Трава забвения
ТРАВА ЗАБВЕНИЯ
Искусственное голубое небо, фалдами натянутое над плавательным бассейном, не приносило прохлады, лишь давало слабую защиту от прямых солнечных лучей. Испарения от воды только усиливали духоту. Спасаясь от жары, отдыхающие плескались в тёплой воде бассейна.
Лидия расположилась в плотной тени здания гостиницы на зелёном газоне и лёжа на широком шезлонге, смотрела вверх. На кончиках ресниц блестели радужные солнышки. Сквозь неплотно прикрытые глаза она видела линялое от жары небо. Ей не мешал гул разноязыких голосов, возня воробьёв, дерущихся из-за остатков булки. По телу разливалось невероятное блаженство. Не нужно было никуда спешить. Можно было спокойно лежать вдали от суеты, ни о чём не думать, что давало почти полное ощущение счастья. Всё плохое и хорошее оставалось далеко позади, будто просеялось сквозь пальцы в сухую землю.
Неожиданно из глубин подсознания стало выплывать смутное ощущение такого же приятного расслабления когда-то уже пережитого. Она, как во сне увидела белый мягкий песок, нагретый полуденным солнцем, услышала тихий плеск воды и жаркий шепот у своего уха. Много лет она гнала от себя эти воспоминания, не давала памяти возвращаться к тем событиям, и казалось, что славно в этом преуспела. Зачем сейчас память вынула из своих потаенных уголков те дни позднего лета на берегу Днепра? Когда же это было? Неужели прошло больше двадцати лет!
***
В тот год Лидия Соломина пережила тяжёлый развод, после которого она уже несколько месяцев пыталась привести в порядок свои чувства. Обычно общительная, весёлая, организатор различных мероприятий она всё не могла встряхнуться, собраться с силами, и начать новую жизнь. Сотрудники в большинстве своём ей сочувствовали, но Лидии всюду мерещились косые взгляды, слышался за спиной осуждающий шепот.
К концу рабочего дня начальник отдела Ирина Аркадьевна вызвала Лидию к себе. Они были дружны всегда, а в последнее время особенно. Ирина старалась не загружать Лиду работой в надежде, что это скрасит ей существование. Но всё было с точностью наоборот. Лидия всё мрачнела, становилась угрюмой и сторонилась сослуживцев.
- Так, Соломина! Сегодня отпускаю тебя пораньше. Собирайся! Завтра едешь в командировку на месяц! - излишне бодрым тоном объявила Ирина Аркадьевна.
- Какая командировка? Почему я? – удивилась Лида. – Из нашего отдела никогда по командировкам не ездили.
- Такого случая мы упустить не могли, - она, будто смутилась своей оговоркой и снова продолжила уже более решительно. - Под Киевом вводят в строй новый санаторий, займёшься установкой медицинского оборудования. Проследишь, чтобы все приборы подключили согласно документации, короче - это твой профиль. Заодно развеешься. Только командировочные обещать не могу.
- Как же так? - пыталась слабо протестовать Лида, хотя прекрасно поняла хитрость Ирины. Чтобы не обидеть подругу она придумала оправдать поездку производственной
необходимостью. Скорей всего Ирина не один день выбивала эту командировку специально для неё.
- Как же я без денег поеду? - капризным тоном заявила она. - Мне и дома нужно оставить.
- Ты же знаешь у нас теперь новые веяния, всё на самоокупаемости. А какая у нас окупаемость? Когда с нами за работу рассчитаются, тогда и командировочные получишь, а аванс мы тебе выпишем. Соглашайся, Соломина! Питание и проживание за счёт санатория. Такой шанс тебе выпадает.
- Я люблю тебя, Ирина, - не удержалась Лида. - Спасибо за заботу. – Она подошла к начальнице и поцеловала её в завитую макушку.
Женщины взглянули друг на друга и рассмеялись.
- Место там дивное: река, сосновый лес, тишина. Не очень утруждайся. Спи, гуляй, дыши свежим воздухом. Используй время по назначению.
- Буду стараться! - Лида с улыбкой вскинула руку к виску, будто солдат отдающий честь командиру.
- К пустой голове руку не прикладывают, - нарочито строгим тоном сказала Ирина.
- Другой нет, а в этой иногда мыслишки шевелятся.
- Ну, такой голове ни один генерал бы позавидовал, - улыбнулась Ирина Аркадьевна. - Прямо на душе отлегло, - призналась она. - Думала тебя долго уговаривать придётся.
