Глава 20. Нигде -никогда

       Soundtrax: Vittorio Vandelli"Farewell farewell,thou wedding-guest"

       
       Глава 20. Нигде -никогда


Утрите слезы, обладатели карманных солнц. С благодарностью ни к кому стоим мы, предчувствуя скорые ритуалы зимы. Однажды в аду станет холодно. И будет война длиной в поколения. Ее смертоносные поля уже ждут.

       * * * * * * * * * * * * * * * *

Ей вспомнился призрачный отель за тысячу жизней отсюда, клейменный "В чертовой заднице" – бредословица ведущего новостей, иероглифы культового шоу неотвратимыми вспышками плазмы, обои с похабными рифмами отслаиваются с покосившихся стен, ржавые потеки на плитках душевой, как полустертая очистителем кровь, в слепые окна скалятся жирные лунные демоны… Койл закинув руки за голову глазел в потолок и находил жизнь престранно презабавной.
- Как насчет резвотекущего оргазма на сон грядущий? – спросил он.
- О чем ты лопочешь? – зашипела Гроза. – Мы кажется уже обсудили эту тему.
- Думаю, что почти люблю тебя.
- Дрочи в кулачок.
- Неверный ответ, - смутить его подобным – дохлый номер.
- Это не экзамен хороших манер
- Альтернатива, - он даже не смотрел в ее сторону, будто обсуждая возникающие идеи сам с собой. – Я вырву твое сердце.
- Фильтруй разговор, - она крутанула в руке "Вдову". Он засмеялся.
- Вот я и вскрыл твою скорлупу, орешек.
- Ты бредишь.
- Скоро-скоро ты почувствуешь укусы страсти, охватывающей тебя подобно лихорадке.
- Ты потерялся…
- Верно, я заблудился в блюдцах твоих сказочных глаз.
- Клинический случай, - Гроза отвернулась.
- Я смертельно болен любовью к тебе.
- Ну так вскрой вены, - она зевнула и натянула одеяло на голову. – Оптимальный вариант.
- Часто мы идеализируем женщин с которыми собираемся спать.
- И не мечтай
- Не зря старик считал вас второй ошибкой бога.
- А что было первой? – спросила она сквозь дрему. Он не ответил. Поворочавшись повернулся к ней спиной.
- Счастье – хрупкая вещица, требующая осторожного обращения, - пробормотал он и кликнул выключатель. Гроза уже спала и сон ее был полон чудовищ и причуд.

* * * * * * * * * * * * * * * *

Первая мысль была о последнем мгновении…Шершень? Да мало ли кому еще скрасят существование ее беззвучные похороны. варианты лихорадочно прокручивались в голове, но ни один не был достаточно всесторонен и самое главное не был вовремя. Слишком поздно, чтобы что-то изменить. Это крадется смерть.
- Тихо, сучка, - он выдвинулся из пригревшей его тени здания, лезвие шириной в два пальца тускло блеснуло, куснув ее в шею. – Креды, быстро.
Такое возможно только в свободных городах – обладание физическим эквивалентом денег здесь все еще распространено. Она чуть не расхохоталась ему в лицо – стать банальной жертвой уличного грабителя, почти смирившись с собственным убийством.
В любом случае страх был ей генетически неведом, лишь легкое волнение, но и оно испарилось, не уловив наемного убийцу. Он стал мертв, так и не поняв, как это произошло. Глаза в закат – никого не минет чаша сия.
- Vivere militare est, дерьмоед, - Кошка перешагнула через тело и пошла по улице, освещаемой лишь подслеповатыми багряными фонарями, отчего предшествующая сцена приобретала еще более зловещий и даже какой-то мистический смысл. Ее тень клонировалась на дрожащих мутных лужах, оставшихся после очередного распылителя – мусорщика, забравшегося в этот район видно по ошибке.
…дождь смоет следы. Она оглянулась на шорох, шлюхи выворачивали карманы трупа, спеша убраться до приезда копов, хотя Кошка сомневалась, что те поторопятся. Подобные помойные ямы приносили слишком мало налогов в казну полисов, чтобы власти надрывались, поддерживая здесь порядок. Тело безусловно рано или поздно исчезнет, но кто будет в этом виноват – люди, робот-уборщик или падальщики?
Отношение к человеку во время и после жизни напрямую зависит от его положения на иерархической лестнице, а оно в данном случае было по всей видимости ниже канализации. Неспособный внушать хотя бы ужас… Закономерный конец для трущобной крысы – родиться, жить и умереть в дерьме. Собственность корпораций редко действует в одиночку, пользуется, как правило приличным оружием, а умирает только основательно испортив настроение окружающим. Кошка испытала почти эротическое удовлетворение от принадлежности к своей организации. Благоговейный восторг, зашитый в мозг, ублюдки сказали бы "зомби", но их удел – смерть в мучениях.
Ей стало почти жалко неудачливого грабителя, но только почти. Он был слишком слаб для этого мира и слишком… Ублюдок.
Фортуна подмигнула в этот вечер зеленым запотевшим оком. Перекошенный ходок в последней стадии героиновой зависимости за малость поведал о баре в Ист-сайде, завсегдатаем которого была некая наемница, наследившая в Жемчужине. Воистину мир полон блуждающей инфы, нужно просто вовремя ухватить ее за хвост.

