толики

       Толики.




В ночь пятницы или субботы развлекательное заведение жужжит, как потревоженный улей. В воздухе маты, визги, вопли, рев музыки из раздолбанных колонок. Здесь накурено так, что даже если вы не пили и не курили марихуану, то в полночь все равно будете иметь глазки, словно у лабораторной крысы. Может помочь "визин", и то не надолго.
Здесь, в этом заведение, современный человек может найти, все то, что ему нужно. Так же, как и человек, живший сто, двести или тысячу лет назад. Еда, спиртное, секс и живое эмоциональное общение.
Огромное, с количеством посадочных мест около трех сотен, и по особенностям отечественного бизнеса, числившееся на бумагах как торговая палатка, ночью пятницы или субботы заведение набивалось битком. Секреты его популярности был просты. Первое и самое главное – на районе не было ни одного подобного ему, или хотя бы заведения способного вместить такое количество людей. Второе – как уже было сказано выше, современный человек здесь мог найти все, что ему нужно. Третье – найти все это он мог задешево. Четвертое – обстановка внутри была довольно таки приличной: тут вам фонтан и ручейки, деревянные мостики и переходы, огромная светящаяся башня посреди зала и сектора отгороженные друг от друга перегородками со светильниками. И наконец пятое, тем не менее не самое малозначительное – никакого фэйс контроля и прочей лабуды. Охранная фирма сотрудничавшая с заведением, была какой-то мутной темой для ухода от налогов. Охранниками они нанимали приезжих из дремучих сел. Селили в раздевалке у спортзала и обеспечивали питанием. В общем, это отдельная история. Все эти приезжие Илюши Муромцы и Алеши Поповичи в конфликты предпочитали не вступать, а предпочитали они смотреть на конфликты из дверного проема или прижавшись к стенке.
Так что, оказавшись здесь в ночь на выходные и имея не большую фантазию, можно было представить себе, будто вы оказались в какой-нибудь викинговской Вакхале. Алкоголь заливался в глотки литрами, еда поглощалась килограммами, трахались в сортире у забитых унитазов, дрались у входа, спали на барной стойке, танцевали стриптиз у светящейся башни. Кто-то здесь тратил капусту, а кто-то рубил. В этом заведении я работал барменом.







       Глава 1. Толики – Вовки.



