Моя жизнь была невероятно пуста, и я это чувствовала. Я не знала чем занять себя, ведь все мои близкие ушли в свою личную жизнь. Я была рада, но все же, одиночество меня полностью поглотило. Я начала заниматься благотворительностью, которой так усердно занималась с Розой раньше. Но сейчас я лишь получала удовольствие на час, учеба затягивала, но не приносила удовольствия, я и осознала, что нет никакого смысла посещать лекции. И не посещала. Первые дни хоть телевизор увлекал, но со временем и он показался скучным. Каждый вечер я встречалась с различными знакомыми, выслушивала их мини-исповеди, гуляла и каждый день ела разную кухню. Но со временем и это надоело. Я, вообще, не понимала чем занимаются люди, на что они тратят свое время. И зачем? Ведь все такое пустое и не интересное, и куда не плюнь, везде лицемерие и грязь. Какое-то разочарование в мире постигло меня… Я постоянно хотела что-то поменять, но не знала что. Я продолжала заниматься спортом и танцами, но это было словно моей обязанностей, и доставляло, как и все остальное часовое удовольствие, а потом та же опустошенность. И моя жизнь превратилась в постоянное стремление заполнить пустоту – я постоянно общалась, и дошла до такой точки, что появление людей раздражало меня больше, чем пустота внутри. Я снова пришла к моменту, с которого начинала, я снова хотела спрятаться от людей, и не понимала почему. И в этот момент рядом со мной все чаще появлялся красивый и успешный Аполлон, он словно понимал меня, но говорил несколько другие вещи, немного не состыковывающиеся с моими представления, но все же он был ближе, чем остальные. Он просто считал себя лучше остальных, хотя я могла поспорить. Ему надоела «любовная игра», он говорил о том, что жизнь превратилась в одну большую передачу «в мире животных», и он очень устал. И чувствовал он себя просто отвратительно. И с ним я встречалась каждый день, потому что с ним было хорошо… Я поняла, моя жизнь превратилась в постоянную борьбу с тоской и одиночеством. И как мне показалось, это одиночество уже не пройдет.
В очередной раз, сидя с Аполлоном в шикарном ресторане, к которым я привыкла, и чувствуя себя королевой, мы болтали о том, что надо чем-то заполнить эту тоску… Аполлон говорил, что все его друзья женились и завели детей, и в какой-то степени заполнили пустоту. Но в итоге все становится еще страшнее, и пустота удваивается еще и давлением ответственности. С Аполлоном было легко и… престижно. Было приятно сидеть с таким красивым мужчиной в дорогих ресторанах, ходить с ним на выставки и презентации, пить французское шампанское и просто общаться с ним. Он был всегда весел и от него веяло мужчиной, хотя иногда меня и тошнило от его пафоса и мыслей о том, что он король. Но если все видели в нем короля, он имел право считать себя им. Но было так уютно сидеть с ним, чувствовать всю его силу, и понимать, что никто не вторгается в мое личное пространство, никто не сует свой нос в мои мысли и мои отношения с людьми. В последнее время, несмотря на то, что я стала больше общаться с людьми, я стала более молчаливой, но молчание появилось внутри, разговоры были просто снаружи, я создавала демо-версию, открывая лишь фасад своей жизни, чтобы никого лишнего. И мы с Аполлоном жили так вместе, исключив всех окружающих.
Не могу сказать, что он был таким уж интересным собеседником, или я не уставала от него… Но это было лучше, чем другие варианты.
Я не могла признаться в этом даже себе, но после очередного раза, когда я проснулась в 5 утра, я поняла в чем дело. Мне постоянно снился Дима, и разговоры, которые не состоялись. Я поняла, меня гложет обида и неопределенность, но я не знала, как себя вести, что нужно сделать. Ведь ничего уже не исправишь, а мне было так противно видеть его, не общаться, и чувствовать негатив руками. Я так его ненавидела и продолжала любить одновременно, если бы мы просто продолжали здороваться, я бы успокоилась… И поделилась этими мыслями с Аполлоном. Он только ухмылялся, но все же сказал:
-Почему ты так заморачиваешься по поводу какого-то парня? У тебя их что, мало?
-При чем здесь количество, а? Суть в том, что он меня замучил…
-Может, ты перестанешь о нем думать и у тебя все сны сразу испаряться. Я, конечно, не спец, но кажется сны – это проекция наших мыслей. И чем же он тебя замучил? Не подходит, не общается,…Может, ты его любишь просто?
-Да нет, не люблю, он мне даже не нравится. И будущего с ним нет, он человек сложный. Да и мне с ним было не хорошо…
-Может его побить?
-Тридцать лет, а ума кот наплакал… - засмеялась я. Вот он – способ решать проблемы. Лучше бы я с Ромой посоветовалась, он бы мне помог. Хотя сейчас его голова была забита совсем другими вещами и людьми. Я чувствовала, что никому я не нужна.
-Что ты хочешь?
-В одно время хотела отомстить, потом хотела вернуть, а сейчас…забыть. А как не знаю. Я его и не вижу, он в армию ушел.
-Ты же знаешь, в сердечных делах я не советчик. Могу заказать тебе шоколадный тортик, ты же его так любишь. Или мартини – помогает. Можем сходить потанцевать, или поиграть в бильярд. Что ты сама-то хочешь?
-Шоколадный торт и шоколадный коктейль. - В шоколаде было мое последнее утешение.
-Знаешь, я когда влюбился…
-Что? – рассмеялась я. Аполлон влюблялся?
-Да, влюбился. Ничего смешного. Мне было 19, а ей 28. Она у нас преподавала в университете право, я год за ней бегал, курсовые писал, доклады. – Ухмыльнулся он. – Цветы приносил, караулил у подъезда. Ну, романчик был, но ясное дело, безнадежный. Она меня бросила… я в армию уйти хотел, лишь бы ее не видеть.
-И что дальше?
-Ушел в гулянки…
-До сих пор выйти из них не можешь.
-А потом понял, что это все бред, нет любви. Просто бзик подростка и желание обладать взрослой шикарной женщиной. Вот и у тебя тоже самое. Нужно просто отвлечься, найти себе какой-то род деятельности. Может, ко мне работать придешь, по приколу чисто. Будешь общаться с веселыми дядьками, улыбаться, а может и любовь новую встретишь. Говорят, клин клином…
-Спасибо. Заманчивое предлоежине.
Но работать в компьютерной фирме Аполлона мне не хотелось, это совершенно меня не интересовала. Тем более, папа предлагал мне придти к нему, помочь с делами, и там было действительно интересное общение. Наверное, так я и поступлю…
-Но мне папа предлагал работать, я скорее всего туда пойду.
-Что ж, отличная мысль. Может, съездим в кино? Какой-нибудь ужастик?
-Аполлон, даже я устала постоянно развлекаться. А ты так живешь уже много лет… Неужели ты не хочешь какого-то постоянства?
-Женится?
-Ну, хотя бы…
-А ты выйдешь за меня замуж?
Я рассмеялась. Более нелепого брака представить было просто нельзя.
-Знаешь, если я скажу да, тебе придется на мне жениться.
-Да с удовольствием. По крайней мере, будет с кем в PS3 играть. Твой брат уже давно не тот, а с женщинами у меня как-то все шаблонно, по накатанному сценарию.
-А ты поменяй то, что тебе не нравится.
-Советчица ты моя, а сама-то что не меняешь? Сказать легко, а сделать… вот проблема. Ну, представь себе меня женатым? Ох, более нелепой картины сложно представить. Да и я не хочу ни с кем себя связывать.
Вот она современная идея – зачем нужен брак? Кто-то стремится поскорее жениться, а кто-то боится его, как чумы. Гражданский брак – что это? Фактически, это юридически оформленный брак, но люди что-то путают. Сейчас этим термином называют то, когда двое людей сожительствуют, а иногда даже заводят детей, не оформляя свои отношения официально. Да, всего лишь штамп в паспорте, но раз он так малозначителен для человека, почему бы его не поставить? Но человек тут же связывает себя обязательствами. А люди стали очень безответственными, и боятся быть благородными и делать все по чести. Омерзительно, но это так… почему Аполлон не хочет жениться? Он говорит, что не хочет, чтобы ограничивали его свободу. Но самого-то его уже давно тошнит от этой самой свободы, и он с радостью бы избавился от нее. Не встретил достойной женщины? Он вертится вокруг недостойных, но даже лично я знаю около 10, с которым он мог быть истинно счастливым. И посмотрев на Аполлона, я поняла, что все-таки замуж нужно выйти. И не для того, чтобы кто-то тебя обеспечивал, не потому, что ты не уверенная личность и так далее, а потому, что нужно человеку знать, что его где-то ждут, нужно ощущать себя любимым и желанным, нужно иметь поддержку, да и потому, чтобы было куда возвращаться, было ради чего жить. Аполлон и Артем были очень похожи в некоторых вещах, но все же были очень разными. Аполлон боялся ответственности в браке, а Артем боялся неудовлетворенности, боялся снова сделать кого-то несчастным.
-А ради чего ты живешь? – спросила я Аполлона.
-Ради чего? - рассмеялся Аполлон. – Душечка, я живу ради жизни. Ведь на свете столько прекрасного…
-ты живешь ради того, чтобы просыпаться, есть, идти на работу, быть успешным и красивым, развлекаться-развлекаться-развлекаться. До тошноты?
-Почему же до тошноты? До удовлетворения.
-Но ты никогда не бываешь удовлетворенным. Ты не созидаешь ничего…
-Душенька, давай мы не будем заниматься копанием, если я захочу, то пойду к психотерапевту, хорошо? Мы лучше выпьем…
-Знаешь, я устала…
И я действительно устала от красоты этой жизни, от этой роскоши, танцев-пьянок-одежды-фальшивых улыбок. Люди по-разному заполняют пустоту внутри себя, но заполнять ее стразами своровски и шампанским мне уже надоело. Я не хотела жить, как подруги Аполлона. Я не хотела засыпать каждый день с разными мужчинами, покупать одежду в бутиках, чтобы потом хвастаться перед фальшивыми подругами, я не хотела охотиться на мужчин, и видеть их достоинством – банковский счет. Я хотела жить, чувствовать, вдыхать ароматы жизни. И написать письмо Диме, чтобы отпустить всю ту боль, что была у меня внутри. Обида поглощала меня, а не одиночество. Я не могла отпустить свою обиду к нему, не хотела мириться с тем, что кто-то может поступить так со мной. И я напишу ему письмо, и освобожусь, выскажу все, что так болит у меня на душе. А читать, или не читать – его право. Так же как и не отвечать. Да мне и не нужен его ответ. Что он может сказать, ведь он даже не понимает, что я на самом деле испытывала. Он себя-то толком не понимал, и жил жизнью этих пустых людей. Хотя в действительности был таким ярким и интересным человеком, он мог бы стать настоящим сокровищем, но вместо этого, он решил стать хорошей приманкой для охотниц за деньгами. Его выбор, я могу лишь смотреть со стороны и улыбаться тому, что ради него не стала такой. И никогда уже не стану.
Работать у папы было интересно. Кругом постоянно были люди, они широко улыбались, к чему-то стремились, и в них была такая глубина, такая цельность, что и меня они постепенно заполнили чем-то новым и светлым. И поэтому я очень скоро снова стала прежней, и мне не снился Дима, и я не стала ему писать письмо. Зачем? Я и так все отпустила, и так забыла всю обиду, которую он причинил, а напоминать ему о себе, раздражать? Глупо как-то… И ни к чему хорошему это привести не может. И я забыла. Я решила позволить всем жить своей жизнью, не позволяя им вмешиваться в мою. Я печатала электронные письма, звонила писателям, назначала им встречи, пила кофе и болтала с секретаршами. Мне было весело, и уютно.
В это обычное уже почти солнечное утро, ведь зима уже кончалась, я сидела в офисе, прогуливая лекции, и пила латте. Секретарша пиар-менеджера Рита рассказывала мне о своем новом парне и о магии знакомства в Интернете, и очень смешила меня. Она была удивительно странной девушкой, с огромными карими глазами и русыми волосами. У нее был очень специфический голос, и она постоянно смеялась и говорила глупости, но была прекрасным работником. Мы с ней болтали каждый день, и я получала массу удовольствия от общения с ней. И именно в это утро, когда я по просьбе Риты надела новое красное платье, уложила волосы и была особенно привлекательна во всех отношениях, двери лифта открылись и мы, сидящие в баре, увидели высокого мужчину в костюме и сером пальто. Он читал газету, и когда заметил, что лифт открылся, оторвал свой взгляд от нее, и пошел в направление к папиному кабинету.
-Такой импозантный… - правдиво заметила Рита.
-Да уж. – Согласился бармен Костя, и налил нам еще кофе.
Я не понимала что они могли разглядеть на таком расстояние, но могла согласиться, что пальто у него красивое.
-Это Артем Акулов. – Сказал Костя. – Такой мужик мировой…
-Только вообще не общительный. – Заметила Рита. – Я к нему в прошлый раз и так, и сяк, а реакции никакой.
-Да уж, но Нину в ее стремление совратить его никто не мог переплюнуть. Ты с ним знакома, Нель?
-Виделись однажды.
И разговор тут же снова вернулся к этому парню Риты, с которым она виделась всего пару раз, но о котором говорила с таким энтузиазмом. Но я лишь думала о том, что Артем Акулов действительно был очень красив сегодня, и о том, что со мной он вовсе не казался не общительным. Я, разумеется, понимала, что все это бесполезно, ведь скорее всего общаться мы больше не будем, как бы мне этого не хотелось. Но к моему удивлению, через 10 минут, Артем вышел и направился к нам. Он был все также красив, его серо-голубые глаза блестели все тем же немного грустным, но ярким огоньком, а его идеальный темно синий костюм сидел как с иголочки. Он подсел к нам, и улыбнулся.
-Рад видеть вас снова, мон Шер. – Он даже как-то странно улыбнулся. – Доброе утро. – Обратился он уже к Рите и Косте. – Апельсиновый сок, пожалуйста.
-Здравствуйте, Артем Аркадьевич. – Улыбнулась Рита, кивая головой, и выглядела она в этот момент особенно глупо, словно разговаривала с королем или папой Римским.
Он улыбнулся ей, и обратился ко мне. По его глазам было видно, что настроение у него невероятно хорошее, и он хочет пошутить. Примерно такой взгляд иногда был у котят, которые играли с мячиками или ниточкой. И это не могло не умилять. В этот момент Рита попрощалась, и ушла, а Костю позвали. Так что мы остались совсем одни.
-Что ж, я, признаться, не ожидал встретить вас здесь…
-Как же, Артем Аркадьевич, я же здесь работаю…
-К чему фамильярничать, мон Шер? Просто Артем. Иначе я буду называть вас Неля Валерьевна.
-Что ж, я буду весьма не против…
-Но вы, Неля Валерьевна, меня поражаете. Я не ожидал что вас привлекает работа вашего отца.
-Представляете, я очень люблю свою новую работу.
-Конечно, я бы тоже с удовольствием пил кофе, сидел в красном платье, и стрелял глазками. Приятная работа.
-Хотела б я увидеть вас в платье, Артем Аркадьевич.
Он широко улыбнулся.
-Я рад, что вы не меняетесь.
-А я рада, что вы меняетесь. – Я ему широко улыбнулась, и было видно, что он получал удовольствие от подобного диалога, вообще, это все напоминало мне флирт, но я не могла поверить в это, а уж Рита с Костей тем более. Они стояли, и смотрели на нас, как в музее, и Артем это очень быстро заметил.
-Я не меняюсь, барышня, вам лишь показалось.
-Нет-нет, сегодня вы улыбаетесь, и от вас не веет высокомерием и надменностью.
-Мне казалось, что эти слова – синонимы.
-Но вы вели себя именно так… Я могу привести еще несколько синонимов, если хотите.
-Можем даже сыграть в игру. Кто назовет больше синонимов на слово высокомерие. – Улыбнулся он, смотря на меня, как на ребенка, и это меня раздражало.
-Гордость.
-Заносчивость. – С его лица не сходила улыбка, и я не могу сказать, что она не делала его особенно привлекательным, в нем что-то открылось, и он выглядел почти счастливым и энергичным человеком.
-Гордыня.
-Один корень, но вам прощается… Чванливость.
-Э… - мой словарный запас был несколько меньше, чем мне представлялось. – Чванство.
-Прекрасно… - он почти хохотал надо мной. – Кичливость. Но слова кичлость нет.
Я посмотрела на него, и была очень недовольна тем, что проиграла. К сожалению, больше слов я не знала. Знала, но они были не совсем синонимами.
-Я вам помогу, еще есть прекрасное слово – спесь, фанаберия…
-Что ж, вы сами о себе все прекрасно знаете, и без моей помощи.
-Вы даже не представляете, сколько всего я о себе знаю. И меня это совсем не смущает. И синонимов я подберу на свои недостатки, если понадобится.
Я его не понимала, и если честно, не хотела понять, а он лишь ухмылялся и смотрел на меня, как-то странно.
-А почему вы не во Франции? – после некоторой паузы решилась я спросить.
-По очень простой причине, я приехал к своему издателю. Новая книга.
-Уже? И о чем же она?
-О жизни. – Он встал из-за стола, и кинув купюру, улыбнулся мне. – Приятно было с вами повидаться. Увидимся.
-Через год?
-Но года с нашей последний встречи еще не прошло, и я думаю, что ждать придется меньше… Но если вы хотите встретиться, я всегда к вашим услугам.
-Все же вы еще и невероятно коварный человек. Сегодня вы сами на себя не похожи.
-Коварный? – ухмыльнулся он. – А обычно я не коварный?
-В прошлый раз вы были другим…А сегодня вы невыносимы. Такой презрительный взгляд, и высокомерие… Не знаю что с вами произошло, но лучше вам снова стать прежним, иначе вы потеряете свою яростную читательницу.
-Не думал, что все так плохо…
-Именно так. Что же с вами случилось, Артем Аркадьевич?
-Я прочел очень любопытную статью о себе, и она меня рассмешила. Простите, если обидел вас.
-Нет, вы меня не обидели, скорее сконфузили. Я не ожидала от вас такого несвойственного вам поведения.
-Неля Валерьевна – ухмыльнулся он – Вы удивительно прямолинейны.
-Вы ошибаетесь. Так что было в статье?
-Думаю, вам стоит самой ее прочитать…Но вкратце, меня обвинили в том, что я работаю на американское правительство, и поэтому столь критичен к России.
-Но вы и к США критичны, если не более того.
-Именно так. Это-то меня и поражает… - он снова сел рядом со мной. – Мне кажется, это просто глупым. Зачем писать подобный бред, и еще вставлять непроверенные исковерканные факты при этом? И цитаты из романов…
-А чем вам это грозит?
-Если честно, мне все-равно, хотя я и сомневаюсь, что чем-то это может обернуться. Просто глупо писать такие вещи. Тем более, я не очень-то и люблю штаты.
-Правда?
-О, да…
-Вы поддерживаете Задорнова?
-Нет, Неля, я очень положительно отношусь к американскому народу. Эти люди очень милосердные, добросердечные и всюду пытаются создать справедливость. Очень спорно все в их идеологии, но ведь сами по себе они очень безобидны в своей мысли, что Америка – это весь мир. Но в них много хорошего… Но и плохого тоже. Это все от узкого кругозора. Но вспомните великих отцов конституции? ДЖефферсон, Франклин, Адамс… Или вспомните Линкольна. Рузвельта. Их сложно назвать американцами в том смысле, в каком мы видим их сейчас.
-А что же вам не нравится в Америке.
-То, какой она стала. Что она о себе думает. Она считает, что если глобализация выводит ее в мировое господство – то это нормально. Политика двойных стандартов…
Он говорил как-то чересчур эмоционально, и мне казалось, что он чем-то расстроен, и Америка затронула и обидела его лично. Он говорил тихо, но твердо, в его глазах сверкал какой-то злобный огонек, и после нескольких моих реплик и вопросов, он стал очень эмоционален. Я нисколько не разбиралась в том, что происходит на самом деле, хотя и понимала, что Америка становится чересчур агрессивна, и она немного доставала меня. Хотя и никак не касалась. И спросив его что же на самом деле происходит, он начал рассказывать о политике со времен Рейгана, а потом вспомнил развал Союза, и окончательно раскрепостился, говорил очень энергично и мне казалось что он сейчас стукнет по столу.