       * * * * * * * * * * * * * * * *

Приходит осень и мы начинаем скоропостижно жмуриться на солнышке, нутром чуя вуалью на невинном пейзаже невесомо плывущую по краешку сознания Темную Госпожу, нежданную сестрицу с кислинкой… Мало ли кто голоден до наших страданий?
Исходная точка – почуяв легкие прикосновения броузера дрожащие паутинки стражей воплями оцарапали затянувшееся ожидание. Игроки занимали места согласно боевому расписанию. Кровоточил рассветом восток – умудренный примерами исповедник всякого приговоренного человека, ветер поскуливал на коротком поводке и застывшие в предчувствии подвоха карусели звуков успокаивающе теребили его за уши. Эпический размах будущей картины был ведом пока лишь ее творцу. Нам же, слепцам, остается сожалеть. Славно умирать в такое утро.
Охотники ждали, неосязаемые и неуловимые, на нервах, на замерших торчком нейронных цепочках, капли пота дымились на камуфлированной коже. Он осторожно ступил на поле, принюхиваясь и топорщась – зверь из твоего кошмара. Пара вкрадчивых шагов и клетка захлопнулась, зашипели силовые шестиугольники под ударами чужой воли, выгнулись прутья полиморфа и встали на место. Рев заклокотал в пространстве, рев неминуемой смерти, затихающее эхо на сводах бездны. Натиск постепенно слабеет, чтобы окончательно кувыркнуться в тишину.
- Ну? – Ваниль, очерченная короной изумрудного света, оглянулась.
- Все ОК, - марципановая фигурка Ю-Кей протанцевала сквозь лабиринт меток – ловушек. – Он попался.
- Ты уверена? – Ваниль видела сквозь решетку блестящую злобой желтую линзу.
- Твой вопрос – это автотранквилизатор или так… метафизика? – Ю-Кей обошла клетку и придвинулась вплотную, разглядывая гостя.
- На кладбище не торопятся, - огрызнулась Ваниль.
- И не опаздывают, - парировала хакер. – Не будем притворяться. Мы не знаем наверняка почти ничего.
- С этого надо было начинать.
- Верно. Постараемся выправить кривую.
- Это восьмерка Мебиуса.
- Ты законченная оптимистка.
- Я знаю только, что в погожий денек ад напоминает здешние гребанные…
- Пока не апгрейдишь мозги, как я, ничего не узнаешь об настоящем аде.
- Достоверно известно, что искины бессмертны и …
- Попалась, Дженнифер! – они отвлеклись, упустив клетку из вида, а между тем он был уже здесь. Клац, барьеры рассыпались с изяществом карточного домика, книксен балерины был прерван стрелком – виртуозом, мокрая вишневая клякса на снежно-белом шелке.
Ситуация требовала незамедлительного вмешательства. Так кто же из них охотник – на ответ не было и мгновения. Уходя в оборону Ваниль вспомнила один из постулатов "Нового кодекса" – При близком огневом контакте ты всегда хищник и жертва одновременно.
Внезапно секунды утратили масштабность и успокоились. Привычное время забилось в конвульсиях и желтой слюне абсурда. Тяжело залязгали псионические орудия – фантомные лазеры, не причиняя впрочем видимого ущерба. Зверь тычками подбородка расшвыривал их плевки в стороны, непрерывно меняя свою структуру и эпизодически осыпаясь снопом горящих искр. Шупальцами метнулись к ним смерти, гримасы сетевых демонов, призванные искалечить психику.
Ю-Кей высоко подпрыгнула, почти застыв в пиковой точке траектории парящей птицей, ее пальцы расцвели переливающимся веером стали. Рывок к цели был стремителен и не противоречил законам кибера – здесь у людей есть крылья.
Удар пришелся бы в яремную вену, но слайдер уже переместился и сложным обманным пируэтом вонзил плазменное жало. Оно погрузилось в живот аватары Ю-Кей по схематично очерченную гарду, чавкнуло содержимое, выплескиваясь наружу черными мазками цифровой грязи. Вспышка мучения странным образом очеловечила, одновременно обесцветив ее и без того заиндевелые черты, высушила губы и сузила зрачки до исковерканной колючей точки.
Кусок карикатурного мира уже дребезжал и агонизировал, разваливаясь на глазах. Движок этой реальности не успевал выстраивать соответствующие скейпы, мельтешение цветов сливалось в спазматический этюд импрессиониста – фэна абсента, беспощадно размываемый дождем.
Слайдер вошел в ее матрицу, хлопнув дверью мозга. Ю-Кей соткалась из квадратиков и вихрей, отключаясь, наполовину мертвая, наполовину умирающая. Ваниль прыгнула следом.
Это грань. Прикосновение холодной реальности вырвало воздух из легких и замерцало красными огоньками в глазах. Диспозиция – Ю-Кей, фурия в центре разгрома, взгляд полный чего-то запредельного, сжимающая в руках окровавленную стойку торшера, разбитого о голову Крелла. Она застала его врасплох, выскочив из сети с жаждой, которую не постичь не пройдя дорогой теней. Теперь он полумертвый бороздит лицом пол. Три слезки, принцесса Греза.