Но рассказ сейчас пойдет не обо мне. Итак – Толик.
Семья Толика была беженцами толи из Казахстана, толи из Татарстана. Выехав от туда в начале девяностых они поселились в каком-то маленьком городке под Киевом. Окончив школу, Толик приехал в столицу учится. Отучившись на какого-то агрария пару курсов, он бросил учебу. В заведении работал официантом. Весь внешний вид Толика кричал, что он мачо. Я же видел только раздутый, опьяненный воздухом столицы пафос. Паленые майки Дольче и Прадо, прическа аля хиппи, узкие джинсы, ремень с огромной пряжкой в виде орла с искусственными рубинами, двадцать рублей в переходе, и все такое. В общем, сокурсницы в аграрном институте сто пудово велись. Нравилось мне в Толике пожалуй две вещи : первое – чувство юмора, вернее его присутствие. Толик никогда не скулил, не жаловался на жизнь, был весел, пропорционально тому, как был пьян. А пьян он был всегда, под утро в основном уже мычал и был весел совершенно. Так что с Толиком было не скучно. И второе – Толик предпочитал носить хорошие, качественные туфли. Вот, пожалуй, и все, что о нем мне приходит в голову. А то что имел он нас всех ради своей выгоды, мне было понятно как-то сразу.
Здесь же официантом работала и девушка Толика – Наташа. Не однозначная, довольно милая девушка. Она была не много косовата, и ей так не хватало этого напускного Толикиного лоска. Наташа совмещала работу и учебу. Не знаю, что их роднило, но они жили вместе, и у них была любовь. Об этом любил поведать Толик, когда находился в хорошем настроении, ну в смысле под утро. Вы наверно представляете, что-то типа : «у нее был богатый, Петрович, на джипе, а она выбрала меня. Ну, моя она понимаешь…» и т.д.…
И наконец, вскоре в заведении появился третий персонаж – Максим. Максим внешне был точной копией Толика, возможно клон, только со светлыми волосами. Стиль одежды тот же, но подороже и без страз. Коренной киевлянин, на вид из интелегентной семьи. Как большинство интелегентов задавленный хамским временем, робкий и слабый духом, похоже выбрал он не самую лучшую персону чтоб подражать ей. Для работы официантом в таком заведении не подходил абсолютно. Смешной и не складный, чувство юмора не имел совершенно. С Анатолием познакомился в институте. Всех их вместе я называл просто – Толики.
Вова. Вова – постоянный клиент заведения. Родом из Донецка, чисто реальный пацан, Саша Белый. Твердый, верный слову в свои двадцать пять выглядел на все тридцать два. Род его занятий мне не известен, да в принципе и не интересен. Нелепо выглядел в дорогих пижонских рубашках с клепками и здорово в спортивных штанах и белых кроссовках. Если бы жил в девяностых и его не застрели, то точно поднялся б. Имел постоянное подозрительное окружение, девушку, кажется Лену и уважение. Во время празднования Вовиного юбилея в заведении, кем-то из друзей, ему была презентована, нарезка из песен в которых звучало имя Вова. Песен этих было семнадцать. Здесь была и старая песня, если я не ошибаюсь Татьяны Овсиенко – « Вова барабанщик» и модная нынче песня не известной мне группы в стиле r`n`b – « А Вова рулит». В общем этими музыкальными шедеврами мы все дружно и наслаждались в течении пары часов. Но один не достаток перечеркивал все его достоинства. Вова был бухарь. Надирался он в хлам и тогда: гонял свою девушку, тискал администратора, спал на столе и конечно дрался. Вову с его бандой я называл – Вовки.
Вовки и Толики очень дружили, а особенно их предводители. Часто пили вместе, точнее Вовки угощали Толиков. От Анатолия про Владимира нельзя ничего было услышать кроме:
- Вот это классный чувак, реальный пацан.
От Владимира про Анатолия:
- Где же мой дружбан?
Даже в самые аншлаговые дни, Толики готовы были держать до последнего для Вовок, их любимый столик. И не смотря на любую загруженность, непосредственно лично их обслуживать. За что получали в подарок по пол бутылки Мартеля V.S., ну или на крайняк двести грамм Закарпатского. Вот такая идиллия, дружба или если хотите симбиоз существовал между Вовками и Толиками.








 Глава 2. ночь четверга или воскресенья.







