Право на жизнь -1

Длинная кавалькада машин, по-хозяйски заняв собой дорожное полотно, наглым образом игнорируя остальные автомобили, выехала из центра Каира, и чёрный бронированный «Хаммер-лимузин», в окружении плотного кольца военизированных джипов, шокировал своей крутизной и помпезностью процессии автомобилистов и прохожих, блестя в лучах ослепительного солнца. Прохор Громов хранил гробовое молчание, игнорируя друга, и Санчо, сидевший рядом с ним, нервно ёрзал, опасаясь встречаться с боссом взглядом. После того, как Громов сошёл с трапа самолёта, в окружении его личной охраны и вездесущего Грачёва, ему так и не удалось переброситься с Прохором и парой слов: тот словно в упор не замечал его присутствие, и Подшивалову стало казаться, что его утреннее расположение было лишь фантасмагорией, иллюзией, родившейся в его больном воспалённом мозгу. Александр понимал, что Громов не из тех, кто прощает какую бы то ни было мышиную возню за его спиной, но недоумевал лишь об одном –зачем друг вызвал его, приказав вылететь вместе с ним в Каир, когда как много проще было оставить его догнивать в застенках карцера. Предчувствие чего-то непоправимого, вот-вот готового обрушится на его голову, закралось белобрысому в душу, стиснув горло тугим узлом, и он, лихорадочно сверкнув единственным глазом, поправил дрожащей рукой душный галстук-удавку.
«Всё просто как дважды два… Это мой последний разговор с ним!» -промелькнуло у него в голове. Всё это было вполне в духе Прохора Петровича –выписать путёвку на тот свет собственноручно, подписав тот самый знаменитый «приказ на увольнение», пустив провинившемуся пулю в лоб. От сознания того, что Громов так просто не оставит взрыв машины и уж тем более развороченный скелет в шкафу, в который раз отчётливой картиной предстало в мозгу у Подшивалова и он, грустно усмехнувшись, подумал о том, что Громов сам не понимает, чего хочет в данной ситуации.
-Я слушаю тебя! –ледяной голос Прохора не оставлял ни малейшей надежды на прощение. Тон его был настолько сухим о колючим, что Санчо царапнул страх когтистой и безжалостной лапой. Нервно сглотнув, сбитый с толку сложившейся ситуацией, он, осторожно подбирая слова, напоминая собой приговорённого смертника, с ловкостью сапёра, двигающегося по заминированному полю, сказал, робко трогая почву неуверенным и осипшим от волнения голосом:
-Проха, дай сказать… я… -он ослабил воротник белоснежной рубашки и поморщился.
- Я знаю, я снова прокололся! –Санчо заговорил быстрыми торопливыми фразами, путано и сбивчиво, хрустя пальцами, что выдавало в нём признак сильнейшего волнения и нервного напряжения. Капля пота, липкая и вязкая, медленно поползла у него по виску, но Подшивалов даже не сделал попытки утереть её.
-Сначала этот случай с Лисовским, потом… Прохор… Франческо Гуччи… не смог я тогда, я организовал его мнимую смерть, я не мог поступить иначе, Прохор, не мог!!! Знаю, ты пустил его в расход, а ликвидацию должен был проводить я, но я не СМОГ, слишком нас много связывало с ним.. –в сердцах ляпнул белобрысый, и, заглянув в равнодушные холодные глаза босса, прикусил язык.
-С тобой меня тоже много связывало! –отчеканил Громов бесстрастным голосом. Он не раздражался, не злился, являя собой невозмутимую отрешённость, и эта самая отрешённость была так хорошо знакома Подшивалову не предвещая благоприятного исхода беседы. Громов созерцательно рассматривал замешательство белобрысого, наслаждаясь его паникой. Он негодовал на самого себя за ту утреннюю слабину, когда он обрадовался известием о том, что его опального друга вернули с того света. Он уже мысленно попрощался с ним, когда ему доложили о том, что Александр скончался, и поставил точку, перелистнув страницу, в тот момент, когда ночью он приснился Громову, молчаливый и задумчивый, с печатью неизгладимой печали на челе. Будучи честным сам с собой, Прохор ясно отдавал себе отчёт в том, что Санчо дорог ему, но простить предательство такого рода тому, кого считал близким другом, ему было не под силу. Слишком требовательно и щепетильно он относился к вопросу преданности, сурово карая и за более мелкие провинности. Вопрос с Подшиваловым он считал решённым, а утреннюю слабость он счёл нужным считать лишь завершающим аккордом в этой истории, чересчур затянувшейся на притязательный взгляд Прохора Петровича.
-Прохор, -тихо позвал его Александр, но Громов властным взглядом приказал ему заткнуться и тот, подавившись словом, закашлялся, ощущая ноющую боль в пустой глазнице.
