло-
жения и выражения не выбирает. Распускает руки, хотя я никогда не давала
ему повода, что можно вести себя так со мной.
– Я верю тебе, Рамзия, и уверен – ты честная женщина, прекрасная мать и
супруга. Не переживай, всё будет хорошо. Шалва здесь больше не появится.
Я тебе обещаю. Кстати, а где ты живёшь?
– В Измайлово снимаю комнату с мужем.
– Хозяйка – как, не обижает?
– Нет, что вы! Лера – хорошая женщина, порядочная.
– А мужу ты ничего не говорила о Шалве?
Рамзия вздрогнула, будто током её ударило.
– И правильно сделала, – понял Станислав Георгиевич, – не надо ничего
говорить, а то в горячке дров наломает. А муж твой где работает?
– С братом, Садриком, на стройке.
– Садрик, Садрик… А, это он отделал мою новую квартиру, – будто
забыв о нём, задумчиво произнёс Станислав Георгиевич и добавил весело:
– хороший мастер и честный человек. Что скажешь?
– Сестра не может говорить плохо о своём брате, хотя, мне кажется,
Садрик очень изменился здесь и не в лучшую сторону, – задумчиво ответила
Рамзия.
– Да, Москва портит людей. Особенно слабохарактерных. Здесь надо быть
сильным, твёрдым, как гранит, знать точно и помнить всегда, зачем ты здесь!
Ну что, Рамзия, моя семья очень благодарна тебе за вкусный плов, а я лично,
как патрон, – за твоё усердие. Если освободится место для твоего мужа, води-
телем, охранником я его возьму с удовольствием, если он захочет. Зарплату
будет получать такую же, как на стройке, хотя, обычно у нас платят меньше.
– Спасибо, хозяин, – начала было Рамзия, но Станислав Георгиевич
перебил её сурово.
– Никогда не называй меня хозяином. Я не твой хозяин, я всего лишь
работодатель для тебя. Всё! Приятного отдыха! Да, сегодня воскресенье,
завтра работы будет мало, так что можешь отдыхать и завтра. День опла-
чиваться будет. Предупреди, пожалуйста, администратора, и передай что я
хочу с ней поговорить.
“Слишком далеко зашёл Шалва. Уже администратора запугал” – подумал
Станислав Георгиевич и почувствовал, что им овладевает ярость.
Зашла Сабина Викторовна, которая ни о чём не догадывалась, конечно, и
присела на стул.
– Я вас слушаю, Станислав Георгиевич! – улыбнулась девушка.
Сабина Викторовна уже пять лет работает в его ресторане. Начала она
уборщицей подсобных помещений и прилегающих территорий в ресторане,
что у метро “Таганская”. Она приехала в Москву из Сибири. Поступала в
МГУ и не поступила. Домой ехать не хотела и устроилась к нему в ресторан.
Красивая, стройная Сабина оказалась работящей, не пугалась никакой
работы, никогда ни на что не жаловалась, отгулы не выпрашивала, доволь-
ствовалась малым. Её быстро “заметили” и доложили ему. Он провёл с ней
беседу, убедился, что девушка умная, порядочная. Договорились, что она
пройдёт стажировку в зале, поработает немножко официантом, потом будет
старшим зала. А также она поступит в какой-нибудь ВУЗ с экономическим
уклоном. Девушка сразу поняла, что это для неё шанс, и полностью дове-
рилась Станиславу Георгиевичу. А уже через два с половиной года Сабину
Викторовну назначили администратором ресторана на Покровке. Преды-
дущий администратор, из местных кадров, проворовался.
Станислав Георгиевич дорожил хорошими и честными людьми, воров же
выгонял в шею без выходного пособия. Он смотрел на Сабину и не знал, с
чего начать. Сабина же открыто и добродушно улыбалась, даже подумать не
могла, что за разговор ждёт её.
– Сабина, ты меня знаешь хорошо, я очень ценю то, что ты делаешь для
ресторана, и я не хочу терять такого работника, поэтому попрошу тебя быть
со мной предельно откровенной, – глухим голосом начал Станислав Георги-
евич.
Девушка вздрогнула от неожиданного тона и сказала:
– Я стараюсь, делаю всё, как мне кажется, лучше. У нас нет ни одной
жалобы от клиентов, наоборот, одни благодарности.
– Знаю, но это не касается твоих обязанностей. Что у тебя произошло с
Шалвой?
