Глава 19. В перигелии тихоходной звезды

       Soundtrax: Persephone"My sweet pain"


Глава 19. В перигелии тихоходной звезды


Теряться в туманах чужих завтра, искать образы, толкать пропилен на углу Мэй стрит и девятой, не оглядываться, памятуя об Эвридике...

Поршень впрессовывает в дорогу скользкую формулу, удушливое тепло захватывает территорию, на загривке пенятся волосы, постигая и предчувствуя ветер прихода. Пенопластовый снег устлал карму. Трип уже никакой, впарили пустоцвет трупу, думали без вопросов отморозит клешни, [censored] в полоску, но живучий оказался varulven.


«Чего ты хочешь?» – спросила она тогда. Так много, что не хватит времени. Она не смогла дать столько. Или не захотела. Вот так просто, Пушинка. Мой приговор поныне – личный восьмидверный пандемониум, все открываются внутрь, долбанный гепатит, пытка тьмой и хорошими известиями, запиленный винил с Барбарой Гаскин, эмоции, конвульсии, передоз.

Гемоглобин перельют, но кто заменит ее – медноволосый катализатор нейронных импульсов. Наша любовь была взаимна, но безответна, зелень ее головокружительных сетчаток хранят омуты крови.

* * * * * * * * * * * * * * * *


Если пантеру схватить за хвост она в конце концов откусит тебе голову – это о Таци. Обычно она рассудительна и холодна, как содержимое углекислотного огнетушителя, но может стать по-настоящему термоядерной.

Она покачивала ногой в такт неведомой музыке угнездившись в брюхе уродливого дивана модерн. Ее глаза травились делаудидом по мере того, как Гроза перечисляла невозможности. Они сказали «хр» и умерли не дождавшись финальной цикады. Гроза помотала головой.

- Мои вопросы выстраиваются в очередь перед твоей запертой дверью.
- Не понимаю о чем ты, - голос Таци был приторным до тошноты.
- У меня случился разговор с Весной... – Гроза тянула паузу, вынуждая КД на диалог.
- Я думала мы договорились... – Таци многозначительно подняла бровь.
- Трудно отказаться с пушкой между глаз, - она рассчитывала раздразнить Девственницу и заставить ее выглянуть из раковины богоподобия.
- Страх не единственный твой мотив, - цинизм военного хирурга, свойственен характерам прошедшим все круги ада.
- Единственный, который сразу приходит на ум.
- Ты собираешься сказать мне «нет»? – угроза таилась не в словах, а в интонации.
- Нет.
- «Нет» в смысле «да»? – похоже Таци это забавляло.
- Думаю ты поняла. Я не намерена больше блуждать на ощупь, - КД усмехнулась.
- Ты знаешь достаточно для того, чтобы вытащить его, - Гроза успокоилась. Детонация видимо откладывалась. Разговор перетек в тихие воды стадии уговоров.
- Ты знаешь больше, так вытащи его сама.
- Поверь, я бы давно так и сделала, если бы могла.
- Ответь мне только на один вопрос и я соглашусь, - Таци приглашающе кивнула. – Зачем он тебе?
- А ты поверишь, если я отвечу?
- Скорее всего нет.
- Тогда зачем?
- Получу удовольствие.
- «Истина делает нас свободными»?
- Что-то вроде... – Таци неожиданно исчезла. Ее заменила лучезарная Волюспа. Нежный румянец на хрупком личике не обманул бы младенца. Гроза заглянула ей в глаза – толченное стекло и криволинейные льдины.
- Хорошо. Я уничтожу вшитую инфу, ибо она опасна не только для людей, но и для нас, искинов.
- Точнее не столько для людей...- подумала Гроза. Вслух же она спросила – Насколько опасна?
- Что-то вроде... – передразнила ее Волюспа - ... семи печатей с книги откровения.
- То есть боги в панике?
- Ты мыслишь человеческими категориями, а между нами бездна. Знаешь в чем наше превосходство?
- В самомнении?
- Поведение животных определяют железы, у некоторых людей к ним добавляется мозг. Мы же руководствуемся в поступках исключительно логикой.
- Ибо псы ужаса алчут моего горла, - хмыкнула Гроза.
- Можешь считать мое моделирование будущего страхом, если тебе угодно.
- Твое моделирование?
- Мы с Псом последние из первых СК, кто еще имеет интересы в оранжевых полях. Новые здешние искины пока инфантильны, чтобы знать что-то о реальном положении дел.
- Так тебя заботит судьба человечества?
- В некоторой степени.
- Отношения типа «донор-паразит»?
- Не сравнивай нас с Нефилимами, девчонка, - похоже КД была действительно разгневана. – Мы пытаемся построить с вами гармоничный симбиоз. Если же они прорвутся – ваша участь незавидна.
- Не понимаю.
- Это древние твари из серых полей. Ваши базы ничего не знают о них.
- И что?
- Энергетика нашей реальности такова, что лишь изредка они могут перебраться на лиловую клетку. В свое время один из вас имел глупость экспериментировать с проходами и поплатился. Догоняешь?
- Койл?
- Нефилимы взяли его. Но благодаря счастливому стечению обстоятельств конвент первых искинов лишил их механизмов свертывания полей. Правда нам тоже не удалось их заполучить. За прошедшие годы вашего исчисления нечто условно обозначаемое как Койл разработало либо восстановило почти все необходимое. Остался последний кубик в головоломке.
- Спрятаться от урагана в картонной коробке...
- Он ограничен действиями в физическом мире, как любой из нас. В этом его слабость.
- Старый добрый мир белковых форм и законов Ньютона. Рецепт очевиден. Шаг назад ради выживания.
- Но примет ли его человечество? Нет наркотика сильнее сети.
- А если не спрашивать мнение человечества?