-Я не прощаю одного –предательства и игру за моей спиной! Три прокола –не много ли для преданного друга? –иронично осведомился Прохор, по прежнему не глядя на белобрысого. Ник и Молот, сидевшие в лимузине, напряжённо молчали, талантливо прикидываясь соляными столбами, а мрачный немногословный Тайфун сосредоточенно вёл машину, даже не прислушиваясь к хозяйскому разговору.
-Прохор, я..
-Молчать, сука!- рявкнул Громов, лязгая затвором гнева, -Волю взял у меня!!! На первый раз я простил тебе твой трёп с Лисовским! Я предупредил тебя –сунул носом в твоё же собственное дерьмо! Для чего? Что бы ты вторично вытер об меня ноги?
- Прохор!
-Заткнись! –нехорошим голосом процедил Прохор Петрович. –Слушай сюда! Формула простая –в обмен на моё расположение я требую уважения к себе! Прощать манипуляции за моей спиной я не намерен! В «Громов Корпорейшн» один хозяин! Это я! Не скрою, у меня к тебе всегда было особое отношение, Подшивалов! И не надо патетики, -он раздражённо прищурился, видя, как по лицу Санчо скользнула некая попытка оправдаться.
-Веры в тебя уже нет, Килька! –пронзительный, сканирующий и испытующий прицельный взгляд изумрудных глаз Прохора с брезгливой досадой скользнул по лицу Александра.
- Я понимаю, почему ты отдал приказ ликвидировать машину с МОЕЙ агентурой! Страх, что я не прощу тебе прокол пятилетний давности, вот что двигало тобой! Вместо того, что бы доложить всё мне лично ты занялся самоуправством за моей спиной. Громов для тебя не авторитет? Добро… я был идиотом, закрыв глаза на твой первый косяк. Доверять человеку, трижды предавшему меня –было бы верхом дебилизма! Вот на этом самом месте мы с тобой и подведём итоговую черту.. –Прохор Петрович не кричал, не повышал голоса, напротив, выговаривая с ледяным, прямо таки убийственным равнодушием каждое слово, и у белобрысого поплыло перед глазами. Воцарилась гробовая тишина, нарушаемая лишь прерывистым дыханием Санчо. Грачёв, вслушивающийся в каждое слово, надсадно агонизировал, сочувствуя несчастному Санчо. Никита понимал, что в их жизни наступила тяжёлая полоса репрессий и перемен. Сначала Синильга, потом Лисовский, не считая самого Ника, и вот теперь второй человек в корпорации, титан, гигант, непоколебимый все эти годы как гранитная скала…Он разделял мысли своего босса, чувствуя вместе с ним всю боль предательства и измены. Сашка, верный друг и зам, человек, в котором Громов был уверен как в самом себе, в очередной раз оступился до обидного глупо, выказывая тем самым полное неуважением и более того, наплевательское отношение не просто к Прохору Петровичу, а к самому сердцу, его детищу, концерну, в котором он, Подшивалов, занимал вторую главенствующую позицию. Грачёв украдкой взглянул на спину босса и, почесав гладко выбритую щёку, снова обратился в слух. Александр, в голове у которого хаотично и беспорядочно бегали шальные мысли, острые и кусачие, словно маленькие зверьки, деревянным языком позвал шефа, до крови прикусив нижнюю губу. Он понимал, что дни его сочтены, и это осознание мешало ему адекватно мыслить, выпуская на волю агонизирующий и парализующий разум страх.
-Проха…Зачем же ты выдернул меня сюда? Дал бы команду добить меня, ПРОХОР!!! –закричал он, обессилено блестя единственным глазом. –Ты же был рад, когда услышал мой голос, ты…
-Ожидание наказания страшнее самого наказания, особенно через помилование! –философски изрёк Прохор Петрович, равнодушным взглядом посмотрев в окно и тут Подшивалова осенило: ох, как же он просчитался в своём боссе, как ошибся! Прохор и не думал его прощать, и вся эта заварушка с его мнимым прощением была ни чем иным, как хорошо срежиссированным спектаклем, уроком, выучив и осознав который, провинившийся должен был с чистой, новой и кристальной совестью покинуть грешную землю, повинуясь желанию владельца концерна.
-В «ГК» приказы отдаю я…Твоя попытка суицида лишний раз доказывает твою независимость!
-Прохор…Мы …
-Я учту твои желания! –холодно отрезал Громов, не дав Санчо рта раскрыть..