Сабина закрыла лицо руками и заплакала.
– Успокойся, извини, я не хотел тебя обидеть, но я должен знать правду.
Прекрати это мокрое дело и расскажи по порядку. На, выпей коньяку,
“Чёрный Аист”, хороший коньяк. Что-что, а вина и коньяки умеют делать в
Молдавии, не хуже других, частенько даже лучше.
Девушка глотнула коньяку, успокоилась и начала свой рассказ:
– Всё началось в первую неделю, как я стала работать здесь администра-
тором. Шалва поначалу ухаживал за мной красиво: цветы, концерты, подарки.
Потом захотел близости, но ещё в начале Илья Иванович предупредил меня,
чтобы я не доверяла Шалве. Потом ко мне подошла одна из официанток и
сказала, что вроде услышала, как Шалва поспорил со своими друзьями, что
снимет на видео постельные сцены со мной и будет меня “доить” на деньги,
под угрозой размещения этих сцен в Интернете. Я не поверила им, думала, это
из ревности, или из зависти, Шалва же вам, как родной сын. А когда он пред-
ложил близость, я вспомнила об этом, испугалась, сказала, что не могу сейчас,
мол, физиологические причины. Дома всё обдумала и решила порвать с ним
отношения. Он был в ярости, грозился меня уволить. Говорил, что доста-
точно одного его слова, и меня здесь не будет, и нигде больше не возьмут на
работу, буду бомжевать. Грозился, что расскажет вашей жене, будто я с вами
сплю. Да чего только не говорил. Я хотела уволиться, да спасибо Герасиму
и Илье Ивановичу. Они сказали: “Работай, как работала, а шефу ни слова.
Шалва слишком мелко плавает, чтобы ему поверили. Он трус и поддонок.” А
полгода назад у меня появился парень, мы хотим создать семью. Шалва узнал
и сказал мне, если я не лягу с ним в постель, он расскажет моему жениху, что
я переспала чуть ли не со всеми мужиками в ресторане, что я ему, Шалве, не
даю проходу, что несколько раз лечилась и делала аборты. Одним словом
– сплошная грязь. Он очень злится, что тогда проспорил своим дружкам. А
теперь, Станислав Георгиевич, я не знаю, как быть. Помогите, пожалуйста!
– Сабина Викторовна посмотрела на него умоляюще.
В её глазах он увидел боль и надежду.
– Спасибо, Сабина. Я думаю, мне надо будет поговорить с твоим женихом,
если сегодня не удастся проучить Шалву. Ты подготовь его к встрече. О чём
будет разговор, он не должен знать. Будем надеятся, что нужды в этом разго-
воре не будет. Кстати, Шалва уже здесь?
– Да, обедает в зале, – успокоившись, ответила Сабина.
– Как закончит, сразу ко мне.
“Шалва – причина всех бед, никому не даёт проходу. Мутит воду и не
понимает, что сам может утонуть в этой мутной воде” – с досадой подумал
Станислав Георгиевич.
В дверь постучали, и вошёл Шалва. Сытый, довольный, высокомерный,
не ожидая приглашения, сел в кресло, склонил набок голову и сказал:
– Здравствуй, дядя Стас! Чем обязан?
– Здравствуй, Шалва! Разговор у нас будет неприятный, скажу даже
больше – очень неприятный и последний.
– То есть как? Ты хочешь меня убить? – улыбнулся Шалва.
– Если б я знал, что мне за это ничего не будет, убил бы без сожаления,
– просто и спокойно ответил Станислав Георгиевич.
– А как же клятва? Ты же обещал моему отцу, что сделаешь меня чело-
веком, вот и делай.
– Слово своё я сдержал, в детдом не отдал, считал своим сыном и, Бог
мне свидетель, делал всё возможное и невозможное, чтобы ты не сошёл с
правильного пути. Но ты уже взрослый, и сам выбираешь себе дорогу. Ты
выбрал неправильный путь, пропадёшь, и виноват в этом будешь сам. Мне
всё известно о твоих похождениях. Запомни, если хоть один волосок упадёт
с головы Рамзии или Сабины, за последствия я не отвечаю. Сколько я для
тебя сделал, а ты это не ценишь. Плюёшь мне в лицо своим поведением. Надо
было тебя сдать в милицию тогда.
– Когда? – не понял Шалва.
– А когда ты вернулся из Грузии и сказал, что тебя оговорили, будто ты
изнасиловал девушку, и сейчас отец её и братья ищут тебя, чтобы убить.
