Сложный Ермолаев

Иногда на Ермолаева что-то находит, и он становился сложным. Идет он, скажем, куда-нибудь, причем, особенно, если еще и торопится, и вдруг заметит, что мог бы немного срезать путь, но вот, почему-то не срезал. И тут же подумает: «А вот срезал бы – то оказался бы не там, где сейчас, а чуть впереди самого себя же, шагов на пять. Потому что тот срезал, а я нет. Смешно!»

И представится ему, что и точно – идет-торопится чуть впереди другой Ермолаев, такой же, как и он сам, только ненастоящий.

И еще подумается тогда Ермолаеву, что сколько же этих нереализованных Ермолаевых сейчас по белу свету ходит-бегает! Иные уже, поди, докторами наук могли стать; есть, может быть, военные, и даже и генералы… Может, и депутаты где-нибудь сейчас заседают, кто знает? А кто-то, вдруг, в тюрьме, и такое бывает. Ступил на неправедный путь – и ку-ку! А кто, может, уже и умер, вот, ведь, беда какая…

И еще подумается тогда Ермолаеву: «Вот, бегаешь, бегаешь, а туда ли бежишь? Остановиться бы, оглядеться хоть немного… Но все как-то… Не то, чтобы некогда, а, если честно, то просто, пожалуй, боязно».

А потом вдруг очнется наш Ермолаев, усмехнется сам себе, и скажет: «Чего это я сегодня?» И опять простым станет, как и прежде: прикидывает, что еще он за сегодня успеет сделать, если поторопится, а что придется все же на завтра отложить. И как это все лучше и правильнее организовать, договориться, успеть...

Мы так думаем, что, наверное, не стоит его одного наедине с собой надолго оставлять. А?