Почему четверга или воскресенья? С четверга и по воскресенье, по ночам, я работал с напарником. Почему не суббота или пятница? Людей было не много. А когда людей не много и я работал с напарником, то мы в свой рабочий досуг вносили разнообразие. Обычно мы курили и пили. Но в эту ночь не пили и не курили, почти. Оставив рабочее место на напарника я производил впечатление на очередную симпатичную официантку, нес какой-то бред, а через какое-то время мы с Никитосом менялись. И вот в мою вахту у барной стойки появляется в дрободан пьяный Вова. Усаживается на стул, щурит один глаз, улыбается мне, что-то пытается произнести. Потом достает из кармана телефон и все также прищурив один глаз, чего-то там нажимает. Я завариваю зеленый чай с абсентом и меняюсь с Никитосом. Кальянщик раскуривает мне кальян, мы пьем с ним чай и курим. Минут через пятнадцать я возвращаюсь к бару, чтобы теперь мой коллега смог отлучиться. Вова, перевернув кофейные ложки, безмятежно отдыхает на барной стойке. Через какое-то время он приходит в себя смотрит по сторонам, а через минуту начинает, что-то искать по карманам. Безрезультатно. Он смотрит на меня и говорит:
- Костя, а где мой телефон?
- Не знаю, когда я уходил он был у тебя в руках,- отвечаю я.
Вова снова роется в карманах, с тем же успехом.
- Хочешь сказать, что у меня его спиз…ли? – обращается он ко мне.
- Не знаю, может он у тебя в карманах.
- Костя, я что похож на суку, думаешь я тебя специально зае..ую, я уже все карманы обыскал. Вот скажи Костя – Вова ты похож на суку.
- Нет, Вова ты не похож на суку.
Я понимаю, что последний кто врезался в его пьяную память, был я. Замечательное подозрение. Но мне пофиг и я не возмутим. Через пару минут телефон ищут уже все: и помятый администратор, и охрана, и официанты, и я, и Никитос, и Ди-джей. Но конечно активней всех ищет его Толик. Он прощупывает Вовину куртку, заглядывает под стулья, отодвигает урну. Вова, как и все на его месте причитает, мол, телефон ладно, но вот номера имеют особую важность и все в таком духе. А телефон, как оказалось дорогой, что за модель не помню, я в них начинаю рубить, только когда собираюсь покупать себе или любимой. Помню, что давно "нокия" выпускала их в титановом корпусе. Через пятнадцать минут поисков, становится ясно, что искать больше смысла нет. Побеждает гипотеза, в которой Вова заснул, а телефон выпал из кармана. Тут мимо, кто-то проходил и хвать. Я звоню на его номер с рабочего, но слышу, что абонент временно не доступен. Ну, точно кто-то хвать, а карточку в унитаз. Вова обиженно встает из-за стойки, доходит до ближайшего стола, падает на диванчик и засыпает. Через какое-то время падает с дивана и спит на полу под столом. Толики поднимают его и вновь укладывают на диван, подставляют стулья, чтобы он больше не упал и разувают - так же удобней. Под утро Толики пытаются разбудить Вову при помощи нашатыря и посадить на такси. Но тот остается спать на диванчике пока утром не приходит Марина и не сменяет меня с Никитосом.
Толик, уже конечно пьян, он падает нам на хвост, а возле остановки нас поджидают еще двое Юра – повар и Максим. Я бы конечно морознулся, но вот коллега мой очень общительный парень. Так, что мы в супермаркете на алкогольных рядах, всей честной кампанией. Я решаю сначала взять себе пиво, а потом понимаю, что все равно буду пить коньяк со всеми. А коньяк на пиво… ставлю бутылку обратно на прилавок. И вот бредовая картина: детская площадка, восемь утра, мы и две бутылки Закарпатского. Мне все это не очень нравиться, я стараюсь руководить движением, чтобы поскорее закончить. Наконец пластиковые стаканчики отправляются в урну. Толик пьян совершенно, мы доходим до перекрестка, где кампания распадается. Юра на маршрутку, Анатолий в съемную квартиру, куда они с Натахой и еще одной молодой парой, недавно переехали. Мы с Никитосом строго по центру, а за нами Максим. Тут как назло, по пути какая-то ярмарка. Никитос одержимый идеей купить теплую кофту с капюшоном, затаскивает нас туда. А там праздник меда и пчеловоды привезли свой пчелиный мед и еще медовуху, в эдаких забавных маленьких бочечках. А медовуха напиток, редкий и его хочется попробовать и желательно у всех. В какой-то момент я замечаю, что Максим может произносить только слово: «естественно». Он засовывает палец в краник очередной встреченной нам бочке и потом облизывает его – дегустирует. Мы с Никитосом решаем, что самая вкусная медовуха у мужика в серой куртке. Такая как вермут – мартини россо, и я уже почти подвисаю на шашлыках, когда коллега напоминает, что сегодня еще на работу - в ночь. И наконец ярмарка остается за спиной.
Мы долго мечемся по массиву, с желанием справить нужду, где-то справляем и тут у Никитоса начинается:
- А давай Максим мы тебя подстрижем нормально, че ты ходишь, как девчонка. Вот сейчас зайдем в парикмахерскую и подстрижем, за мой счет. Вот как Костяна, или меня. Ну, как пацана.