***
В дорогу Лида собралась скоро. Перед выходом из дома, разглядывая своё отражение в большом зеркале прихожей, она будто услышала родной голос бабушки. Любя внучку, бабушка часто подшучивала над ней, когда Лида подолгу вертелась у зеркала:
- Красивая, очень красивая! - говорила бабушка, - была бы такая умная, как красивая – лучше бы не найти.
И Лида всю свою сознательную жизнь старалась соответствовать бабушкиным желаниям и наставлениям.
Воспоминания о бабушке согрели душу, подняли настроение. Лида с лёгким сердцем отправилась в путь.
В поезде она почти всю ночь смотрела в окно, не могла уснуть. Мешало непонятное волнение, трепетное, почти детское ожидание чего-то нового, неизведанного того, что случится с ней в конце пути.
Директор базы отдыха встретил Лиду радушно, как желанного гостя. Воодушевлённо рассказывал о планах превращения дома отдыха в санаторий и открывающихся в связи с этим возможностями. Лично провёл Лиду по территории, показал новый лечебный корпус с двух сторон ещё скрытый строительными лесами. На них работали облицовщики. Над входом, на фронтоне уже была готова керамическая мозаика в виде вышитого украинского рушника, на одной стороне, которого по-русски было выложено: «Добро пожаловать!», а на другой по-украински - «Ласкаво просимо!». Не забыл директор показать гостье и главную достопримечательность парка – старый, могучий дуб, расколотый надвое.
- Место у нас историческое, - с гордостью рассказывал директор, - здесь в середине семнадцатого века войско Богдана Хмельницкого разгромило гетмана Литвы - Януша Радзивилла. С этим дубом связана легенда, по которой места эти получили своё название - Конча Заспа. Говорят, что на этом дубе, стоящем на высокой круче был наблюдательный пункт казацкого войска. Сам атаман той ночью обходил посты и заметил, что дозорный на дубе заснул. Рубанул атаман саблей по дереву так, что расколол дуб пополам, вскричал громоподобным голосом:
- Кончай засыпать! Покатило эхо по всему Днепру его громкий крик: - Конча-аа!!… Зас-па-а!! Разбудились казаки. Вовремя вступили в сечу и победили Радзивилла.
- Красивая легенда, - восхитилась Лида. - А это правда?
- Не знаю, некоторые считают, что местность названа по двум озёром – Конча и Заспа, но мне больше нравиться думать, что именно так и было.
Поселили Соломину вместе с другой командированной - Марией из Житомира, которая занималась сметами и бухгалтерией. В большой угловой комнате на третьем этаже корпуса для отдыхающих было две кровати. Стоял стол, два кресла и платяной шкаф. В углу над холодильником висел радиорепродуктор. Имелся также чистенький санузел с душем и зеркалом. Что ещё нужно командированному?
С балкона открывался чудный вид: Блестящий под солнцем Днепр, лиман и голубые озёра вдали сливались в единую водную гладь. Видимо здесь Гоголь воскликнул: «Редкая птица долетит до середины Днепра!». Вокруг шумели высокие сосны и вековые дубы. От пьянящего чистотой воздуха кружилась голова, а сон был крепким, как у младенца. До полудня Лида и Мария занимались делами в новом лечебном корпусе, а потом спускались по аллеям парка на пляж, купались в прозрачной, пронизанной солнцем днепровской воде, загорали на мелком речном песочке. Вечерами гуляли по парку или смотрели старый фильм, который показывали отдыхающим. А перед сном, до поздней ночи, лёжа в кроватях, делились историями из собственной жизни.
Незнакомцу или случайному попутчику порой поверяют тайны, которые хранят в глубине души. Чужому человеку легко рассказывать о себе, ведь он воспринимает события с твоих слов и всегда на твоей стороне. Возможно, посоветует что-то. Не отвечая за последствия, легко давать советы.
Медпункт дома отдыха уже переселился в новый корпус и занял две смежные комнаты. В одной стоял стол Лиды, на котором она готовила инструкции к новому оборудованию в другой – хозяйничала медсестра Наташа. Лида прозвала её Наталка - Полтавка. Тёмными волосами, заплетёнными в две косы и хитрыми карими глазами, она походила на героиню одноимённой оперы Гулака-Артемовского. Наталка завела роман с отдыхающим из VIP корпуса и постоянно убегала к нему. Отсутствовала она и в тот момент, когда в коридоре послышались возбуждённые мужские голоса и в медпункт ввалились двое рабочих в спецовках. Крепкий парень с красным от возбуждения лицом поддерживал другого – бледного с окровавленной рукой.