-Да Америка сдурела после того, как СССР развалилось… Глобализация… Придумали, будто могут все! Но вся их внешняя политика провальная, постоянно нужно свои пластмассовые автоматы вытащить. Афганистан, Ирак… У них военные базы по всему миру, и стремление доказать всем, что они лучшие. Конец холодной войны – конец американского господства. Они опьянены своими амбициями, и никому не хотелось с ними ругаться, это было не интересно. Но теперь их политика приводит к тому, что их ненавидят во всем мире. А по сути, ведь именно постоянная борьба с СССР и сделала Америку такой великой, укрепив их военные позиции, и политическую систему. Но теперь, они превратились в ненавидимых большевиков – сующих свой нос всюду, и не желающих принимать другую точку зрения. – Артем часто ругался по поводу США, и постоянно перепрыгивала от одной мысли к другой, смешивая все времена и все сферы политики в одно предложения каждый раз. – А почему они сейчас развесили свои зонтики, понатыкали свои военные базы? Да боятся они, они понимают, что становятся без оружия бессильны, ведь никто их всерьез не воспринимает. А что делает человек, который не может воспитать своего ребенка словом? Он его бьет! И как ты думаешь, это сильный родитель? Нет, это родитель, не способный проявить внутреннюю силу в воспитании ребенка. Также как и начальник, постоянно повышающий голос. Это слабость. И страх.
Кажется, он немного отдышался, успокоился, и сам не понимал откуда в нем столько агрессии, но я, немного понимая что происходит в мире, хотела понять то, каким глазами он смотрит на проблему. И что нас ждет в будущем.
-Они разжигают конфликты в бывших советских республиках. Да и не только.
-Да и в Ираке по поводу ядерного и биологического оружия….
-Которое они сами поставляли раньше. – Ухмыльнулся он.
-Но угроза действительно есть, разве нет? От Ирана, ведь они стали очень агрессивны и хотят разработать ядерное оружие.
-Иран? Ядерное оружие? Конечно, там президент в конец сошел с ума, и на деньгах у них уже знак ядерного оружия печатается, но на самом деле Иран безобиден.
-Но ведь США в этом вопросе пытается сохранить мировые интересы, разве нет? Помогает сберечь мир…
-Ох, не смешите меня, пожалуйста…Шах Ирана в 70-х, когда они еще дружили с США, увлекался ядерным оружием. Но как выразился Картер после провальной операции по освобождению заложников: «Пошло все к черту», да и мы, как идиоты, в Афганистан пошли. То, что в Иране была революция, а союз вошел в Афган, «вынудил» Америку пойти в залив, ведь нужно было контролировать нефть. Вот бы революция была во всяких государствах – союзниках США, как Пакистан, например. У них есть ядерное оружие…вот США попрыгает…А какой исламизм в Пакистане, если там будет политический взрыв… Там будет просто страшно. Но США, конечно, дают, зачем экспериментировать в таком регионе, а? Оранжевые революции там пробовать… - ухмыльнулся он, а потом расхохотался. И говорил он, словно сам собой, не заканчивая ни одного предложения, и не создавая логической цепочки.
-Артем, вы сошли с ума.
-Не так, как Буш.
-Все-таки он тупой… - вспомнила я фразу Задорнова.
-Ах, если бы все были такие тупые… Да он авантюрист сумасшедший, но он Гитлер, считающий себя хорошим. Вот и все. Скоро меня станет тошнить от этой некогда великой страны. И все разваливается, они все крушат. Суют всюду свои демократические принципы…
-А что же вы предлагаете? – и в чем на самом деле дело, и почему он так эмоционален я понять тоже не могла.
-Ричард Ченслер в 1553 сравнил Россию с молодым конем, сказал, что если бы русские знали о том, какие они сильные, никто не смог бы ею управлять. Ах, если бы объединить Россию с Украиной…Но Разве Украина теперь та? Разве она не превратилась в выкидыш НАТО? О, Господи, лучше даже не думать во что эта Американская мечта превратила некогда великие государства.
-Но Россия уже не та великая держава…
-Ошибаешься, Неля. Мы снова поднимаемся и занимаем прежние позиции. Снова началась мировая русофобия, и она играет нам на руку. Боятся, значит уважают, а мы никогда не могли доверять нашим западным партнером, они при первой возможности кидают нас. Так уж сложилось исторически.
-И зачем это все?
-Люди делают деньги, а не что-то еще… Это для них просто бизнес. И изменить тут может что-то очень серьезное.
-Но США-ведущая держава на данный момент…Первая в мире.
-Как и любая империя, она развалится… Она уже съедает сама себя. Своей ленью и глупостью. Ты знаешь, что 20% американцев считают, что Солнце вращается вокруг Земли. 17% верят, что Земля совершает оборот вокруг Солнца за один день
-Выйди на наши улицы в периферии… - ухмыльнулась я. – Они хотя бы милосердные. Столько денег выделяют на гранты, на развитие чужой экономики…
- США тратят более 87 миллиардов долларов на войну в Ираке, тогда как, согласно подсчётам ООН, меньше чем половины этой суммы достаточно, чтобы обеспечить чистой водой, питанием, медицинской помощью и базовым образованием всех и на планете.
-Но все государства тратят множество денег на вооружение…
-Хорошо, а из-за отсутствия медицинской страховки каждый год в США умирает 18000человек. Это в 6 раз больше, чем убитых 11 сентября…
-А сколько у нас? Прежде чем критиковать чужую страну, нужно посмотреть и на свою
-Я так и делаю, и критикую обе страны. Но мы не безнадежны, как они. Мы развиваемся, они деградируют, и деградируют с радостью, запивая деградацию кока-колой, и подпевая американский гимн.
-Там хотя бы демократия… - заметила я, и это его взбесило еще больше.
-Американские выборы президента. Буш – 62 миллиона голосов, Керри – 59. Лица, имеющие возможность голосовать, но не пришедшие – 79 миллионов. Ни в одной другой стране такие выборы не считались бы демократическими. Это больше трети. США не является первым номером ни в чем, кроме вооружения, потребления и высокомерия. В США кошмарная медицина, Неля. В США вероятность того, что женщина умрет во время родов на 70% выше, чем в Европе. США занимает 49 место в мире по грамотности населения. И это не мое мнение, а статистика, приведенная в Нью-Йорк Таймс.
-Хотя бы информация открыто поступает…
-Все спорно, ты права, но это не означает, что я могу считаться агентом США. Это унизительно. И противно. США – последняя страна, на которую я бы работал. УЖ лучше помочь Китаю захватить Дальний Восток.
-Но ведь вы знаете, что это не правда… И я знаю… И люди, читающие ваши книги. Просто вы в своих книгах открываете очень многие стороны, которые мир не хотел бы видеть. Ведь иногда знать – страшно…
-У Евтушенко есть прекрасное четверостишье:
«Ученый сверстник Галилея,
Был Галилея не глупее…
Он знал, что вертится Земля
Но у него была семья.»
Я рассмеялась. И правда… Сколько в истории моментов, когда за правду казнили, когда правды боялись, когда правда пугала и от нее отворачивались. Люди слишком глупы, чтобы прислушиваться к людям, умнее их, им легче сказать, что этот человек сумасшедший. Или работает на США, ведь так не хочется видеть отрицательные стороны своей страны. Мы перешли на стадию антипатриотизма, когда мы критикуем в стране все, кроме себя любимых. Но ведь истинный патриотизм, он как у Артема, заключается в ясном видением недостатков, но видеть их прежде всего в обществе, и пытаться что-то поменять. Но людям легче думать, что это страна плохая, и сваливать за границу, в поисках лучшей жизни. Словно люди перестали читать Грибоедова, и не помнят великую фразу Чацкого: «Где ж лучше? Где нас нет…» Как же я понимала Артема, не способного найти свое место в мире. И как мне его было жаль.
-Мир не меняется. – Проконстатировал он, и допил свой сок. – И становится в этом переполненном идиотами мире все более и более одиноко.
-Я вас понимаю.
Эта его фраза была сказана куда-то в воздух, и он не ожидал услышать на нее ответа, поэтому так странно посмотрел на меня, и ухмыльнулся, словно говоря: «Ну, конечно…Откуда тебе». Снова этот взгляд взрослого умудренного человека на ребенка. И этот взгляд меня раздражал.
-Вы ведь сами выбрали одиночество, Артем Аркадьевич, разве нет?
-Что вы этим хотите сказать?
-Вы отстранились от всего мира и пишите свои книги, отдалились и создали свой замок, заперли все замки и проглотили ключ. Вы сами хотите быть один. Вокруг очень много умных людей, с которыми вам было бы и комфортно, и интересно, и не одиноко. – Теперь я это понимала, хотя совсем недавно сама была в таком состояние. - Мы сами выбираем свою судьбу. Разве не ваша притча о кусочке глины? Когда весь мир плох, нужно бороться с собой.
Он смотрел на меня, и понимала, что он действительно слушает, вслушивается и думает над моими словами.
-Я немного понимаю вас, поверьте. Просто бывает такой переходный этап в жизни человека, когда нужно попрощаться со старыми обидами и разочарованиями, появляется одиночество и нежелание впускать что-то новое, ведь для того, чтобы появилось что-то новое, нужно избавиться от старого. А это не всегда легко. И нужно просто отпустить старые обиды…
-А я и отпустил. – Он смотрел на меня очень серьезно, так, словно заглядывал в мою душу. – Но не так-то просто заполнить чем-то хорошим то место, где раньше было что-то любимое. Но пропало. А с пустотой жить очень сложно…
- «Что ж, камин затоплю, буду пить!...Хорошо бы собаку купить» - процитировала я Бунина.
-Только кто собаку-то продаст? – он опустил глаза, всем своими видом давая понять, что он одинок, но не больше, чем все в этом мире. Мы все по сути своей одиноки. – Но иногда так хорошо в одиночестве, согласитесь. Я им даже наслаждаюсь…не зря говорят «в гордом одиночестве». Есть в одиночестве какое-то благородство. Как вам кажется?
-Возможно…
-Все становится так просто, так хорошо иногда оставаться одному. Ни с кем не разговаривать, не слушать ненужную информацию о чужой жизни, нет ничего лишнего в жизни. Разве это не признак самодостаточности – комфорт душевный во время одиночества?
-Нет, это признак отстраненности от мира. Вот вам сейчас, сидя здесь со мной, плохо, Артем Аркадьевич?
Как странно, я сидела здесь с ним, разговаривала, а он открывался, показывал мне свои слабости, и я ничуть не видела его слабым. Он мне казался еще более сильным от того, что так спокойно выносит этот кошмар одиночества, он казался мне еще умнее, интереснее, ярче, и я понимала, что он настоящий, со своими плюсами и минусами, и со своими слабостями. Пока мы с ним говорили, он становился все серьезнее и мягче…Мне очень нравились его глаза, когда он думал, они становились такими глубокими и красивыми, в них было столько нежности и гармонии… Они ни на что не смотрели, ни обращали внимания, и можно было увидеть, о чем же он думает в этот момент.
- Но разве временами одиночество не прекрасное чувство? Иногда бывает так приятно сбежать от суеты города и сбежать от людей, наблюдать за миром с какой-то высокой точки и ощущать себя в абсолютной гармонии с миром, видеть в людях то, чего не увидишь, когда стоишь рядом. Большое видно на расстояние, разве нет? И одиночество можно использовать как преимущество, открывается очень много возможностей закрытых… Одинокий человек свободен, у него свой мир, в котором нет места бешенства и идиотизму этого мира. Появляется контроль над ситуацией, и над собой. И никто не мешает, не роется в твоих чувствах, не захламляет своими собственными эмоциями.
Появляется гармония, понимание мира…Так было всегда. Человеку нужно одиночество. Не зря ведь всегда были отшельники, люди, уходящие в монастырь, чтобы открыть себя…Одиночество – это лучший способ разобраться в себе. И мысли уходят туда, куда никогда не могли прежде. Одиночество становится порталом в восхитительный мир, и одиночество сродни искусство. Мир открывается совсем с другой стороны… Теперь ты не расплескиваешь энергию в ненужное русло, ты распоряжаешься ею.
-Но одиночество ведь затягивает, Артем Аркадьевич, и реальный мир, и мир мыслей несколько различны.
-Поэтому нужно сделать выбор. Кем ты хочешь быть, где ты хочешь жить, определиться. И это нужно сделать сразу.
-А что выбрали вы?
-Я уже пожил в обоих мирах, и ни один из них не принес мне счастья.
Я не могла понять что именно в этом мужчине было таким притягательным, что делало его столь отличным от остальных, и заставляло меня смотреть на него совсем другим образом. Мне казалось, что каждое его слова – есть неоспоримая истина, каждая черточка его лица и тела – идеал красоты, и то, что он представляет собой лучшее, что есть в мужчинах. Я чувствовала себя с ним бесконечно хрупкой и невероятно маленькой, но это меня не пугало, скорее наоборот, я чувствовала себя такой защищенной и во власти настоящей силы. Каждое его слово давало мне уверенность, и я понимала, что в этом человеке сосредоточена вся сила мужской природы. И я очень хотела прикоснуться к нему, быть полностью, а не только умственно и эмоционально в его власти. И мне совсем уже не хотелось ему доказывать то, что я все могу, я сильная, взрослая и прочее. Я была довольно своей участью, и мне очень нравилось просто сидеть и смотреть на него, слушать его размышления и открывать мир через его дверь. Я смотрела на него и не понимала, откуда взялись все эти ощущения, почему я так боялась того, что это мгновение закончится, и почему он заполнил ту оставшуюся пустоту внутри меня. И я так хотела, чтобы он был рядом… как можно ближе.
Его большие красивые властные руки прикоснулись к моей ладони, и я ощутила электрический ток, который отдавал по всему телу. Он перевернул мою ладонь и взглянул на нее.
-У тебя родинка на ладони, а это признак гениальности.
Я почти не разбирала его слов, моя холодная ладонь была в его обжигающе горячей, и я чувствовала себя пушинкой, и это чувство было необыкновенно приятным.
-И руки холодные.
-Да, у меня всегда холодные конечности. – Улыбнулась я, увидев его широкую искреннюю улыбку, преображающею его полностью. Улыбка делала его очень милым и мягким, в его улыбке была какая-то мудрость и умиротворение. Но в тоже время от него веяло силой и он обладал необыкновенной властью.
-А вы правда не верите в любовь? – почему-то этот вопрос меня беспокоил, и я не задумываясь спросила, я не подумала о том, что в данной ситуации это может выглядеть как намек. Я вообще не думала.
-С чего ты взяла? – он взял мою вторую ладонь, пытаясь их согреть. – Я никогда такого не говорил…
-Так значит, верите?
-Конечно. А ты?
-Да…А вы любили?
-Любил. – Грустно улыбнулся он. – Но это было очень давно, словно не со мной.
-А вы способны полюбить сейчас?
-Не стану зарекаться. Почему ты так интересуешься любовью?
-Не знаю…
- Молодые девушки всегда видят в этом какую-то загадку и прелесть, они стремятся к тому, чтобы их любили, и любить самим. И не знают какая подлость их ждет внутри этого бесконечно прекрасного приключения. – Он посмотрел на меня как-то отстранено, и опустил мои уже теплые руки. И было ощущение, словно меня сбросили с высоты, и мне тут же стало холодно. - Сильная любовь не бывает счастливой. Но она так прекрасна. И так страшна…
Он смотрел на меня каким-то невыразимо теплыми и прекрасными глазами, и я чувствовала какую-то нежность, которую дарил мне этот взгляд, я чувствовала, что-то невероятно мягкое в себе, очень хрупкое и изящное. Он встал из-за стола, и сказал:
-Где мои двадцать лет…
Я его нисколько не понимала, а так хотела. Мне очень хотелось заглянуть в его душу также, как и он заглядывал в мою. Я знала его историю жизни, я знала его принципы, его моральные устои, но все-равно не улавливала его чувств. А были ли они?
-Было столь приятно поговорить с тобой…снова… - улыбнулся он. И я почувствовала что я ему нужна, я чувствовала, что мы связаны, и я так хотела встать за ним. Я не знаю как можно это объяснить, но я ощущала магнитное притяжение, мне казалось, что мы не должны расставаться. Хотя бы ни в этот момент. И я так горела от собственных чувств, у меня внутри все переворачивалось, и я так хотела побежать за ним.
Он снова ворвался, словно ураган в мою жизнь, он снова будет занимать мои мысли, снова я буду искать в его словах что-то новое, и возможно что-то пойму… Я до сих пор слышала его голос… и я сидела, как завороженная, утонувшая в своей бесконечной нежности к этому холодному недостижимому мужчине. Я не смела даже дышать, боясь потерять эти мгновения. И он ушел… а пальцы снова заледенели.
И в этот момент зазвонил мобильный, который вывел меня из этого состояния некоторого сумасшествия. Это был Аполлон. В последнее время он звонил чересчур часто, и мне казалось это немного подозрительным, ведь это было совершенно не свойственно ему. Он был очень непостоянный, появлялся из ниоткуда, и исчезал в никуда. Он был легкий, как летний ветер, и прыгал по жизни, как солнечный зайчик, иногда причиняя окружающим боль. Вечер веселый и вечно счастливый, сколько я его не помню, всегда улыбался и дарил окружающим хорошее настроение. В школе ему ставили пятерки за его обаяние и милые карие глазки, он всегда был любимчиком у всех. Ему делали скидки в магазинах, он всегда был открыт, и его всегда дергали за щечки. И ему это нравилось. Любая его шалость всегда прощалась, ведь он не со зла, откуда зло в таком очаровании? Он же такой солнечный и светлый, и стоило ему только сказать пару слов, и все его проступки казались одной большой шуткой… А со временем маленькие шалости превратились в большие, и за его улыбкой крылся тонкий расчет и простое желание удовлетворить свои интересы. Из обаятельного мальчика он превратился во взрослого сексуального мужчину, с харизмой и необыкновенным притяжением. Я даже не могу представить себе сколько женщин прошло через его постель, и что случилось с ними дальше. Лишь пара не очень приятных историй которые я узнавала через третьих лиц. Конечно, он был честен, у них с братом был простой принцип – никому ничего не обещать, но ведь надежда исходит не от обещания, а от души. И после того, как он наиграется, он их бросал, а что оставалось с этими девушками? Конечно, некоторые из них сами были виноваты в этом, позволяя обращаться с собой, как с куклой. Но другие искренне пытались создать нормальные отношения с ним, а он их бросал. И оставались девушки с самокопанием и мыслями о том, что же пошло не так, как бы его вернуть…и никто даже не подозревал о его сущности. И ни капельки не меняется, словно и не получал от своих ошибок негативных последствий. Но ведь они «завидные женихи». Хотя чего завидного-то? Аполлон не чувствовать не умеет, не заботиться, не любить. Все, что у него есть, это деньги, опыт и внешность, но разве это ключ к счастью? И почему-то у женщин есть уверенность, что именно она «укротит» мужчину. Какая глупость… и чем больше женщин, тем более мужчины становятся привлекательными для таких женщин. Но что в этом привлекательного, скорее всего это говорит о неразборчивости в сексуальных отношениях. Ничего привлекательного в том, что до тебя у мужчины было тысячи женщин, я не вижу. Скорее наоборот. И рано или поздно, они все-равно будут брошены. Такая уж сущность у таких мужчин. А сколько приемчиков и сколько унижения они испытывают, чтобы приковать к себе мужчину ненадолго. И делают они это для того, чтобы похвастаться тем, что у нее был ТАКОЙ мужчина. Хотя нужно бы стыдиться…Сколько девушек хвалились машинами своих парней, их подарками, их положением в обществе, но это же все принадлежало не им! Даже этот мужчина не принадлежал им. И разочарования…и снова будут плакать… Хотя все проходит очень быстро, ведь такие люди взаимозаменяемы. Иногда, взглянув на этих девушек, с которыми они проводят время, я понимаю, что они словно из инкубатора. У них одинаковые волосы, одинаковые прически, одежда, взгляд, манеры, речь… одна надоела – берешь другую, очень удобно, однако. И наоборот. Если тебя бросил парень, то всегда будет другой богатенький Буратино на несколько ночей и вечеров, и всегда будет человек, способный оплатить красоту и молодость. Все получают что хотят. Рынок удовольствий, продажа собой. Проституция в новом виде…
Но ведь есть и другие девушки, красивые, умные, хитрые, не легкодоступные, а строящие из себя просто девушек – мечтаний. И они очень талантливы и самоуверенны, способны привлечь мужчину, сохранить его внимание, даже влюбить и заставить его поверить, что они отличаются. Но невозможно скрывать свой истинный характер долго, и все-равно, все заканчивается. Такие девушки они еще страшнее… Они разочарованы, озлобленны, и неудовлетворенны. И уверены в том, что все еще будет, ведь они такие уникальные.
И мне их всех жалко. Жалко всех участников этой игры, где на самом деле, все знают правила, но считают, что они самые умные и смогут жульничать без последствий. И все заканчивается не самым приятным образом. Как только человек теряет деньги или красоту, он уже вылетает из игры. Но привычка играть, привычка быть в этом кругу красоты и богатства, берет свое, у них начинается ломка, они хотят обратно…и опускаются на самое дно жизни, не в состояние свыкнуться со своим положением, лишь усугубляя его.
