Уличный Святой Глава 4

Глава 4 – Святой Джимми
Женя сделал шаг в пропасть. Несколько секунд оба падали, а потом очутились на другой крыше, но уже более заброшенной. Это был старый полуразрушенный двенадцатиэтажный дом, видимо, повреждённый от пожара. Перед друзьями стоял паренёк лет шестнадцати и смотрел в пропасть. Время снова остановилось.
- Познакомься Женя: это Дима. Дима – простой подросток, живет в относительно счастливой семье, денег у них хватает на еду и одежду. В общем: неплохо им живется. Недавно Диму бросила девушка. Он так её любил, что просто терял голову. Ушла она, потому что Дима не смог купить ей какой-то кусок драгоценности. Как же он мучился, просто ужас! И вот он здесь. Согласись, идиотский повод для самоубийства. Парню ещё жить и жить, заводить работу и семью, а он на край крыши встал…
- Ну, и что же ты будешь делать? – спросил Женя, вопросительно разведя руками.
- Вот в этом-то и проблема, - сказал Иешуа, подошел к Диме, попытался взять его за плечо, но его рука проскользнула сквозь него, издав звук порыва ветра – Ничего. К сожалению, пока Диму мучила его девушка, Дима усомнился в существовании Бога и потерял веру. Я не могу с ним ничего поделать, поэтому-то и происходит вот это:
Время снова пошло, Дима сделал шаг в пропасть и камнем упал на асфальт, разнеся свои внутренности и кровь по дороге. Женя смотрел ему вслед и ужасался.
- Да, мне самому от этого грустно. Но я не имею права впадать от этого в отчаяние. В этом городе ещё есть люди, которые заслуживают спасения.
Женин взгляд стал каким-то презрительным. Он мрачно посмотрел на своего собеседника и произнёс:
- Так значит, это право надо заслужить? Что за фигня? Ведь Бог сделал людей равными!
- А полковник Кольт уравнял их в правах! – цинично дополнил фразу Иешуа – Да, это надо заслужить! Знаешь почему? Потому что люди рождаются мёртвыми, а уже родившиеся убивают их ещё больше! Сейчас я тебе покажу!
С этими словами Иешуа топнул ногой в пол, от чего переход стал немного болезненным. Они оказались в школе. Было уже поздно, детей в школе не было. Учительница сидела за своим столом и заполняла журнал, пренебрежительно подставив под голову руку.
- Это Марья Ивановна – разгоряченно говорил Иешуа – Учитель. После врача это самая праведная профессия в мире людей. Что может быть лучше и приятней, чем наставлять на путь истинный юных людей? Они так чисты и непорочны, они не ведают, что творят, они просто, как вы это называете, «цветы жизни»! То, что даёт им учитель в столь юном возрасте, они понесут с собой на своём пути. И вот, что ни получают…
Иешуа с отвращением в глазах смотрел на учительницу и ходил вокруг неё, будто акула вокруг добычи.
- Эта женщина может и даёт детям знания, однако не даёт самого главного: примера доброты. Она ненавидит детей. Относится к ним, как к мусору. Детские души – это очень хрупкая вещь, а она просто ломает их! Один её ученик уже покончил с собой, а остальные начали считать жизнь отстоем и постепенно впадать в уныние. Эта женщина занимается такой значимой профессией, а на работу ходит, чтобы читать женские журналы, писать SMSки и трахаться на этом самом столе с охранником. И после этого ты говоришь, что всех людей надо спасать только потому, что все они люди?!
Жене не нашлось, что ответить на это. Он просто опустил взгляд, обуянный полным бессилием. Кулаки сжались, а зубы заскрипели.
- То-то! Но ты прав. Есть спорные вопросы, которых мы всё же спасаем, хоть и есть на них грязь. Но сейчас я тебе покажу пример того нового греха, и человека, поборовшего его. Смотри…
Они появились в отделении милиции: Женя сделал такой вывод из-за людей в форме, ходивших по коридорам. В комнате, где они стояли, сидел офицер и разговаривал по телефону. Он был достаточно молодой, лет тридцати, рыжий и небритый.
- Как я тебе уже рассказывал, с развалом СССР коррупция приобрела не только масштабы, но и повсеместность с открытостью. Это лейтенант Василий Варежкин. Наверное, видел это дурацкое телешоу, где показывают милиционера, который никогда не берёт взяток. Ну, так вот, всё это полная ***ня! Такой человек сейчас сидит прямо перед тобой, и он не живёт в квартире без обоев. Он действительно единственный чистый мусор. В этом отделении все коррумпированные, а ему удалось сохранить тот энтузиазм, с которым он шел в академию. Держаться неискушенным достаточно тяжело, но он сказал себе: «Я буду в меньшинстве! Мне плевать на авторитеты! Долой мораль большинства, хочу быть в меньшинстве!». И вот он сидит, счастливый, непьющий и небритый.