- Где медсестра, кто может помощь оказать? – волновался крепыш, - Володька вот руку разрезал плиткой, вену видно зацепил, кровища так и хлещет.
И действительно, парень терял много крови. Искать и ждать Наталку времени не было.
- Давайте его сюда, на кушетку, - скомандовала Лида, - сейчас мы сами всё сделаем.
Лида наложила жгут выше локтя, обработала рану, забинтовала руку, но кровь мгновенно промочила бинт.
- Вас как зовут? - обратилась она к своему невольному ассистенту, - видимо, швы нужно накладывать, вызывайте скорую и везите его в больницу.
- Нет, это я решить не могу. Позову инженера, пусть он командует. - Парень поспешил на выход. Уже у двери обернулся: - меня Иваном зовут. Иван Дробыш.
Травмированный молча сидел на кушетке, прислонившись к стене и разглядывал свою руку. А Лида тем временем наблюдала за пациентом. Володя был высокий стройный, темноволосый с большими миндалевидными глазами в обрамлении длинных чёрных ресниц. В восточной поэзии девушек с такой внешностью сравнивают с ланью или газелью. Но Лида заметила, что его глаза жёлто-зелёные, как у кошки, а слишком густые ресницы указывают на слабые лёгкие. Скорей всего в детстве Вовочка был хилым и болезненным мальчиком. Обычно таких детей родители жалеют и балуют. Из них в последствии вырастают эгоисты, привыкшие получать желаемое всегда и немедленно.
Инженер - Дмитрий Данилович, которого ребята за глаза называли ДэДэ, оказался невысоким, худощавым молодым человеком с тонким, интеллигентным лицом и обвислыми казацкими усами, которые не вязались с его внешностью. Он очень огорчался по поводу Володиной травмы. Обращение в больницу, где обязательно придётся зарегистрировать несчастный случай, грозило ему разбирательством и лишением премии.
- Не страдайте, Дмитрий Данилович, - если хотите, я попробую вам помочь. Как раз сегодня я разбиралась с одним новым прибором, он способен оплавлять края раны и останавливать кровотечение.
- Это что лазер? – со знанием дела расспрашивал инженер.
- Ну, что-то вроде того. Но с одним условием: вы дадите Володе три оплаченный выходных дня. Идёт?
Прибор успешно прошёл испытание. Края раны быстро затянулись, будто склеились, кровь остановилась. Пациент был спасён, и в честь его счастливого исцеления на вечер наметили увеселительные мероприятия.
Компания собралась большая. Лида и Мария пригласили Наталку, а инженер привёл Ивана, Володю и познакомил их с бригадиром, вернувшимся к концу дня из отпуска.
- Мой друг Павел. Главный специалист по облицовке, все мозаики – это его разработки. Мы за Павлом, как за каменой стеной. Вместе не одну стройку прошли. И деньги у него всегда есть, потому что совсем не пьёт. Он у нас самый правильный из всех, - расхваливал друга Володя.
- Оставь, Вовка твои ужимки, - смутился Павел. - Вы его не слушайте, он у нас болтун.
Открытая, белозубая улыбка оттеняла загар на мужественном лице Павла, выделяла ямочки на щеках и подбородке. Он был светловолос и широк в плечах.
На танцплощадке дома отдыха Лида чувствовала себя легко и непринуждённо. Танцы всегда были её стихией, легко и грациозно она двигалась в вальсе или танго и ритмично, зажигательно во время быстрых танцев. Её бывший муж на вечерах с восторгом наблюдал за ней со стороны, не принимая участия в веселье, но стоило рядом с Лидой появиться настойчивому партнёру, как муж тут же возникал рядом и клал ей руку на плечо. Жест красноречиво говорил: «Моё, руками не трогать!» Неудачливый кавалер мгновенно исчезал. Дома не стесняясь в выражениях, муж устраивал «разбор полётов».
Сегодня Лиде никто не мог помешать веселиться. Ведь именно за этим дала ей командировку Ирина Аркадьевна.
Весь вечер Лидия меняла кавалеров, с каждым была приветлива. Но немного смущалась внимания публики, от которого отвыкла в последнее время. Щёки её горели, и она вышла из круга, чтобы немного передохнуть.