Я не понимала другого, почему Аполлон приравнивал нормальных женщин подобным игрокам? Я понимала, что в таких отношениях на самом деле все довольны. Это сделка. Все приняли правила игры, и рады быть в ней. Но Аполлону хотелось большего. Он стремился завоевать и не участниц этого заговора, он стремился к настоящим чувствам, он хотел, чтобы его любили. И он становился мне противен.
-Привет… - ответила я, пытаясь сдерживать растущее недовольство. Я не хотела с ним общаться. Совсем.
-Ты где? – он улыбался, и я слышала это по голосу. Его вечно счастливое и довольное выражение лица пристало перед моим лицом, и я хотела скорее прекратить этот разговор. И подумать над тем, что говорил мне сегодня Артем, посмотреть в Интернете о США, подумать об одиночестве…
-В офисе.
-Обернись, пожалуйста.
Я обернулась, и увидела его с шикарным букетом красных роз. Он стоял все такой же красивый и уверенный в себе, и эти розы скорее подходили ему, чем мне. Все женщины смотрели на него, и ему это было приятно.
-Зачем цветы?
-Тебе.
-С чего бы это?
-А почему бы и нет? Я подумал, что было бы здорово сделать тебе приятное… Ведь ты так редко улыбаешься теперь. Что-то изменилось в милой маленькой Неле…
Я глубоко вздохнула пытаясь успокоиться, и выбив из себя весь негатив, запретила думать. Все-таки, человек старался сделать мне приятно, а это не могло быть неприятно.
-Спасибо.
Он подошел ко мне поближе. Его энергетика ощущалась всюду, и мне было даже немного тесно. Он был чересчур мужественен и красив, чтобы не привлекать внимание на чисто физиологическом уровне. Он не был мне как брат, он не был моим другом, и поэтому, я воспринимала это как норму. Ничего страшного в том, что мне нравится физически мужчина, нет. В конце концов, мне 20 лет, а он красив и очень сексуален.
Черная шелковая рубашка с расстегнутыми пуговицами, открывающими сексуальную мужскую грудь, брюки, подчеркивающие все достоинства, широкие плечи, говорящие о его силе, загар, улыбка, и черные глаза… Как я уже говорила, он выглядел как настоящий искуситель, и перед ним было сложно устоять. Тем более, если он этого хотел.
Он приобнял меня за талию, и по моему телу пробежал огонек. Его горячие большие пальцы прижали меня к нему, и он своим хриплым голосом шептал мне на ухо, отчего у меня было ощущение, что горячая струйка текла от моего уха к мозгу.
-Ты сегодня дико красива. – Улыбался он, и привлекал к себе всех служащих.
Он посмотрел мне в глаза и смахнул локон с моего лица. И в этот момент я поняла что же делает его таким желанным для женщин, и почему они совершают столько глупостей. Все мои мысли, которые были в голове до того, как он появился на горизонте, куда-то исчезли, он присутствовал во мне каждой клеточкой своего тела, и его чересчур самоуверенная ухмылка вызывала очень странные ощущения. Он хотел быть сексуальным, и он им был.
Он смотрел в мои глаза, и я ощущала взгляд самого черта. Его взгляд околдовывал, и возносил в какой=то абсолютно другой мир, его горячие умелые пальцы накручивали прядь волос, и он зажигал все вокруг своим внутренним огнем. Он был словно магнитом, и я физически чувствовала притяжение. И это было не то притяжение как с Артемом. С Артемом это была какая-то нежность, это было притяжение души к его душе, это было желание смягчить его боль, а здесь… я не понимала что вокруг происходит.
Он поцеловал меня в щеку своими горячими губами, и у меня все запылало. Я не понимала что же на самом деле происходит с моим телом, но понять я совсем не хотела. Я попала под влияние его дьявольского обаяния. Но я тут же собралась, и заговорила. Он смотрел на меня и ухмылялся, я чувствовала себя очень хрупко, и в тоже время очень женственно.
-Что привело тебя сюда?
-Ты, конечно… Поехали куда-нибудь? Мне тебя не хватает…
-Что за ерунда, а?
-Мы так весело проводили время, и ты так неожиданно пропала после нашего разговора о браке. Я даже не понял, что же тебя так огорчило.
-Ничего меня не огорчило. Я просто поняла насколько различны наши взгляды.
-Неля, ты выросла у меня на глазах, я не думаю, что для нас по сути это должно быть проблемой.
-Так в чем же дело?
-Я не знаю… почему ты столь непонятлива в вопросах брака? По-твоему, брак есть хорошо? По-твоему, это приносит счастье людям? Почитай Бегбедера, он очень хорошо писал на эту тему, и я с ним полностью согласен. Брак – это просто какое-то святотатство. Представь, ты влюбилась, встретила что-то особенное, человека, который помогает тебе жить, у тебя идеализированные представления о нем, ты засыпаешь с мыслями о нем, и просыпаешься тоже, ты бежишь, чтобы вновь встретиться… И вы женитесь. И все, сказка пропадает. Это идеализированное создание оказывается настоящим человеком, обычным. Это становится просто твой муж или твоя жена. Часть собственности, как корова или собака. И никаких мыслей об этом человеке, никакого стремления видеть его, потому что он и так всегда рядом. И все пропадает. Вся святость этой любви… Любить надо чаще, но романы должны быть короче, чтобы романы были счастливыми и оставляли в душе не разочарование и тошноту от человека, а оставляли светлую печаль и надежду еще раз встретиться, создавать праздник из чувств, а не кладбище из жизни.
-Ох, как много слов. У тебя все так просто… - я оттолкнула его.- Брак это другое. И тебе этого не понять, ты просто не способен на глубокую привязанность и настоящую любовь. Ты кроме себя никого не любишь. Для тебя же все так просто… Взял-попользовался, забыл, нашел другую.
-А что, все не по чести? – удивился Аполлон.
-Нет, не по чести. Это не честно. Ведь это не любовь, это простая прихоть.
-Но это не лицемерие. А жениться на любимом и превращать его в мебель – вот это лицемерие, и называть его потом «любимым», хотя ничего уже не осталось.
-Но ты хоть попробуй завести нормальные отношения…
-Женщины, с которыми я общаюсь… на таких не женятся.
-А это не лицемерие, а? Спать – нормально, а жениться…нет. Почему?
-Потому что если уж жениться, то делать это нужно на чистой, доброй и порядочной женщине, которая способна стать матерью моих детей, способная понять меня…Неля, почему ты так зациклена на браке. Тебе 20, давай развлекаться, пока ты молода.
-А ты уже не молод, пора прекратить.
Он рассмеялся.
-Знаешь, Неля, я поражаюсь, когда же ты успела стать такой…
Он отошел от меня, и сказал:
-Я думаю, мне лучше уйти.
Тут мне стало стыдно… Он столько времени поддерживал меня, пока я была никому не нужна, пришел, подарил мне цветы, а зачем? Просто потому что он мой друг, а я так себя веду. Это не прилично. И я иногда сама себя ненавижу за свою грубость и резкость с людьми, но ничего не могу с собой поделать.
-Постой, Полик. – Я улыбнулась, назвав его так, как не называла уже около пяти лет.
Он улыбнулся и повернулся ко мне.
-Полик? Давно я этого не слышал… - я взяла цветы со стола. Они были действительно прекрасными. Большие красные розы на длинной ножке, без упаковки и без шипов – ничего лишнего. Такие нежные и ароматные. Розы – удивительно красивые цветы, и нет ничего приятнее, чем получить их.
-Цветы – чудо.
-Ты сама – чудо. – Он расплылся в улыбке, и подошел поближе.
-Так как жизнь?
-Что сказать, сокращается… - он выглядел каким-то сияющим, очень ярким, и зажигал солнце внутри себя. Его дьявольское обаяние привлекало к себе внимание всех девушек в офисе, и он это знал. Он улыбался глазами, и в нем было столько энергии и огня, что даже я попала под его обаяние на несколько секунд. – Но она не может не радовать.
-Да уж…
-Не хочешь взять перерыв, и как я уже хотел предложить, пойти со мной на футбол? Ты ведь любишь…
-Звучит просто здорово. Спасибо огромное, но я не могу…Работа. - А я действительно хотела сходить на футбол, ведь раньше мы регулярно ходили смотреть игры, у нас были свои любимые места, мы всегда брали с собой чипсы, шоколадки и сидели как американцы. Нам было очень весело. Но мне действительно нужно было сделать очень многое. Иначе папа меня убьет. Я и так пол дня просидела в баре, а потом еще и с Артемом болтала…
-как же ты столько работаешь? Я не могу себя заставлять работать…Выдыхаюсь. Да и не вредно ли столько работать?
-От работы еще никто не умирал.
-Все случается впервые…
-Лентяй старый.
-Я еще очень даже молод.
-А если я поговорю с папаней?
-Нет, прости, пожалуйста.
-Что ж, очень жаль… - он грустно улыбнулся, но тут же вернулся прежний Аполлон, счастливый, улыбчивый и очень красивый.
Мы немного поболтали о том о сем, и вышел папа из своего кабинета. Папа был довольно помятый, очень грустный, немного простудился, и видимо, угрызения совести все же мучили его. Сначала он хотел расстаться с мамой, я, конечно, разговаривала с ним, но потом он все же понял, что мама – это мама, и никуда от любви, проверенной временем не денешься. Он периодически звонил ей, а она бросала трубку, она даже со мной разговаривать не хотела. Почему-то, когда родители ссорятся, для них ребенок словно трофей, его обязательно нужно разделить между собой.
-Бельчонок! – папа обнял меня за талию, и прижал к себе. – Видела Артема? Он о тебе спрашивал…
-Что? – удивился Аполлон, удивляясь. – Кто такой Артем?
-Писатель. Аполлон, ты что делаешь в эти выходные?
-Ничего особенного, а что, дядь Валер?
-Я решил устроить небольшой шашлычок в лесу за городом, снял дом, и пригласил пару друзей…Присоединишься?
Шашлык? И почему я об этом не знаю… Но беспокоило меня другое, что же именно Артем спрашивал обо мне, что именно он хотел узнать, и что папа ему сказал. Я не могла поверить, что Артем мной мог, интересовался, но судья по тому, что мы разговаривали и он почти откровенничал, я посмела надеяться, что я ему интересна.
-Разумеется, дядя Валера. Спасибо за приглашение…
-Собираемся у нас в 10. Возьми теплую одежду.
-Разумеется, я помню ваши традиционные шашлыки, дядя Валера. – Аполлон пожал папе руку, подмигнул мне, еще немного поболтал, и уехал на работу. Все-таки, ему тоже нужно было чем-то заниматься.
Папа долго смотрел на меня и улыбался, а я не понимала, что же его так веселит, в тот момент, как у меня, почему-то было просто бешенство в душе. И я сама удивлялась откуда во мне столько негативной энергетики.
-Что ж… Почему ты не спрашиваешь меня о чем спрашивал Артем?
-Я не думаю, что он мог сказать что-то особенное…
-Я бы поспорил, но ладно… - папа собрался уходить и я вырвала его руку. Нет, все-таки мне было слишком интересно. В этом ведь нет ничего незаконного.
-Папа! – это прозвучало как шипение, и очень мне не понравилось.
-Что ж, я расскажу…
-Я слушаю.
-Но ты должна признаться в своих чувствах к нему.
-Что? – я даже вскричала в ужасе. Большего бреда придумать было нельзя. – О каких еще чувствах?
-Не ему, а самой себе…Просто скажи, что он тебе симпатичен
-ОН интересный умный человек, папа… - мне было жутко неудобно говорить с папой так.
-Хорошо, сама потом поймешь… Артем спросил о том, сколько тебе лет чем ты занималась в школе и сейчас, задавал какие-то странные вопросы…
Он мной интересовался, и я не могла в это поверить. Хотя с другой стороны, он мог просто так, невзначай спросить, без намеков и каких-то целей.
-И что ты ответил?
-Что ж, я рассказал о музыкальной школе, о плаванье, о скейте… Ничего особенного. Кстати, он тоже будет на шашлыках. Я правда удивился, что он согласился придти.
-очень хотелось бы с ним познакомиться, я читал интервью с ним в People. Интересный человек…
-Весьма. – Подтвердил папа. – Только с ним очень сложно общаться. Очень закрытый человек.
Закрытый? Вот таким я его явно не видела? Как мне показалось, он, конечно, не открытая книга, но все же очень общительный и весьма веселый человек. Почему-то люди не видели в нем того, кем он был. А это странно…да и глупо. Люди видели то, что хотели, и если кто-то не был идиотски открытым, и не интересовался их судьбой, этот человек непременно становился плохим. И объектом сплетен. Сколько раз я сталкивалась с этим моментом в своей жизни. И мне было искренне жаль этих глупых людей.
-Хорошо, детки, вы тут болтайте, а я пойду, съезжу к одному мужчинке. Дочь, ты свободна…
-А я как раз хотел ее взять на футбол.
-Прекрасная мысль, Аполлон. Позвонишь, сообщишь счет.
-Да, конечно, дядя Валера.
Аполлон стоял спокойный и почти скромный. Совсем не Аполлон, короче говоря.
-Полик, что с тобой происходит? Раньше до тебя было недозвониться а теперь приезжаешь ко мне сам, да еще и с цветами, приносишь билеты на футбол, которые трудно достать.
-Что ж, маленькая принцесса – он щелкнул меня но носу пальцем и рассмеялся. – Кажется, я устал.
-И от чего же?
-От одного и того же…Все одинаковое. Люди потеряли духовность, понимаешь?
Смешно было слышать это от него, но видимо, сегодня у мужчин просто день откровений, а я выступаю священником. Не могу сказать, что мне это не интересно. Это очень даже интересно, но странно.
-Понимаю.
-Все сводится к сексу, деньгам и власти. Никому не интересно остальное… Все механизировалось, и всюду лицемерие и ложь. На днях встречался с девушкой…грудь силиконовая. Понимаешь, даже грудь сделали искусственной. Все-равно, что прикасаться к надувному шарику.
А это слышать я уже не хотела, но он как-то отчаянно опустил голову, и было ясно, что в нем этого всего накопилось.
-Ну, никто не понимает, никому ничего не интересно…
-Не преувеличивай, столько людей хороших, душевных, творческих.
-Алкоголики и лентяи, которые постоянно ругают правительство. Молодежь…Раньше она хоть революционной была. А теперь это либо ботаники и трудоголики, либо богатые алкаши, либо тупые гопники. Где цвет нации?
-Избавь меня от этого. В мире все не так плохо, как тебе кажется.
-В мире не все так хорошо, как кажется тебе. Помнишь мою соседку – Люду. Единственная, с которой я общался со всего подъезда.
-Общался? Ты здоровался с ней раз в пять лет, и звали ее Лида.
-Не важно теперь…Оказывается, она уже пол года как замужем, и живет на другом конце Москвы. А я этого даже не заметил…Мы все куда-то спешим, куда-то торопимся, живем так близко, и так далеко. Я больше общаюсь со своим одноклассником из Америки, чем со своими коллегами. Даже больше, чем с твоим братом.
-Слава Интернету.
-Да. Но ведь он не заменит реального общения.
-Ты пьян? – улыбнулась я. – Философии так много…странно для вечно веселого и счастливого Аполлона.
-Что за имя? – ухмыльнулся он. – А представь, если бы я родился страшным щуплым шкетом. Это был бы просто стеб.
-Но ты же не такой.
-Не об этом… Я просто устал от ненастоящих людей. Поехали в деревню, а... Помнишь, мы ездили в деревню, когда мы с твоим братом были в 9 классе.
-мне было не больше 5. я не помню.
-Но было здорово… Тебя, кстати Здорово пчелы покусали тогда. И еще ты там купалась в болоте.
-Сколько же у тебя подобных воспоминаний?
-Да суть не в этом… - он приобнял меня. – Просто, как не прискорбно, ты осталась моим единственным по-настоящему близким человеком. Все стало таким искусственным вокруг…
Слушать исповедь старого мачо мне не хотелось, и поэтому, я быстро собралась, и мы поехали на футбол, который я так любила. И было очень весело. В Аполлоне что-то поменялось…Видимо, он тоже устал от своего образа жизни. Пора бы уже.
21 век. Век высоких технологий и низкого уровня морали, развития медицины и упадка образования, прогресса в науке и деградации человеческого в человеке. Мир и люди стали превращаться в запрограммированных роботов, заботящихся о материальных сторонах своего существования и, забыв о том, что люди, по природе своей, животные стадные, а значит, нужно жить друг с другом. Уважать. И ценить.
Конечно, не без исключений и не все так плохо, и в течение многих поколений люди только и делают, что пишут о том насколько хуже стало жить, и какими бесчувственными стали окружающие. Но можно с точностью констатировать факт: земляне заражены вирусом безразличия. Безразличия к чужим проблемам, безразличия к чужой боли, безразличия ко всему, что не касается самого человека. Это не просто эгоизм. Это эгоизм в крайней стадии. И это страшно.
Но не все люди еще заражены этим вирусом, а у многих организм пытается бороться, человеческое все-равно дает о себе знать. Но чем старше и опытнее становятся люди, тем более черствыми и бездушными. «Война в Ираке? О, какой кошмар… Ой, а я на распродаже такую кофточку видела…», «Африканские дети умирают от голода? У…мне б тоже на диетку сесть…», «соседка с 5 этажа умерла? Это та, которая 2 раза в год ремонт делала? А я у нее хотел узнать номер рабочих…» И такие разговоры можно увидеть и услышать всюду. Люди перестали сопереживать. Не мое дело. Исключительная позиция, навязанная нам с Запада, совершенно не подходящая российскому менталитету. Наши люди не ходят к психоаналитикам, они сидят с самыми близкими друзьями и плачут вместе. Наши люди не жертвуют 10 процентами от зарплаты в благотворительный фонды, для галочки, чтобы отчитаться потом, а отдают последнюю рубашку. И патриотизм проявляется не в глупом поклонение своей стране, а здоровой нормальной любви, в которой имеет место критика и объективная оценка самой Родины.
Именно такие мысли посетили меня, когда я сидела на лекции, и слушала размышления одной из наших богатеньких дур о жизненной ситуации одной девушки. И ее позиции придерживались очень многие… А ситуация была очень грустной – у ее брата нашли очень серьезное заболевание, и нужна была срочная операция. Стоила она очень дорого, и у этой девочки, к сожалению, не было денег. Я, Оля и Роза организовали фонд помощи Боре (этому мальчику), и все смотрели на нас, как на идиотов, но ради приличия давали деньги. Некоторые давали довольно приличную сумму, но никто на самом деле не переживал ни за этого мальчика, ни спрашивал у этой девочки чем же они могут помочь. И в этот день, когда мы с Розой и Олей обдумывали как же все-таки можно помочь Боре, я услышала разговор, который смутил меня.
Ульяна и Татьяна – две достаточно близкие подруги, которые говорили гадости друг о друге за спиной, обсуждали эту девочку – Инну. Она сидела убитая горем, писала лекцию, на ней был старый выцветший свитер, а волосы были собраны в неопрятную косу.
-Ох, как можно быть такими безвкусными. – Сказала Ульяна, взмахивая своими светлыми тонкими волосами. – Так одеваться-это же ужас.
-Да уж… Кажется, у нее брат болеет. То ли раком, то ли еще чем.
-Бедняжка… Рак-это ужасно. У меня у бабушки был рак груди, так ей грудь отрезали, ужас, правда?
-Да уж… - Таня была более гуманной, чем Ульяна. Но все же слушала размышления Ульяны.
-Нет, серьезно, представь без груди ходить? Ужас…Я бы не пережила.
-А этот мальчик умрет.
-Что ж, все к сожалению умирают. Нельзя воспринимать все столь близко к сердцу. В конце концов, сколько еще детей с раком? И что? Видимо, у них такая судьба. Жалко, конечно, но мы уже помогли чем могли. Пожертвовали деньги…но с другой стороны это так унизительно – принимать деньги от посторонних людей. Ужас просто
Что же унизительного может быть в том, что тебе помогают, я не понимала. Также, как и не могла понять такого спокойного отношения к смерти 8 летнего мальчика, брата твоей одногруппницы. Я многого не понимала в этом мире. Слишком многого.
-А еще. – Ульяна не могла успокоиться. – Он наверное сейчас такой страшный. Я слышала, что во время химии терапии волосы выпадают. Представь, я ходила бы лысая. – Она рассмеялась. – Жанна Агузарова.
Тут я уже не выдержала.
-Какие же вы бесчувственные. – Я повернулась и сказала это прямо в зеленые глаза этой пустоголовой богачке. – Ребенок в мучениях умираете, а вы о Жанне Агузаровой.