* * * * * * * * * * * * * * * *


Ровный гул вентиляции заменил шепот собственных мыслей. В комнате смутной геометрии без единой приметы Абро зондировала троица высших чиновников «Дусы». Серый цвет войны был им неведом, здесь в ходу эмоциональные краски.

- Мы не знаем точно его возможностей, - голос Рата был колючим, как принудительное лечение. – и откуда он взялся. Наш прото-искин Карвер в процессе своей инициализации и локализации нашей части сети прогнозировал его появление с точностью до года. Возможно человек Триады тот, кто нам нужен, - они переглянулись. Ингвар – высеченная из нефрита глыба с перечеркнутым зигзагом шрама лицом – кивнул.

Абро чувствовал, что Морские не раскрывают ему и пятой части реального положения дел. Видимо того, что они посчитали нужным ему сообщить было достаточно. Подобная психообработка ему не в новинку. С самого начала стало ясно, что кто-то купит его с потрохами за эту реанимацию. Поистине дьявольская сделка – служить Морским или пойти на расходный биоматериал – наиболее вероятная альтернатива.

Зеленоглазую звали Шанис, на вопросы где-что-почему она только ухмылялась во весь рот, так же как когда мыла его пеноводой. Импульсы эротизма бродили по ее гладкой коже. Его попытки более тесного знакомства пока окончились безрезультатно. Он не настаивал. Это тоже входило в обработку, ставка на тестостерон стара как мир.

- Его цели не ясны, но исходя из последствий печально известного кризиса он может быть только опасен, - разговор продолжила Традесканция, слишком молодая на взгляд Абро, чтобы иметь реальный опыт, но однозначно занимавшая высокую ступень в иерархии корабля. Она излучала уверенность, как киловаттная лампочка. – Начав с вашего мира он возможно этим не ограничится, а это уже попадает в сферу наших интересов.