Обманул бедную девушку, напоил, насыпал клофелина и издевался над ней
всю ночь. Наутро еле откачали. Ты знаешь, что её отец продал всех баранов,
только чтобы найти тебя и убить? Двадцать три барана в твоём понимании
может и мало, а для этого отца – огромное богатство, потому что это было всё
его состояние. Тебе этого не понять, потому что ты не заработал ни одного
рубля своим горбом! Всё тебе задаром досталось! Хватит! Ты должен уехать
из Москвы, подальше от греха, лучше на Дальний Восток, там тебя никто
не знает и никто не найдёт! От меня ты не получишь ни копейки больше,
я прикажу охранникам, чтобы они не впускали тебя в мои рестораны. Даю
месяц на сборы. Если через месяц не уедешь, заявлю на тебе в милицию. Я всё
сказал! – на твёрдой ноте закончил Станислав Георгиевич.
– Ну, тогда прощайте! Привет вашей порядочной семейке, – издеватель-
ским тоном сказал Шалва и вышел прочь. Выходил он из ресторана, как
побитая собака, а в голове уже зарождался план мести.
Рамзия пришла домой весёлая. Сообщила радостную весть мужу и Лере.
Лера решила, что раз она и завтра отдыхает, они могут осмотреть город. Лера
сама соскучилась по родной Москве. Весь день прошёл легко и весело: пообе-
дали, поиграли в карты, потом в нарды, вышли на часок погулять по Сирене-
вому бульвару, посидели на скамейке на Измайловском бульваре, позвонили
родителям, детям. Одним словом, просто отдохнули. Касым был очень рад,
что Станислав Георгиевич предложил работать в одном ресторане с женой,
и стал ждать, когда же освободится место.
Шалва больше не появлялся в ресторане, и все успокоились. Сабина
Викторовна вышла замуж, свадьбу отпраздновали в ресторане. Станислав
Георгиевич оплатил все расходы. Всё было прекрасно, если не считать мелких
инцидентов с милицией на улице и некоторыми местными жителями,
которые свысока и небрежно смотрели на приезжих, особенно азиатского
происхождения. Они даже не думали, что вся Россия держится именно на
них, приезжих, – факт, который признают чиновники всех рангов, и открыто
об этом говорят. Но, к счастью, таких очень мало. В основном, все понимают,
и с уважением относятся к приезжим. Хотя конечно, есть и такие, которые
портят имидж всех порядочных.
Как-то вечером, за ужином в кругу семьи, Станислав Георгиевич вспомнил
Шалву:
– Интересно, где он теперь?
– Кто его знает? – ответила Светлана. Может, его уж и в живых нет. Такие,
как он, недолго живут. А ведь каким хорошим мальчиком был: послушным,
хорошо учился, все его хвалили. Что с ним произошло?
– А помнишь, как поженились его родители: Автандил и Тамара?
– Помню, помню. Наломали вы тогда дров. Бедная Тамара, видимо, от
проклятий родителей и умерла, – с жалостью заметила Светлана.
– Ну-ка, ну-ка, расскажите, – попросил Егор, – давно не слушал инте-
ресные истории из жизни. Эти Гарри Поттеры, Дозоры разные уже надоели.