-А слушать чужие разговоры, Неля, не хорошо. – Заметила Татьяна, и Ульяна лишь широко улыбнулась. Я хотела запустить в их головы что-нибудь большое и тяжелое.
-Тише говорить нужно. – Я просто взбесилась. – Бессовестный пустые дуры. Как можно такие вещи говорить, а? Мальчику 8 лет, а он ели дышит, он не может ни поиграть с друзьями, постоянно мучается от боли, и единственное чем вы можете ему помочь – это дать деньги. И нужно не хвастаться этим, не кичиться, а стремиться дать так много, как вы только можете. Это человеческая жизнь! - я уже почти кричала, и преподаватель обратил внимание. – А вы так говорите, словно это какая-то игрушка… И на себя любимых переводить тему… Как это на вас похоже.
-Давыдова! – преподаватель подошел ближе. – Что за крики? Это аудитория, а не дискотека.
-А мы не должны заботиться обо всех умирающих, мы не сестры милосердия. – Ухмыльнулась Ульяна своими кривыми тонкими губами. – Что ж, всем суждено умереть. Кому-то в 8 лет, кому-то в 80… Природа, знаешь ли…
Я хотела ударить кулаком в ее кривой нос. Этот фонд был организован давно, и ребенок уже почти умирал. Мы знали, что практически ничем не смогли помочь, и нас это расстраивало. И ее слова лишь усугубляли бешенство, которое накопилось во мне за это время, за эту несправедливость, обиду за мальчика и простую человеческую жалость.
-Ну вы и змеи… - я говорила уже очень громко.
-Давыдова, освободите аудиторию. – Преподаватель был в бешенстве, и я встала.
-Простите, Евгений Владимирович. – Это был мой любимый и самый уважаемый преподаватель, веселый, милый и очень добрый. И вести себя так на его лекции мне вовсе не хотелось. – Но прежде чем я выйду, я выскажусь.
-Неля… - он был удивлен, и весь поток устремил свои глаза на меня.
-Вы – две пустоголовые дуры. У вас кошелек вместо мозга, стразы вместо глаз, силикон вместо грудей и кредитки вместо сердца. Вы – не люди, а жертвы рекламы. Вы можете плакать над смертью Ив Сент Лорана, но насмехаетесь над настоящим горем. Вот из-за таких людей, как вы, мир и кажется таким злым и противным. Однажды вы проснетесь и уведете в зеркале двух старый ненастоящих старух с подтянутыми лицами, губами с ботекса. Ваши мужья будут вам изменять, а дети ненавидеть. И получите вы по справедливости. – Я схватила тетради, и быстро побежала по ступенькам вниз. Ульяна отреагировала и ответила:
-А ты…… Дура! Живешь придуманным миром, и так и останешься дурой. И парня нормального у тебя никогда не будет. Потому что ты не умеешь быть женщиной…
-Женщиной? – я обернулась, и преподаватель уже просто ничего не понимал, зрители требовали крови, и никто ничего на самом-то деле не понимал. – Вы – женщины? Вы куклы!!!
-Мы – дорогие куклы…а ты – дешевка. – Ответила Ульяна, снова взмахнув волосами.
-Дорогих кукол не бывает. Куклы – это вещь! И они нужны лишь для использования, игр, или для того, чтобы стояли на полке и собирали пыль. Вы коммерческий вариант, а истинно дорогими бывают нормальные адекватные женщины. Любимые женщины…
-Мы дорогие в другом смысле, идиотка. – Улыбнулась красавица Татьяна.
-Все дело в цене, вы отличаетесь от дешевых лишь количеством нулей. А ноль – это всего лишь ноль. Именно то, что вы из себя представляете.
Зрители были в восторге от такого театра абсурда, и смотрели восторженными глазами. Даже Маша смотрела как-то почти восхищенно, и мне хотелось ей тоже сказать что-нибудь обидное. Но мне показалось, что Ульяна сейчас набросится на меня, и попытается вырвать мои волосы, но преподаватель остановил это все своим криком.
-Неля, немедленно выйди из аудитории… - все зашептали. – И тишина. Я все еще здесь.
И я была рада выйти из этого террариума. Конечно, я понимала, что это все было лишним, что мне не нужно было ничего такого говорить, нужно было сдержаться, но я не могла себе позволить такой роскоши, иначе потом совесть замучила бы меня, и мне всегда хотелось бы плюнуть в эти два заштукатуренных лицемерных лица.
Я вышла из аудитории, и стояла у подоконника, чтобы немного успокоиться… Две дуры пустые. Но я сказала им все, что хотела. Через несколько минут вышел Евгений Владимирович и посмотрел на меня строгим взглядом, я думала, сейчас он порвет меня, как тузик грелку.
-Что это было, Неля?
-Простите пожалуйста, Евгений Владимирович.
-Может, мне стоит сводить вас к декану?
-Евгений Владимирович…
-Я понимаю, что они вас смутили какими-то своими действиями, но так вести себя на лекции. Это, как минимум, неуважение ко мне лично.
-Простите, я не собиралась, но так получилось… - совесть меня замучила. К этому преподавателю я действительно относилась хорошо, и совсем не хотела, чтобы он думал обратное.
-Надеюсь, я могу рассчитывать, что такое больше не повториться?
-Разумеется, Евгений Владимирович. Еще раз простите. – Я видела, что он смягчился и была очень рада этому.
Евгений Владимирович был удивительным преподавателем – он много шутил, был очень энергичным, молодым, и имел достаточно приятную внешность. В нем была какая-то мягкость, и он весь светился. От него веяло гармонией, и спокойствием. Он умел делать даже из самой скучный тему интересную и понятную, он был любимым преподавателем множества поколений. И был любимцем девушек моего факультета, да и не только моего. И свою первую лекцию он начал с рассказа о себе: «Меня зовут Евгений Владимирович Шариков. Я буду преподавать у вас уголовное право, и я очень люблю свою профессию. И советую вам тоже ее полюбить… Я очень ценю в своих студентах заинтересованность, энергичность и стремление получить знание. Я очень надеюсь, что у нас с вами наладятся хорошие отношения… Потому что я люблю детей. У меня их трое, кстати» - так он и оборвал мечты всех девочек. Хотя нет, многим этот факт не мешал, им, наоборот, казалось очень милым то, что у мужчины есть дети, и он их любит. И они представляли себя молодыми и красивыми мачехами для его трех маленьких деток. Не беря в учет его жену. Ему писали любовные письма, его караулили у кафедры, с ним откровенно кокетничали и первые парты были забиты молодыми красивыми девушками с декольте. О нем ходили разные слухи…и о том, что он встречается со своими студентками и ставит им экзамен автоматом, и о том, что у него дети от трех разных женщин, и о том, что он наркоман. Я не смею опровергать эти слухи, но мне Евгений Владимирович казался милым и приятным человеком с красивой обаятельной, почти детской улыбкой, добрыми маленькими глазками, очень опрятным любителем дорогих костюмов, и он любил меня свои мобильные телефоны и смситься во время занятий. Ни один из этих моментов меня не волновал, поэтому я не была членом общества любителей Евгения Владимировича. Но мне нравилась его манера преподавать. И он мне был приятен, как человек.
-Хорошо, Неля. И учитесь сдерживаться.… Это вам очень нужно в вашей профессии.
-Да, но я не могла промолчать.
-А нужно мочь. – Он уже улыбался.
-Я постараюсь.
-Вот и старайся, Неля.
А сдерживаться я не умела никогда. И, наверное, уже не научусь. Как только я вижу какую-то несправедливость, я тут же пытаюсь ее решить… глупо, конечно, но я почему-то думаю, что могу изменить маленькие неприятности чьей-нибудь жизни, и это сделает ее лучше. Разве нет? А я не могла быть равнодушной. У меня был иммунитет к этому вирусу. И, Слава Богу. Как-то раз при мне мамочка ударила своего маленького сына, и начала на него кричать. Он весь испугался, и стал одним маленьким комочком, пряча голову. Но мама лишь продолжала кричать, все громче и громче, видя беззащитность ребенка. Наверное, таким образом, она самоутверждалась. А может быть, у нее были проблемы на работе, а может, и муж довел. Кто знает? У всех свои проблемы.…Но позволять себе бить и кричать на ребенка – это не позволительно. Она называла его дураком, безмозглым, оскорбляла его и его отца, а ребенок молчал, и боялся даже заплакать. Я была не в силах видеть это все и не подойти. А зрители, стоящие недалеко, молчали и ждали чем же закончится эта драма. Заплачет ребенок или нет? А я этого знать не хотела. Я подошла к женщине в тот момент, когда она снова собиралась ударить мальчика.
-Если вы еще раз его ударите, я вызову милицию. – Прошипела я.
-Что? Идите отсюда, не ваше дело. – Женщина была очень не приятная, со злыми зелеными глазами.
-Я серьезно. И прекратите кричать на ребенка. Вы не имеете никакого права.
-Это вы не лезьте, у вас нет прав.
-Чего вы добиваетесь? Довести его до истерики, испортить его психику, сломать его как личность, и выработать в нем жестокость? Такими способами ничего хорошего не добиваются. Посмотрите на него. – Она, как ни странно, молчала и посмотрела на мальчика. – Он же ваш ребенок. Маленький и беззащитный. И вместо того, чтобы его защитить, вы его бьете и кричите. Сами обижаете.
-Девушка, вы ничего не знаете и не понимаете, уйдите лучше, и не суйтесь в чужие дела. – Пропищала она.
-Это вы ничего не знаете, раз позволяете себе такое. Но я буду стоять здесь до тех пор, пока вы не начнете говорить с ребенком нормальным тоном. А это мое дело,…потому что маньяки и особо опасные элементы для общества воспитываются в семьях, где им самим приходилось испытывать насилие со стороны родителей. Не нужно растить еще одного Чикатиллу.
-Это мой сын маньяк?! – взбесилась женщина, и у нее разбухли вены на шее.
-Пока еще нет. Но все в ваших руках. – Она схватила руку сына, и прошипела.
-Пойдем отсюда, Вань, и не хнычь.
И я знала, что, по крайней мере, пару дней его бить она не будет. И мне казалось, что если бы все люди вместо того, чтобы отмалчиваться, пытались что-то поменять, делали замечания, мы жили бы в более светлом и чистом обществе. И такие девушки, как Ульяна, хотя бы стыдились бы. Потому что быть бесчувственной было бы не модно. Хотя меня и тошнило от лицемерия. Я всегда уважала людей, способных признаваться в своих недостатках, не скрывающих своего истинного лица. Это честность. И всегда ненавидела, когда люди прикрывались, врали, придумывали, вставали в позы.… Поэтому меня и смешили все эти субкультуры, излишняя религиозность. Истинно верующий человек, верующий в идею, не будет этим кичиться, не будет делать из этого общественное достояние, не будет выставлять на показ. Потому что этому человеку глубоко наплевать на то, что о нем думают, знают ли остальные люди о его неординарности, о его идеологии. Сейчас люди стремятся быть неординарными, и обычные искренние простые люди стали просто редкостью. Все что-то пытаются втюхать, и быть экстравагантными. Но они тоже ничего не созидают, они лишь плагиатчики, любители поиграть, привлечь внимание, выставить несуществующие достоинства на показ. Искусственно обогащают свою жизнь. И также создают суррогатные дружбы, на самом деле даже не уважая друг друга. Общаются со всеми подряд только для того, чтобы общаться. И это было самым большим лицемерием – люди захламляли свою жизнь ненужными людьми. Лишь с целью показать то, что у них много друзей и какие они крутые, либо, чтобы потом в будущем было к кому обратиться по такому, и такому вопросу. По-моему, бред устраивать из своей души проходной двор. Из-за того, что я мало с кем плотно общалась, я мало о ком думала плохо. Вернее, я видела в людях отрицательные черты, но мне на них было абсолютно все-равно. Если человека все устраивало, а меня это не касалось, я не лезла. И меня часто упрекали в том, что для меня – все хорошие. Но по отношению ко мне действительно все были хорошими. Не идеальными, но я их могла понять. Все мы люди, и как говорил Булгаков «злых людей на свете не бывает». Это просто какие-то обстоятельства вынуждают слабых людей идти на подлые поступки. Я могла их понять, и простить. Единственно, что я не могла простить, так это – неблагодарность. А те люди, которые мне не нравились, люди, в которых я видела угрозу, отсеивались на начальном этапе и я махала им рукой в знак приветствия, но никак не больше.
Следующий день, слава Богу, был субботой, и у нас были организованы шашлыки. Это была старая традиция. Мы снимали бревенчатый домик в Подмосковье, приглашали кучу народа, готовили шашлыки, мылись в бане, играли в бильярд, лепили снеговиков, а потом сидели у камина и обсуждали какие-то философские вопросы. Я любила эти поездки на шашлыки, хотя в действительности это были поездки – выезды из реального мира в мир гармонии и тепла, где никто никуда не спешил, и все вдыхали аромат леса и настоящего вкусного мяса.
Папа приглашал лишь самых близких своих друзей, и людей, с которыми ему приятно было провести время. Это были выходные не для бизнеса, а для души.
Сборы начинались у нас в десять, все должны были взять с собой много теплой одежды. А папа в пятницу ездил, проверял этот домик, проверенный временем и людьми, покупал очень много вкусной еды, замачивал необыкновенные шашлыки, приготавливал там все для прекрасного отдыха, и был уверен, что все пройдет хорошо. Как всегда.
И в эту субботу, я, собрав рюкзак с одеждой и предметами личной гигиены, уже была готова и физически, и морально к тому, что сейчас приедут папины старые друзья, что будет поток шуток, веселья, и обаяния пожилых, но невероятно галантных и добрых мужчин. Завсегдатаями этих прекрасных зимних мини-каникул были дядя Юра с тетей Лерой, дядя Юра был папиным сокурсником, дядя Миша и тетя Полина, они были нашими соседями по прошлой квартире, дядя Влад и его сын Костя, они оба были просто старыми друзьями нашей семьи. Еще, конечно, будет Гена, Валентин Игнатьевич, Ниночка, Аполлон, Артем, папа и я. Ни Руслан, ни Ира, ни мама не приедут, и это нарушало традиции этого практически праздника
Все потихонечку собрались, улыбались, болтали, рассказывали друг другу новости, и радовались тому, что папа не нарушил традицию, и собрал их всех. Они предвкушали замечательные выходные, и уже были далеки от своих обычных образов взрослых серьезных людей в костюмах и при галстуках. Удобные свитера, джинсы и зимние кроссовки – уже даже это делало их счастливыми.
Пока все собирались, я налила всем горячего шоколада. Гости удобно устроились на диване, и обсуждали какие-то личные вещи. Женщины делились рецептами, советами по уходу за кожей, обсуждали парикмахеров, и моду. Мужчины говорили о карбюраторах, двигателях, и другие болтиках. А значит, они стали обычными людьми. В современном мире, влиятельные люди позволяют себе становится обычными людьми лишь в очень узком кругу доверенных лиц.
Дядя Юра работал в аппарате президента, а его жена, тетя Лера, была ближайшей подругой первой леди, и была президентом благотворительных фондов. Дядя Миша был знаменитым театральным режиссером, а тетя Полина – заслуженной актрисой России. Дядя Влад имел крупную нефтедобывающую компанию, а его сын – Костя был его помощником. Но все они были нашими старыми друзьями, они развивались параллельно с папой, были папиными настоящими друзьями, и в этой дружбе никто никем не пользовался. Этим-то она и ценилась. Возможно, эти люди были единственными настоящими бескорыстными друзьями друг друга. Ведь бескорыстная дружба бывает лишь между равными людьми. Все эти люди утвердились в жизни, и поэтому чувствовали себя на уровне. Я же никогда в них не видела высокомерия, хотя в их детях это проявилось острейшим образом. Даже Костя, которому было за 30, до сих пор был избалованным богатеньким мальчиком. Золотая молодежь…
-Так, собираемся, поехали. Артем подъедет туда, вместе с Ниночкой.
А именно их мы и ждали…Артем, и Ниночка поедут вместе? Что-то тут не так.
-А может, подождем, пап? – спросила я с некоторой надеждой на то, что эта дура не будет ехать с Артемом.
-Нет, бельчонок, мы собрались, и мы поехали.
И мы поехали. Расселись по машинам, я должна была ехать вместе с Аполлоном, Геной и Валентином Игнатьевичем. Всю дорогу они смеялись, подпевали радио, рассказывали друг другу смешные истории, и привязывались ко мне по поводу моего «грустного» вида. Хотя мне просто расхотелось ехать.
-Надулась, как шарик. – Рассмеялся Аполлон, он был за рулем своего супер скоростного джипа, и поэтому мы ехали самыми первыми. Аполлон любил скорость, любил гонять, любил быть первым.
-Как бы не лопнула… - поддержал его Гена, сидящий рядом со мной, и тыкнувший пальцем мне в щеку. Это взбесило меня еще больше, и я хотела выпрыгнуть из машины, набитой мужчинами.
-Мы уже скоро будем на месте. – Проконстатировал Валентин Игнатьевич, абсолютно не обращавший внимание на происходящее.
Я же сидела все еще злая, не понимая, что же со мной происходит. Обычно я любила ездить на этот зимний пикник, мне было всегда весело, а сейчас меня словно подменили. Я пыталась бороться с собой, но мне лишь хотелось что-нибудь сломать, накричать и что-нибудь порвать. Был такой всплеск бешенства, что я просто не знала, куда себя деть. Истеричка!!! Я была зла на себя за то, что я была зла. И меня это еще больше злило.… В общем, злость росла с геометрической прогрессией, и я чувствовала себя одной большой серой тучей.
-Сейчас она разразится! – расхохотался Аполлон, посмотрев в зеркало заднего вида. – У меня где-то валерьянка была…
-Достал! – прошипела я, и все рассмеялись.
-Ну, она дает… - даже Валентин Игнатьевич присоединился, и взбесил меня окончательно. – Что с тобой, а?
-Женщины, что тут скажешь. – Пояснил Аполлон, показывая мне язык. Мне хотелось его ударить. Терпение мое заканчивалось.
-Смотри, машина Ниночки… - сказал Гена, когда мы проезжали мимо белой тойоты Нины на трассе. Аполлон открыл окно, и помахал рукой.
-Ох, привет!!! – она расхохоталась своим дурацким смехом, и помахала нам рукой. Мы были на трассе и болтали. Идиотизм. Артем сидел рядом и улыбался.
-На перегонки? – предложил Аполлон, и Нина еще больше расхохоталась.
-Что ты, Аполлончик, ты же знаешь, что я тебя ни за что не догоню…
-Вот поэтому он и предложил! – рассмеялся Валентин Игнатьевич, а мне, все они, казались нереально глупыми в этот момент. И раздражали меня.
-А мы тут с Артемом заехали в магазин, и купили одну игру на сегодня. Она всем очень понравиться… - Артем закивал головой, Нина положила ему руку на колено и расхохоталась. Скоро я начну носить с собой тяжелые предметы, чтобы кидать в голову идиотам. Артем тоже ей улыбался, и ему было даже приятно ее прикосновение. ПРИЯТНО! Идиот. А эта дура непременно попадет в ад за свое лицемерие и то, что она вешается всем на шею.
Они еще немного болтали, смеялись, и были так глупы в своей радости, что бесили меня невероятно. Закрыв окно, Валентин Игнатьевич сказал:
-Ниночка – такая душенька. Просто прелестная девушка…
-Да уж, Артему очень повезло. – Согласился Аполлон, и почему-то посмотрел на меня.
-В смысле? – удивился Гена.
-А ты что, не заметил, что у них, похоже, интрижка? А может, большой роман? – улыбался Аполлон, и Валентин Игнатьевич что-то поддакивал. Все, больше рядом с этими идиотами я сидеть не могла. Идти оставалось немного, и я лучше пойду пешком пол часа, чем просижу тут еще пять минут. Сил моих больше нет.
-Знаете, я бы лучше прошлась, подышала воздухом… - сказала я, прервав их размышления о том, какая Нина супер замечательная.
-Неля… - Валентин Игнатьевич ничего не понимал, а Аполлон просто остановил машину.
-Надеюсь, ты знаешь в каком направление идти.
-Да, я знаю короткую дорогу. Спасибо. – Как же они меня бесили. А может, и не они вовсе.… Но мне нужно было выйти, побыть одной.
