Новогодние странности

Новый год… пора грёз и надежд. Бесшабашных поступков и метаний… А так же – благодаря волшебству – одновременно и возможность исправить содеянное, и войти в Yовый год с новыми силами, чувствами, надеждами и мечтаниями.
Я поругалась дома, и не представляла себе, как буду улыбаться родным за новогодним столом. Предугадывала себе ворчание матери, и упрёк во взгляде отца… И мне так всего этого не хотелось. Быть последней – самой зависимой, не правой, и тому подобное. Нет! Ни за что!
И.. не говоря ни слова, я решила справить Новый год не дома! Первый раз – вольно, не по-домашнему! Но как… с кем… мне 18 лет и особо знакомых нет… и никого такого – кто б мог сделать новый год для меня волшебным тоже нет…
И тут звезды, можно сказать, вывели меня из раздумий. Мне звонит Машка.
Машка? Она мне совсем не подруга. Мы учились вместе года 2 назад. Вместе ездили на автобусе, и потом на метро пол пути вместе… Вот и всё, что я о ней знала. Единственно – она всегда была «девочкой-скандалом» и меня это как отпугивало, так и притягивало. И как лестно, спустя 2 года, Машка сама мне звонит! Именно мне! Как равной! Как взрослой! Как будто я тоже классная и разбитная девчонка! У меня, аж, дыхание в горле захватило!
Сначала я покобянилась для приличия, сказала, что у меня компания, и все планы на вечер намази… но… всё ж, раз мы так давно не виделись, и она меня так хочет видеть, то я, конечно, с радостью, встречу Новый год именно с ней, всё отменю, и приеду когда и куда она скажет.
Вроде правдоподобно вышло? Надеюсь, она не подумала, что я так и осталась маменькиной дочкой?
Она сказала, что будет классный Новый год. Куча выпивки, танцы, тусовка, катание на машине, прикольные парни и всё, о чём только можно мечтать! Происходить всё это будет в Твери. У некого Санька. Прикольного «чувака» и её старинного другана.
Всё уже будет готово И закуски, и «культурная программа», и машина для загородной прогулки, - а от нас с ней – то есть по большей части от меня – требуется только причалить хотя бы за день до нового года, проводить с помпой старый год, и оторваться в новом…
От счастья у меня дух захватило. Всё перемешалось в голове. Счастье-то какое! – вопила я, прыгая по комнате от радости.
Конечно, и раздумий у меня не оставалось! Только один сложный вопрос – что одеть!? Перебрав всё, что имела, я поняла, что все мои кофты со стоячими воротничками, юбки «три четверти до колена», платья с длинным рукавом и брюки «со стрелками» - эта одежда неприличная и совершенно позорная для такого случая…
ЧТО ОДЕТЬ!!! – вертелось у меня в голове – и я бегала по квартире как ошпаренная!
Решила изобразить спортсменку. Нашла зелёные лосины, и оранжевую футболку с рукавами в дырочку и крупной надписью – «Кисс ми!» - О! То что надо! Они остались у меня со времён выпускного, когда на спектакле я играла студентку из провинции. Классный прикид!
Просто и со вкусом! Конечно, можно что-нить прикупить… но… заначки моей хватит либо на обновку, либо на билет. А так как дома о своей авантюре сказать – значить загубить себе новый год, я вынуждена была удовольствоваться имеющимся нарядом и поехала на вокзал. Мороз был довольно сильный. Хотела одеться полегче, но пришлось напялить и пуховик, и шарф, и даже шапку. Сумку я взяла мамину – красную, лакированную! Все провожали меня взглядами, восторженными, как думалось мне…
С Машкой мы условились встретиться в Твери – на вокзале и вместе появиться у этого Санька. Я купила билет. Потратилась изрядно, потому что билетов человеческих не было, а только всякие СВ и ВИПЫ. Для сумасшедших людей. И для таких как я – опоздавших и не знавших, где, как и с кем встречать Новый год до последнего дня.
Ну и ладно. Могу ж себе раз в году позволить. Села в вагон… тронулись… едем! Урааа! Едем! На встречу счастью, новому году, впечатлениям! И на встречу Саньку. Он мне представлялся немного смущённым, с большими часами на руке, нервно их покручивая… смущённым при виде меня. И не столько от шикарной сумки, сколько от оригинальности всего моего праздничного наряда. Понятно, что он не ровно ко мне дышит… но нельзя ж сразу показать – что и мне он понравился. Разыграю холодность… Нет! Равнодушие, или так – симпатию, но с долей смущения… Или? Может притвориться шалуньей, простушкой и компанейской девчонкой? А? Ну, что ж мне делать-то! – уже почти реветь хотелось мне.