- Лидочка у нас нарасхват, - с лёгкой завистью отметила Мария. – Рост её льстит мужчинам, совсем, как у Эллочки-Людоедки, - сострила она. На что Павел, который почти не танцевал, стоя у скамьи и с улыбкой наблюдал за друзьями, неожиданно для всех процитировал Роберта Бернса:
На то и меньше мой алмаз
Гранитной тёмной глыбы,
Чтобы дороже во сто крат
Его ценить могли бы.
Лида благодарно улыбнулась ему.
- Хотите выпить холодного кваса, - обратился он к Лидии. - У нас в холодильнике припасён.
Она согласилась, за нею и вся компания потянулась гуськом по узкой тропинке в барак, где жили строители.
- Павел, говорят, вы сегодня вернулись из Александрии? - полюбопытствовала Лида, для поддержания разговора. - Из Александрии египетской? Я из древней истории помню, что её начал строить Великий Александр Македонский и назвали город в его честь. Она ещё знаменита одним из семи чудес света – Фаросским маяком. Вы родом оттуда? По вам не скажешь. На египтянина вы не похожи, – пошутила она. Ей очень импонировал этот крепкий светлоглазый молодой человек. Рядом с ним ей, почему-то было легко и радостно.
- Нет, моя родная Александрия гораздо ближе, в Кировоградской области, и не так знаменита. Ещё сегодня утром я был дома у матери. Вот, гостинцев привёз.
Он достал из сумки большой свёрток пергаментной бумаги, внутри которого оказались аккуратно уложенные на чистой марле крупные вареники.
- Угощайтесь! Настоящие украинские вареники с сыром. Уверяю, вы таких никогда не ели. Моя мама готовит их на пару по старинному рецепту, - расхваливал Павел своё угощение, выкладывая вареники вместе с марлей на большую тарелку. Помните у Гоголя как Пузатый Пацюк ел вареники? Крутил усом и вареник сам плюхался в сметану, а потом сам прыгал в рот. У нас и домашняя сметана имеется. – Павел вынул из сумки весь в холодных каплях глиняный глечик.
Все загалдели, засмеялись, вспоминая Пацюка и кузнеца Вакулу из фильма «Вечера на хуторе близ Диканьки». Никогда в своей жизни, ни до того дня, ни после Лида не ела ничего подобного. Вначале намеревалась откусить один, чтобы не обидеть Павла, а потом жалела, что за другими едоками успела съесть только три вареника.
Мария осталась с Иваном в домике строителей, а Лиду до корпуса провожало сразу три кавалера: выпивший инженер, который всю дорогу спорил с более захмелевшим Володей, о том кто поднимется с Лидой на третий этаж и молчащий с блуждающей улыбкой на лице Павел.
У входа Лида коротко попрощалась с провожатыми и весело юркнула за стеклянную дверь. Из холла ей было хорошо видно, как Павел подхватил под руки обоих незадачливых кавалеров и повёл их назад.
Утром в медпункт ввалился Владимир. Подмигнув, Лидии он многозначительно объявил:
- Мария задерживается, она готовит Дробышу завтрак. А мне поручено пригласить вас на прогулку в городок атомщиков. От нас минут сорок на автобусе. Там красиво и доступны дефицитные товары, даже лучше, чем в Киеве.
- Я собиралась сегодня поехать в Киев на переговорный пункт, в санатории междугородный телефон сломался, да и билеты в оперный театр хотела купить.
- Там и переговорный есть. В Киев завтра инженер может подбросить на машине. А сегодня я приглашаю! - он сделал рукой широкий жест, будто снял шляпу и поклонился. – Ведь не зря вы выхлопотали для меня три свободных дня. С Марией мы договорились.
В переполненном душном автобусе пришлось ехать стоя. Володя настойчиво прижимался к Лидии всем телом, и она чувствовала его возбуждение. Увернуться Лида не могла, отчего испытывала дискомфорт и очень смущалась.
Они втроём прогулялись по чистенькому, уютному городку. Переговорный пункт оказался закрыт на перерыв, на поход по магазинам денег не было. Из зазывно открытых окон небольшого кафе звучала песня Аллы Пугачёвой. Лиду всегда трогали слова: «без меня тебе, любимый мой, лететь с одним крылом…». В душе неприятно шевельнулось воспоминание о тяжёлом расставании с мужем.