Выйдя из машины, помахав им рукой, и выдавив из себя улыбку, я встала около больших сугробов. Моей злости не было предела.… И я начала топать, кидать снег в воздух, кричать, беситься, и сняла с себя шапку, варежки, упала в сугроб, и, вообще, вела себя как сумасшедшая. Но, когда силы кончились, и я, наконец, приобрела способность трезво мыслить, я заметила, что сижу в сугробе, вся мокрая, и мне становилось холодно. Идти туда пока что не хотелось, лучше я пройдусь и подумаю о том, что же привело меня в бешенство. Рома говорил, что нужно учиться разбираться в себе. Время шло, и я все думала, думала и думала… Начала мечтать, вспоминать, и почему-то расстроилась. Я сама не понимала, почему после вспышки ярости, мне стало так грустно и одиноко,…да и слезы покатились. И тогда я поняла, что это из-за того, что Артем ехал с Ниной и ему было с ней хорошо, он даже улыбался. «У них роман»…слезы текли сами собой. И я злилась на них.
Я взяла горстку снега, и приложила к лицу… не помогало, слезы все-равно текли. Я взяла еще немного снега, и лицо уже горело от холода, его словно резало, но слезы текли.… Пересиливая себя, с каким-то остервенением и ненавистью к себе, я с мазохистским удовольствием, брала снег и прикладывала к лицу, к шее… и плакала-плакала-плакала… как же я ненавидела себя и весь мир в этот момент.
Я замерзла…я не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как я вышла из машины, но я была в середине леса, и уже не понимала где именно. Одежда была мокрой, обувь, почему-то была тесной, и мне было очень холодно…Руки и ноги просто заледенели, нос был красным, и я чувствовала, что мою кожа словно режут ножом. Погода на улице была сырая и ветреная, а я шла по бесконечным сугробом. И теперь уже злилась на то, что не сдержалась и вышла из машины. Сейчас я бы могла сидеть у камина и пить чай.… Хотя мне пришлось бы видеть тупое лицемерное лицо Нины, и счастливое лицо Аполлона. Нет, лучше уж здесь. Тело онемело… и я двигалась все медленнее, и медленнее…Я тыкала в свою ногу, но не чувствовала боли, и это пугало. Этот эмоциональный всплеск утомил меня, и мне уже было абсолютно наплевать на всех и все. Я хотела прилечь, и поспать… Я чувствовала жжение в ногах, и посмотрела на свои руки – жесткие и какие-то желтые… Ужас. И дрожь началась по всему телу…и мне становилось как-то страшно. Ноги не хотели идти, тем более, по глубоким сугробам. Нужно было идти по трассе, а не по лесу. Я шла-шла-шла, и голова начала кружится, все становилось каким-то туманным, и я думала, что иду уже целую вечность. Поры было констатировать факт - я заблудилась. Я решила присесть, чтобы появились хоть какие-то силы… мокрая одежда стала просто ледяной, и я вспомнила метеосводки – температура -20 градусов. Просто прекрасно…
Я решила, что отдохну минут, пять, а потом пойду. Я пыталась вспомнить о том, что нам говорили на ОБЖ, когда мы заблудимся,…да еще и в мороз… Я смутно понимала, что, возможно, у меня может быть переохлаждение. Но сейчас нужно было думать, как отсюда выбраться. Два варианта: искать дорогу в домик, или вернуть на трассу. Скорее всего, нужно выйти к трассе.…Но где именно меня оставили я вспомнить не могла, а так как начался снегопад, мои следы давным-давно уже не были видны. Я вспомнила слова преподавателя о том, что нужно залезть на самое высокое дерево и взглянуть оттуда, найти дорогу… на дерево? Я встать-то сейчас не могу.…Если продолжить движение просто к выходу, можно выйти в никуда, а здесь населенных пунктов практически не было. Так… как ориентироваться? По Полярной звезде… Точно, но еще не ночь, а до ночи я в конец отморожусь и превращусь в сосульку. И зачем я вылезла из этой дурацкой машины… Слезы снова накатывали, а потом опять апатия… я почти сдалась. Видимо, мне суждено умереть в лесу, а сейчас придут волки, и съедят меня. А ведь в жизни было столько планов… столько мечтания. Я умру в 20 лет из-за своей тупости и упрямства. Нет, так быть не должно. Я не из тех, кто сдается, а значит, нужно включать мозги. Еще нас учили находить направление по часам, но я их не ношу…Что еще я знаю? И почему я никогда не слушала бородатого учителя ОБЖ?! Ох.… А ведь мы говорили: «И где нам пригодятся эти знания?» МЧС не подъезжало.… И помощи я тоже не видела. Они, наверное, сидят там, пьют чай и смеются надо мной: «Да сейчас придет, как ледышка, и будет знать, как выходить из машины». Я даже представила хохот Нины.…Ох, как меня это злило. Что еще я знаю? Муравейники на юге…Ага, муравейники, зимой? Но я не останусь здесь умирать… и не засну. Нет,…не засну.… Сейчас появятся волки… и меня сгрызут!!! Надо их отпугнуть…я нашла палку, и начала стучать по дереву. Стучала из последних сил, и чувствовала, что от переутомления, от холода, я начала засыпать…
Когда я открыла глаза, мне было уже почти тепло, с меня стекал лед, который образовался на моем теле, и я была на чьих-то руках. Это я осознавала прекрасно… я чувствовала себя очень уставшей, мне было холодно, но теплее, чем раньше, я все еще не чувствовала своих конечностей. Я оторвала голову от свитера, в который уткнулось мое лицо. Я отчетливо слышала аромат корицы.
Когда я подняла голову, я увидела Аполлона. У него из носа шел горячий воздух, все его лицо было красным от холода, а я была укутана в его теплую куртку. Я смотрела на его серьезное лицо, а он спокойно, но достаточно быстро шел, и дышал ртом, потому что дышать носом в такой мороз было сложно. ОН немного закашлял,… а я все еще чувствовала усталость. Значит, он пошел за мной в лес? Он меня спас от волков?
Он посмотрел на меня.
-Маленькая моя….Очнулась? Как ты? – услышала я его хриплый тихий голос.
-Отлично… - мой голос был очень тихим, и был совсем не похож на мой. – Давно я в лесу?
-Уже около трех часов… Ты вся дрожишь, но ты не бойся, мы скоро будем в доме. И согреешься.
-Как ты меня нашел?
-Я обшарил весь лес.… Уже три часа тебя ищу,…как только пришел в домик, посидел, и пошел тебе навстречу. А тебя все нет и нет…
-Я просто хотела пройтись.
-И заблудилась, да?
-Да…
Он вытащил из кармана телефон, и удерживал меня одной рукой…ЧТо я совершенно не понимала.
-Алло.… Да, я ее нашел. Возвращайся, и согрейся сам. Да, она в порядке.
Значит, меня искал Аполлон, значит, на самом деле ему на меня совсем не все-равно…мы были уже у домика.
Все встретили меня с восторгом, и, видимо, все перепугались. Аполлон тут же очень аккуратно положил меня на диван, и начал снимать с меня ботинки, носки, куртку…. Все закаченело, и покраснело. Я очень смущалась от его прикосновений, но в тоже время, мне было приятно чувствовать его заботу. Тетя Лера и тетя Полина принесли мне горячий чай, Ниночка охала и ахала, Гена грелся у камина вместе с Валентином Игнатьевичем и говорили, что нельзя было меня отпускать. Папа не мог нарадоваться тому, что я жива, и никто не мешал Аполлону меня раздевать и согревать. Костя принес одеяло, и рассказывал о том, как заблудился в лесу в третьем классе, и папа его нашел. В общем, через несколько минут все уже смеялись. Артем стоял у камина, и лишь разок взглянул на меня. У него был такой тонкий жестокий профиль, от него всего веяло холодом, он был как один большой кусок льда, и мне так хотелось его согреть. Растопить.…Но я не имела на это никакого права. Да и шансов. Больше вероятность того, что сама заледенеешь, чем согреешь эту глыбу льда. И это наводило на меня какую-то печаль… Как-то, раз я смотрела фильм «Эквилибриум». В этом фильме людям вкалывали лекарство, чтобы они лишались эмоций, у людей отбирали книги, людей, хранивших различного рода милые вещи расстреливали. Было идеальное государство – ни тебе войн, ни склок, люди просто существовали. Однообразная скучная жизнь, в которой нет места человеческим чувствам. Эти люди были как роботы. И мне казалось, что Артему тоже вводили эту сыворотку.
Аполлон укрыл меня свитером, чтобы скрыть от посторонних глаз, и аккуратно, чтобы мне не было больно от прикосновения ткани к коже, снял с меня брюки. Я чувствовала легкое покалывание, и мне было больно. Но это был хороший знак.
Тетя Полина и тетя Лера принесли грелки по просьбе Аполлона, и я уже чувствовала себя гораздо лучше.
-Аполлон, ты тоже попей горячего чая. – Сказала я, и протянула ему свою чашку. Все-таки, он был моим спасителем, таким заботливым и добрым. В отличие от Артема, ему было на меня не все-равно.
-Спасибо… - он сделал глоток. – Ты сможешь сама раздеться? – уже прошептал он, и принес халат.
Похоже, я была не права по поводу Аполлона. ОН заботливый, добрый, милый,… а я просто дурочка. Ведь человек, который мне действительно был мне симпатичен, относился ко мне с полнейшим равнодушием. Ледяной и абсолютно безразличный ко всему кроме своей политики. В то время как Аполлон беспокоился обо мне, и весь вечер, пока все развлекались, играли, пили, ели шашлыки, просидел со мной, рассказывал смешные истории, и мы с ним снова провели прекрасное время. Он умел поднимать мне настроение, и от него исходило столько позитивной энергии, что она просто заражала.
А Артем просидел весь вечер где-то не далеко от нас, смотрел на огонь в камине, и пил вино. Когда я уже чувствовала себя лучше, и переоделась, и начала всматриваться в него. Он был очень печальным и унылым, и равнодушным. И слава, и деньги, и все его мечты ни имели для него никакого значения. Абсолютно. И это делало его невероятно трогательным и милым, и чем холоднее и недоступнее он становился, тем ближе он был для меня. Он пил вино, и о чем-то думал. И несмотря ни на что, я очень хотела быть поближе к нему.
-Нашли истину в вине? – улыбнулась я, посмотрев в его грустные измученные глаза.
Он удивленно посмотрел на меня, словно не ожидал увидеть, и лишь через некоторое время ответил:
-К сожалению, в вине ее нет…
-А вы все еще ее ищете?
Он коснулся моей руки, как-то мимолетно, словно случайно, и сказал какие-то слова. Он смотрел абсолютно равнодушными глазами, и я понимала, что ему на меня все-равно. Абсолютно все-равно. И какие-то неизбежные глаза…именно неизбежные…мне даже стало страшно.
-Но вы снова попали в переделку…
-Да. – И мне было так не приятно говорить с человеком, которому на меня все-равно. Он смотрел словно через меня, и мне захотелось бежать от этих ледяных глаз. Я боялась снова заледенеть…
И тут подошел Аполлон, веселый и яркий. Горячий, как огонь. И я поняла, что лучше сгорать, чем замерзать…
Снова были политические речи. Папа, как всегда говорил, как античный актер, словно он был в центре Колизея, или же играл Гамлета, а Артем спокойно, очень тихо отвечал ему. Но в речи Артема не было пафоса, не было наигранности, а была сила, наполняющая каждое его слово. И спор был бесполезен, ведь папа отстаивал свою репутацию в глазах окружающих, а Артем просто высказывал свое мнение, не считая этот спор за что-то серьезное. Артем сидел очень спокойно и достойно, не смотрел по сторонам, не повышал голоса, а говорил почти шепотом, но очень твердо и ясно. Но он говорил с равнодушием, абсолютным смирением и без эмоций. Он был пресный. И я не подходила к нему.… И я все время провела с Аполлона. Мне было с ним удобно, комфортно, престижно и я знала, что я могу быть любой. Я была для него сестрой, подругой, любимой, дочерью и под его взглядом я чувствовала себя невероятной красавицей.
А тирада папы продолжалась,…есть несколько вещей, которые невозможно в этом мире остановить. Отправляющуюся смс, открытый пакет семечек, Андрея Малахова и моего папу. И пока все слушали его речь, вернее, спор с Артемом о религии, мы с Аполлоном стояли в сторонке и говорили. Весь вечер мы провели вдвоем, и даже не присоединилась к разговорам. Хотя Артем изредка заглядывал на меня.… Но Аполлон мне все-равно нравился меньше, чем Артем. Но я чувствовала симпатию с его стороны, и заботу. Он приносил мне горячий чай, укрывал одеялом, гладил мои волосы, смешил, и был такой очаровательный. И я могла бы уже чуть-чуть влюбиться в него.…Но влюбляться чуть-чуть невозможно, а влюбиться в полном смысле этого слова, в Аполлона я не могла.
Аполлон снова обнимал меня и наливал глинтвейн, который несколько опьянял меня. Угольки так приятно трещали в камине, аромат мяса витал в доме, всюду был уют и покой. Настоящий деревенский дворец.
-Знаешь, хочется заняться каким-нибудь серьезным делом…
-Да? А компьютерный бизнес уже не серьезное дело?
-Хочу поменять мир… - как-то театрально сказал Аполлон, и я ему не поверила. Пытается произвести хорошее впечатление.
К нам подошла Ниночка, она была в розовом свитере и снова казалась подростком.
-Бон Жур! – она широко улыбалась, и вызывала во мне раздражение.
-Французский? – удивился Аполлон.
-Уи, месье Акулов… - она посмотрела на Артема. – Он такое очарование.
-Кажется, у тебя с ним все складывается лучшим образом, да?
-ОХ, боюсь сглазить, он такой непредсказуемый…
-Но партия удачная, да? – улыбался Аполлон. Они оба меня раздражали. Снова.
-О, да.… Не женат. Детей нет. А сколько перспектив.…В Америке по его книге будут снимать фильм, в главной роли – Рассел Кроу. – Восторженно сказала она, предвкушая запах денег.
Меня от них тошнило. Особенно от Нины. Лицемерная дура.
-Гонорары у Голливуда весьма высокие… - заметил Аполлон, который тоже начал меня раздражать.
-Да-да. Только вот он совершенно не светский, понимаешь? Его приглашают и на телевидение, и на самые лучшие презентации.… А он – сидит во Франции в своей квартире. Разве это нормально?
-И что ты собираешься предпринять?
-Приучу его к выходам в свет, познакомлю с нужными людьми…Ты же знаешь, как это все делается. – Она широко улыбалась и махала рукой Артему.
Вот типичная женщина, нужно обязательно «помочь» мужчине измениться, стать лучше… Его, разумеется, никто не спрашивал. Из отношений делают терапию. И Аполлон был рядом с ней, и обсуждал этот бред, смеялся.… И приводил меня в бешенство. И я бы снова, наверное, пошла бы в лес часа на три, и не позволила ему себя вытащить. Потому что в мир вранья и лицемерия я попадать снова не хотела.
Я отошла от них под предлогом того, что хочу поболтать с папой, а на самом деле, я просто хотела отойти от этих двух. Они идеально друг другу подходили.
Артем стоял все также одиноко у камина, одинокий, скромный, и очень строгий. Он стоял, как мраморная скульптура, такой же изящный и отстраненный. Ко мне подошел Гена, и улыбнулся.
-Просто прелесть, а не мужчина, правда?
- Что? – я удивленно посмотрела на Гену.
-Прелесть. Умен, талантлив, благороден и красив. Почему ты здесь стоишь, я не понимаю.…И отдаешь его в руки Нины.
- о чем ты говоришь?
-Ты все понимаешь. А он сегодня искал тебя по лесу все три часа, и в итоге нашел Аполлон, который вышел за 15 минут до находки. Так что…
-Значит, вот кому было на меня не наплевать… - все вставало на свои места. Только зачем это все Аполлону?
-А ты вместо того, чтобы общаться с ним, просидела весь вечер с Аполлоном. А ведь Артем приехал только ради тебя. – Ухмыльнулся Гена. – А Аполлон…Он, конечно, прекрасный человек, но не твой. Счастье с ним тебе не видать…
Экстрасенсорные способности Гены меня поражали, раньше он никогда не влезал ни в отношения, ни давал советов, и не стремился кому-то в чем-то помочь. Но сейчас он сам заговорил со мной, да еще и тоном лучшей подруги. Это было странно…
-А с чего ты взял?
-Я не слепой. Ты лучше вместо того, чтобы стоять здесь и болтать, пошла к нему, и схватила свое счастье за горло….
Я тут же подошла к Артему, а он все так же стоял и о чем-то думал. Он стоял и курил сигарету, как-то отстранено, он о чем-то думал, и смотрел куда-то вдаль.… А я специально надела узкие брюки, чтобы казаться стройнее. Вот он момент истины, от себя не убежишь…
Я подошла к нему, а он слишком серьезно посмотрел на меня. Все-таки, я ему безразлична, и, видимо, Нина уже успела ему понравиться. А я так хотела быть ему хоть чуточку ближе…
-Как ваше самочувствие? – сухо спросил он, докуривая сигарету.
-Очень хорошо, спасибо. А ваше? Вы ведь тоже, наверное, замерзли?
-Нет, я не замерз. Тем более, около камина становится уже слишком жарко.
Наверное, я в него влюблена… и совсем не чуточку.
-У вас очень грустные глаза…
-Это комплимент? – с какой-то, свойственной только ему, ухмылкой спросил он.
-Нет,…это факт. – И я совсем не могла улыбаться. – О чем вы грустите? Вы словно носите мировую печаль в себе…
-Нет, я совсем не грущу, я думаю.
-Новая книга? Вы пишите быстрее, чем Дарья Донцова…
-Но ведь Дарья Донцова в перерывах между книгами дает интервью, выгуливает собак, общается со своими детьми. А я только думаю о будущей книге. У меня заметно больше времени.
-Возможно,… а о чем книга?
-Мои книги о жизни. А она столь многогранна, что, одним словом не выскажешь. – И сердце его чуточку оттаяло, и он снова был тем Артемом, почти открытым, который разговаривал со мной раньше.
-Как бы я хотела знать все ваши мысли. – Честно призналась я, смотря в его бездонные глаза.
-Вы бы ужаснулись. Таким юным прелестям, как вы, нечего делать в порочной голове такого, как я.
-Вы – порочны? – я уже улыбалась. – Такого просто не может быть.
-Я давным-давно стал бездушным, злым и корыстным. Хотя я и ненавижу деньги. Странное несовпадение, вам не кажется?
-Все эти эпитеты вам не подходят.
-Вы молоды…
-И что? Это теперь – порок? Кажется, это вы говорили, что дети видят все с правильной стороны. И только в 20 лет можно быть истинно счастливым, и делить все на черное – белое.
-Но ведь мир полон оттенков, мон Шер. – Он уже улыбался, и мне это было очень приятно. Его глаза почти загорались.
-Но ведь есть такие вещи, в которых нет оттенков, не правда ли? Я соглашусь с вами, все в мире зависит от угла зрения. Но есть вещи, которые всегда одинаковы. Нельзя быть немножко беременной, чуть-чуть женатым. А оттенки – это просто оправдание.
-Как сложно спорить, когда у спорящего небо в алмазах, и такой безаппеляционный тон. Я не посмею разбить ваши принципы. Реальность это сделает лучше меня.
-Не смейте меня запугивать. – И он уже почти смеялся. – Я тоже видела не мало плохого, и предатели были.
-Что ж, маленькая боль меняет мелочи…большая боль – изменит основы. Базу.
-Тогда мне лучше не знать, о чем грустят ваши глаза…
-И вы будете чертовски правы. Просто лицемерие и корысть меня убивают в последнее время…
-Я вас понимаю. Сама диву даюсь. А еще стремлению переделать людей…
-Вечная иллюзия женщин о том, что они смогут переделать мужчину. Хотя, может женщины и правы… Бог, видимо, использовал мужчину в качестве черновика.
Я рассмеялась такому предположению. С Артемом мне было так комфортно, так интересно, и так приятно, как ни с кем другим. И он говорил такие вещи, которые не говорил никто из моих знакомых. Философ? Нет,… Мудрец! А это разные вещи.
-А в женщине нечего переделывать?
-Нужно найти свою женщину, в которой ничего не нужно переделывать. Хотите притчу?
-Ваши притчи мне очень нравятся…
И он своим красивым тихим голосом, со свойственным ему красноречием спокойно начал свою притчу, и говорил он так, что я окуналась в какой-то волшебный мир его притч.
- Однажды, к Богу явился мужчина и заявил о своей скуке. Бог задумался: «Из чего сделать женщину, если весь материал ушел на мужчину?» Но, не желая отказывать в просьбе мужчине, после крепкого раздумья, Бог сотворил женщину, и он затратил: несколько ярких лучей солнца, все чарующие краски зари, задумчивую грусть луны, красоту лебедя, игривость котёнка, грациозность стрекозы, ласковое тепло меха, притягательную силу магнита и всё это слепил вместе. Затем, для предупреждения приторности добавил: холодное мерцание звёзд, непостоянство ветра, слезоточивость облаков, хитрость лисы, назойливость мухи, алчность акулы, ревность тигрицы, мстительность осы, кровожадность пиявки, дурман опиума и вдул в неё жизнь. В результате появилась настоящая женщина.