Я приехала поздно вечером на холодный Тверской вокзал. Пассажиры постепенно разошлись с платформы… я осталась одна, обласканная сиянием фонаря. «Как Анна, когда вышла подышать воздухом, а её Вронский поджидал…» - мечтала я… Но, время шло, и мало того, что Вронского никакого не было, хотя он и не обещал прийти, но и Машка не появлялась.
Я уже совсем замёрзла, и реветь хотелось всё больше и больше…
Стала рыться в сумке – не замерзать же так до утра – где-то был записан адрес этого Санька. Нашла. Если б ещё знать где это «улица Краснопервомайская дом 28 дробь 3 квартира 44 – стучать 3 раза!!!» Прям-таки шифр! А он… Санёк, наверно тайный агент, скрывается тут, для важного задания… И внутри квартиры куча всякой аппаратуры – и всё это не должно быть узнанным соседями – потому и «стучать 3 раза»…
Моё разочарование – и, пожалуй именно приключение, началось уже у входной двери. Как я искала по ночной Твери улицу Краснопервомайскую, дом 28, да ещё дробь 3, квартиру 4, которая была на 4 этаже… рассказывать не буду. Но думала – поседею без мелирования! «Стучать» - потому что звонок был сломан… 3 раза потому что Санёк был «мутный».У него явно наступил уже новый год, и наверно не раз, и даже не два в этом декабре. В грязной, заляпанной майке и затёртых на коленях трениках, он открыл, позёвывая, дверь – Тебе чё тут? – Я…эээ… мы… с Машкой – к Вам… то есть – на Новый год! - На новый год? Так я ж сказал ей – что новый год уже наступил неделю как и празднование отменяется. Тебе что – не сказали? Ну, заходи… Чё стоишь то! Заходи, коль пришла.
Я вступила в квартиру…
Да… Филипп Филиппович со своими рассуждениями «о разрухе», явно бы не нашёлся, что сказать и как классифицировать то, что здесь творилось.
Прихожая большая, но по обе стороны заваленная коробками, сваленными в кучи вещами, сверху застеленными газетами и журналами – что б можно было положить всякую мелочёвку – ключи, зонтики, щётки, бумажки, записные книжки, перчатки, коробки из под конфет и с конфетами, шарфы, тапочки и не знаю ещё что, потому что всё это богатство освещала всего лишь одна лампочка в 60 Ватт. Впереди – в темноте – сколько глаз хватало – был всё этот же коридор. Я пристроила пуховик на какой-то крючок торчащий из стены и стала медленно пробираться вперёд. Санёк тем временем уже куда-то убежал в глубь своих апартаментов, и я осталась одна в этом хаусе и темноте!
Вы где!? А? Где Вы, я Вас спрашиваю! - раздражённо, и немного с дрожью в голосе заявила я. – Он ответил не сразу. Появился из бокового ответвления коридора. Как выяснилось потом – там была комната, и что-то жевал.
Чего тебе? Располагайся, раз пришлаЮ кухня там – и он махнул куда-то в темноту. Там – ванна и все удобства – заявил он гордо – и опять махнул куда-то в глубину темноты.
Я стояла как в столбняке. Тогда он взял меня за локоть. И проводил на кухню. Зажгли свет (это снова была одинокая лампочка на потолке). Теперь, я могла рассмотреть Санька во всей его прелести… Да… Где классная туса, весёлый Новый год, и загородная прогулка на машине, которые мне расписала Машка! На кухне был единственный стул – старый, обшарпанный, и обтянутый целлофановым мешком. Стол, крытый клеёнкой, казался даже чистым, но на столе на подносе лежали куски плесневого хлеба, засохшие огрызки сыра и битые яблоки. Противно было дотронуться до чего либо. Оглянувшись в поиске чайника и мусорного ведра, что б выкинуть со стола объедки, я не обнаружила их признаков. На что Санёк с гордостью подтвердил – что чай он кипятит в кастрюле – так мол удобней, а ведра нет – мусор завернуть в газетку – взять в руки и выходя сразу вынести, что б грязью квартиру не захламлять, - пояснил он.
