Белый танец, спирт и оранжевые носки

В преддверии Дня Защитников Отечества каждый мужчина, если, конечно, он мужчина и служил в армии хоть пару лет, вспоминает о чем-то, связанном с военной службой. Правда, военные со стажем такого названия этого праздника не приемлют и с ностальгией вспоминают о старом, добром Дне Советской Армии…
В тот раз мы хорошо погуляли…
Три молодых лейтенанта, обитавших в одной комнате офицерского общежития, решили отметить свой профессиональный праздник. Тон в этом деле задавал Шурик Попов – большой любитель выпить, вполне готовый к тому, чтобы перейти в профессионалы. Только он, с присущим ему артистизмом, мог выменять у соседей буханку хлеба на графин спирта. Мы же с Колей Печатновым готовили наш праздничный холостяцкий ужин.
В соседней комнате уже гуляли вовсю. За стеной звучала музыка. Любимая пластинка соседей - «Белый вальс» заиграла уже в десятый раз, Поэтому Коля схватил первый, попавшийся ему ботинок и швырнул его в стену. Громкость звучания песни сразу понизилась. Это означало, что соседи еще не ушли «в пике».
Когда из удачной экспедиции с графином в руках вернулся Шурик, то про «любимую» песню мы тут же забыли и оперативно уселись за стол. Предварительно мы заставили Шурика надеть туфли и обязательно завязать шнурки, чтобы этого потом не делать за него, когда соберемся пойти на танцы.
После третьего стакана и традиционного тоста «За дым костра» мы явственно ощутили запах дыма. Принюхавшись, мы определили, что дым исходил он из соседней комнаты, где бессменная пластинка зациклилась на фразе: «…Белый танец нас закружит … ».
Кто-то из нас пошутил: «Это пластика задымила…». Тем не менее, мы встали из-за стола и отправились к соседям.
Я оказался первым, и на мгновение застыл от увиденного: в комнате царил бардак, на столе валялись пустые бутылки и корки черного хлеба, проигрыватель надрывался, пытаясь завершить начатую строку из осточертевшей всем нам песни, а на полу лежали два бесчувственных тела. Одно из них… горело синим пламенем. Схватив с кровати одеяло, мы бросились его тушить.
Все закончилось благополучно. Это было обычным делом: однокашники - выпускники Пермского авиационно-технического училища, которые в трезвом состоянии были друзьями – не разлить водой, выпив, теряли свой нормальный облик и начинали побоище. В тот раз, «вырубив» своего приятеля, один из них зачем-то облил его спиртом и поджег, после чего силы оставили его и он «вырубился» сам…
Это событие настолько потрясло нас, что мы решили снять «стресс» и сходить на танцы. Однако ситуация вышла из-под контроля и мы потеряли ощущение времени и пространства…
Когда зазвонил будильник, мы оказались сидящими за столом. Почему-то нас было уже не трое, а шестеро, причем, пятеро – из числа абсолютно посторонних людей. Никто толком не мог сказать, откуда они все взялись, были ли мы на танцах, а главное, - где Коля и Шурик.
Шурика найти оказалось несложно. Он лежал в коридоре, перегораживая выход из комнаты. Поэтому первый же, отправившийся в туалет, споткнулся об Шурика и упал на него. А вот Колю искать не пришлось. Он пришел сам на «автопилоте». Естественно, что вспомнить, откуда, он не смог. Тут же вокруг него был организован хоровод, и мы все вместе начали скандировать: «А вы слышали новость: наш Коля сегодня женился!»
Однако это продолжалось недолго, потому что кто-то бросил взгляд на будильник, и комната вмиг очистилась от посторонних. Было пора собираться на службу.
Мы с Колей с огромным трудом перенесли Шурика на кровать, и после бесполезной попытки разбудить его с помощью мокрого полотенца, ушли в штаб. Всю дорогу мы задыхались от смеха, вспоминая о событиях минувшего праздника. При этом мы как-то странно смотрели друг на друга, не понимая, в чем, собственно говоря, дело. Но нам было не до размышлений, поскольку через пару минут нас ждал строевой смотр…
С тем же неясным чувством мы стояли рядом в строю, когда начальник штаба скомандовал: «Первая шеренга – два шага вперед, мар-р-р-рш!».
Строгий взгляд командира, несколько «размазанный» вчерашним праздником, едва скользнул по нам с Колей и остановился на стоявшем рядом прапорщике Ваховском. Вернее не на нем, а на его ярко-оранжевых носках.
- Товарищ Ваховский, какого цвета ваши носки?
- Как же яки? Бачите, зелени!
Это был предел! Весь строй чуть не грохнулся на плацу.
Потом Ваховский написал в объяснительной записке, что с детства страдает дальтонизмом, который проявляется лишь после пищевого отравления…
Ну, а мы с Колей лишь в обеденный перерыв поняли причину своего смутного настроения. Для этого нам оказалось достаточным сделать то, что забыли сделать утром: посмотреть на себя в большое зеркало, висевшее в летно-технической столовой. Картина, которую мы увидели в нем, была довольно странной: два распухших субъекта в парадных мундирах. Один из них – в полевой фуражке, а второй – без галстука, но в портупее… Почему никто этого не заметил, так и осталось для нас загадкой.
Вечером мы, естественно, «подлечились», привели в порядок свою форму, и утром уже были как огурчики. А вот Шурику пришлось идти на доклад к командиру, где он сначала пообещал бросить пить, потом сказал, что «видал в гробу эти железяки» и уходит в военно-медицинскую академию. Наконец, после этого … упал в обморок, вызвав легкий шок у командира и замполита, присутствовавшего при этом.
На этом все, собственно и кончилось. Лишь на очередном совещании офицеров замполит произнес свою сакраментальную фразу, навеки занесенную в анналы истории: «Беда с нашими холостяками, никого у них нет! Даже на беседу вызвать некого. Надо за ними наших жен закрепить…».
С тех пор минуло немало армейских праздников, и о каждом из них можно было бы написать историю. Мы же пока ограничимся этой…