Бог подарил эту женщину мужчине, сказав при этом:
— Бери её такой, какая она получилась и не пытайся её переделывать
Удивительная притча…очень красивая и точная. И то, как он это говорил, заставляло поверить в то, что он готов принять ее такой, какая она есть. И любить. Это заставило мое сердце биться быстрее.
Он схватился за голову, и оперся на камин. Его губы как-то искривились, а на лице была гримаса боли.
-Что с вами? – я испугалась, и тут же подошла к нему ближе.
-Голова болит… в последнее время, это становится слишком часто.
-Может, обезболивающее?
-Не особо помогает. Но обычно боль проходит сама собой…Видимо, от недосыпа. – Улыбнулся сквозь боль Артем.
-Может, присядем? – я пододвинула ему стул, и он сел. Он молчал, пытаясь унять боль, и это было видно по его лицу.
-И часто у вас так? - я искренне переживала за него, и мне его было даже жалко. Видимо, его головная боль очень сильна.
-Если честно, то да. – Он попытался улыбнуться, но это скорее была какая-то кривизна. И выглядел он не самым лучшим образом. – Может, чаю?
-Не стоит беспокоиться, Неля. Все в полнейшем порядке. Даже лучше.…Сейчас все пройдет.
-Мой лучший друг врач, если вам не помогают обезболивающие, он может что-нибудь посоветовать.
-Неля, пожалуйста, не забивайте свою голову. Это просто головная боль… - но что-то говорило мне о том, что это не просто головная боль. Далеко не обычная головная боль.
Странно, но когда читаешь его книги, совсем не думаешь о том, что у автора есть своя жизнь, есть какие-то интересы, есть чувства, есть проблемы.…Для нас знаменитые люди – это уже не люди, а какие-то роботы, мы не видим их слабостей, вернее, не позволяем им их проявлять. Их жизнь нам кажется абсолютно совершенной, и не имеющей ничего общего со словом проблема. Хотя я преувеличиваю, это просто головная боль…обычная головная боль.
Мы просидели с ним около двух часов, мы говорили-говорили-говорили. Он рассказывал о своем прошлом, говорил о своих планах, давал советы, и просто делился опытом. Мне было с ним интересно и хорошо, и я в него была абсолютно влюблена. Я им восхищалась, я его обожала, я хотела, чтобы он был всегда рядом. Но он был ко мне равнодушен.… Но все же он сказал лучшие слова в моей жизни:
-Как же я восхищаюсь твоим стремлением получить весь мир, попробовать все и быть всем. Ты такая амбициозная и сильная, ты такая добрая и справедливая… молодая, энергичная и прекрасная. Раньше был образ Родина-мать, Нона Мордюкова и была этим человеком. А сейчас должен быть образ Россия – девушка. И все черты современной России есть в тебе,…и они не могут в себя не влюблять.
И мы говорили-говорили-говорили…до самого утра. Когда рассветало, у меня было чувство, что я говорила с самым родным человеком, и в моей жизни никогда не было таких людей, как Артем. И по его книге действительно снимали, вернее, уже сняли фильм. И играет там, действительно, Рассел Кроу и Натали Портман. Но все же он ненавидел Америку…Он говорил, что люди там очень подвержены стереотипам и считают Америку – вершиной всего мира, если и не всем миром. Он говорил, что представления о России там самые ужасные, и они считают нас отсталыми коммунягами, которые пьют водку вместо воды, стоят в очередях за талонами на талоны, сдают друг друга в КГБ, и не знают, что у России есть Конституция. Мы говорили о моей будущей профессии, и он вспомнил один очень занимательный рассказ, который он услышал в США от профессора. Он сказал, что на юридическом факультете, для того, чтобы продемонстрировать различие мышления у разных полов, показали учебный фильм. Сюжет был очень прост. В обычной комнате стоял стол, за столом, спиной к зрителю сидела женщина. Стол, заваленный всяческими мелочами. Женщина достала из ящика зеленую шкатулку, открывает, но зрителю не видно то, что находится внутри, вздыхает, опускает голову, и начинает плакать. Берет свадебное фото, и кладет его изображением вниз. В это время слышен мужской голос: «Дорогая, ты там?», и женщина быстро кладет что-то в шкатулку, убирает ее обратно в ящик и поднимает фотографию. Входит мужчина. И конец. После просмотра у студентов спросили: «Что прячет героиня фильма от мужа». Женская часть аудитории отвечала по-разному, от простого, типа: «воспоминание о первой любви», до сверхъестественного. Правильных ответов практически не было, один на пять тысяч. Но девяносто процентов мужчин ответили верно: «Зеленую шкатулку».
А потом пошли разговоры о странностях современной жизни, и смех-смех-смех. Оказалось, что у него прекрасное чувство юмора, и, вообще, по сути своей он романтический циник.
Но, в конце концов, начали спускаться люди, мешая нашему уединению, удивляясь тому, что мы сидим здесь вдвоем в такую рань.…А мы еще и не ложились, вот так вот. А я так хотела, чтобы он сидел еще ближе ко мне, я так хотела укутать его своим пледом, согреть его, чмокнуть в его немного щетинистую щеку, пощекотать его, чтобы он улыбнулся… Я бы рассказала ему о том, какие у него грустные глаза, и какая грустная улыбка. Я бы разгладила его морщинки, и рассказала бы ему какую-нибудь волшебную сказку. Я хотела, чтобы он положил мне голову на плечо, и позволил себе быть слабым. И мы просто помолчим о своем,… и он заснет,… а я буду тихо дышать, чтобы он, ни дай бог, не проснулся, ведь он и так очень плохо и редко спит. Да, я любила его.… И я так хотела, я так надеялась на взаимность.
И вот все закончилось. Все спустились, завтракали, болтали, и просто развлекались.…А Ниночка с Аполлоном спускались вместе. И, похоже, из одной спальни. Что, по сути, было вовсе не удивительным. И очень быстро все разбежались, поболтали, посплетничали, и мы поехали домой… Я мельком попрощалась с Артемом, потому что Нина вдруг заторопилась. Хотя было ясно, почему она торопится. Чтобы оторвать Артема от меня и взять под свое крыло. Хотя неужели она надеялась на то, что Артем не заметил того, что Аполлон и Нина вчера «развлекались». В общем, он лишь помахал мне рукой, а за другую руку Нина тащила его в машину, буквально впихивала. А я уже даже не злилась.. мне было ее жаль. Ей, наверное, очень одиноко и грустно, ведь она совсем одна, а ведь она не молодеет…Что ж, нужно ей дать шанс быть счастливой, а у меня вся жизнь впереди.
Для меня эти выходные навсегда останутся частичкой незабываемого прошлого, я положу эти воспоминания в свою «зеленую шкатулку», и буду иногда открывать ее, и, возможно, плакать.… Так бывает, что один день, пара слов полностью переворачивают твою жизнь. Бывают такие люди, которых ты знаешь всего – ничего, но не можешь забыть. Бывают такие слова, которые затрагивают самое сердце, и ты изо дня в день прокручиваешь их у себя в голове. Бывает так, что ты влюбляешься абсолютно неосознанно, не отдавая себе отчет, и так безоглядно, что сама не можешь в это поверить. И я влюбилась именно так. Я целовала его фотографию, прикасалась к любимым словам в его книге, ведь именно он их написал, я перечитывала книги по несколько раз, и все-равно плакала. Я придумывала то, как мы могли быть счастливы, мечтала, а потом плакала от безысходности, ведь ничего этого не произойдет. И понимала, что впервые влюбилась, что Дима и Леопольд – это лишь предисловие к самой большой любви в моей жизни, можно сказать, даже эпиграф. Для того чтобы почувствовать что-то большое, нужно пройти через маленькое. Такое, как Дима и Леопольд. Что ж, прогресс на лицо.… Даже размеры личности. Геометрическая прогрессия просто. И я уже даже не жалею о том, что они были в моей жизни. Хотя имела обыкновение. Особенно о Диме. Каждый раз, когда приходила в университет, каждый раз, когда видела футбольные матчи, ведь он был футболистом. Но сейчас все прошло,… и я была рада этому. Чтобы заполнить место, где раньше были чувства, нужно обрести новое чувство. И автоматически освобождаешься от старого. Поэтому я не верила в то, что люди могут любить двух людей одновременно.
И как-то утром мне пришел огромный букет из белых лилий и красных роз, букет пришел с курьером, и я не знала, кто мог прислать мне цветы. Но там была записка: «Ты - женщина, и этим ты права.» В.Я. Брюсов»
Кто мог прислать такой прекрасный букет с цитатой стихов знаменитого поэта, я не могла предположить. Но мне было невероятно приятно.… А как же иначе, осознавать, что кому-то ты нравишься настолько, что присылают прекрасные букеты, анонимно. В этом очень много прелести.… И это поднимает настроение. На тысячу пунктов. Но я все же думала о том, кто же мог прислать мне такие прекрасные цветы…я вдыхала волшебный аромат роз, и прикасалась к хрупкой красоте лилий. Но ведь как-то же можно узнать имя заказчика?
И я пыталась… каждый день ходила на работу, и занималась делами. Ходила на учебу, и училась. Встречалась с друзьями, и гуляла. В общем, я жила,… но каждый день получала букет с различными цитатами. На следующий день это был Пастернак: «Быть женщиной – великий шаг, сводить с ума – геройство», и это были орхидеи. Через день «У мужчины есть душа. Это женщина. А. Давидович» и герберы. А потом был и Дюма: «Женщина священна, женщина, которую любишь – священна вдвойне» и хризантемы.… Столько писателей, и столько цветов. Вся квартира была заполнена цветами, а на полочке хранились золотые карточки с прекрасными афоризмами. И мои мысли летали вокруг этого тайного обожателя…
И одним утром, вместо того, чтобы ехать на лекцию, я ехала на работу. Естественно, пробки, я снова становилась чемпионом в Snake-2 на своем телефоне, красила ногти,…Конечно, доехала, злилась на этот город с постоянными пробками, недовольными и вечно спешащими людьми, лицемерами и лгунами, охотниками за деньгами…Город, пропитанный корыстью и грязью. И ехала я в издательство. Артем уже давным-давно снова вернулся в свой Париж, гулял по елисейским полям, пил настоящий горячий шоколад и шампанское, и меня в какой-то мере даже злило то, что он мог веселиться и радоваться жизни, а то время как я целыми днями думала о нем, и совсем не реагировала на внешние раздражители. Жизнь, конечно, налаживалась… Мама, и папа начали общаться, папа звонил ей и обещал измениться, а мама, естественно, верила. Мой братец разобрался с бывшей женой, и теперь Танюша живет у нас. А ситуации обе очень простые, и сложные одновременно.
Начну с папы. Он просто, вдохновленный моими букетами, отправил маме тысячу роз через курьера, написал ей стих и позвонил. А она не смогла устоять.… И поверила. Папа каждый день звонил, писал смс, письма, и у них начался почти второй медовый месяц. А именно, снова ухаживания, конфетно-букетный период… и мама не могла нарадоваться. Она сказала, что снова чувствует себя молодой. И она сказала, что ни они, ни папа не смогли бы быть с другими людьми, ведь их молодость, лучшее время в их жизни прошли, в то время как они были вместе. Она сказала, что нужно провести всю жизнь с тем человеком, с кем ты провел молодость, потому что с новым человеком никогда не обретешь прежних чувств, и не увидишь себя прежней. И, возможно, она права, и поэтому люди женятся так рано.…Чтобы в старости вспоминать себя молодыми, неопытными и такими счастливыми. И, возможно, поэтому ни Аполлон, ни Артем уже не женятся.
А если говорить о моем любимом брате, то он просто предложил своей бывшей жене кругленькую сумму, которую он будет выплачивать каждый месяц, неограниченное количество встреч, и обещание того, что никогда не побеспокоит и ничего не попросит. Ира тоже согласилась, и отдала Таню в хорошие руки. А именно, в мои. Это напоминало мне продажу детьми, но не мне судить. Главное то, что она была рядом… Мой брат был не самым лучшим отцом, он не умел ухаживать за ребенком, он был очень вспыльчивый, но все же он ее любил. Из Иры мать получилась даже хуже, чем из Руслана отец. Ира была очень эгоистичная, и ненавидела проводить время с Таней. Ира часто кричала на нее, и запускала какие-то вещи в нее, обзывала ее и билась в истерике. Ира была далека от уравновешенности. Если ей не нравилось что-то, она просто начинала кричать, если ей противоречили, она билась в истерики и плакала, если ее начинали успокаивать, она становилась агрессивной. Иногда Ира была опасна для общества, а уж тем более для маленькой девочки. Но Таня не росла нервной глупой девочкой, она была очень смышленой и все схватывала на лету, она была очень скромной, но у нее был очень взрослый взгляд. Таня уже умела читать, любила петь песни, любила прыгать в скакалки и всех вокруг называла истерикой. Она боялась своей матери, и когда у Иры начинался очередной приступ агрессии или истерика, Таня просто залезала под стол. Но иногда Ире и это не нравилось, и она начинала кричать на Таню за то, что та, боится собственную мать. Руслан вмешивался и просил не кричать на ребенка, и тут начинались оскорбления в адрес самого Руслана и всей его семьи, а значит, нас. В общем, если бы родители не повлияли, не было бы на свете одного не очень счастливого ребенка, и двух очень неудачно женатых, а в последствие разведенных, людей. Поэтому нужно слушаться родителей, но не забывать о своем собственном мнение, своих собственных мироощущениях. Все-таки мы и наши родители – это совершенно разные люди, несмотря на все поговорки. Мы выросли в разных условиях, в разные поколения и нас окружали совсем другие люди. Нас воспитывали они, а не их родители, а значит, мы имеем совершенно другие манеры. И я больше склоняюсь к тому, что не гены делают нас теми, кто мы есть, а окружение, условия в которых мы выросли. И к черту генную инженерию, ДНК, все это отражается на внешности, но если нас младенцами вселить в совершенно другую семью, мы будем похожи не на наших биологических родителей, а на людей, с кем мы выросли. Поэтому я решила никогда не следовать всем советам родителей, а лишь прислушиваться к их словам. Родители плохого не посоветуют, но они не слышат стук нашего сердца так, как его слышим мы. Никто не может дать нам совет лучше, чем мы сами.
И именно в этот день, в издательстве я снова встретила Артема. Что-то он зачастил, хотя я и была этому очень даже рада. Артем сидел в баре и пил апельсиновый сок. Он снова был задумчивый и рядом с ним лежала кипа листков. Видимо, рукопись. Он был весьма странным, он не печатал в электронном виде, а писал свои книги своим карявым мелким почерком. Не понимаю, как папа разбирал его мелкие кривые слова.
Я подошла к нему поближе, он разговаривал по телефону, когда он меня заметил, он кивнул в знак приветствия. Я села рядом и уже забыла цель своего приезда, но Рита, стоящая рядом, тут же напомнила.
-Неля, где рукопись?
Папа забыл рукопись одного романиста дома, он, как главный редактор, подправлял некоторые моменты, некоторые шероховатости.
Я отдала ей рукопись и была абсолютно свободна. Конечно, я должна была бы поехать на учебу, но что-то мне не хотелось…
Когда я вернулась к бару, Артема уже не было, но через несколько минут он появился, очень расстроенный и бледный.
-Что-то вы сегодня бледный… - заметила я, когда он заказал стакан воды.
-Да, простудился, наверное. В последнее время не очень хорошо себя чувствую – выдавливая улыбку, ответил он. Что ж, простуда со всеми случается, и никому не доставляет удовольствия.
-Нужно бы горячий чай попить…залечь под одеяло. – А в некотором роде ведь я была виной его простуды.
-Не люблю лечиться. А вы как, после ваших прогулок по лесу?
-Прекрасно. Ни температуры, ни насморка. Новая книга? Уже?
-Нет, я исправил кое-какие моменты, и теперь принес на утверждение вашего отца.
-По-моему, вы очень быстро пишите.
-Я же ничем кроме этого не занимаюсь.…Тем более, сейчас у меня накат вдохновения, если можно так выразиться. Муза посетила меня… Ночами не сплю, пишу книги. Скоро уже мозоли на руках будут.
-А вы не думали освоить новые технологии? – улыбалась я, но ему, похоже, было совсем плохо. И это была вовсе не простуда… Он стал каким-то синим, глаза закатились, и мне показалось, что он меня не слышит. Мне показалось, что сейчас он просто отключится. Взрослый крупный мужчина выглядел совсем слабым, и нужно было его посадить, и напоить сладким чаем.
Я тут же посадила его на диван, и он с благодарностью посмотрел на меня. Он выглядел очень-очень странно…
-Может, стоит вас отвести домой? Вы где живете?
-В гостинице «Россия». – Ответил он, и стал совсем мраморным. – Но я сейчас вызову такси, и поеду сам. Но спасибо за заботу, Неля…
Но я не согласилась. Не посоветовшись с папой, ничего не спросив, я просто схватила его рукопись, попросила курьера Петю помочь мне, если что, и мы с Артемом спустились к моей машине. Он очень корчился от боли, и было видно, что с ним что-то не то… Я посадила его в свою машину, и он тут же заснул. Видимо, он был прав, и это от недосыпа. А я решила не спрашивать его мнения, и отвезла его домой. ПО дороге, я думала о том, как же лучше поступить: позвонить ли мне в «Скорую», или просто попросить зайти Рому. Какой-никакой, а врач. Решила, что второе будет более приемлемо для гордого Артема, ведь он уже давно мучается головной болью, и ему будет не приятно, что я по поводу такой мелочи вызываю врачей. Ведь мужчины так легкомысленно относятся к своему здоровью, и не хотят выглядеть большими детьми в глазах врачей. Да и имею ли я право принимать какие-то решения? Кто я ему?
В общем, я нервничала, и смотрела на спящего Артема. С другой стороны, если бы ему было так плохо, он бы не спал. Когда мы подъехали, я прикоснулась к нему, и он тут же проснулся, буквально отпрянул. Его взгляд был очень тревожным, и в целом он напоминал мне испуганного ребенка.
-Приехали… - я пыталась быть как можно более улыбчивой, чтобы он ничего плохого не подумал. Хотя, что можно было подумать?
-Это ваш дом, Неля. – Сказал очень строго Артем, оглядевшись по сторонам.
-Я подумала, что будет лучше, если вы посидите у меня. Я дам вам горячий чай, включу камин…
На фразе «включу камин» он улыбнулся, естественно, теперь камин – электрическое устройство.
-Не надолго. Совсем чуть-чуть…просто посидите у меня в гостях.
Он долго отказывался, говорил, что не удобно, что не хочет доставлять мне дискомфорта, но я умела настоять на своем, и в очень скором времени господин Акулов был уже у меня в квартире, сидел в кресле и пил горячий чай. Он сказал, что ему уже гораздо лучше, но я не верила. Он был все таким же бледным, у него онемело лицо, и он сказал, что это самый вкусный чай, который он пробовал. А потом спросил: положила ли я сахар? Когда там было 3 ложки сахара, и привкус был очевидным…Я ничего не понимаю в медицине, но это явно не нормально, когда человек не чувствует сахара. А может, он пьет чай с 5 ложками? Тогда это все объясняет, разумеется…
Но я написала Роме сообщение с просьбой зайти и проконсультировать одного больного. Рома, естественно, прибыл через пять минут, увидев волшебное слово «больной». Но я напомнила ему, что все должно выглядеть так, будто он просто заглянул.… А в это время Артем Аркадьевич Акулов – гордости Российской литературы смотрел мультики по телевизору и улыбался.
-Как хорошо, что я застал тебя дома… - сказал Рома, войдя в зал, создавая видимость того, что он «мимо проходил». – Здравствуйте.
Артем пожал ему руку, представился, и целом выглядел очень серьезным. Но все же болезненно бледным, и по нему было видно, что ему плохо.
Они немного поболтали, Рома сказал, что он работает хирургом, поинтересовался, чем занимается Артем, словно не знал.… А потом сказал, что Артем очень бледный, и это не нормально. К тому же, у него проблемы с равновесием, ведь Артема слегка мотало. Артем признался, что у него уже несколько месяцев периодически болит голова и его подташнивает, но он сказал, что спит он по три-четыре часа в день и это могло быть весьма веской причиной. В целом, это выглядело как прием у врача на дому. Рома очень быстро нашел способ обезоружить Артема, много шутил, и каким-то образом предложил ему померить давление. И я уже стояла над ними, в то время как Рома измерял давление…
-Что ж, гипертония. – Поставил диагноз Роман, и улыбнулся. – Но это не так страшно, и она совершенно незначительна. Просто нужно следить за здоровьем, и я бы посоветовал вам сходить к кардиологу. А лучше, провести полное обследование.