Идея, что Толик № 3, приходит на работу коротко стриженным меня вставляет, и я впрягаюсь. Максим не смело отнекивается, а потом говорит:
- Пацаны у меня Во.
Поднимает свои длинные волосы рукой и нашему взору предстают, два чудовищно лопоухих уха.
- Ага,- все что и могу произнести я.
Хотя так даже прикольней. И мы решаем зайти еще накатить, а потом в парикмахерскую. В бильярдной, где мы бывает, завтракаем орешками, ставридкой в пакетиках и пивом с коньяком, в 9 утра, как всегда никого нет. Мы играем в «стук», а я попутно объясняю официантке Юлии, что имя ее вовсе не женское, а мужское и что-то про Цезаря. Подняв указательный палец вверх Максим произносит со знанием вопроса:
- Юлий Цезарь, он о-го-го…
Никитос создает очередной «стук». Максим выпивает, тонким голоском:
- Еще.
Снова «стук», теперь я.
- Еще.
«Стук».
-Еще.
Наконец Максим обводит нас глупым, безумным взглядом и совершает полет Икара от барной стойки к земле, разметав на своем пути столы и стулья. Я и Никитос реагируем резко. Выхватываем его из кучи столов и тащим к выходу. Возле нас появляется перепуганный бармен со словами:
- Такого я еще не видел.
Я сую ему свободной рукой двадцатку и говорю:
- Все в порядке.
На улице Максим вообще перестает реагировать на посторонние раздражители. Ногами даже не перебирает, глаза закрыты. Мы дотаскиваем его до угла дома и обессилено кладем на асфальт.
       - Вот теперь он, пожалуй, готов подстригаться,- говорю я, и направляюсь в расположенную здесь же на втором этаже парикмахерскую. Захожу и говорю:
- Девушки, доброе утро. Любые деньги. У нас друга сегодня в армию забирают. Надо постричь на лысо, а то как он в армии и волосатый.
Одна из девушек подходит к окну, смотрит на распластанное на асфальте тело и произносит:
- Какого? Этого? Ни за какие деньги.
- Очень жаль,- не припираюсь я и выхожу на улицу.
Мы оттаскиваем бессознательное тело на ближайшую лавочку у соседнего дома. Никитос умудряется сцепиться с местными забулдыгами, я всех успокаиваю и прошу принести перекись водорода и вату. От падения, мордяка Икара, разбита в кровь. Сходимся на мокрой тряпке. Утренние люди смотрят на нас удивленно и предлагают вызвать скорую, мы отказываемся. Приносят тряпку, я вытираю Максу лицо, бровь рассечена.
- Пьяный? – возле нас нарисовывается дедушка и со знанием дела щупает Максиму пульс на шее.
Я киваю головой.
- Живой, спит,- говорит дедушка,- ему б сейчас кубиков двадцать глюкозы внутривенно, вмиг бы вскочил. Я знаю, что говорю, я врач.
Я смотрю на Никитоса, тот разворачивается и уходит в аптеку. Возвращается он довольно быстро. В пакете спирт, вата, шприц, глюкоза в ампулах, нашатырь (прям нашатырное поколение какое-то) и пачка презервативов.
- Ты че, его трахать собрался?- спрашиваю я у Никитоса.
- Да, не, это для личных целей,- отвечает он и прячет презервативы в карман куртки.
Дальше мы суем нашатырь Максу в нос. Результата ноль. Коллега снимает ремень, я делаю из него жгут, Никитос набирает глюкозу в шприц. У Толика№3 ужасные руки, вен абсолютно не видно. Никитос втыкает шприц в руку и произносит:
- Ой, не попал…
Со второго раза он попадает и вот двадцать кубов глюкозы у Максима в крови. Ждем минуту, две – результата ноль. От постоянного нашатыря в нос у Максима появляется пена вокруг рта. На следующее предложение прохожих о скорой, я соглашаюсь. В кармане у Макса тревожно звонит телефон. Никитос не долго думая поднимает трубку:
- Да?
-…
-Доброе утро.
-….
-Ваш сын?
-…
- Да, вот он на лавочке валяется.
-…
- Нажрался.
-…
И дальше гениальная фраза:
- ДА ВЫ НЕ ВОЛНУЙТЕСТЬ, МЫ УЖЕ СКОРУЮ ВЫЗВАЛИ.
Мама диктует какие-то телефоны, адреса, что-то еще.
А вот скорая едет чудовищно долго. Если бы у Максима был сердечный приступ, то мы бы успели его и закопать. Наконец бело-красная карета появляется не спеша на горизонте. Из нее выходит совсем не добрая женщина врач лет тридцати пяти, в очках:
- Что с ним?
- Нажрался.
- Чем вы его кололи?
- Глюкозой.
- Зачем?
- Да, тут педиатр один посоветовал.
- Ну, заносите.
Никитос начинает требовать чтобы они выкатили тележку.
- Бери,- шиплю на него я, одержимый одной идеей скинуть наконец этот груз на кого-то другого.
- Ой, ребята, а зачем вы его вперед ногами,- запричитала медсестра сидящая внутри машины.
- А, что примета плохая?- спросил я.
Она удивленно уставилась на меня. Наверно не любит черный юмор. Погрузив тело в машину я резво зашагал прочь с места происшествия. Никитос ковылявший рядом, вдруг резво развернулся и быстро побежал к машине скорой помощи, влез вовнутрь, а через полминуты оказался рядом со мной, держа в руках свой ремень:
- Фу, чуть не прое…ал.
- Вот теперь надо выпить, - ответил я.
И вот мы снова в бильярдной.
- Ну, как там ваш друг,- с ехидной улыбкой поинтересовался бармен.
- Скорая забрала,- отвечаю я,- не знаю чем вы тут поите, но в общем вы ничего не видели. Ясно?
Бармен испуганно кивнул головой.