- Да уж… - усмехнулся Женя.
- А теперь Женечка, я покажу тебе то, что ты тут же узнаешь!
Тут они перенеслись в какую-то темную комнату. Везде были книги, музыкальные инструменты. Осмотревшись, Женя понял, что они стояли в такой же однокомнатной квартире, как и его: по всем стенам развешаны постеры, на столе лежит еда для тела и души, шприцы и так далее. В квартиру завалились девушка и парень, начали целоваться и лобзаться. Иешуа смотрел на это с улыбкой, а у Жени это вызывало какое-то странное чувство отвращения. Сняв с себя всё до трусов, парочка упала на кровать.
- Дай мне Новокаин! – скомандовал парень, девушка повиновалась.
Парень набрал в шприц жидкости и вколол его в свой «вулкан» на руке. Девушка с грустью смотрела на него, а он взглянул на неё и крикнул:
- Колись! – и протянул ей второй шприц.
Она боязливо отстранилась, но он настаивал:
- Колись, ****ь!
Она взяла шприц, и из её глаз полились слёзы. Она вколола себе в вену лошадиную дозу Новокаина, а парень содрал с неё трусы и начал её насиловать, пока она была в отключке. Женю это потрясло до глубины души. Он повернулся к Иешуа, и нашел его у стола с едой, намазывающим на хлеб плавленый сыр. Что-то в этой сцене совсем добило Женю: либо жутковатые ассоциации с плавленым сыром, либо жуткие крики девушки, либо отвратительная беззаботная улыбка святого. Он упал на колени и то, что оставалось от его ужина при жизни резко вышло наружу. Иешуа подошел к столику рядом с кроватью, на которой творилось совращение девственницы, и сказал:
- Эх… Я бы, наверное, сейчас убил кого-нибудь за хотя бы одну дозу Новокаина…
- Слушай, я задам тебе один вопрос, - откашливался от блевотины Женя – Это мы так разложились, или это ты не в ладах с головой?
- Со мной всё в порядке. Так всё и должно быть. На земле мнимых поверий в меня вы не верите! – спокойно ответил он, закусывая остатками бутерброда.
- Прямо как в моей жизни. Только я…
- Ты не дал ей этого сделать, я знаю. Понравилось? – цинично спросил Иешуа.
- Провались в ад, - сказал Женя.
- Добро пожаловать в рай, друг мой! Пойдём, поедем в центр.
- Поедем?! – удивился наш герой.
- Да, туда надо ехать на метро. Знаешь, как лифт в центр земли, - ответил святой.
Они вышли из дома и отправились к метро. Теперь их шаги не были столь большими, а люди могли их видеть. Все они даже не обращали внимания на нашу парочку, даже не замечали жуткие шрамы на теле Жени. Как только они вошли в подземку, время вдруг страшно ускорилось. Мимо них проносились толпы людей, лиц которых было невозможно разглядеть. От всех их веяло тоской, так что Женя вынул из кармана папиросу и сладостно закурил, не замечая вдалеке кондукторшу, кричавшую на него. Иешуа подошел к турникету и мастерски перепрыгнул через него.
- Святым не пристало платить за проезд! – отозвался он на улыбку нашего героя.
После повторного движения оба сели в поезд, направлявшийся к центру. На перронах было много людей, но вагоны пустовали: Женя и Иешуа ехали в гордом одиночестве. Поезд ехал очень быстро, но при этом не издавал ни звука. За окном мелькали фонари. Но вот, наконец-то тишина прервалась.
- Расскажи о себе, - неожиданно скомандовал святой.
Наш герой откинул голову на окно поезда, сделал затяжку и с силой выдавил дым из себя через нос. Потом начал крутить папиросой между пальцев, улыбнулся и произнёс:
- Я сын Эдгара Алана По и какой-то ****и, командир суицидников, о котором тебе рассказывала мать, игла в вене общества, продукт войны и страха, которые нам навязали.
Иешуа рассмеялся до слёз. Отдышавшись, он сделал скрупулёзный вывод:
- Человек, испробовавший всё. Русский идиот.
- Что-то вроде. Слушай, а почему обязательно приписывать гражданство?
- Какая страна, такие люди. Они пробуют разное и в разное время, но все кончают одновременно.
- Да? А святые по странам различаются?
