Верочка

Пять лет назад я познакомился с девушкой. Она работала в газетном киоске на вокзале. А я ездил на работу почти каждый день и покупал у неё мой любимый «Спорт экспресс». Читывали наверно? Так вот и я. Конечно, газетёнка была мне эта интересна. Но и девушка постепенно вошла в мою жизнь. Казалось, она мне улыбалась приветливее, чем остальным. Говорила что-нибудь вроде – «доброе утро. Вам как обычно? «спорт экспресс»?» - «Да, - улыбался я. Пожалуйста». Я не знал, как её зовут. И вроде повода не было спросить. Ну что это мне даст, ну узнаю. Так было месяц, два, три… Один раз я пришёл, а газеты моей не было. Девушка мне улыбнулась, но ничего не сказала. Хотя видно было – узнала, конечно, узнала, но заговорить постеснялась. Она была невысокого роста, в меру пухленькая, и вся такая ладная блондиночка. По видимости, крашеная. Думаю, свой цвет волос у неё русый, - размышлял я, выходя с вокзала. Тьфу, что за чёрт! Думаю ещё какой у неё настоящий цвет волос. У Машеньки-Дашеньки какой-нибудь. И имя наверное у неё глупое!
Прихожу на следующий день, а вместо неё – другая, пожилая женщина. Я был в растерянности. Потоптался… А она мне так строго сказала – «Вам что, молодой человек?» - я ответил робко, как школьник у сигаретного киоска – «Спорт экспресс». Она подавила улыбку и дала мне газету со словами,- "а Верочка простудилась тут на сквозняке. Всё-таки осень уже. Не место ей здесь. Она так только, на лето устроилась на подработку. Последние 2 недели дорабатывает."
Меня как громом поразило. Всё сразу. И то, что тётка меня признала за тайного почитателя Верочкиных крашеных волос, и то, что Верочки скоро тут не будет. А мне казалось, что всегда я буду начинать рабочий день с приветствия Верочки моей. Моей! Ну вот! До чего додумался – уже «моей»! Только узнал, как зовут, и сразу «моей»! Всё это моментально пронеслось у меня голове. Я схватил газету как нашкодивший мальчишка, и быстро пошёл прочь, ничего не ответив, но… выдав себя с головой. Наверняка, Верочке всё доложат. А может, она специально «приболела», чтоб меня рассекретить? Ах, презренная! – как сказал бы Отелло, - ухмыльнулся я. А может, она правда приболела? Ведь, восполенье лёгких, например, это очень серьёзно. Не дай бог что! Тут я совсем огорчился, что попал… попал на любовь, как пела из хрипящего приёмника неумолимая Сердючка.
И я очень рассердился на Верочку. Что она дорабатывает, что она меня как бы обманула, ведь я подумал, что она тут постоянно работает. И что она приболела, и что эта тётка мне сказала, что Верочку Верочкой зовут.
Я не пришёл в киоск на следующий день. Я думал. Как… как быть, и как Верке отомстить! – О-па! Уже Веркой она стала.
Ну и ладно. Верка, так Верка.
Пришёл через день. Верочка явно то ли болела, то ли из-за меня так. Тёмные круги под глазами, припухшие губы. Как от слёз. Здравствуйте, сказал я официально. «Спорт экспресс, пожалуйста, …… И после паузы добавил убийственное «Верочка». Она вся просияла, заметалась. Не могла найти издание, улыбнулась, а потом рассмеялась. И тихо сказала – «значит, это вы вчера разговаривали с тётей…»
Я пригласил её в кафе. Вернее, в пиццерию. Я страстно люблю пиццу. Зашёл за Верочкой в конце рабочего дня. Она нелепо вырядилась – на шпильках, в короткой юбке и дутой курточке по моде. Мы пошли.
 «Как здорово! Я так хочу в пиццерию! Меня никто не водил ещё! – она тараторила и тараторила. («Ещё!» - подумал я, и почему-то зло. Значит, сразу настраивается на недолговечность отношений? Будет ей недолговечность ! – пробурчал я про себя) Я вёл её сначала за руку. Потом под руку. Потом приобнял за талию, и никаких протестов от неё. Я знал, что она совсем молоденькая, что учится, и торчит на каникулах в киоске целые дни с утра до вечера. Жизни-то и не знает ещё. Но меня обозлила такая податливость. И не знакомы-то по сути.
Я говорю – «Какая ты милая!» А она только улыбается. А я так потихоньку сворачиваю с улицы во дворик. А она смотрит на меня и не заметила. Только у двери парадной оробела, начиная понимать. А я ей уверенно - «ну, что ты! У нас же любовь?!»  Мы зашли в парадную, и она не знала, как и что будет. Совсем смутилась и растерялась.
Минут через пятнадцать-двадцать мы вышли из парадной... Я прикурил, а она смущённо одёргивалась. Перевёл её через дорогу, взяв за руку, по инерции, и притормозил на остановке. «Тебе в какую сторону? До метро, или до вокзала?» - «А мы что, в пиццерию не пойдём?» - удивилась она, и глазки её слегка округлились. – «Да вроде уже и не надо. Зачем теперь в пиццерию. Уже всё было». - Лениво протянул я и зевнул.

Я больше не покупал «спорт экспресс» в том киоске. Ну, во-первых – он у меня в новую сумку не влезал. И к чему в руках его тащить, когда можно у самой работы купить? Раньше я у работы киоск просто не замечал, а теперь вот заметил. А во-вторых, сколько можно поднимать продажи в одном ларьке? Надо же и другим торгашам заработать дать. – думал я, быстро пересекая вокзальную залу.