Станислав Георгиевич уселся поудобнее и начал:
– Мы уже заканчивали военное училище, и вдруг Автандилу захотелось
побывать на родине. Твой дед одобрил эту идею и сказал: “Кто не помнит своё
прошлое, у того нет будущего”. Посоветовал нам ехать вместе, так надёжнее
и ему спокойней. Мы уже с твоей мамой поняли что не безразличны друг
другу. Короче, сели в поезд и поехали. Автандил помнил название посёлка,
откуда он был родом, недалеко от Тбилиси. Доехали, разыскали его дальних
родственников. Те не верили, что это он. Думали, пропал без вести или
умер от болезни какой-нибудь. Времена были военные, тяжёлые. Егор, а ты
помнишь дядю Автандила, красавец какой был? Все девушки в него влюб-
лены были, кроме твоей мамы. Она меня любила с детства, когда я только
стал учиться в Суворовском. Так вот, у соседей его родственников была дочь
– Тамара, ты её только по фотографиям знаешь. Она умерла после родов,
спустя три месяца. Мы в этом посёлке побыли неделю, а Тамара с первого
взгляда влюбилась в Автандила. Да и Автандил тоже, каждые пять минут
выходил к забору и чинил его: может, она выйдет и увидит её. И она выхо-
дила. Как-то ночью просыпаюсь я, жажда замучила, вечером выпили чуть
больше положенного, и вижу, Автандила нет в постели. Ну, я сразу понял – с
Тамарой гуляет. Выпил я воды и только лёг, Автандил в окно лезет. Присел
он на кровать, обхватил голову руками и заплакал. Я спрашиваю: “Что
случилось?” “Любим мы друг друга, не можем порознь”, – отвечает. “После-
завтра мы уезжаем, а завтра давай сходим к её родителям, и ты попросишь
руки”, – отвечаю я ему. “Нельзя, она невеста, через месяц свадьба. Она его не
любит, насильно выдают замуж” – плачет Автандил. “А давай её украдём, она
ведь согласна за тебя. Сбежим, а в Москве быстро распишетесь, и все дела”,
– посоветовал я. Оказалось, Автандил тоже подумывал об этом. Решили,
что уедем ночью, так никто не заметит до утра. В Тбилиси сядем на первый
поезд. Через пару станций сойдём и пересядем в другой, и так до России,
чтобы запутать следы. А в России дождёмся любого поезда до Москвы, и все
дела. Утром мы поехали в Тбилиси посмотреть расписание ночных поездов
и найти таксиста. Нашли таксиста, такого же авантюриста, как мы, выбрали
поезд и вернулись в посёлок. Автандил предупредил Тамару, чтобы она была
готова. В условленное время быстро выбрались из дому через окно, предвари-
тельно написав прощальную записку хозяевам, не забыв извинится за наше
поведение. Тамара уже час ждала нас на окраине посёлка. Бедной девушке
не терпелось вырваться на свободу. Прошли пешком около километра и
увидели такси. Сели, и в это время Тамара испуганно закричала. Водитель
оказался её двоюродным братом. Мы тоже заволновались, но брат поспешил
успокоить нас: я тоже на вашей стороне, против брака Тамары с нелюбимым
человеком. Минут за 15-20 домчались до вокзала в Тбилиси. Брат Тамары
заранее купил нам билеты, ещё денег на дорогу дал, так, на всякий случай,
мало ли что. Мы были ему очень благодарны. До Москвы добрались без
приключений. Приехали утром и сразу к твоему дедушке. Дед нас выслушал,
отругал, но понял, что Автандил пропадёт без Тамары, и наоборот. Набрал
нужный номер, и через полтора часа Автандил и Тамара были мужем и
женой. Они были очень красивой парой и любили друг друга без памяти. Но
родители Тамары чуть ли не каждый месяц посылали им проклятия вслед,
то через знакомых, то письмом (они знали, где учится Автандил). Родствен-
ники Автандила были вынуждены продать дом и уехать из посёлка. Роди-
тели Тамары постоянно били стёкла, валили забор, однажды бросили в их
колодец дохлую кошку, и это было последней каплей. Они всё продали и
уехали. Но Автандила не осуждали, и Тамару тоже. Считали, что поступили
правильно. Вот какие великодушные люди живут в Грузии, сынок, а Шалва
– так, сорняк, который сам не плодоносит и другим не даёт. Когда Автандил
расписался с Тамарой, твой дед меня прямо спросил:
– А ты долго будешь мучить Светлану? Может, и вам пора? Думаешь, я
ничего не знаю? Старый разведчик всё знает или хотя бы догадывается. В
воскресенье утром жду вас троих у нас дома!