Тут Иешуа осёкся. Он мрачно посмотрел в пол и через минуту молчания ответил:
- А хрен их знает! Я сколько видел, все одинаковые, такие же, как я. Мы ведь все вместе собираемся во время Схождения Белого Пламени, раз в год. Десять лет мы это делаем, а каждый раз видим новые лица и всегда нас собирается ровно двенадцать. Я уже никого не узнаю.
- То есть, ты самый старый из них? А как ты стал святым, а?
- При жизни я жил в Челябинске, – грустно отвечал Иешуа – Благодаря одному дилеру в нашем городе всегда был нехилый запас дури. Ну, сам понимаешь, вечеринки, недоверие, кольнулся раз и пошло-поехало. Семья меня прокляла, бросила девушка, а друзей всех убили за долги. Представь, что со мной тогда было. Под конец я уже и колоться от отчаяния бросил. Когда мне стало совсем плохо, я решил отправиться к Богу. Схватил оставшиеся запасы Опиума, пошел в церковь, встал у алтаря и с криком «Я хочу увидеть тебя!» вколол сразу всё, надеясь на передоз. Но что-то со мной случилось. Я слышал крики и стоны, а потом нашел свой дергающийся в эпилептическом припадке труп. Бродил призраком по Челябинску неделю, а потом вытащил из-под колес машины какую-то проститутку. После этого начал обнаруживать в себе силы…
- Какие силы? – перебил его Женя.
- Вездесущность, дар внушения, способность очищать и так далее.
- Способность очищать?
- Ну, да. Не знаю, почему, но когда я в компании вдаюсь в грехи, окружающим становится так плохо, что они всё это бросают. Однажды даже попытался трахнуть одну суку, так она излечилась от всех своих болезней и больше никогда не продавалась!
- Прикольно.
- Да, это были поистине адские каникулы, будто проехался автостопом по семи кругам! А потом я попал сюда.
И в этот момент поезд остановился. Голос в динамиках объявил: «Станция Смоленская». Иешуа вышел из поезда, Женя проследовал за ним. На пути его ударило дверьми поезда, которые прошли сквозь его духовное тело.
- Куда? На Арбат? – недоумевал он.
- Именно. Ни в одном городе я не видел более скорбной улицы, чем Арбат. Его называют самой старой улицей Москвы, но они даже не представляют, что несёт за собой эта древность.
- И что же?
- Сейчас увидишь!
Они сошли с эскалатора, вышли через большие деревянные двери и направились в сторону Старого Арбата. За десять шагов от поворота на саму улицу Женя услышал удалённые и приглушенные крики. Иешуа осторожно отстранился от асфальта улицы.
- Ну, что встал-то? – спросил Женя.
- А ты сам попробуй! – огрызнулся святой.
Женя пожал плечами и наступил на несколько квадратов асфальта. Его уши разорвал страшный крик. Он забирался в самые отдалённые уголки его души и внедрял туда отчаяние, агонию и ужас в огромных масштабах. Он упал на колени и зажал руками уши. Сквозь крик тысячи душ прорывался крик одного святого:
- Сконцентрируйся на СВОИХ недугах! Дай ему работать на поглощение, а не на отдачу!
Женя вспомнил слёзы Симы, её мертвенный взгляд и её холодные руки. Воспоминание стало настолько живым, что в его глазах наворачивались слёзы. Постепенно крики прекратились, но появился один новый крик: кричала душа Жени, кричала гулким басом, и этот крик отбирал у хозяина силы. Иешуа, закрыв глаза, наступил на асфальт, покачнулся, снова нашел тоску равновесия и помог Жене встать.
- Что это?! – ужасался он.
- У стен есть уши. Они слышат голоса душ, что заключены в них. Стены помнят всё, что говорили им души. Может, стены этой улицы менялись много раз, но она помнит всё, что было сказано ей за всё время её существования. И голосов стало так много, что стенам уже не нужны рты, как в том переходе: голоса сами вырываются из них. Эта улица стала такой сильной, что начинает влиять на всех, кто по ней ходит. А такие, как мы с тобой, слышим её лучше всех остальных, поэтому надо не давать ей говорить, а говорить самому. Я боюсь идти дальше. Дальше находится сердце Арбата – живой памятник разбившихся смыслов.