Я стояла посреди кухни… боясь присесть на этот раритетный стул, что б не испачкаться и не разломать его… Сил совсем не было, и усталость сыграла со мной шутку. Иначе я б ни минуты не осталась в этом гадюжнике! Видя моё замешательство, Санёк поставил чая, как истинный джентельмен.
Как в настоящем «тёмном царстве» - в холодильнике тоже свет не горел, и всё что я смогла там рассмотреть, не вызывало доверия настолько, что б съесть это!
«Боже мой! И я променяла новый год – за чистой скатертью в уютной столовой под зелёным абажуром на это безобразие!!!! Ужасно! Слов нет как ужасно! Вот тебе! Вот тебе – приключение! Незабываемый новый год! Добилась? Нашла себе развлечение?» - в дополнение себя склоняла я на все лады.
Тем временем чай закипел – и в поисках чашки я поняла – что мало того, что есть здесь опасно, так ещё и посуда может служить антиквариатом, и не изобретено ещё такое моющее средство, что отмыло б эти вековые налёты грязи на чашках и тарелках. Ложек ножей и вилок и во все не было. Хозяин берлоги видимо боялся состояния аффекта у гостей и расправы над собой любимым, - пыталась рассмешить себя я.
Да я уеду завтра же отсюда! - он ухмыльнулся, – Да никуда ты не уедешь! И я не хуже других! Тебе ещё повезло – а то мало ли на кого могла нарваться. Совсем не худший вариант. Завтра 31, и билетов нет. И тебе не доехать уже до Питера. А 1 числа – не поедешь же ты в 6 утра? Только днём… а днём выедешь – приедешь только ночью. А это не удобно… значит до второго останешься. А второго я тебя на вокзал провожу. А пока – сиди тут! Отдыхай! Вот у меня всё есть – селёдка, рис, лук, яйца – салатик забадяжим. Есть шампанское и коньяк. И колбаска копчёная. В подтверждение он порылся в холодильнике – и достал все эти деликатесы на стол с довольной улыбочкой.
Да я не останусь тут ни дня! Я не могу в такой разрухе жить! Быть! Находиться! - хотя он был прав, и слова мои были пусты, эмоциональны и ничего не могли изменить… Новый год загублен. Безвозвратно и бесповоротно...
Тише ты орать! Папка мой спит, и будить его точно не стоит!
От этой подробности, что где-то, в глубине квартиры, есть «папка», которого «будить лучше не стоит», у меня сразу прошла волна возмущения, крик застыл в горле, и только дрожь… а вернее, леденящий страх оставался в избытке.
Есть не стала. Выпила чая – всё-таки он прокипячён, хоть и из неотмытой посуды… Отмыла сколько смогла.
И мой сокамерник, то есть собеседник проводил меня «в залу» как называл он центральное помещение своей конуры. Старая рухлядь – то есть мебель. Шкафы, стеллажи, а вокруг них табуретки, с наваленными на них кипами газет, кресла на колёсиках, провалившиеся почти до пола, занавески продёрнутые на верёвку и закреплённые бельевыми прищепками… люстра, с треснутыми плафонами, в половине без ламп… хозяин явно или экономил, или не любил, что б его рассматривали… И на фоне всего этого безобразия – цветы! Море цветов – всяких разных – экзотических и обычных… цветущих и зелёных…
Усталость пересилила и я села на одно из убогих кресел.
Цветы хорошо характеризуют… Они меня успокоили. А то… ночь с посторонним не знакомым мне мужчиной, в незнакомой квартире, и никто-никто не знает, что я здесь – у него… Цветы – значит он и не злой вовсе. Всё будет хорошо… Но только б скорее это кончилось всё! Правда цветы в основном росли в обрезанных пластиковых бутылках от пива… Это мне как-то не понравилось…
Ночью я мягко выпроводила его из залы, закрылась изнутри и приставила к дверям одно из кресел… сама не знаю зачем, и что б оно мне дало, это кресло. Долго не могла уснуть. иногда так бывает - чрезмерная усталость и взвинченность нервов, и как бы не хотелось, но в сон не погрузиться, м всё тут.
Долго ещё я слышала, как Санёк болтался по коридору под моей дверью. И пока не стихли его шаркающие шаги, я не могла и закрыть то глаз, не то что спать.
