Раскадровка к этюду под осенним снегом

Той ночью было светло. Шел снег большими хлопьями, и от его белизны светилось небо. Оно было бледным, грязно-оранжевым. Между кирпичных гаражей показался силуэт девушки. Она, в распахнутом пальто, черном свитере, в чужом городе, пробиралась к гостинице. Гостиница, когда-то служившая пристанищем для гостей-спортсменов, а теперь отданная для всех желающих, стояла за железно-дорожными путями. Это было не далеко от центра города, но в весьма запущенном районе. В так называемой промышленной зоне. В той, где стояли брошенные ржавые машины всяческой специализации, недостроенные плиточные перекрытия, выломанные ворота и расписанные стены с колючей проволокой. Девушка шла знакомой тропинкой, петляя между лужами и накоплениями грязи. Она была коротко стрижена и задумчива. В ее руке дотлевала не тронутая, только подпаленная сигарета. На крыльце тоскливо трещала табло «Гостиница Олимп». Богов отсюда давно свергли.
На ресепшене – белой собранной из пластиковых перегородок стойке – уже ждал ее ключ. На заднем от него плане улыбался моложавый паренек.
- Вечер добрый. Может, ты сегодня меня к себе пустишь?
- Нет.
Девушка пошла по мраморным скользким ступеням на третий этаж. Мягкие ботинки были бесшумны, как и ее дыхание. Она подошла к двери, посмотрела на ключи, потерла их в ладони и опустила в карман. Девушка толкнула дверь номера и вошла.
Горел свет. Она стянула пальто, бросила на тумбу, прошла в комнату.
- Где тебя, черт побери, носило все это время? Нахрена тебе телефон, скажи мне? Пользуешься тем, что не могу отсюда выйти, да?
Девушка молчала. Она села на кровать прямо напротив зеркала и всматривалось в отражение чего-то чужого. Парень в черной водолазке и синих джинсах то кричал, то переходил на охрипший шепот.
- Бля, хватит тут молчать! Какого ты не принесла мне еду?!
Она молча, не сводя глаз с отражения, протянула ему стопку хрустящих и потертых. Парень с силой ударил по ее руке и деньги посыпались в такт снегу за окном. Одной рукой он ухватил ее за шею и откинул на кровать. Девушка закрыла глаза.

- Погоди, куда ты пойдешь-то?
- Не иди за мной, оставайся, не стоит провожать, тебя там друзья ждут.
- Да дела мне нет до их тусы! Пошли.
Парень в широких штанах, с лохматой головой потянул ее за руку. Она не поддавалась, но он не оборачивался и тянул.
- Оставь, прошу…
- Пошли. Я тебя не отпущу сегодня.
Девушка смотрела, как грязь комками лежит вокруг ее ног. Опять шел снег. Он падал на ее черные игольчатые локоны. Они стояли посреди двора. Вокруг толпились серые многоэтажки. Они угнетали, их тени целиком покрывали двор. В одной из них на одиннадцатом этаже в форточку выходил дым. Мужчина лет тридцати медленно тянул трубку.
- Пойдем, говорят тебе. Ну ладно, послушай, - парень обернулся, взял ее вторую руку, - я… я хочу помочь, просто помочь. Ты для меня не пустое место. Тебе это понятно? Посмотри на меня, куда ты пропадаешь, где живешь, учишься, я ничего не знаю. Никто тебя не знает из моих, контактов ты мне своих не даешь. А я не могу тебя отпустить вот так. Ты меня одним своим диким взглядом заводишь! Понимаешь? Пошли, в общем, не умею я красиво.
Девушка с силой дернула руку. Отвернулась и пошла в противоположную сторону. Она жмурилась от криков и матов за спиной, спрятала обветренные руки в карманы. Мужчина в окне задернул занавеску.


На углу улицы залаял пес. Шерсть клочьями свисала с его живота. Вытянутая морда пестрила шрамами. Девушка подошла к нему. Пес оскалился. Она села невдалеке на скамейку, оперлась ладонями о заснеженные доски и следила за собакой. Пес взъерошился, чуть прижал уши, показывал клыки. Девушка закрыла глаза. «Кремка, зачем ты перекрасилась в этот черный? – на нее смотрели голубые глаза из под вьющихся жестких локонов – Теперь я буду звать тебя Чернышом! Эх, а ты все равно так же красива, я не знал, что ты теперь брюнетка и купил тебе белый шоколад! – он подошел ближе и что-то прошептал ей на ухо». Девушка очнулась. Ноги были тяжелыми и горячими. На них сверху спал пес. Горели фонари. Магазины затянулись тугими металлическими жалюзи. Сильно ныли виски. Была глубокая ночь. Рядом сидел мужчина и крутил в руках трубку. От него пахло дымом и этой знакомой грязью.