В воскресенье мы собрались, всё обсудили и решили не тянуть время, а
через неделю в ЗАГС. К тому времени мама Светланы, твоя бабушка, была
уже в мире праведных. Свадьба была скромной, гостей мало, но мы и не
хотели много шума. Автандил-то как женился? А я ведь его друг. И дед
твой понял это и сам решил, как будет. Всё было честно и предельно ясно,
сынок. Вскоре Тамара и твоя мама отправились в роддом. Видел бы ты нас
тогда, сколько радости и счастья было. Сначала родился ты, а через три дня
– Шалва. Оба – здоровые, красивые. Но у Тамары случился, как говорили
врачи, – послеродовый психоз. Это произошло на второй или третий день
после родов. Она стала вести себя неадекватно, беспричинно кричала на
врачей, на Автандила, на всех, кто её окружал. Перестала кормить ребёнка,
мотивируя тем, будто ей приснилась мать, которая сказала, что у неё родился
не человек – а сатана, и кормить его не надо, дабы он умер от голода, а если
вырастет, то принесёт много зла людям. Тамара отказалась от лечения. Её
перевели в психиатрию, там и умерла через три месяца. Врачи не смогли её
спасти. Автандил совсем потерял голову, замкнулся. Мы забрали Шалву к
себе, и твоя мама выкормила вас обоих. Спустя пару месяцев после смерти
Тамары Автандил пришёл в себя и решил жить для сына. Он переехал жить
к нам, чтобы почаще видеть сына. Нам было весело и хорошо вместе. Со
временем Автандил совсем оклемался. Ему, как сироте, выделили комнату в
коммунальной квартире, но мы уговорили его не переезжать, боялись, что он
опять впадёт в депрессию. Решили, что мы должны жить вместе, держаться
друг друга, а комнату сдавать квартирантам, дополнительная копейка будет.
Комната была в центре, на Николоямской, и спрос на такое жильё был
большой.
Так и зажили. Потом начались переезды по разным округам: Сибирь,
Урал, Азия, Молдавия, Камчатка, и везде вместе, рядом. А вы с мамой и дедом
жили в Москве. Решили, что так будет легче: нам – служить, вам – расти.
Потом дед решил: что хватит нам мотаться по свету, всему научились, опыта
и закалки достаточно, позвонил куда следует, и мы оказались в Москве, осели,
как говорится, до пенсии. Ты помнишь, лет вам было по 12-13. Сейчас-то мы
понимаем, что если бы помотались по Союзу годика 2-3, то Автандил был бы
жив. А как он погиб, ты знаешь. Переходил дорогу, поскользнулся и не смог
подняться, а машина не успела притормозить, через неделю умер в больнице.
Дальше ты всё знаешь, сынок, – закончил свой рассказ глава семьи.
– А как там Рамзия? – спросила Светлана.
– Всё хорошо. Работает за десятерых, всё умеет. Мне даже жаль её. И муж
у неё хороший – золотые руки. Никогда ни в чём не откажет. Всё чинит и
водитель, и грузчик, и дворник – когда только всё успевает? Я забыл, когда в
последний раз вызывал сантехника или электрика...
– Надо бы тебе добавить им зарплаты, – вставил Егор.
– Официально не могу, другие работники на них коситься начнут. А так
я им каждую неделю приплачиваю из личных, под разными предлогами: то
за плов, то за уборку нашей квартиры, то за ремонт твоей машины, так что
не переживай, за этим я слежу. На таких, как они, мир держится. Надо будет
отпустить их домой на месяц. Поездом долго будет, я куплю им билеты на
самолёт, в оба конца. А ты, Светлана, позаботься о подарках для детей. Их
шестеро: компьютер, велики, мячи, куклы, ну, ты сама знаешь, – Станислав
Георгиевич довольно улыбнулся.
– Ну ты, пап, даёшь! Прямо Мать Тереза, а не владелец сети ресторанов,
– изумился Егор.
– Хорошо, дорогой, я всё сделаю, как надо, – обняла Светлана мужа.
***
Касым уже несколько месяцев, как стал работать в ресторане. Он был
очень доволен, что жена рядом с ним, да и получать стал побольше, чем на
стройке. Садрик был рад, что Касым бросил стройку, а за глаза очень жалел,
мол, Касым, такой мастер, многому и его научил, давал советы, помогал,
замещал его, а теперь ему стало очень трудно. Лера всё прекрасно понимала
и была бы очень рада, если Садрик нашёл себе другую женщину. Но она была
умная, порядочная женщина и ради Касыма с Рамзиёй молчала.
Время летело незаметно. Скоро год, как они в Москве и смогли накопить
круглую сумму. Могли бы оставить всё и уехать, лет на 5-7 денег хватило бы.
Но они помнили о детях, хотели ещё 2-3 года поработать, чтобы обеспечить
будущее им, хотя бы учёбу в университете. Ведь им сейчас крупно повезло,
далеко не всем так везёт, да ещё с первого раза. Вон их земляки работают в
ЖЭКах за 200 долларов в месяц. Нет, решили ещё несколько лет поработать,
а потом – домой к детям и родителям.
Частенько в ресторан поступали заказы готовить еду для корпоративных
вечеринок на выезд, то есть за город, в лесу.