-У тебя был шанс выжить, Килька, -проронил Прохор Петрович, но ты его упустил! Вместо того, что бы подчиниться моей воле и ждать, заслуженно отработав наказание, ты ушёл в самоволку, это твой четвёртый прокол! У тебя будет время подумать в чём ты был не прав! –на губах криминального авторитета обозначилась его фирменная высокомерная ухмылка, лишающая Александра последней надежды на спасение. Мыслей не было, ужас парализовал его, сковав в тугой и плотный кокон страха. Только сейчас до него дошёл весь смак мести его друга. Всё это было фарс, комедия полного погружения из заоблачной радости в пучину липкой паутины безысходности. Ещё в самолёте он был полон надежд на примирение, вылетая в Каир всесильным заместителем Прохора Громова, а теперь в считанные секунды, низвергнутый безжалостной рукой своего кумира, в который раз вкусил ужас и горечь самой что ни на есть чёрной опалы, не оставляющий ни малейшей надежды на прощение.
-Я обречён.. –прошептал белобрысый, и сердце у него пропустило резкий болезненный удар.
-Тормози! –чеканным голосом отдал команду Прохор и процессия, плавно притормозив, остановилась посреди дороги, раскорячившись таким образом, что заняла собой всё пространство.
-Прохор Петрович? –подал голос Ник, предупреждающе подавшись вперёд.
-Уколова ко мне! –распорядился Громов и Грачёв, поднеся рацию к губам, выпалил:
-Уколова к боссу!!!
Санчо молчал, во все глаза таращась на друга. Мир перевернулся и, совершив немыслимый кульбит, накрыл его с головой одним лишь осознанием, что машина, именуемая «Громов Корпорейшн» безжалостно перемолет его в муку, стирая в порошок, а всё, что останется от него, выплюнет, срыгивая после выполнения очередного задания. «По какой системе он пустит меня? –хаотично депрессировал Санчо, -система номер «один»? Два? Или же милосердная пуля в лоб?»
Он знал, что должен что-то говорить, оправдываться, пытаться спасти себя, но слова не шли на ум, гортань пересохла, а язык, шершавый и будто налитый свинцом, прилип к нёбу. «Сегодня? Завтра? Сколько дней я буду подыхать?»
В салон лимузина просунулась голова его заклятого врага и белобрысый ощутимо скрипнул зубами, сгорая от желания придушить голыми руками эту ползучую гадину, виновника начала его бед.
-Вызывали, Прохор Петрович?
-Подшивалова в приказ на увольнение! С завтрашнего дня! –отрывисто скомандовал Громов и у Сивы противно засосало под ложечкой. «Вот оно, вот, свершилось!!! Враг уничтожен!» -подумал он, но ожидаемой радости вопреки всем прогнозам не испытал. Уколов нутром почувствовал, что амнистии не будет, и в этот раз Прохор не отменит своего решения на счёт белобрысого. Противник, грозившийся сровнять его с землёй, будет ликвидирован в ближайшее время, а само он, вместо того, что бы ликовать, предавшись торжеству, ощутил гнетущее чувство беспокойства, поставив себя на место бледного Санчо, напряжённым взглядом ожидающего развязку его судьбы.
-Слушаюсь, Прохор Петрович! –отрапортовал Всеволод.
-Прохор.. –голос Подшивалова дрогнул, надломился, и Громов, наконец-то переведя на него взгляд, сказал, зевнув.
-Я хотел посмотреть тебе в глаза, Килька…
-ГРОМОВ, ТЫ ЖЕ… -заорал белобрысый, уловив в его бесстрастном тоне едва заметный оттенок грусти, теряя над собой контроль и хватая друга за руку, -Я…-он схватил Прохора, собираясь встряхнуть, но сильные руки Молота блокировали ему доступ к телу друга, а на запястьях неотвратимо щёлкнули металлические браслеты.
-В приказ с сегодняшнего дня.. –внёс коррективы своим железным; лишённым всяческих эмоций голосом Прохор, -Это всё, что я могу сделать для тебя, Сан!
-С Вашего разрешения, Прохор Петрович!!! –Уколов вытащил неловкими и негнущимися пальцами рацию и поднёс её к уху. Слишком нестандартный был случай, и Сива, привыкший за годы службы в «Громов Корпорейшн» и не к таким репрессиям, дрогнул, когда отдал команду начальнику внутренней безопасности:
-Подшивалова в приказ на увольнение с сегодняшнего дня! Распоряжение Прохора Петровича!
-ПРОХОР! –только и сказал белобрысый, когда нарисовавшиеся качки из эскорт-охраны президента корпорации бесцеремонно стали вытряхивать его из машины.
-Александр Александрович, следуйте за нами!
-Уколов, доклад мне по ситуации в Бангкоке! –властно бросил Прохор Петрович, теряя интерес к происходящему, сложив руки замком и хрустнув суставами пальцев.
-Слушаюсь, Прохор Петрович!!! –Сива старался не смотреть как Подшивалова выводят из лимузина, занимая его место на сидении, но всё таки почувствовал, как в носу у него противно защипало, и предательская одинокая слезинка так и не осмелилась вытечь, заиндивев на его ресницах…