Глава 3. Финита или выводы делайте сами.






После дня рождения Марины я проснулся в темной комнате и не в своей кровати. На голову сразу навалилось, как пили на работе, потом сауна, сосусь с Настей, ох и паршиво мне. А надо мной стоит Толик, улыбается и говорит:
       - Пойдем, поправлю.
Я семеню за ним на кухню, а там меня встречает Толик№3 – Максим, такой же волосатый.
- О-о-о. Привет,- говорю я и жму ему руку.
В моих руках оказывается кружка с пивом, я жадно пью. Организм расслабляется и я сажусь на стул, закуриваю в форточку. Подходит Толик ставит рядом со мной еще кружку пива и тоже закуривает. И мы молчим. А что мне ему сказать. Сказать, что Вова в ту ночь заснул на барной стойке, там где у видеокамеры слепой угол, а в кадр попала рука с дешевым пластмассовым браслетом и пижонским перстнем на указательном пальце. О том, как Наташа потом два дня приходила на работу со слезами в глазах и не могла ни с кем разговаривать. Или о том как Максима уволили прицепом, якобы за не выход на работу, хотя его мама и звонила, предупреждала, мол, он в больнице с кишечным отравлением. О том как начальник охраны вернул Вове телефон и сбил с него за это деньги. Может о том, как помятый администратор сдал Толика и ему пришлось приходить за зарплатой через черный вход. Еще о том, как Вова зная все его простил. Или об этой вовремя поднесенной кружке пива. Я курил и молчал, и он тоже.

Наконец мы с Максимом стучим каблуками по асфальту. Мне на работу, ему на остановку, в общем, по пути. Он рассказывает мне, как проснулся в больничной палате, ничего не помня, спасибо врачам – без серебряной цепочки и телефона. Как потом добирался домой, спасибо им же, без копейки денег. А мне паршиво. И ноги сами собой поворачивают в ближайшее кафе. Я заказываю себе коньяку.
- Ты будешь? – спрашиваю я у Толика №3.
Он задумывается и соглашается. Мы выпиваем, я закуриваю и спрашиваю тонким голосом:
- Еще?
НЕТ. Испуганно трусит Макс головой.
И последнее. Спустя пару дней после описанного инцидента, Вова в очередной раз напился. Подрался с толи иранцами, толи индусами. Потом купался в озере, на берегу которого расположено заведение. Наконец уснул на летней площадке, робкие охранники любезно укрыли его пледом и придвинули обогреватель. А телефон он потерял и деньги, и документы.