Они зашли в кафе, поели мороженого, выпили шампанского. Лида порывалась заплатить за себя по счёту, но подруга её остановила:
- Думаешь, Володька свои деньги тратит? Ему Павел выделил. Оттого он такой щедрый.
- А ты откуда знаешь? – удивилась Лида.
- Сегодня утром я сама слышала, как Павел велел ему повезти нас на прогулку и угостить. А тот ещё торговался, - ответила Мария.
Лидия испытывающе посмотрела на Владимира, но тот увлечённо рассказывал старую байку и ничего не заметил.
Поздним вечером, когда женщины уже готовились ко сну, раздался настойчивый стук в дверь их номера.
- Лида, это я, - раздался за дверью голос Владимира.
- Не шуми, мы спим, - в один голос отозвались подруги.
- Лида, открывай! - нетрезво настаивал Владимир, – я соскучился, хочу к тебе.
- Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, - сердито сказала Мария. - Немедленно убирайся!
Шум в коридоре поутих. Но не успели женщины успокоиться, как внезапно с соседнего балкона через перила перемахнула тёмная тень, и в комнату ввалился Владимир.
- Але, ап! Вот и я! – торжественно произнёс он.
Лидии и Марии пришлось приложить немалые усилия, чтобы вытолкать незваного гостя за дверь. Тот мгновенно присмирел, заметив в коридоре решительно шагающего в их направлении Павла. Конфликт был исчерпан.
А на другой день Павел вызвался поехать с ней в Киев. Вечер накрыл город душным покрывалом. Они сходили на переговорный пункт, а потом Павел уговорил Лиду заскочить на минутку к нему домой, прежде чем поехать в театр за билетами.
Павел жил в малометражке семейного общежития. В маленькой комнате едва разместились диван, шкаф и столик на низких ножках. Между столом и шкафом была втиснута детская кроватка, над которой висела фотография. На ней улыбались широкоскулая светловолосая женщина и Павел с маленькой девочкой на руках. У ребёнка были тёмные прямые волосики и тонкое вытянутое личико.
- Что-то дочка на вас совсем не похожа, - пошутила Лида.
- Это дочка моей жены, - коротко ответил Павел.
Лида смутилась и больше не задавала вопросов.
Внезапно ниоткуда возник ветер, погнал по небу тучи, зашумели деревья, и налетела летняя гроза. Дождь мгновенно заслонил водяной стеной вид за окном.
- Ну вот, куда мы теперь сможем выйти? – не скрывая удовлетворения, сказал Павел. – Давайте пить чай. У меня есть домашнее варенье из крыжовника.
Они пили чай за низким столиком, сидя на диване очень близко друг к другу. Лида чувствовала на щеке горячее дыхание Павла и, казалось, слышала стук его сердца, но не меняла позы, не отодвигалась. Ей было тепло и уютно на этом чужом диване, рядом с этим сильным парнем.
Разряды небесного электричества всё сверкали за окном, а в тесной комнатке малосемейки властвовало душевное напряжение. Каждое прикосновение высекло неожиданную искру, не давало свободно дышать.
Поцелуй их был долгим, как сама жизнь и сладким, как варенье, которое Павел подал к чаю. Всё дальнейшее не казалось натянутым или чуждым, а вылилось в единый порыв, влекущий их навстречу друг другу. Они сливались в самозабвенном акте любви не один раз не в состоянии насытиться новым зовущим чувством.
Лида не могла поверить, что это она так раскрылась перед
совсем незнакомым человеком. И ей вовсе не противно и не страшно быть рядом с ним.
Лиде вдруг показалось, что она смотрит классический фильм, в котором непременно присутствует тёмная ночь, шевеление занавесок на окне, символизирующее смятение души и обязательный дождь, означающий смену настроения героев. Не хватает только так называемой перебивки – поезда, который уносит прошлое, а за ним обязательно возникает что-то новое в жизни героев.
Возможно, и в её жизни произойдут перемены, которых она так давно ждала? Возможно, Павел и есть герой её романа, с которым она свяжет своё будущее? Или нет?
Она повернула голову, чтобы взглянуть на своего героя.
- Твои волосы пахнут луговой травой, – сказал он глухим, сдавленным от избытка чувств голосом. - Запах дурманит и приятно кружит голову.
- Не травой, а соломой, я ведь Соломина, – улыбнулась она в темноте и попыталась слегка отодвинуться от него.