Сабина Викторовна предупредила заранее Рамзию, чтобы в пятницу ночью
она вышла на работу готовить фирменный плов для корпоративки. Плов и
салаты к нему должны быть готовы к восьми утра в субботу. А Касым рано
утром должен вывозить мебель и посуду на место проведения мероприятия.
К этому они привыкли, частенько к ним поступали такие заказы. В пятницу
днём Касым и Рамзия отдыхали, а к десяти вечероа приехали на работу. Всю
ночь Рамзия колдовала на кухне, а Касым помогал ей. К четырем утра подъ-
ехал Герасим с Сабиной, привезли палатки и зонты. Загрузили пластиковую
мебель и одноразовую посуду и уехали за город. В ресторане остались Рамзия
и новенький охранник. Рамзия сказала ему, чтобы тот вздремнул пару часов,
пока Касым вернётся за едой, а сама пошла на кухню. Незапертой осталась
только дверь, выходившая во двор, да кто полезет, ворота во двор заперты.
Присела на стул и задумалась. Вдруг услышала какой-то шум. “Крысы? –
спросила себя Рамзия –. Но откуда, здесь нет крыс, по крайней мере, она их
ни разу не видела.”
Она вышла в коридор и прошла пару шагов, и вдруг сильные руки схватили
её в охапку, смяли, раздавили хрупкое тело. Большая ладонь закрыла ей рот.
Она рывком повернула голову и увидела Шалву. Тот достал какой-то предмет
похожий на короткую милицейскую дубинку и приложил к её спине. Острая
боль пронзила тело, из глаз посыпались искры. Рамзия потеряла сознание. Она
очнулась минут через сорок и не сразу вспомнила, что произошло. Осмотрела
себя и всё поняла; она лежала на полу, одежда на ней была разорвана, всё тело
ныло, губы покусаны, попробовала двигать ногами и почувствовала острую
боль в животе. Шалва её изнасиловал, причём извращённо.
“Как теперь жить?” – подумала Рамзия. Она вспомнила детей, Касыма,
родителей...
Касым разгружал столы, когда его мобильный поведал, что ему пришло
сообщение. “Закончу и прочту. Наверное, Рамзия соскучилась”, – подумал
он, но сердце заныло, и непонятная тревога овладела им. Достал телефон,
открыл СМС-ку. Он сначала не понял, думал, Рамзия шутит, но он очень
хорошо знал её, она никогда не позволила бы себе так шутить ни с кем.
Бросил телефон на землю. В мгновение оказался за рулём и рванул с места.
– Эй, Касым, ещё палатки остались! – крикнул было Герасим, но тот не
услышал его, уже выезжал на дорогу.
Герасим поднял телефон Касыма, прочитал сообщение и побледнел.
Позвал Сабину Викторовну и показал:
“Любимый Касым! Я не смогу больше жить с тобой, меня осквернили,
изнасиловали. Если даже ты меня простишь, в чём я не сомневаюсь, я не
смогу смотреть тебе в глаза после того, что случилось со мной. Лучше умереть,
чем жить той жизнью, которая ждёт меня впереди. Я всех вас очень люблю!
Простите меня! Крепись, Касым, не оставляй детей! Рамзия. В моей смерти
виноват Шалва”.
Сабина дрожащими руками набрала номер Станислава Георгиевича и всё
рассказала. Станислав Георгиевич приехал в ресторан раньше Касыма. Зашёл
с чёрного входа на кухню и увидел тело Рамзии, она повесилась...
***
После похорон, собрались все родственники Рамзии и Касыма. Мужчины
удалились в отдельную комнату и, посовещавшись, решили найти насиль-
ника и наказать. Для этого надо было ехать в Москву. Как ни противился
Касым этому, не смог их убедить, а старших надо слушаться, таков закон
Востока.
***
– Что ты так задумался? – спросила Светлана мужа.
– Касым вернулся в Москву. Хочет со мной встретиться. Как я ему в глаза
буду смотреть? – ответил Станислав Георгиевич.
– Касым – умный человек и не может тебя ни в чём обвинить, здесь твоей
вины нет.
– Как сказать, как сказать… Завтра попросил к 18 часам подъехать к
ресторану “Шеш-Беш”, что у метро “Площадь Ильича”. Поеду! – закончил
Станислав Георгиевич и удалился в спальню.
В начале седьмого вечера Станислав Георгиевич вошёл в ресторан и за
дальним столиком увидел Касыма, Садрика и ещё троих мужчин постарше.