Женя медленно шел вперёд, желая понять, что же это за сердце Арбата. Он делал каждый шаг осторожно, будто шел по минному полю. Каждый его шаг сопровождался криком асфальта. Иешуа следовал за ним: он понял это по вскрикиваниям за спиной. Чем дальше он шел, тем громче становился крик, который он слышал ещё у метро. Это был томный бас, вещавший об отчаянии и ещё чем-то. Это было невыносимо. Но вот голос достиг своего пика. Женя свернул направо и был поражен увиденным: на старой кирпичной стене было нарисовано огромное граффити, оно было хаотичным и размазанным, но в общем напоминало солнце. Каждую секунду оно билось, как сердце, и с каждым ударом в воздух посылалась волна тоски. Голос всё не смолкал. Постепенно Женя разобрал слова:
- В кабине нет шофера, но троллейбус идёт. И мотор заржавел, но мы едем вперёд. Мы сидим не дыша, смотрим туда, где на долю секунды показалась звезда…
- Стена Цоя! – воскликнул Женя.
- Да. Для многих он был настоящей надеждой. Люди хотели перемен, а он об этом заявил. Они смотрели на него, как на Моисея, готового провести их сквозь море. Они надеялись, что с этих слов что-то изменится к лучшему, а когда он умер, они впали в отчаяние. Потом один фанат решил излить улице свою душу и написал на этой стене «Цой жив». Это повторил ещё один, потом ещё и ещё. Сила и отчаяние копились и копились в этой старой стене, и она стала тем, что ты сейчас видишь. Да ещё и сама улица добавила ей силёнок. Сюда приходят всё новые люди и пишут свои слова.
- Да, - выдохнул Женя и провел по стене рукой – Я всё ещё помню, как пришел сюда в тринадцать лет и написал, что всё ещё жду перемен.
- Многие люди всё ещё ждут. Представь, как много сил берет в себя эта улица и эта стена! Сюда приходят нищие алкоголики, чтобы надыбать денег на дозу, музыканты, чей талант так и не признали, и просто отчаявшиеся люди. Даже я однажды сюда пришел излить душу. Я сидел прямо здесь несколько недель, размышляя о своём существовании. Я пришел только к одной мысли: «Я иду один по единственной дороге, которую знаю, непонятно куда. Я одинок». Ой, кстати, вспомнил одну историю прикольную. Вообще, никто из Нас не считал себя святым и никто даже не думал, что это проделки Создателя. Просто однажды один музыкант обкололся героином в тот самый момент, когда один из Нас сидел в его квартире. Непонятно как, но этот парень увидел нашего и заговорил с ним. Наш излил ему душу и через пару лет этот музыкант написал альбом про него, назвав его Пригородным Иисусом. Оказалось, что этот певец понимал в этом больше нас всех вместе взятых. Только тогда мы поняли, кто мы есть. Говорят, этот певец так же, как мы слышал голоса улиц.
- Да. Я сам помню, как сидел здесь и вслушивался в голоса улиц. Надо же, тогда они говорили мне то же самое, что и сейчас. Тогда мне было так плохо.
- Так что же вывело тебя из этого состояния?
- Один очень дорогой мне человек, - улыбнулся Женя.
- Она красивая? – съехидничал Иешуа.
- Она необыкновенная девушка в этом мире клише. Но ей всегда очень тяжело. А мне не хватало смелости бросить колоться. Я был как брошенный ребёнок, как питомец, оставленный под дождём. Теперь я понимаю, она всегда чувствовала одиночество. Она всегда вытирала слёзы с глаз. Под конец я захотел умереть, а ей надоело плакать. Вот так и начался мой день, а теперь я ничем не могу ей помочь, - бормотал он себе под нос.
- Да, ну, меня из моей депрессии тоже вывела одна девушка, - усмехнулся святой – Я тогда страшно хотел есть и уже валился с ног. Никто на меня даже внимания не обращал, и вот, из всей этой толпы вышла она: голубоглазая готесса с чёрно-красными волосами, мягким голосом и улыбкой, которая может разжалобить даже детоубийцу!
- Сима?! – выпучил глаза Женя.
- Она протянула мне немного денег, и я смог поесть, - продолжал Иешуа – Я сразу всё понял про неё: она была одной из тех, которых надо хранить, не смотря ни на что! Добрая и отзывчивая, своим присутствием она порождала доброту и хорошее настроение. Просто ангел! Вот такой человек, как раз и может стать учителем. Но что-то в ней было тревожное. Я следовал за ней, когда она пошла в гости к своим подружкам, где она и рассказала мне о тебе. Потом я проследовал за ней к тебе, где я понял, что тебе уже мало осталось.
Женя смотрел на Иисуса, как будто он только что рассказал ему алгоритм Апокалипсиса. Ноги подкосились, и он невольно сделал шаг вперёд, после чего они оба перенеслись на то же место, где первый раз встретились. Труп Жени всё ещё лежал и истекал кровью на тротуаре.