Но Павел ещё ближе прижал своё лицо к её лицу и вдохнул глубоко.
- Мне так нравится дышать рядом с тобой. Я теперь понимаю смысл слов: «и девы–розы пьёт дыханье…».
Она продолжила: - «быть может полное чумы!».
- Теперь мне ни чума, ни атомная война не страшна.
Почему он вдруг вспомнил тогда атомную войну? Ведь ничто не предвещало будущих ужасных событий.
- Ты меня приятно удивил, я не могла подумать, что ты знаешь наизусть и «Пир во время чумы» Пушкина.
Он не обратил внимания на её иронию.
- Я впервые ощутил непонятный трепет и тепло в груди. Наверное, это и есть любовь.
Она ладонью закрыла его рот, и тихонько засмеялась:
- Ты наивный, как дитя. Не спеши…. Вдруг это скоро пройдёт, исчезнет, как дым. Забудется, травой порастёт….
- Нет, я не ошибаюсь. Я никогда не испытывал ничего подобного, никогда не чувствовал такого желания обладать женщиной, как сегодня. Не думал, что близость может дать ощущение полного счастья. – Он повернулся на спину, помолчал, а заговорил тихо, но уверенно. - Я хочу, чтобы ты обо мне всё знала. Я думал, что не способен больше на сильное чувство после того, как раз обжёгся….
За окном шумел дождь, а в комнате звучал ровный голос Павла, он рассказывал о себе.
- Я всегда знал, что мы из рода польских дворян. Посвистак - шляхетская фамилия. Отец учил меня, что шляхтичу нельзя пасть лицом в грязь. Нужно уметь за себя постоять. И я умел. Был чемпионом города по боксу, занимался вольной борьбой и был влюблён в соседскую девчонку. Она казалась мне самой лучшей, чистой и светлой. Мы мечтали пожениться…. Однажды на танцплощадке двое ребят пытались её обидеть. Была драка…. В милиции завели дело. Отец, правда, сумел меня отстоять, но из горного техникума меня отчислили и призвали в армию.
Вернулся я как раз в тот день, когда моя Зося выходила замуж за одного из тех парней, с кем я дрался на танцах….
Я и ударил-то его несильно, но он как-то неудачно упал и ключицу сломал. Припомнили мне и старую драку…. Отец к тому времени умер от инфаркта, вступиться было некому. Дали три года строго режима. Вот там и было у меня время стихи наизусть учить.
- Значит, он всё расслышал про стихи…, - вздрогнула Лида. - Мысли в голове понеслись вскачь, обгоняя одна другую. - Теперь понятно, откуда у него фигура такая спортивная…, куда ты влипла, подружка? Только ухажёра с уголовным прошлым тебе не хватало…, в жизни у него была, и неудачная любовь, и обманутые надежды….
Нежданно горячая волна жалости захлестнула её, а с ней и тёплое нежное чувство поднималось со дна души, заставляло отбросить прочь все сомнения. Во все века женское сердце вначале отзывалось жалостью, а за ней и любовью. Всё неважно. Мне хорошо с ним и точка. Возможно, права Мария, когда говорит: «Один раз живём и один раз умираем. Только бедный Лазарь, воскрешённый Христом, дважды умирал. Теперь после того как семь лет ждала своего счастья, была женой по понедельникам и четвергам, я каждый день буду жить, как последний. Не пропущу ни одного мужчину, который мне понравится или на меня глаз положит. Пусть это будет ненадолго, пусть один день, пусть хоть один час счастья, выпавший мне на долю будет со мной». Нет, Лида не во всём согласна с Марией, но сейчас – прочь сомнения!
Лида снова вслушивалась в мягкий голос Павла.
- Возвращаться в Александрию не хотелось…. Поехал в Киев, устроился на стройку. Там познакомился с Галиной, она была маляром на нашей стройке. Её как раз кавалер беременную бросил. Она и предложила мне сойтись, чтобы комнату отдельную получить. Так мы и прожили четыре года. А теперь нам стало здесь тесно, дочке уже в люльке спать неудобно, а кроватку поставить негде. Сама видишь.
Лида заметила, как потеплел голос Павла, когда он заговорил о ребёнке. Девочку любит, - кольнула в сердце острая игла ревности. Она постаралась отогнать от себя это неприятное чувство.
В санаторий они вернулись только к обеду. Казалось, что летняя гроза собрала всю небесную влагу и вылила её на город, а здесь светило солнце, блестела река, и приятно хрустел под ногами тёплый, рафинадный песок.