Конечно, в 35 что-то уже должно было давать о себе знать, и я должна была догадаться раньше… Гипертония. Что ж, это не так страшно, с учетом того, что пришлось Артему пережить в этой жизни. Просто пить таблетки, не нервничать, у бабушки гипертония, и она уже живет с ней около тридцати лет. Ничего серьезного в этом нет.
-Спасибо, Роман за вашу консультацию. – Уже широко улыбался Артем, видимо, боль прошла после моего волшебного чая. – И тебе, Неля, за то, что притащила сюда доктора. Я терпеть не могу врачей,… и вы меня успокоили Рома.
-Гипертония успокоила? – удивился Рома. – Обычно, она не особо радует людей…
-Что ж, это лучше, чем многое другое…
-Есть болезни и пострашнее, согласен. Но все же, тут тоже нужно поосторожней…
Рома рассказал новости о них с Розой, и о том, что познакомился с ее родителями. Папа Розы, настоящий итальянец по темпераменту, долго расспрашивал о том, чем занимается Рома, кто его родители, какие у него намерения и как он планирует их будущее, был удовлетворен ответами, и принял Рому, как родного сына. Мама Розы, милейшая и простейшая из всех женщин, лишь подносила горячие пирожки, говорила с Ромой о медицине, и вызвала в Роме огромную любовь и уважение к себе. В общем, Роме его будущая семья показалась доброжелательной и он их уже полюбил. Родители Ромы – очень серьезные и не эмоциональные люди тоже познакомились с Розой. Она им показалась слишком юной, вернее, еще совсем наивной и милой девушкой, но Роза проявила себя как умная и очень добрая любящая барышня, и подозрительное сердце тети Светы приняло ее. Короче говоря, и жили они долго и счастливо.… Строились планы на будущее, обдумывалась свадьба… Роза всегда была против браков до завершения университета, но все же мечтала об этом браке. Рома обдумывал, где и как им лучше будет поселиться, хватит ли его зарплаты на поддержание семьи, и просто полностью составил смету на свадьбу. Все было наготове.…И, как мне казалось, очень скоро он сделает ей предложение, и я буду поедать вкусные салаты, успокаивать счастливую Розу, и поддерживать нервничающего Рому. Я предвкушала счастье этих двух романтиков, и все еще не понимала, почему я раньше не додумалась их свести?
Потом Артем и Рома разговаривали о политике, и, оказалось, что Рома тоже что-то в этом смыслит, и я оказалась за бортом их размышлений, потому что приносила их чай, печенье, мыла посуду, или отвечала на бесконечные телефонные звонки. В итоге, Роме позвонила Роза и напомнила, что сегодня они едут покупать комод в родительскую комнату, и мама уже ждет его. Рома быстро с нами попрощался, и как настоящий семьянин, убежал, нет, улетел на крыльях любви, оставив нас двоих.
Первое время мы просто сидели и молчали. Я боялась, что сейчас он скажет, что ему пора уходить, а мое сердце бухнуло куда-то вниз, мозг сбежал туда же, куда и сердце, и не забыл выключить за собой свет. Я сидела, как истукан, и смотрела на самого красивого мужчину на свете. Он, в свою очередь, изредка смотрел на меня, и я понимала, что я снова далека от его мыслей, что он все так же недоступен, и это меня очень пугало. А меня так к нему тянуло… Я могла отдать всю себя, лишь бы он улыбнулся, я так хотела прижаться к нему, почувствовать его аромат, тепло его тела, и почувствовать на ощупь… Я не хотела ни говорить, ни слушать, ни отвечать…я просто хотела, чтобы это расстояние пропало, и мы стали одним целым, и…все.
Но он встал, и сказал:
-Спасибо за все, но, думаю, мне пора…
А я так и сидела на кресле, и у меня было ощущение, что меня окатили ледяной водой. Я так хотела, чтобы он никуда не уходил. Я так не хотела его отпускать, и я знала, что не имела на него никакого права. И как было противно осознавать всю свою никчемность, понимать, что он мне не светит. Мне казалось, что между нами расстояние в тысячу километров, но на самом деле лишь пара шагов…Он надевал свою куртку, и даже не оборачивался, а мне так хотелось броситься ему на шею, и заплакать. Заплакать от безысходности, обиды, и в некоторой степени, любви.
Но у меня лишь навернулись слезы, и я, как завороженная смотрела на него. Нет, мне его никогда не достать, он был как далекая звезда, к которой я тянулась обеими руками, но к которой не смела прикоснуться. Вспоминался фильм «Кавказская пленница», и притча о птице, летевшей к солнцу.…И он был тем же солнцем, и я чувствовала, что сгораю от собственной любви…
-Останься… - прошептала я, и слезы тонкими ручейками текли по моему лицу, и я знала, что он даже не обернется, не остановится, не подойдет…он просто скажет что-нибудь в коридоре и уйдет. – Пожалуйста…
Я с трудом сдерживала поток рыданий, ведь обида была почти живая, она травила мне всю душу, и я так хотела, чтобы он хоть на секунду понял, как сильно я его люблю. Возможно так, как никто никогда его не любил.
Но он обернулся, и посмотрел на меня… Он долго смотрел на меня, как на экспонат в музее, и я леденела от его глаз. Он смотрел таким странным холодным взглядом, что мне становилось даже страшно. Неожиданно он подошел ко мне, и я почувствовала, что задыхаюсь, и слезы катились по моему лицу. Это был какой-то эмоциональный всплеск, и возможно даже шок. Он своими горячими пальцами вытер мои слезы, и наклонился ко мне, чтобы поцеловал в затылок.
-Ты такое чудо, Неля… - он погладил мои волосы, и еще больше разозлил меня. Он смотрел на меня, как на ребенка, он гладил меня, как котенка, а я хотела совсем иного отношения. Я чувствовала себя просто глупой избалованной девочкой, и мне от этого становилось еще противнее, и обиднее.
-Зачем ты так?! – крикнула я, и буквально вскочила с кресла. - С тобой так сложно… Ты, словно Кай с ледяным сердцем… - сказала ему я, когда он отвернулся. Я была уже не способна терпеть этого равнодушия к себе. – И зачем-то из кусочков льда ты собираешь свои романы.
-Какие прекрасные метафоры, мон Шер. – Улыбнулся он, и взбесил меня еще больше.
-Я не могу поверить, что бывают такие равнодушные и спокойные ко всему люди, как ты.
-А я не равнодушен…и не спокоен… я просто контролирую себя.
Контроль.…Многие мне говорят о том, что нужно контролировать себя, контролировать эмоции, контролировать свои фразы, но разве это не лицемерие? Не лицемерие постоянный запрет на выражение собственных чувств, эмоции и мыслей? Это не лицемерие постоянно лгать даже самой себе, и не позволять быть собой. Мы слишком многое себе запрещаем, и превращаемся в ледышек. Таких, как Артем.
-А что же на самом деле ты испытываешь, а?
-Я взрослый человек, Неля, и я не могу себе позволить тоже, что и ты…
Я проклинала его в этот момент, я действительно его ненавидела. И во мне будешвала такое бешенство, просто страсть, раскаленная добела. За его любовь я была готова продать душу дьяволу, не сомневаясь ни минуты…Я бы за ним и в пропасть, и в небо, и куда угодно, и даже бы ни разу не задумалась.… Если бы только…он хоть чуть-чуть меня любил. А в его глазах я видела лишь льдинки.
Он снова взял мою руку, и поцеловал своими горячими губами. Это соприкосновение, которое уже никогда не повторится… и весь мой организм запомнил и тот жар, в который его бросило, и сердце запомнило тот сумасшедший ритм, в котором забилось, и голова навсегда оставит в воспоминание то, как она закружилась… Последние минуты рая…
-очень скоро ты поймешь, что это вовсе не любовь, а простая детская влюбленность, просто восхищение…придуманный образ.
-Нет, не пойму… - и тут поток рыданий прорвался, как огромная дамба.
-Поймешь.…Это закон жизни. И Жанра.
-То есть, ты меня совсем не любишь? – я сама ненавидела себя за такое детское поведение, но это было именно то, что происходило в моем сердце. – Не считаешь меня привлекательной? Совсем?
- Ты – эталон красоты.… Поверь мне. В тебе олицетворено все самое прекрасное, что может быть в женщине. – Он все также держал мою ладонь в своей, и его слова жгли мое сердце. Не грели, а именно жгли.
-Ты врешь…просто успокаиваешь меня.
-Мон Шер, я правдив, как никогда.… И я влюблен в вас с первого взгляда, с того самого момента, когда вы снимали свои колготки. Здесь, в этой квартире.… И обожаю вас с тех пор, как прослушал рассказы о ваших проказах.… А то, что вы в порыве ярости просто вышли из машины и заблудились в лесу? Вы вызываете в моем ледяном сердце целый ряд жгучих эмоций, но ведь это не правильно, не согласитесь? И я действительно считаю вас прекрасной.… Да и Что может быть эротичнее, чем юность? Сексуальнее, чем простота? Красивее, чем естественность? И прекраснее, чем первая чистая влюбленность? – он смотрел на меня каким-то теплым взглядом, и я не могла ему не поверить. Он меня любит,…но какой-то своей недопустимой любовью. И я, судя по всему, в его жизненные планы не вхожу.
Как я могла на это надеяться? Я не смела даже мечтать..Артем сам признался, что любит меня. Но почему же он считает, что эта любовь «плохая»? Чем она хуже остальных? Если она взаимная…
-Да, мон Шер… - он погладил мою руку, и еще раз прикоснулся губами.
-Почему все так?
-Почему мы не можем быть вместе? А как ты себе это представляешь.…Да и я уже не тот человек, способный любить, как раньше, я не смогу дать и половины того, что ты заслуживаешь.
-Но я хочу быть с тобой. Я тебя люблю… Я тебя понимаю…
-Нет, не понимаешь. Хочешь понять, но не понимаешь. И не сможешь, и будешь мучиться. Да и никто не сможет… Ты так юна и прекрасна, Неля, и ты оказываешь мне величайшую честь, одарив такой любовью. И ты не будешь со мной счастлива…
-Почему ты так уверен? Мы можем быть счастливы, главное, это любить друг друга? Почему ты не хочешь хотя бы побороться?
-Глупо бороться с неизбежностью, мон Шер. Единственный аргумент против ветра – это пальто. И ты просишь невозможного – любви и внимания от меня. А я давно уже не из тех людей, кто способен на эти чувства… ты требуешь от яблони апельсинов.
-Сколько метафор! – я разозлилась и вырвала свою руку. – И все лишь из-за того, что ты труслив, и боишься счастья!
Он ухмыльнулся, и опустил глаза… мне показалось, что и руки он опустил тоже.
-ты ведь знаешь…ты все понимаешь… - и снова слезы. – Ты же знаешь, что я все отдам, забуду обо всех своих мечтах…
-А мне не нужны жертвы, Неля…Я не готов брать ответственность за разбитое сердце.
-А оно уже разбито! – прокричала я. – А ты берешь сейчас ответственность за то, что не позволил двум людям быть счастливым.
-Это просто влюбленность…
-ОХ, не говори мне, где любовь, а где влюбленность, я разбираюсь не хуже тебя.
Я кричала, бесилась, плакала, но не чувствовала себя униженной, он смотрел на меня с уважением и любовью, и чтобы он не говорил, я знала, он хочет быть со мной. И я добьюсь своего…я не позволю ему лишить нас возможности быть счастливыми.
И тут я просто разрешила всем своим импульсам, желаниям и рефлексам взять над собой вверх. Я позволила себе быть открытой, и хоть на несколько секунд быть абсолютно честной и с собой, и с этим миром… Я подошла к нему поближе, и обняла за талию. Он стоял, как статуя, и ничего не делал, а я просто обняла его, уткнулась в грудь, вдыхала его неповторимый аромат и плакала,…плакала,…плакала.… Ведь дверь в наше счастье прямо перед нами, и ключи у него в руке, и замок такой простой…стоит только взять и повернуть ключ. Такое простое движение…и такое сложное для него.
И тут я ощутила прикосновение его горячей руки к моему плечу, как электрический ток, отдающий по всему моему телу…я так боялась, что сейчас он меня оттолкнет, но он гладил… он гладил,… а потом я ощутила прикосновение горячих губ к моему лбу, моим вискам, моим глазам.
-Не плачь, пожалуйста…
Он целовал мои глаза, щеки, нос, а я продолжала плакать, уже в предобморочном состояние. Я вся ослабла, и чувствовала, что сейчас упаду. Смесь из боли и счастья приводили меня в исступление, и я хотела кричать от любви к нему. Но он лишь нежно-нежно целовал меня, заставляя терять равновесие и координацию. Вестибулярный аппарат летел ко всем чертям, и я чувствовала, что нахожусь в вертикальном положение только благодаря тому, что он поддерживает меня за талию. Он целовал меня в губы нежно-нежно, а потом с такой страстью, что голова кружилась, он ласкал мое тело своими горячими руками, и ни на секунду не выпускал на свободу. Я и представить себе не могла, что в нем может быть столько страсти, столько огня и столько нежности…мне казалось, что я вот-вот расплавлюсь от его горячих прикосновений, я чувствовала себя парафиновой свечкой, и так хотела продлить это мгновение, я так боялась, что это все окажется сном, и я так хотела, чтобы он никогда не останавливался. Мне было тяжело дышать, и мне казалось, что я вся горю, что у меня пожар в сердце и по всему периметру тела. Я стояла ослабленная, словно это я пол часа назад мучилась от головной боли, а не он.… И я хотела проникнуть в него, стать его частичкой, я так хотела, чтобы мы больше никогда не становились вновь двумя разными целыми.…И я чувствовала себя так комфортно в его объятьях, я чувствовала себя такой любимой и такой защищенной, что сама не верила своим ощущением. Я всем своим нутром понимала, что такое счастье…
Не знаю, как же я оказалась на диване, но он сидел рядом, гладил мою руку, и смотрел на меня каким-то волшебным взглядом. От одного этого взгляда хотелось летать, прыгать, и менять мир в лучшую сторону. Под этим взглядом было так тепло и уютно, так солнечно и так радостно, что он напоминал лучик солнца, а не простое направление глаз. Он улыбался,…Улыбался так, как я еще никогда не видела его улыбающимся. Улыбка была искренняя и светлая. И я поняла, он тоже счастлив. Он счастлив, обрести любовь, заполнить ту пустоту, что внутри, подарить миру еще небольшой кусочек ласки и тепла…
Я улыбнулась ему в ответ, и он рассмеялся звонким живым смехом, и мне казалось, что все льды были растоплены, все раны зализаны, а шрамы не давали о себе знать… Он просто смотрел на меня и смеялся.
-Ты такая смешная… - он поцеловал мои пальцы.
-Почему? – я чувствовала себя такой слабой, и не могла пошевелить руками и ногами.
-Ты упала в обморок…
-Это от счастья… - улыбнулась я, убедившись, что он ни о чем не жалеет. – Я тебя так люблю…
Он снова поцеловал мою ладонь.
-Ты такое чудо, Неля.…И я тебя люблю…
Что может быть желаннее и прекраснее этих трех слов? Что еще в мире может заставить биться сердце так быстро, и приводить душу в такое счастливое смятение? Что еще в мире также важно, как эти три слова?
-Как ты представляешь наше будущее… - он все с той же волшебной улыбкой сказал это, и светился.
-А что, мы особенные, да? Вот, будем как Рома с Розой – встречаться, писать любовные записки, твой лимит цветов выполнен.… Осталось конфетами задарить. А потом будем планировать свадьбу, будем составлять списки гостей, будешь думать, как лучше разменять квартиру, будешь думать о том, хватит ли твоих гонораров, чтобы обеспечить легкомысленную студентку.
-Буду усиленно писать…
-В день по книге.
Он рассмеялся, и заставил меня смеяться. И я поняла, что этот момент навсегда останется в моей памяти. Бывают такие моменты, которые почему-то всплывают в нашей памяти через многие годы, даря все те же эмоции, что и тогда… Ничего особенного, но так важно. И для меня этот момент останется как самый счастливый, и будет навсегда ассоциироваться с абсолютным счастьем. И наивностью, наверное.
-Даже Донцовва столько не пишет.
-Но она же не любит транжиру-студентку. А я еще люблю подарки…
-Но и мои гонорары чуть больше, чем у Донцовой.
-Насколько больше? – вопрос о гонорарах Артема всегда был очень острым для журналистов, ведь его печатали по всему миру, по его книгам снимали фильмы, он становился бестселлером в ряде европейских стран, в США и в Америке, и только в России он зарабатывал миллионы евро…
-Ну, цветы покупать и конфеты я смогу. – Уклончиво ответил он.
-А если серьезно?
-Вот женщины, не успела, и влюбиться, как о деньгах… - рассмеялся он. – Моих гонораров нам хватит на две жизни, если, конечно, мировая экономика не развалится. Но даже на этот случай у меня есть некоторые инвестиции в алмазы, в нефть, в нанотехнологии….и на крайний случай, продадим недвижимость.
-Что ж, значит, будущее обеспечено…
-Да, можешь бросать учебу, никогда не работать, а просто получать от авторских. К тому же, я написал песню,… и она становится популярна в США.
-Ты все-таки гений. – Я чмокнула его в нос.
-Нет, я просто бездельник и люблю писать.
И в этот вечер мы много шутили, говорили уже как родные люди, и целовались-целовались-целовались.…Вся моя жизнь превратилась в один страстный французский поцелуй. Каждый день он забирал меня с учебы, и мы проявляли свою нежность во всех возможных руслах. У нас просто появился культ любви в жизни, и мы поклонялись ему по несколько часов в день… у нас была и культурная программа. Обязательная. Мы ходили в кино, в театр, читали книги, слушали оперы, любовались картина знаменитых, и не очень, художников. И мы были самыми счастливыми людьми в мире… Мы редко задумывались о чем-то далеком, но иногда шутили по поводу будущих детей. Мы не заходили далеко в планы, и радовались тому, что есть сейчас… и каждое расставание было для меня сквозь слезы. Мы сидели в машине по несколько часов и не могли расстаться, целовались, разговаривали, а потом я начинала плакать. Он предлагал мне переехать к нему в гостиницу, а я смеялась в ответ. Но иногда он становился таким отстраненным, таким холодным и равнодушным, что мне становилось страшно. Я понимала всю свою зависимость от его настроения и боялась этого. Каждый день я молилась, чтобы сегодня он меня снова любил.…Иногда я действительно была уверена, что я ему посторонний человек.
Мы быстро перешли в стадию проблем в отношениях, и он часто отмалчивался и смотрел куда-то по сторонам. И я просто ждала, когда же он снова вернется в реальность, выберется из своих будущих романов. Хотя я и ревновала его к этим самым романам, я молчала.
У него часто болела голова, иногда он терял чувство равновесия, часто он становился нервным и импульсивным, иногда даже раздражительным, но я молчала, и верила в то, что это просто временное…или надеялась. И чем ближе мы были сегодня, тем дальше мы будем завтра – это был закон наших отношений.… И моя душа умирала в клетке этого равнодушия, и я лгала себе, что просто что-то не так, что-то ему не нравится.… И я страдала. Я впадала в отчаянье, я плакала, и молчала…. И я так надеялась, что сегодня он снова будет меня любить. Иногда он говорил со мной так, словно хотел со мной расстаться, и я так устала от этой неопределенности. Но я боялась свободы. Ведь на самом деле свобода – это самое страшное наказание для женского сердца.