Наконец, усталость пересилила, я уснула. Мне снился какой-то бред. Пустые улицы, заваленные хламом, и я всё бегала и не могла найти то, что искала, и выбраться на свет из этих тёмных переулков, и всё спотыкалась о всякое старье, и рвала одежду и руку разбила, но ничто меня не могло остановить и я всё бежала и бежала, потому что не выберись я до рассвета – и больше мне б не найти дороги домой. Потом какой-то небоскрёб бесконечный. Откуда? Как в Американских фильмах – стеклянные этажи и лифт, несущий меня не знаю вверх или вниз с бешеной скоростью, и нигде и одной лампочки. Я задыхалась от всего этого и не знаю, что б было дальше в этом мучительном сне, если б меня не разбудили.
Кто-то потрогал меня за плечо – сквозь сон я смутно понимала и не отозвалась. Потрогали снова – я повернулась. Возле меня стаял какой-то старик! Седой, сморщенное лицо его склонилось почти к моему, и он шёпотом прерывисто спросил - Маришка!    Это ты? - и сказанное им было такое нежное, и пожалуй, любовное, что мне совсем не понравилось…
Я сначала не нашлась что ответить, и сказала только – Нет, не я! - Не ты? Ты не Маришка? Или Маришка не ты? - обиделся он.- Я не Маришка!
Он выпрямился и стоял надо мной в огорчённом раздумье. - Я вам тут мешаю? - перебила я ход его мыслей. – А? – испугался он собственного голоса, – нет! Спи, спи! Извини, что разбудил. И он отошёл от дивана, на котором я устроилась, но из комнаты всё ж выходить не спешил – стоял в дверях и горестно бормотал. – Маришка – не она. Не Маришка. А Маришка что ж? Как же так, что не Маришка?!
Я смогла рассмотреть его, потому что совсем уже проснулась…
Этот седой призрак социализма – в длинной белой блузоне как у Пьеро и почему-то только в семейниках, без брюк или треников. Что за Маришка – если он решил озарить её своим присутствием в таком виде? В его –то годы! Тут сон совсем прошёл, я пришла в норму и перестала бояться его. Поглядела на его замёрзшие коленки и расхохоталась – зажигательно, на всю эту, утонувшую во тьме, странную квартирку. И смех мой отозвался в коридор, облетел его и кухню и вернулся обратно. Старичок испугался этого вернувшегося из пустынных просторов смеха и растаял в дверном проёме.
Тем временем рассветало. Больше ждать я не могла. На ощупь, пройдя по коридору, нашла входную дверь, закрытую довольно небрежно, я повернула замочный клапан – раз, два – тусклый свет с лестничной площадки проник в щель приоткрывшейся двери. Свобода! Всё хорошо! Ничего не случилось! Вот так приключение!
Я шла почти бегом, и мои каблуки гулко мостили этот последний день старого года в столь ранний час.
Дорога домой всегда ближе. И пусть у меня не было уже лишних денег на автобус, до вокзала дошла пешком, замёрзла изрядно, но чем ближе я была к цели, тем радостнее мне было. Билет в Питер и правда оказался мне не по карману. Ближайший поезд через 4 часа. К Новому году успеваю без вопросов, но вот как билет купить? Пожалуй эти 4 часа ожидания были самыми мучительными, даже по сравнению с проведённой ночью в «Очень нехорошей квартирке».
Но я смогла уговорить проводницу. Я всё ей рассказала, хотя она по началу и слушать меня не хотела, но чем абсурдней была я в своей правде, и чем настойчивее я её уговаривала, тем больше она входила в моё положение. Договорились на том, что я еду с ней в купе, и буду приносить пассажирам постельно, чай и мусор выносить. То есть выполню всю работу и плюс заплачу ей всё, что у меня есть.
Вхожу домой… к себя домой! И всё как есть и всё как надо – и наша маленькая прихожая, и кухня вот направо – и абажур зелёный, и стол, и крахмальная скатерть. Как давно я не была тут. Словно 1000 лет, а ведь всего сутки. И как всё хорошо, отлично, прекрасно, и как я могла променять всё это на приключение и тусу.
Ура!!!! Я в счастье металась по квартире. Мама была удивлена. – Ты что? Откуда ты? Где была такая? Что происходит?
Мамочка! Я так люблю тебя! Люблю!!! Ничего не происходит! Всё здорово! Новый год! И всё-всё… всё теперь будет по другому… по новому… лучше… всё к лучшему.
- Затейница ты! Не знаю, что задумала, но ладно, помиримся, оставим разногласия в старом году. Но что на тебе одето? Что это за хлам? - мама засмеялась. - Это?... ах, это… да это так… часть новогоднего ажиотажа… хотя теперь в нём нет и смысла.