Впереди у них было два выходных дня, которые они провели вместе. Столько тепла, нежности и любви Лида не испытала за пять лет замужества. В их распоряжении было ещё три вечера, в которые они, обнявшись, не скрываясь от посторонних глаз, сидели на главной аллее парка, или на перевёрнутой лодке у искрящейся в лунном свете воды.
А когда Лида уезжала по окончании командировки, Павел появился на перроне киевского вокзала в рабочей спецовке, испачканной раствором. Инженер привёз его на машине в середине рабочего дня.
Больше полугода они оживлённо переписывались. Каждую пятницу Павел звонил по телефону, и они весь вечер говорили о своих чувствах. В апреле он уже рассказывал, что уладил все формальности с разводом и что приедет к майским праздникам погостить.
Последний раз он неожиданно позвонил к ней на работу и торопливо объяснил, что приезд его откладывается.
- Нас перебрасывают срочно поработать недельку на устранении аварийной ситуации. За каждый день по три отгула обещают. Я посчитал, что к 9-му мая приеду и буду у тебя весь месяц.
В Киеве весёлые, нарядные, ничего не подозревающие люди в открытых одеждах шли на первомайскую демонстрацию. А второго мая вся страна узнала о том, что 26 апреля 1986 года произошла авария на атомном реакторе Чернобыльской АЭС. И о том, что это страшное событие держалось в тайне. И только когда телевидение показало озабоченное небритое лицо академика Велехова, который лично участвовал в ликвидации аварии, стало понятно, насколько серьёзные события произошли в тот теплый апрельский день.
Лида хорошо помнила, как в защитном костюме со счётчиком Гейгера в руках встречала на вокзале пассажиров из зоны бедствия. Как металась по шкале стрелка дозиметра радиации. Пассажиров направляли на дополнительную дезактивацию, некоторых отправляли на карантин.
- Что творилось в Чернобыле!? - со слезами на глазах говорил отставной полковник, руководивший службой гражданской обороны. - Для чего мы проводили все наши учения и инструктажи? Уж кто-кто, а они должны были знать, что делают в случае радиоактивной опасности. Сколько людей получили огромные дозы облучения по глупости. Вместо того чтобы спрятаться в наглухо закрытых помещениях, они вылезали на крыши домов, чтобы лучше рассмотреть пожар на атомной станции.
Помнила она, как спустя три месяца после событий в Чернобыле ехала в Минск. По заражённой территории поезда шли с плотно закрытыми окнами. Стоянка в Гомеле была сокращена до минимума и транзитных пассажиров на перрон не выпускали. Она помнила, как на минском рынке продавали овощи и фрукты, снабжённые обязательными квитанциями о прохождении радиационного контроля, и как тётя заставляла счищать с морковки половину, потому что в кожице накапливается радиация.
Но Лиде всё было нипочём. Она бежала сюда, подальше от дома, где молчал телефон и безысходно пустел почтовый ящик. В душе у неё царила пустота, будто сердце вырвали из груди и скормили бездомному псу имя, которому ложь. Ведь Павел так и не приехал, перестал писать и звонить, и Лида чувствовала себя брошенной и обманутой. Тогда она не сопоставила срочную командировку Павла и события в Чернобыле. Только спустя два года ей попалась на глаза газета со списком ликвидаторов аварии на Чернобыльской АЭС, среди которых был и Павел и Владимир, но ничего не было сказано об их судьбе.
В Минске Лида познакомилась с уравновешенным, мягким преподавателем математики Борисом и теперь она замужем за ним уже двадцать лет. Живёт в жаркой ближневосточной стране неподалёку от города, в котором расположен атомный реактор. Но её мысли и мысли жителей страны заняты делами насущными, постоянным волнением за детей в неспокойной стране, где редко вспоминают об опасном соседстве.
Да, и о том августе, проведённом у Днепра - Славутича, она давно не вспоминала. Зачем вдруг пробились живые ростки памяти сквозь сплошной ковёр травы забвения? Только напрасно потревожили уснувшую душу.
Май - октябрь 2008г.
Свидетельство о публикации №208101700316
Но говорить об этом надо!
Спасибо!
с теплым,
Жанна Евлампиева 16.11.2008 21:31 Заявить о нарушении
Цветана Шишина 17.11.2008 17:11 Заявить о нарушении