Коммунизм

       Я, наконец, понял, что такое коммунизм. Нет, раньше я знал, что коммунизм – это когда всё общее. А теперь, вот, наконец, понял. Получилось это очень своеобразно. Меня поселили в общежитие.
       Когда я впервые зашёл в свою комнату, я испугался. В этажерке для ботинок, стоящей в коридоре, я увидел женские туфли. На одной из трёх кроватей лежали плакаты с изображениями полуголых мужчин. В шкафу лежали дамские сумочки. В тумбочке – прокладки. Только потом мне объяснили, что раньше в комнате 821 (а именно в ней я теперь и живу) проживали три девушки. Одна из них уехала в Америку, там почти вышла замуж и назад уже не вернулась. Видимо, все эти вещи и были её.
       Помимо одежды, будильников, сумочек и прочего девушки (кстати, одну из них зовут Катя Бычкова) оставили мне несколько пустых коробок из-под DVD. Только в одной я обнаружил диск: «Москва слезам не верит».
       Однако всё это ничего. Веселье началось позже. Через 2 дня приехал мой новый сосед, Артём. Ролевик. Фотограф. И просто очень хороший человек. До его приезда я уже успел познакомиться с Витей, сыном страшного криминального авторитета из Ярославля. Официально, он живёт в соседней комнате. Но так вышло, что в комнате нас оказалось трое: Я, Артём и Витя, который буквально поселился у нас, подъедая бесплатную тушёнку и посиживая в бесплатном интернете.
       Однако совсем недавно в комнату постучали. Артём был в поликлинике 202 (так и хочется написать – в преисподней!), Витя сидел в интернете, так что я был буквально один. Вставать не хотелось. 4 раза крикнул, что открыто и в комнату, наконец, вошло это. Это оказалось невероятно здоровым китайцем. Если бы не монголоидный разрез глаз, я бы решил, что вошёл Илья Муромец или Геракл… Он оказался третьим жителем нашей комнаты. Зовут его Йинь.
       Стоит сказать, что мы, в общем-то, ожидали, что к нам подселят китайца. Поэтому ещё до приезда Йиня костерили Садовничего с его программами по изучению русского языка для иностранных студентов МГУ. Но мы не ожидали, что это будет такой китаец. Он не вошёл. Он протиснулся в дверь, заполнив собой всю маленькую комнату. С собой он привёз чайник и микроволновку. Всё на китайском языке. Позже я сжёг в ней пластиковый стаканчик – не смог прочитать на китайском слово «гриль». По-русски китаец говорил плохо. По-английски и того хуже. На китайском только ругался матом. Поздоровавшись (покраснел даже Витя, что в принципе невозможно!), китаец исчез на неделю.
       Через неделю выяснилось, что у Йиня есть холодильник. У Артёма загорелись глаза. У меня – желудок. «Больше не будет слипшихся пельменей и протухшей колбасы», - подумали мы. Нашли номер Йиня, позвонили ему. Потом я дозвонился до брата, тот нашёл газель. Через два дня в комнате появился стол. Красивый такой. Белый… Выяснилось, что Йинь обменял его на свой холодильник. Так мы стали ксенофобами.
Однако жизнь продолжалась и я с удивлением начал понимать слово «коммунизм» и фразу «единство мирового пролетариата». Всё у нас было общим: сигареты, ручки, тетрадки, девушки, деньги, тушёнка, одежда… Дома я ходил в халате – рубашке Йиня. Он по-русски ругался на мою неоткрывающуюся банку тушёнки. Тёма играл на чьей-то гитаре. Витя сидел в интернете. Но наша комната ещё не была заполнена.
       Стоит отметить, что до недавнего времени в нашей комнате было очень холодно. Только вчера Тёма, наконец, понял мои намёки и заклеил окно. До этого нам приходилось согреваться другими методами. Я, как приличный мальчик, просто спал под двумя одеялками: своим и оставленным Катей Бычковой. Артём с Йинем нашли альтернативный метод. Представьте, недавно захожу в комнату, а на кроватях, рядом с моими соседями, лежат девушки. У одного - Алёнушка, у другого - Циси. Мне стало завидно. Я молча разделся (а ведь я сплю почти голый!), лёг под свои бесполезные 2 одеяла и заснул. Оттаял я только когда девушки начали готовить, убираться, мыть посуду и капать мне в нос вонючие капли от простуды.
Так нас стало шестеро.
       Дальше – больше.
       Девушки быстро поняли, что такое коммунизм. Они ходили раздетыми, не стесняясь своих идеологических товарищей. Когда я увидел Циси в нижнем белье, настроение моё испортилось на ближайшие 2 недели - в конце концов, я ведь не вуаирист! Но ведь я хороший мальчик! Пришлось привезти третье одеяло…
На самом деле в комнате нас семеро. Я забыл рассказать вам про нашего старожила, без которого не обходится здесь ни одно мероприятие: про таракана Костика.
Мы познакомились сразу и сразу понравились друг другу. Он был очень большой. Наверное, героически сбежал от почвоведов с девятого. То есть психика к нашему приезду у него уже была изломана. На первой нашей встрече я называл его Костиком и рисовал у него на спине. Он терпеливо слушал и даже не пытался дать мне пощечину. Потом он убежал к комменданше. Больше комендантша в нашу комнату не заходит. Спасибо, Костик!
       Так и живём: Артём с Алёной, Йинь с Циси, Витя с интернетом и я, как последний /цензура/ /цензура/ /цензура/ /цензура/ с Костиком…
Сейчас все семеро мы сидим у компьютера. Витя хочет залезть в интернет, Артём спит, Алёна с Циси болтают о том, какие все мужики свиньи (чем вам не повод для глобализации общества?), Йинь тихо ругается на смеси русского и китайского мата. И только Костик читает этот рассказ, шевеля усиками с потолка.
       Да здравствует коммунизм, товарищи!