Маленькая мечта

Дедушка всю жизнь собирал книги. О далеких морях, теплых странах, морских разбойниках и капитанах в белоснежных кителях. Его книги дышали морем, а пожелтевшие страницы кое-где были запятнаны – нам, детям, верилось, что это ничто иное, как высохшая морская соль. Дневники моряков, рукописные тетради с листами хрупкими, как тончайшие ракушки с побережий экваториальных островов, испещренные пометками словари и справочники, да и просто романы. О море, о пиратах, о морских путешествиях.
Вся дедушкина квартира была превращена в одну огромную библиотеку. Все стены были загорожены стеллажами, на которых грудами, одна на другой, лежали книги. Там, где между стеллажами проглядывали участки стены, дедушка повесил морские карты, гравюры с кораблями в рамах и самый настоящий барометр и секстант. А в его комнате летом всегда было открыто окно, и снаружи доносился теплый запах нагретых приморских сосен и, особенно по утрам, чувствовалась морская соль и подсохшие водоросли, выброшенные ночью на каменистый берег.
До моря было пятнадцать минут езды на велосипеде. Вниз! По коротким извилистым улицам, спускавшихся все ниже и ниже, к набережной. Вниз! Там, где визгливо кричали над волнорезом чайки, где местные продавали для приезжих подсоленных вареных раков и сувениры из ракушек и обкатанных камней. Вниз! Дребезжа по булыжной мостовой старым велосипедом и лихо заворачивая в нужные переулки, сдергивая на ходу грозди дикого винограда со стен и пугая сытых приморских кошек. Вниз! К морю…

Прямо перед окном дедушкиной комнаты – тем самым, открытым окном, - рос гигантский старый тополь. Наших детских рук не хватало, чтобы обхватить его огромный, раздваивающийся кверху ствол. К нему были прибиты рядком толстые дощечки; это подразумевало, что по ним можно подняться в развилку и там ухватиться за тарзанку, свисавшую с толстой ветви. Брезентовый узел тарзанки врос в кору за долгие годы, и теперь сдернуть ее не могла никакая сила. Ухватившись за тарзанку, с воплями и гиканьем, мы летели из развилки к раскрытому дедушкиному окну, цеплялись за подоконник и спрыгивали в прохладную комнату, пахнущую книгами и морем. Здесь уже было не до шума. Благоговейно, как в храме, мы обходили комнаты, перелистывали книги и внимательно рассматривали чернильные галочки и пометки на полях. Кто их ставил? Дедушка не знал, как не знали этого и мы. Книги он покупал на развалах, забирал у потомков моряков, которые хотели отнести книги на помойку. В самом деле, какой интерес представляли для них морские таблицы и судовые журналы? Но мы, дети… Мы мечтали о кораблях и дальних странах, и, бывало, ездили на велосипедах к ближайшему порту – час езды до него, - чтобы посмотреть, как разгружают, или наоборот, грузят подошедшие корабли.

Дедушка никогда не отказывал ребенку, если тот хотел взять книгу домой. Только просил обращаться с ней аккуратно, и записывал имя должника и название книги прямо на стареньких, выцветших обоях. К концу его жизни вся стена над столом была исписана твердой рукой. Красивые угловатые буквы хранили память о всех тех летних деньках, когда мы влетали с визгом на тарзанке в открытое окно – прямо к пиратам, кораблям и прохладным морским глубинам.