Я каждый день билась лбом о стену его равнодушия, и иногда проламывала некоторые кусочки. Иногда это удавалось слезами, иногда смехом, иногда страстью, иногда молчаньем и я никогда не знала, что повлияет на него сегодня. Иногда я чувствовала себя счастливой.…Но это было какое-то суррогатное счастье. И я хотела сорвать эту любовь, вместе с кожей. Мы были вместе, но я была для него самой дальней на планете, он постоянно думал о чем-то своем, где-то витал, о чем-то мечтал, и лишь иногда снова становился тем любящим Артемом. И началось это не сразу…первый месяц все было как в сказке, а потом…он словно разлюбил меня. Я от плача, теряла счет дням.…И все становилось каким-то мертвым и немым. Мне казалось, что Конец Света уже наступил в моем сердце. И я начала получать удовольствие и от слез, и о своих страданий.… Во мне начали проявляться мазохистские наклонности. И мне казалось, что снова наступило противное грязное начало зимы… и снова без него. Он всегда был каким-то таинственным и новым. Почти чужим. А я с каждым днем становилась все более покорной и молчаливой, он часто смотрел на меня и ухмылялся… иногда мне казалось, что моя любовь к нему – это испытание, посланное мне Богом. Он каждый день был разным…иногда даже пугающим. Я проглатывала обиды, забывала его слова, игнорировала его равнодушие. Мне было все-равно. Лишь бы быть с ним…
Мама и папа сначала заметили мою влюбленность по моим счастливым глазам, а потом и по заплаканным.… Но ни маме, ни папе я не могла рассказать всей правды. Впервые в жизни я ни с кем не хотела делиться своей огромной любовью, я не рассказывала ни Оле, ни Розе, ни Роме, ни брату… Я жила этой любовью, я не ходила на учебу, я не приходила на работу, я жила искусственной жизнью в постоянном ожидании встречи, и не выпускала телефона из рук, ведь он звонил только раз в день, и я так боялась пропустить этого звонка.…И все замечали, что я медленно схожу с ума, затухаю.… Сначала я на расспросы отвечала тем, что простудилась, а потом люди и сами все поняли. Только не знали, кто является объектом моих сумасшедших мучений. Но однажды Аполлон принес мне букет цветов с самого раннего утра, я стояла в халате, заспанная и зареванная, после того, как снова расстроилась по поводу Артема. Я не знала, как разбудить его из спячки, не понимала, зачем он продолжает наше общение, не знала, как же его заставить хоть на секунду быть искренним и эмоциональным, и не знала, как мне с ним быть…Я так хотела накричать на него, но боялась, что он уйдет. Я так его любила, и я так привыкла к тому, что он рядом. Но он был таким же холодным, как и в самом начале нашего общения.… И все это время я чувствовала себя, как в прострации. А он даже и не говорил о том, что любит меня.… И я понимала, что я для него – обуза.
Утром Аполлон с букетом прекрасных алых роз, ассоциировавшихся у меня с самим Аполлоном, пришел ко мне, он также принес шоколадный торт, и начал убеждать меня в том, что я безнадежно похудела, вся иссохла, и что кем бы ни был тот козел, что рядом со мной, он не стоит и половины этих жертв.
Мы с ним мило болтали, он меня, как всегда смешил, и словно вынул из этой депрессии, которая являла собой бесконечные зыбучие пески. А с Аполлоном снова появлялась жизнь в ярчайших тонах, и шоколадный торт тоже дарил определенные радости. ОН был такой энергичный, от него веяло жизнью, он заражал счастьем и позитивом, и рядом с ним я не могла сидеть и не улыбаться. Он рассказывал смешные истории из своей работы, а потом вспоминал старые анекдоты, шутил по поводу моей внешности, и только после такого тесного общения с ярчайшим примером жизни я поняла какой искусственной жизнью я жила эти пару месяцев.… А весна была уже на дворе, а я так много надежд возложила на эту весну. И ничего не оправдалось…Я верила, что птицы и солнце спасут его,…но все зря.
И Аполлон перешел в активное наступление, он говорил о том, что нельзя так мучиться, ведь я не мазохиста. Он все аргументировал, и доказал мне что на самом деле Артем меня не любит (не называя имен, разумеется). Да и я сама уже это поняла…вот она – истина, которую так трудно найти между двух разных правд. Он сказал, что нельзя быть полусчастливой, нельзя пытаться своей любовью возместить его нелюбовь, нельзя приносить себя в жертву. ОН сказал, что не правильно постоянно ожидать какого-то чувства и ответной реакции. Он сказал, что нельзя так над собой издеваться, и нужно поставить все точки над и. А на днях Рома сказал мне, что это больная любовь, и меня надо лечить. Он сказал, что взгляд у меня, как у психопатки, что у меня уже все симптомы нервного срыва, и я выглядела не здоровой, и вела себя как последняя истеричка. Он был прав, к сожалению…
-Душа моя… - и эта пафосная фраза из уст Аполлона всегда звучала как-то искренне и даже приятно, несмотря на то, что я никогда не любила все эти «зайчики», «кошечки», «солнышки». – Прекращай себя мучить. Мне кажется, в любви у тебя открываются мазохистские наклонности.
-Нет, просто… мне кажется, он меня не любит. И. Жалеет о том, что мы, вообще, что-то начали…
-И что ты хочешь?
-Узнать, что же он испытывает на самом деле.
-Спроси у него, и узнаешь. По-моему, самый лучший способ, нет?
-Да, Аполлон, но иногда, зная заранее ответ, лучше не задавать вопроса…
-А тебе нравится то, что ты ему не нужна?
-У тебя все так просто! – я встала из-за стола, и начала ходить по кухне. Слова Аполлона, да и мои ответы говорили сами за себя, но иногда самообман гораздо лучше определенности.
-Душенька, сначала будет больно. – Он встал и приобнял меня за плечи, и я понимала, что я уже плачу. – А потом будет легче.… Любая, даже самая горькая, правда, гораздо приятнее долгого и даже очень правдоподобного вранья. А врать себе – это последняя стадия падшей личности.
«Падшая личность», все-таки, разница в возрасте проявлялась и в речах моего старого друга. Но он был прав…
И я послушалась совета мудрого Аполлона.… И как за полтора месяца дикая любовь и надежда могли превратиться в это незатухающее состояние обиды и ненависти не только к нему, но и к себе.… И я знала, что ничего у нас не получится, и он навсегда так и останется Каем, собирающим свои романы из кусочков льда. А может, он и не забыл своей бывшей жены…ведь он так и не рассказал мне о своей предыдущей семье. Хотя у него было тысячи возможностей.
И вот мы сидели в кафе и слушали какую-то трагическую музыку, она была с надрывом и казалась какой-то плачущей…
Артем сидел все такой же серьезный, холодный и молчаливый. Мне казалось, что в последний месяц он отдалился от меня настолько, что мы были более далеки друг от друга, чем просто незнакомцы. Он смотрел куда-то в пол и думал. Он редко вслушивался в то, что я говорю, становился все более раздражительным, он не запоминал мои слова и просьбы, и переспрашивал все по тысячу раз. Он постоянно выглядел и чувствовал себя слабым, у него болела голова, он очень медленно ходил, и чаще всего любил посидеть, и мне постоянно казалось, что он уже давно пенсионер. И это в 35 лет! Он практически ничего не ел, очень сильно похудел, и апатия преследовала его повсюду. Я была очень разочарована в своем первом впечатление, в своих ощущениях…он был вовсе не тем человеком, которого я полюбила. Он был прав, я все придумала,…НО я все же любила его. И мучилась.
Я что-то рассказывала и ждала от него ответа, но он молчал. Я задала ему вопрос, и он не обращал внимание. И это просто вывело меня из себя. Он настолько равнодушен ко мне, что даже не слушает о чем я говорю!!!
-За что ты так жесток! – прокричала я, встав из-за стола. Сил плакать уже не было. – Что я тебе такого сделала? Если я тебе не нужна, ну, брось меня, скажи мне в лицо все! Не молчи только… Ты такой суровый всегда. Молчаливый. Прими уже решение, и живи дальше. Как скажешь, так и будет,…только не молчи!!! Умоляю…
А он лишь посмотрел на меня своими холодными волчьими глазами, и я поняла, что спор был бесплодным. Безысходным. Я проиграла эту борьбу за его сердце. Прошлая боль победила, моя молодость, и активность его раздражали, и это было видно в каждом его движение.
Он просто посмотрел на меня и сказал:
-Ты ко мне не привязана, если хочешь, уходи…
Сказал он это с таким равнодушием и цинизмом, что я не могла поверить.
Я была разбита. Сломлена. Сломана. Я так хотела пойти утопиться или выпить пачку лекарств. А можно было бы просто напиться.…Значит, ему абсолютно все-равно на то, есть я, или меня нет. Да уж, равнодушие убивает, и человек, сказавший эту фразу был чертовски прав. И я уже почти умерла. Но должна была расставить все по местам, чтобы потом не мучиться от недосказанности, не думать, что все могло быть иначе.
-То есть, ты хочешь, чтобы я ушла…
-Если это сделает тебя более счастливой, то, скорее всего, тебе стоит так поступить. Было бы эгоистично с моей стороны требовать другого…
-Ты такой холодный… и равнодушный. – Сквозь боль сказала я, и на его лицо мелькнула тень улыбки.
-Я уже говорил, что ты требуешь апельсинов от яблони…
-Но в тот вечер ты был совсем другим!
- Не всегда бывают эмоциональные пики. Это было бы даже ненормально…Я взрослый человек, Неля, даже уже старый… - он ухмылялся, и я его ненавидела.
-То есть, ты просто хочешь, чтобы я с тобой рассталась и сняла с тебя ответственность.
Он смотрел на меня, как на маленького ребенка, допил свой кофе, и попросил официантку принести еще. Но не ответил на мой вопрос. Как же я хотела что-нибудь с ним сделать…желательно страшное, и очень болезненное.
Я тут же вышла из кафе, и пошла к машине. Но некоторое время я сидела в машине в ожидание того, что он все же выйдет и попросит меня вернутся. Не в ожидание, а в надежде…Гордость? Значение этого слова на этот момент, да и в принципе, мне было неизвестно.… И от этого становилось очень противно. Придя, домой я в последний раз проплакала из-за мужчины…именно это я обещала себе, хотя понимала, что не сдержу обещания, ведь любовь и слезы неразрывно связаны друг с другом.… Но мне было так больно, так противно и так грустно от того, что история величайшего и самого короткого романа в моей жизни закончена. И я все еще любила героя этого самого романа…
Я ушла, и не закрыла за собой дверь… и не могу вернуться. Тем более, возвращаться – плохая примета. А еще, в одну реку дважды не войдешь.… И примет ли он обратно? И что там делать? Если я для него никто, зачем унижаться и просить хоть толику нежности и любви. «Целовать, так королеву, воровать, так миллион»… и если любить, то только взаимно, и только всем сердцем. И то, что за окном появлялось солнце, то, что птички уже начали петь свои веселые и прекрасные песни, девушки надевали короткие юбки, и все так и светились от счастья и новых влюбленностей…Весна пришла в этот серый город, и это меня раздражало. Все вокруг пели, танцевали, болтали,… а я целыми днями лежала на диване, и представляла, как однажды я умру в одиночестве, я останусь старой девой и это вполне было реально, судя по тому, как развивались события. И я думала о том, что и Дима, и Артем будут переживать, и плакать над моей одинокой могилкой.… И это была новая стадия отчаянья.
В такой момент своей жизни я не хотела видеть людей рядом, ведь люди так любят заниматься психоанализом, они начнут говорить мне что-то об Артеме, и будут залезать в мою голову, и копошиться своими грязными руками в моем сердце, в этой чистой любви. Что бы не происходило, я все-равно его любила, и хотела, чтобы он был рядом…
Но Аполлон все же не оставлял меня в покое, он появлялся всегда с цветами шоколадным тортом, смешил меня, и поднимал настроение. Он снова учил меня радоваться жизни… Он не копался в моей голове, понимая, как иногда это раздражает, он просто приносил комедии, и помогал выбраться из пропасти моего отчаянья и любви. И я снова оказалась там, откуда начинала. Все-таки, Рома был прав, и я способна любить только недоступных мужчин. И как это печально…Но запираться и плакать на этот раз я не собиралась, я буду развлекаться, да так, что все обзавидуются. И в этом мне поможет Аполлон…
Однажды мы с Аполлоном смотрели «Унесенные ветром», которые я так любила, и он, кстати, тоже уважал этот шедевр. Мы были у него дома, в его абсолютно неуютной квартире стиля хай-тек, в котором ничего никогда не найдешь, все в минимализме, и все железное. Неживая ледяная квартира… Но мы смотрели прекрасный фильм, и он наливал мне мартини и мы ели французские деликатесы. Аполлон умел получать удовольствие от каждого момента жизни, и этим он меня привлекал. Он массировал мне спину, а в перерывах комментировал фильм, и заставлял меня кататься от смеха. Но в этот день он сказал одну фразу, заставившую меня задуматься.
-Ты напоминаешь мне Скарлет.
-Чем же это?
-Также упорно не видишь то, что так просто…любишь то, что совершенно не твое… и хочешь весь мир сразу.
-А ты же кто в этой ситуации?
-Ретт, разумеется. – С улыбкой, такой же, как у Кларка Гейбла сказал он.
-Что ж, если только своими щегольскими манерами и одеждой московского денди. Но ты совершенно не Ретт…А я совершенно не похожа на Скарлет.
-Конечно, ты не глупая жадная дурочка, но истории во многих вещах совпадают…
Но я никак не ассоциировала Артема с Эшли. Все было гораздо сложнее, чем в этом прекрасном фильме. А Аполлон, как бы он ни старался, никак не тянул на Ретта Батлера. Но быть рядом с ним все же было лучше, чем одной…как ни крути. И он единственный сейчас, кто не раздражал меня своим нытьем, или мечтательным тоном, или просто своим видом. Единственный, с кем я могла находиться больше получаса. Да еще и получать от этого удовольствие. Но я его не любила, нет, я не Скарлет, и понимала, что Аполлон – это далеко не мой мужчина.
Я часто бывала к нему очень резкой, а он лишь смеялся и говорил, что я разительно отличаюсь ото всех его девушек, а я знала, что этих девушек очень много. Он говорил, что я – одна большая головоломка, вроде бы знаешь меня, но каждый раз я совершенно не подходила под тот образ, который он ожидал увидеть. Иногда я думала, зачем я нужна Аполлону? А потом понимала, что ему тоже наскучили одни и те же глупые скучные люди, которые вызывали у меня отвращение, и я была уже готова перечитать Минаева. Но иногда это проходило, и я любила весь мир. В такие дни Аполлон особенно сильно смеялся надо мной.
Однажды мы гуляли по Арбату в поисках сувениров, которые он собирался подарить своим партнерам из Японии. И всюду стояли люди с протянутой рукой, и я раздала все имеющиеся деньги этим людям. Аполлон очень долго смеялся надо мной, называл меня «Мать Неля», или просто говорил, что не отвезет меня теперь на машине, и я пойду пешком домой. В общем, откровенно издевался, но в этих издевках не было ничего обидного, он просто хотел потешиться, и я смеялась вместе с ним. Но когда у меня закончились последние деньги, он попросил меня подождать его, и ушел минут на пять. Вернулся он с пачкой десятирублевых банкнот и со словами: «Раз уж тебе доставляет такое удовольствие быть благодетельницей для кого-то, то я не имею права лишать тебя его». И я раздавала эти деньги, даря хоть какую-то крошечную радость просящим детям, ведь несмотря на все рассказы журналистов о том, что эти люди живут богаче нас, я верила в то, что на самом деле они там сидят не от хорошей жизни.
Как-то раз я уговорила Аполлона присоединиться к нам с Розой и Олей, мы снова ехали в детский дом, встречаться с детьми, дарить им подарки и веселиться. И Аполлон согласился, как ни странно. Сначала он держался как-то отстранено, мне казалось, что он их даже боялся. Но дети потянулись к взрослому мужчине, который принес им столько прекрасных подарков, и к концу вечера Аполлон был окружен детьми, играл с ними. А когда пришло время уезжать, он выглядел очень грустным, потому что не хотел расставаться. Он, видимо, не знал, что в детей влюбляешься раз и навсегда, дети дарят радость и вносят в жизнь какой-то совершенно другой смысл. Когда мы подвезли Розу и Олю домой, Аполлон, который все это время сидел очень серьезный, сказал:
-Спасибо.
-За что? – искренне удивилась я.
-За то, что потащила меня в детский дом, а я так сопротивлялся… За то, что показала мне в чем же смысл… чем заполнить пустоту.
-Ты хочешь ребенка?
-Я понял, почему твой брат перестал бывать в клубах и на презентациях. Почему он так стремился забрать Танюшу у Иры, и почему люди готовы на всякие глупости ради своих детей… И я хочу стать отцом.
Такое открытие меня удивило, и это сказал Аполлон, который постоянно говорил о том, что никогда не заведет себе спиногрыза, и боялся ответственности, как чумы. Видимо, и ему пришло время повзрослеть…
-Я ведь буду хорошим отцом?
-Конечно.
И я не лгала, Аполлон очень понимающий и заботливый человек. С ним ребенок сможет говорить на любые темы, и всегда будет знать, что его поймут и примут. Дочь Аполлона всегда будет настоящей принцессой, а сын будет настоящим дон Жуаном. Но он будет прекрасным отцом, и я уже думала о том, что и мужем он будет тоже очень хорошим. Только я не понимала, когда же Аполлон так изменился?! И где я в это время была, почему не заметила, и не посодействовала раньше…Но пришла к выводу, что ничего мы на самом-то деле не можем сделать, и если суждено двум людям встретиться и быть вместе, то они будут. Если суждено человеку измениться, то он сам изменится, и какими бы мы прекрасными психологами или свахами не были, мы не можем менять людей. Да я и себя-то изменить не могу…Человек-очень живучее создание, и он сам подстраиваться под обстоятельства, таков закон природы. И я осознала свою никчемность, и то, что в жизни людей – я всего лишь эпизод, иногда короткий, иногда длинный, иногда я могу даже играть почти главную роль, могу что-то менять своими поступками, но в целом, все зависит от самого человека, и судьбы.
-И что ты теперь будешь заводить семью?
-Пора бы уже…Даже поздно, я бы сказал…
-Никогда не поздно. Но тебе это не так сложно сделать, выбери любую из своих многочисленных…
-Любую? И родить любого ребенка? Нет, к подбору матери ребенка нужно относиться серьезно, ведь она будет с ним на протяжении всей жизни, это должна быть очень порядочная и хорошая женщина, добрая, любящая детей, мягкая, понимающая… - он витал где-то в облаках, и очень меня смешил. Вот и нарисовался папаня, центр планирования семьи в одной голове аполлона. И рассказал мне по какому принципу сердцееды и Казановы, как Аполлон выбирают себе жену.
-Она должна быть еще и красивой к тому же?
-Совершенно не обязательно. Не замухрышкой, конечно. Но лучше всего, если у нее будет добрая лучистая улыбка, и приятные черты лица. Ничего больше…
-Ни длинные ноги, ни все остальные атрибуты твоих девушек?
-Нет, зачем? – спросил он так, словно я говорю о чем-то противоестественном, и на самом деле он никогда не заглядывался на красивых женщин. В общем, я его опять не понимала.
-Красота женщины же не в прическе, маникюре, ногах и бюсте. Красота в ее душе…
Я даже рассмеялась, мне показалось, что он сам верит тому, что говорит. В душе значит? А раньше он что встречался с уродинами? Внутренняя красота и прочее, то, что всегда для Аполлона казалось глупостью? Вот уж не поверю, что у Аполлона когда-нибудь будет девушка не модельной внешности, хотя мне и казалось, что это не совсем женщины. Его девушки с ростом под 180, худыми и очень длинными ногами, полу-плоские или же наоборот, со смазливым нарисованным лицом, со сделанными волосами, зубами, ногтями, и одетые с иголочки. Такие живые манекены, я бы сказала.
-Я не собираюсь просто женится, как твой братец, на красотке, а потом мучиться с ее характером, и кретинизмом. Я не говорю, что все красивые женщины – дуры, но для меня совсем не принципиально иметь красивую жену. Лучше, пусть она будет любящая, заботливая, мягкая…
-Белая и пушистая, короче?
-а почему бы и нет? В жизни так много сложностей, не хочется приходить домой и слушать скандалы. Хочется уюта и спокойствия…
Все, и Аполлона пора списывать на пенсию. И где же его старые взгляды на жизнь, его страх перед браком, и неуважение к умным и спокойным женщинам. Он всегда любил девушек с характером, тех, с кем нужно помучиться, поиграться… Но, видимо, и он стремился к теплу, а не к огню. Всем нам хочется просто быть любимыми… И мне тоже.
Я поняла, что Артем – это ни Дима и Леопольд, и его ни заменишь ни тусовками, ни детскими домами, ни шоколадным тортом. Ни разговорами с красивым мужчиной, ни пересмотром старых шедевров, и даже не новыми отношениями. И я понимала, что люблю его. Все еще. Не слепо, но безответно. А его глаза никогда не стерутся из моей памяти, и я его видела всюду, куда бы не посмотрела. Я вспоминала его горячие страстные поцелуи, его слова, его взгляды, от которых ни осталось ничего, кроме боли… Даже надежда умерла, ведь ничего никогда уже не будет. И я не понимала, почему же так произошло, почему после 5-6 свиданий от нас не осталось ничего, почему он вдруг резко стал таким холодным, и стремился сделать так, чтобы я сама ушла. Ведь он делал все, чтобы я в нем разочаровалась, и я это осознала только сейчас. И вопрос почему мучил меня все больше и больше. Я не могла поверить в то, что он меня не любил, уж слишком честными были его глаза в тот день…Но разве был смысл об этом сейчас думать? Пора смириться с участью остаться старой девой…
И я смирилась.
Право на смерть. ч3
© Copyright: Аида Мансурова, 2008
Свидетельство о публикации №208101800028
Свидетельство о публикации №208101800028
Рецензии