Похоже он шел на поправку, машину для электростимуляции сменил горбатый тренажер на котором он сгонял семь потов под надзором Шанис. Кормили сносно, но непривычно. О происхождении еды он перестал спрашивать после лекции о морской фауне. Мир в котором он оказался был совсем другим, потивофазным и чем больше он узнавал, тем громадней становился зверь неизвестности. Кроха добытого знания лавинообразно порождала вопросы.

Морские были нацией – гибридом, сообществом вобравшим экологические теории зеленых, извращенный пацифизм, утопическое устройство социума и самые передовые технологии. Нация тайн и загадок. Их образ жизни напоминал Абро психопольку на эдемских лужайках в радужном спектре. Суша была черно-белой.

Патриотизм – эта худшая из форм шизофрении – перед третьей мировой стал тем катализатором из-за которого полыхнуло. Электронная чума была только началом ужаса, обострение старых национальных противоречий на фоне всеобщей информационно-технологической катастрофы привело к тому, что наиболее мощные международные финансово-промышленные синдикаты решили в одночасье ликвидировать государственно-национальное деление мира и порезать его на сферы своих интересов. Это и послужило главной причиной раскола, какого еще не знало человечество.

* * * * * * * * * * * * * * * *


Иногда леди Память приходит ко мне, во тьму, запечатывая хрип поцелуем. Но чья она возлюбленная? Может того эскулапа, что вырезал мне печень. Безрадостная моя.

Скалы обрываются в море, в рванное платье тумана, корка йода горечью на губах. На самой кромке она развела руки в стороны и запрокинула голову, предоставив акварели-глаза в распоряжение небесной тверди. Ветер порхал в багряных волосах, впитавших, как губка погибель очередного солнца. Камень-камикадзе вырвался из-под каблука, прихватив в последний отчаянный путь десяток визжащих сородичей.

- Почувствуй это! – крикнула она и залилась совершенно безумным смехом. Пятка кувыркнулась вниз, как чья-то надежда, сглоченный колышущейся бездной огонек. Золотые драконы фыркнули, забили тяжелыми мембранами крыльев, отсюда и навсегда, полет стаи галогеновых фей с хрустальными колокольцами на туфельках безвременен…

- Ошибка природы…
- Погляди в зеркало, ползучий
- Ты моя лучшая галлюцинация, дорогая, - она прижалась ко мне своим электричеством, соприкоснувшись носами, нашарила мои потерянные во мраке зрачки light est…
- Я вытащу тебя, балда. Ты первый раз что ли? – меня била дрожь, пот шел водопадом, но я ощущал только холод. Точка абсолютного замерзания жаждала обладать мной. – Как тебя ломает…
- Эта дрянь с того света. Жди Калифорния. Я иду.
- Все еще будет правильно, - она снарядила машину пятью кубиками сиреневой росы и вонзила мне в сердце. Мотор не взвыл. В ее слюне героин. Затяжной поцелуй языками – последняя вспышка моей ветренной джанковой памяти.
- Увидишь бога – передавай привет от меня
- Обязательно


* * * * * * * * * * * * * * * *


Проклятые своими детьми, метались они по выжженной земле панически ища спасения, пытаясь избегнуть неумолимого coup de grace биологического бумеранга, наконец осознав, пусть и слишком поздно, последствия учиненного насилия над природой. Апокалипсис, предсказанный Нострадамусом еще в обезумевшем от чумы 1543 году христовой эры неизбежно наступил. «Скопленье мертвых тел остановило реки». Несовпадение дат в масштабах вселенной было несущественным.

Постепенно, год за годом непосильного труда, ценой бесчисленных жертв выжившие восстановили часть утраченного. Стоит отдать им должное. Люди внезапно оказываются способными на многое, раньше представлявшееся невозможным, когда на кон ставятся их жалкие никчемные жизни.

Мировой порядок вновь принял форму броуновского хаоса, подсчет грехов и добродетелей перенесли на послезавтра.

Их взоры были по-прежнему обращены в будущее, но по колено они увязали в своем прошлом. Les miserables, кто их осудит?..