Не колеблясь, он направился к ним. Поздоровался с Касымом и Садриком,
остальным представился. Касым предложил ему сесть рядом.
– Станислав Георгиевич, – начал самый старший, наверное, он прихо-
дился братом Рамзии, уж очень были похожи – Рамзия у вас работала, и
Касым тоже. Мы знаем, что вы хороший человек, но также знаем, что Шалва
– ваш приёмный сын. Так?
– Шалва – сын моего лучшего друга. К сожалению, он умер, и мать Шалвы
умерла. Другими словами, Шалва – круглый сирота. Я обещал другу, что не
отдам Шалву в детдом, и усыновил его.
– Вы поступили, как настоящий мужчина. Мы понимаем, что вы не отве-
чаете за поступки Шалвы, ни в чём вас не виним. Мы просто хотим узнать,
где он?
– Я буду помогать семье Касыма ровно столько, сколько буду жить, и могу
вас заверить, что после моей смерти, мой сын – Егор, продолжит это дело.
– Мы в этом не сомневаемся. Но сейчас речь идёт не о помощи, мы хотим
знать, где Шалва?
– Касым, могу я поговорить с тобой с глазу на глаз? – попросил Станислав
Георгиевич.
Касым жестом попросил всех удалиться, и когда они остались вдвоем,
Станислав Георгиевич сказал:
– Касым, ты знаешь, как я к вам относился. Я знаю, вы собирались в
отпуск, и поэтому моя семья приготовила подарки твоим детям. Прошу тебя,
не откажи, детям пригодится.
– Спасибо, Станислав Георгиевич! Я возьму. И знайте, я вас ни в чём не
виню, – ответил Касым.
– И ещё, прими мою помощь твоим детям, они этого заслуживают.
– Да –, да, спасибо!
– А теперь о главном. Ты должен мне дать слово, что не примешь скоро-
палительных решений в отношении человека, имя которого ты скоро услы-
шишь. Обещай мне, что ты обсудишь всё со своими старшими родственни-
ками.
– Обещаю, Станислав Георгиевич, сделаю так, как вы советуете, – твёрдо
и убедительно сказал Касым.
– Где Шалва, я не знаю. Я прогнал его месяца за два или три до того, как
принял тебя на работу. Я знал, что Шалва цепляется к Рамзине, поэтому и
отказался от него. Думал, что он внял моим словам и уехал в Сибирь или
на Дальний Восток, но он был здесь. Скажи мне, а Садрик знал, что Рамзия
будет ночью в ресторане?
– Конечно, знал. Он на машине нас подбросил до ресторана. А причём
здесь Садрик? – удивлённо спросил Касым.
– Помни, что ты мне обещал! Садрик знался с Шалвой задолго до вашего
приезда в Москву. Они часто встречались, имели какие-то дела. Садрик всё
искал какого-то курьера, для чего – не знаю точно, но скорее всего тут нарко-
тики. Мой сын, Егор, часто видел их вместе. Несколько раз даже обедали в
ресторане, где вы работали, конечно, до вашего приезда. Скорее всего Шалва
и Садрик, решили сделать из Рамзии курьера. Изнасиловав, они думали
шантажировать её в случае отказа. Я думаю, Садрик крупно должен Шалве,
раз пошёл на такое дело. У меня всё! Я могу идти? – спросил Станислав Геор-
гиевич.
Касым потемнел лицом, руки его дрожали, он весь вспотел. Еле мог
вымолвить:
– Я вас провожу. Перед отъездом зайду за подарками.
У входа в ресторан стояли Садрик и остальные мужчины и курили.
Станислав Георгиевич прошёл мимо них и, не прощаясь, сел в машину.
На Шоссе Энтузиастов, как всегда, была огромная пробка.
“На днях, если не сегодня ночью, будет обнаружен ещё один труп в Москве.
Без документов и признаков насильственной смерти. Передозировка нарко-
тиков или отравление некачественной водкой. Скорее – передозировка”,
– подумал Станислав Георгиевич.
Так и случилось – Садрика не стало.
Через две недели после встречи с Касымом, в “Криминальных новостях”
передали, что обнаружен труп, лицо кавказской национальности, без доку-
ментов, смерть наступила в результате передозировки наркотиков. Станислав
Георгиевич, Светлана и Егор узнали Шалву.
“Всё-таки нашли”, – подумали все разом.