- Я по-настоящему влюбился в эту девушку, но, сам понимаешь, я же бестелесный. Когда я увидел тебя, я понял, что ты не один из мёртвых. В тебе есть надежда, в тебе есть сила. Я видел, что ты не дал ей уколоться. Ты любишь её очень сильно, поэтому я пришел к тебе. Я решил дать тебе шанс спасти её. Конечно, я бы и сам мог это сделать, но ты умер, а без тебя её душа бы впала в отчаяние.
- И как же ты мне поможешь?
- Я отдам тебе свою силу, - сказал Иешуа и улыбнулся.
Он поднял вверх левую руку и сжал кулак. Из того места, где была его вена, вылез большой серый шприц. Святой упал на колени и вскричал, будто его тело разрывает страшная боль.
- Вот моё Копьё Судьбы. Готовься, - скомандовал он и всадил шприц себе в правую руку.
Раздался крик души. Иешуа дернул за ручку шприца, и из его вены в него потекла какая-то серебристая светящаяся жидкость. Когда шприц был наполнен, Иешуа выдернул его из вены и протянул его Жене.
- Опиум для народа, - произнёс Женя, закатал рукав на левой руке и вколол себе эту лошадиную дозу.
Шприц врос в его левую руку, и больше Женя ничего не чувствовал. Тут он заметил, что Иешуа лежит на том месте, где лежал его собственный труп, и истекает кровью. Он подошел ближе и присел напротив него.
- В этом состоянии рассудка это моё личное самоубийство, - выпалил смертный, залез целой рукой в потайной карман куртки, вынул оттуда пистолет Стечкина и запустил себе пулю в висок.
Звук удара затвора ещё долго эхом звучал в голове святого Жени. Кровь ещё долго красовалась на его лице. Он вынул пистолет из руки мёртвого друга и начал рассматривать. Пистолету было уже шесть лет, но время его пощадило. Женя вынул обойму: там не хватало только одного патрона. Тело Иешуа дёрнулось, и из куртки вывалился баллончик с чёрной краской. На этикетке белым по чёрному было написано: «Центр Земли – Конец Мира». Женя повертел им в руке, посмотрел на стену палатки, встряхнул баллончик и написал на стене прямо над трупом святого:

Мы Дети Войны И Мира
От Анахайма До Ближнего Востока
Мы Истории И Ученики
Пригородного Иисуса

- Покойся с миром, дружище, - перекрестился Женя.
Недалеко от сего распятия находился дом номер 29 по Проспекту Андропова. В квартире 15 жил некто Ашот. В этот день он и двое его друзей играли в карты и нюхали кокаин, пока в спальне лежала и плакала связанная девушка. Они ещё не успели сделать с ней ничего ужасного, но уже собирались. Видимо, Бог услышал молитвы, ибо сквозь входную дверь квартиры прошел ангел-спаситель. Джимми мрачно смотрел на трёх людей, вдыхавших белый порошок до кровотечения. Он подошел к одному из них и прикоснулся к его плечу: его настиг моментальный инфаркт. Второй при вдохе задохнулся, а третий, Ашот, умер от передозировки. Когда Женя вошел в спальню, в глазах Симы появилась радость. Он развязал её, и они поцеловались. Женя хотел сказать ей, что не сможет остаться, но она это понимала, и показывала, что она не будет его задерживать. Они вышли из дома и подошли к началу метро-моста. Последний поцелуй. Женя не мог так просто попрощаться. Он знал, что вернётся. Он знал, что не сможет жить без неё.
- Мне всё равно, если ты не против. Я буду рядом, немного позади тебя. Запомни, я вернусь. Я всегда с тобой, - произнёс он и отпустил её руки.
Пять шагов он шел спиной вперёд, чтобы хорошенько запомнить её лицо. Потом он повернулся к ней спиной и пошел своей дорогой. Время всё шло, а по России ходили слухи о каком-то наркомане в косухе, который всегда говорит о философии и религии, который всегда колется больше всех. Многие девушки говорили, что знакомство с ним стало одним из самых значимых моментов в их жизни. Люди грешили, люди терпели, люди молились и снова грешили. Но в каждом из них оставалась какая-то капля надежды на то, что кто-то скажет что-то, и всё изменится к лучшему.
И вот однажды, в один московский летний день, на Красной Площади у Мавзолея Ленина гуляли за ручку парень и девушка. К ним подошел другой парень, одетый как эмо и сказал:
- Здарова. Я Уличный Святой, а вы кто?
- Я святой Джимми, - ответил парень.
- А я ангел Серафим, - ответила девушка.

Конец